Секс-ловушка по соседству

Любовь Попова, 2022

Кирилл Синицын успешен и богат. Он привык жить один. Свободно. Без обязательств. И так бы и было дальше, если бы ему на голову не свалилась юная, бойкая дочь его старого друга Лена Солодова. И теперь ему придется не только выручать ее из мелких неприятностей, но и бороться с собственным к ней влечением. А когда влечение возьмет вверх, предстоит решить новую проблему, не дать узнать Лене о его постыдном прошлом.

Глава 1. Кирилл

Утро первого за пару месяцев выходного дня должно быть очень добрым. Особенно если под боком лежит обнаженная опытная красотка. Она умело помогла сбросить рабочее напряжение. Расслабить как следует. Что теперь? Нужно вежливо отправить ее на такси домой и остаться в благословенном одиночестве.

Именно эти мысли прервал телефонный звонок. Я не хотел брать трубку. Поэтому лениво глянул, кто это мог звонить в такую рань. Суббота. Девять утра. Действительно рань.

Но имя на экране заставило меня сесть на кровати и случайно содрать одеяло с Дины. Но сейчас важен только Грановски Давид.

— Да, Давид, утро доброе.

— Точно доброе, сынок? — он мне не отец, конечно, но в свое время неплохо так помог с бизнесом, а также является другом моей семьи. Уже десять лет мы дружим, кроме последних двух лет, которые я работаю в Питере. — Извини, что звоню в такую рань, но дело неотложное.

— Что-то случилось? — руку, которую на меня положила Дина, я грубо скинул и спрыгнул с кровати. — Вы не заболели? Майя? Дети? Лена?

Последнее имя отозвалось бешеным стуком сердца и комом в горле. Прошло два года, а мне до сих пор стыдно перед Давидом, по сути, ее приемным отцом.

— Ну ты паникер. Ничего серьезного. Лишь небольшая, но не очень удобная просьба.

Грановски очень деликатный чел. Бизнесмен. Филантроп. Очень спокойный в семье, в бизнесе он — акула. Я весьма многому у него научился в свое время. И я уважаю его, готов выполнить любую просьбу.

Но сейчас моя жопа прямо оркестром орет мне, что нужно отказать. Просто сослаться на дела, поездку, а может быть, даже болезнь.

Я хожу по своей гостиной, как раненый зверь в клетке, покрытый потом, потому что знаю: что бы он ни предложил, отказать я не смогу.

— Я слушаю.

Это мой голос? А чего он такой хриплый?

— Лену же помнишь?

Да блядь! А если она сказала? Если она рассказала о том эпизоде, когда оказалась в моей спальне? По собственной инициативе. И что я скажу? Что я спал? Спал и сквозь сон ее лапал?

— Ну как не помнить. С ней все нормально?

— Как по мне, то она чересчур тихая для восемнадцатилетней девчонки. Ну и балетом болеет, сам знаешь.

— Знаю, как не знать. Все домашние представления смотрел, как она выступает.

— Вот, кстати, она перестала танцевать перед нами. Да и ты пропал совсем. Не обиделся?

— Нет конечно, на что? — что-то он мутит. А еще тянет. Это пиздец как напрягает. Я втянул воздух и решился послушать, что меня ждет. — Так что за просьба?

— Ленка решила в Питере учиться, — сука! — Там труппа какая-то знаменитая обосновалась, и ее вроде как берут в состав.

Нет, нет, нет. Я нахуя уехал, чтобы здесь ее подкаты терпеть?

— В общем, а мы уехали в Токио. Помоги ей обосноваться. Квартиру найди. Покажи, что там да как. И вообще, присмотри по-родственному.

Так и хочется заорать: Алло, мужик! Мы не родственники! Никаким боком!

— Пусть первое время с тобой поживет.

Ну приехали. А с ложечки ее не покормить? Я в свои восемнадцать в США приехал и сам со всем разбирался.

— Я тебе полностью доверяю.

Вот и зря. Очень, очень зря.

— Кирилл, ты здесь?

Нет, нет меня. Умер я, уехал. Вот тебе и сбежал от проблем.

— Здесь.

— Слушай, если тебе неудобно, я пойму. Найду кого-нибудь.

Это идеальный вариант. Охранник, который будет держать эту заразу красивую подальше от меня.

— Нет, не надо никого. Я найду время.

— Я знал, что могу на тебя положиться. С этого момента на любую мою просьбу можешь смело меня посылать.

— Ловлю на слове.

Мы смеемся, и он вдруг выключается, хотя я еще кучу вопросов хотел задать. Когда приезжает? Много ли вещей берет? Сколько будет жить здесь? Жить здесь…

Сразу вспоминается, как она любила бегать в коротких шортах и топиках, а еще сидеть на шпагатах в самых неожиданных местах. Раздражала дико. У меня такого не будет. Или выметается пусть.

— Кирилл? — доносится сзади протяжный, словно искусственный, голос, и я резко оборачиваюсь. Дина в моей рубашке на голое тело стоит в проходе спальни. Я уже и забыл о ней. И почему вчера ее тело вызывало во мне прилив желания? Сейчас меня скорее подбешивает, что она берет мои вещи. Без спросу. — Все нормально? Я думала, ты хотел поспать подольше.

Я хотел на такси тебя отправить, но теперь ты мне пригодишься.

— Да, сейчас в душ схожу и еще приду валяться. И сними, пожалуйста, мою рубашку.

— О, ты хочешь видеть меня обнаженной, — расстёгивает она пуговицы, но я не закончил смотреть представление, ушёл в душ.

Там долго чередовал холодную и горячую воду, но все равно не смог вытравить образ Лены двухлетней давности. Смелая, дикая, умоляющая любить ее. Сейчас ей восемнадцать. А если она снова придет ко мне в кровать? Смогу ли я отказать ей?

Нет! Нет! Даже думать не смей, Кирилл, иначе давняя проблема вернётся с новой силой. Никаких молоденьких, никаких балерин. Или же куча времени и денег, потраченных на психиатра, окажется потрачена зря.

Я выхожу из душа, обматываясь полотенцем, и проверяю ладонью щетину. Гладко вроде. Затем чищу зубы и понимаю, что в постель уже не вернусь. Сна ни в одном глазу.

Открываю дверь ванной и вдруг слышу звонок.

Застываю на месте, смотря в сторону прихожей. По телу холодок не пробегает, а ураганом сносит спокойствие. Да бред. Она не могла так быстро приехать. Давид бы предупредил.

Смело, но не слишком, — короче, крадучись — иду открывать, но на всякий случай смотрю в глазок. Ничего. Пусто. Что за шутки? Открываю, взяв железную ложку для обуви и щелкаю замком.

И резко, почти до инфаркта, передо мной вырастает это чудо.

В черном спортивном костюме с золотыми вставками, со светлой гулькой, сумкой на плече, но самое главное, с крысой в руках.

— Привет, Кирилл Александрович.

— Не придумывай. Просто Кирилл, — пропускаю я ее внутрь, чувствуя, как сердце заходится. Она выглядит иначе. Другая. Другая Лена. — И что это за крыса?

— Это собака.

— Это? — она спускает чудо на четырех лапах на пол. — Собаки большие, а «это» может умереть от испуга.

— Это йорк. И он сам кого хочешь испугает. Давид звонил?

Смотрю на собаку, только чтобы не смотреть на Лену. Обновленную, кажется, даже более серьезную Лену.

— Звонил.

— Где я могу разместиться?

— Там гостевая комната, — показываю на дверь, край которой виднеется из-за угла.

— Вот и отлично. Выдохни, Кирилл. Ты даже не заметишь, что я вообще живу с тобой. Да и будет это, пока я квартиру не найду. Йорик! Ко мне.

Эта хрень волосатая радостно царапает мой паркет, который я лично положил. Стоп.

— Ты сказала Йорик?

— Ну да, — снимает она кроссовки и ловит на лету пса, который тут же ей лицо лижет.

— А порода йорк?

— Ну да. Ну ты посмотри на него. Ну он же Йооорик, — тыкает она в меня собакой, а я дергаюсь в сторону. Еще мне целоваться с крысой не хватало.

Лена убегает, а я к стене приваливаюсь затылком, смотря в потолок, словно там можно увидеть небо, к которому я обращаюсь единственным словом, которое может отразить ситуацию:

— Пиздец.

— Кстати, Кирилл Сергеевич, — опускаю взгляд на торчащую из дверного проема голову.

— Что?!

— Это твой питомец, или ты тоже рад меня видеть?

— Что? — я сначала даже не понимаю, что мелет эта зараза, а потом смотрю туда, куда направлен ее взгляд. Был бы в халате, демонстративно его бы задернул, а так без слов поворачиваюсь закрыть дверь на защелку. Она меня доведет. Ей-богу, доведет.

— Кирилл? — Дина выходит в халате. Моем, блядь, халате. Ладно, может, и к лучшему. — А это кто?

И мелочь не уходит, и собака начинает лаять, очевидно, чувствуя недовольство хозяйки, но та, наоборот, улыбается. Как бы кожа не треснула, так широк ее оскал.

— Я Лена. Можно сказать, дочка Кирилла Сергеевича.

— Дочка?

— Ты что несешь? Она дочь моего давнего друга.

— Ну вот я и говорю. Дочка друга, почти дочка, — эта дрянь все помнит, каждое неосторожно брошенное мною слово. — А вы, наверное, Катя. Кирилл Сергеевич много про вас рассказывал.

— Я не Катя.

— А, значит, Марина. Нет? Короче, я уже запуталась в твоих бабах. В любом случае мне о-очень приятно познакомиться.

Меня трясет. Кто воспитывал эту хамку? Дина чуть не задыхается от возмущения, а эта мелочь уже скрывается в своей комнате.

— Это что такое было? Катя? Марина? Мы вместе уже два месяца.

Вот уж действительно срок. Так и до года можно дотянуть, встречаясь пару раз в месяц.

— Катя была год назад, Марина — месяца четыре. Ты действительно хочешь об этом говорить?

— Неприятно, что меня с кем-то путают. И что, ты полагаешь, я смирюсь, что эта пигалица будет с тобой жить? Ты можешь сколько угодно говорить, что она тебе как дочь, но она взрослая и, даже можно сказать, симпатичная. Будет щеголять здесь в нижнем белье. В общем, я думаю, мне тоже стоит остаться.

Я даже опешил от такой наглости. Начиная с момента, когда она с чем-то там должна смириться, заканчивая тем, что она собирается здесь жить.

Но нижнее белье. Черт. Одна мысль об этом вызывает жгучее раздражение, очень похожее на беспокойство ниже пояса. Остается надеяться, что эта девочка не будет выкидывать подобных фортелей при чужой тетке. А по сравнению с Леной Дина реально тетка. Много макияжа, искусственная грудь и губы. Одно сплошное слишком. Хотя в постели хороша, тут нет вопросов. И, думаю, пара громких ночей позволит Лене понять, что я остался при своем мнении. Она мне не пара. Вернее, я ей.

— Ладно.

— Что? Не поняла.

— Думаю, ты права, нам давно пора попробовать жить вместе, а сейчас, — я мельком глянул на дверь, за которой наверняка притаилась длинноногая шпионка, — отличный повод.

Дина шумно вскрикивает, запрыгивая на меня всем своим немаленьким весом, и хочет потащить в комнату для закрепления договоренностей, но я целую ее, постоянно думая, что за нами наблюдают, а потом позорно сбегаю в кабинет, собираясь на пару часов погрузиться в работу. Правда, когда прихожу в себя, оказывается, что прошло всего пятнадцать минут. Остается только схватиться за голову и отправиться на пробежку. Как часто я теперь буду убегать из собственного дома?

Выхожу из кабинета, и тут же включается сигнализация в виде орущей подо мной крысой.

— Не нашел лучшего места для сна, крысеныш?

Он убегает, а я иду в спальню переодеваться, а когда заканчиваю, слышу смех. Это еще что?

Они сидят на кухне и что-то бурно обсуждают. Серьезно? Я даже глаза потираю.

— О, ты на пробежку? — задает вопрос Дина, и я киваю, не глядя на стоящую за плитой Леной. За плитой. Она что же, теперь решила найти другой путь к моему сердцу, раз через постель не вышло? Но пахнет вкусно, вопросов нет. Я даже смотрю на кухню, которую видно из прихожей. Они снова смеются. И на этот раз я кидаю взгляд на Лену. И лучше бы я этого не делал. Теперь на ней другой костюм. Ядовито-розовый комбез кошки. Мягкий по виду, а когда она поворачивается, то я просто охреневаю: на заднице какие-то кнопки. Ясно, конечно, для чего. Но блядь!

Я убегаю. Реально сбегаю из дома. От своих мыслей, от Лены, которая приехала сюда меня в оборот взять, от Дины, которая уже надела на меня брачный хомут. От себя, желающего посмотреть, как теперь танцует Лена.

Вернувшись домой спустя почти час, я осторожно шагаю на кухню. Теперь вот можно и пожрать этих вот сырников, которые она делала, судя по запаху. Но их нет. Лены тоже нет. И Дины. А кухня такая же сверкающая, как была. Мне же не могло все присниться? И лай шавки это доказывает. Я тут же смотрю в холодильник, потом по шкафам. Нет сырников! А еще нет творога, который я приготовил для себя. Яиц и молока.

— Лена, — стучусь я к ней в комнату, в волнении ожидая, когда она выйдет. Она и выходит, только теперь в кожаных штанах и белой плотной водолазке. И да, у нее все еще есть грудь. — Когда ты успела переодеться?

— Это несложно. Снимаешь одно, потом натягиваешь другое, — не надо мне про снимаешь и натягиваешь. Не надо!

— Я понял-понял, ты уже уходишь?

— Ну я приехала не прохлаждаться, а работать.

— Работать, — усмехаюсь. — Это ты про танцы?

— Я даже обсуждать это не буду. Вы чего хотели-то?

— Вы?

— Кирилл Сергеевич.

— Лена, давай ты не будешь меня бесить?

— Не буду, Кирилл Сергеевич, вот уже собираюсь уйти и вас не бесить. А через пару дней найду квартиру, чтобы тоже вас не бесить.

— Ладно-ладно, я понял, только не тараторь. Где сырники?

— Что?

— Сырники. Ты их готовила. По запаху понял.

— А, — усмехается она, — так я себе сделала.

— Себе? — я даже задыхаюсь от несправедливости. — Из моего творога и яиц?

— Ну это я куплю. Да ты не переживай. Тебе Дина приготовила овсяную кашу. Все по законам ЗОЖ, как ты и любишь. Ты извини, мне идти надо.

Она просто протискивается мимо меня и уходит. Даже не оборачиваясь уходит.

— Стой! А с крысой что?

— Йорик уже гулял и кушал. Проблем тебе не доставит, пока! — кричит она и закрывает дверь, а я остаюсь в тишине, слыша шум душа, принимаемого, очевидно, Диной. И мне бы к ней пойти после пробежки. Но я буду ждать, когда она выйдет. А в комнате меня ждет псина, вытирающая мокрую шерсть о мою подушку.

— Эй, Йорка, Рик, Йорик, свинтил оттуда, пока я под зад тебе не дал.

Он даже не реагирует. Приходится его спихнуть, отчего эта скотина рычит на меня и — что бы вы думали? — поднимает ногу на угол стены.

— Тварь, а ну вон пошел!

В этот момент дверь открывается и выходит Дина, вся в пару.

— Ой, Кирилл, иди в душ, от тебя воняет, — морщится она, а я думаю только о том, что Лена-то как раз промолчала на этот счет. Вдруг слышу треск и ор, от которого уши закладывает. Тут же лечу к Дине, которая лежит и держится за руку.

— Больно! Господи, как больно!

Я снова закатываю глаза, но чувствую, никто моего посыла не услышит и придется мне разбираться со всем самому.