Хроники московских некромантов

Алия Гильмет, 2022

Наш мир почти такой же, как ваш, с одним отличием – в нем есть мы. Как нас только не называют, но сами мы предпочитаем зваться некромантами. Неспокойно на кладбище через дорогу? В зеркале отражается кто-то лишний? Усопшая свекровь является и не дает покоя? Тогда мы идем к вам! Только не пытайтесь нас обмануть. А то проклятия старой крови ох, как непросто снять… Содержит нецензурную брань.

Не смотритесь в зеркала

— У меня всё хорошо, — повторяет женщина, пока мы ее осматриваем. — Я просто немного устала…

Угу. И от великой усталости полезла на табуретку — картину на стене поправить. С табуретки сверзилась, ударилась головой об угол шкафа. Ее спасла собственная рассеянность: дверь не была заперта, прибежавшая на грохот соседка вызвала нас.

Пациентке тридцать четыре, выглядит лет на десять старше. Жидкие волосы с залысинами, кожа в мелких гнойничках, целых и вскрывшихся. Склеры чистые, запаха спиртного нет ни свежего, ни старого. Следов от уколов не видно. Не алкашка и вряд ли наркоманка, но с иммунитетом у нее беда. А истинная причина из присутствующих видна только мне.

У меня, образно выражаясь, шерсть дыбом с того момента, как мы переступили порог старенькой квартирки. Здесь слишком много застарелой боли, уныния, осколков случайных проклятий; это все липнет к выцветшим обоям, прорастает в щели под плинтусами, а эпицентр безобразия — старинное зеркало в резной раме, прикрепленное к дверце допотопного шифоньера. Стекло мутноватое, вне Теней я не вижу того, что там обитает, но вижу полупрозрачные щупальца, которыми оно цепко держит женщину. Давно держит, сука.

Бирюк закрывает рану на голове больной повязкой и выносит вердикт:

— Надо в больницу ехать. Собирайтесь.

— Нет! — женщина мотает головой, а меня окатывает ее страхом. — Нет, спасибо, я не поеду. Мне нельзя, я… — шарит взглядом по стенам, по подоконнику. Ну да, кактусы как дети, ни на минуту не оставишь. — Завтра хозяйка приедет проверять квартиру…

— Лена, — мягко перебивает Бирюк, — у вас кожа на голове рассечена, и очень глубоко. Кровь сама не остановится, тут шить надо. И КТ сделать, вы же головой ударились.

— Ничего, — упирается пациентка, и обитатель зеркала с ней явно согласен. — Я просто полежу сегодня дома, отдохну. Покажите, где подписать, что я отказываюсь?

— Сейчас бланк принесу, — я подскакиваю, ухожу якобы за бланками из оставленной в прихожей сумки. С минуту выжидаю, потом зову: — Сергей Юрьевич, а подойдите, пожалуйста! Я найти не могу.

Бирюк меня понимает с полуслова, выходит, как бы невзначай прикрыв дверь. Смотрит вопросительно.

— Серёга, — тихо говорю я, — ее надо отсюда увезти. Хоть силком, хоть как.

— Сам знаю, — он злится. — Но ты же видишь…

— Еще как вижу. Оно ее просто так не отпустит.

— Оно?

— Не спрашивай. Может, «психов» вызовем? Имеем основание, она представляет угрозу для себя, не осознает тяжести и все такое.

— Хер дождемся, пока они через пол-Москвы приедут, — ворчит Бирюк. — Погоди, сам попробую. Не получится — тогда вызовем.

Мы возвращаемся в комнату. Пациентка ищет взглядом бланк отказа. Серёга еще раз проверяет ей зрачки и говорит:

— Лен, погодите. Давайте все-таки доедем до больнички, а? Там недолго: голову вам зашьют, КТ быстренько сделают, убедятся, что всё нормально. А потом поедем обратно, хорошо?

— Х-хорошо, — неуверенно отвечает Лена. Тварь в зеркале бесится. Как же, целая упаковка вкусной боли уходит. — Мне что-то брать с собой?

— Как обычно в больницу. — И, не дав ей передумать, Бирюк веско добавляет: — Просто на всякий случай.

Ему бы гипнотизером в цирке работать: пациентка живенько так собирается и спускается с нами к машине. Серёга садится с ней в салон, меня отправляет в кабину. По дороге набираю сообщение отцу — короткое описание проблемы и адрес. В ответ прилетает: «Одна не ходи». Это еще почему, интересно? Что я, зеркальных паразитов не гоняла раньше? Но звонить и требовать объяснений при водителе не стоит.

— Ты чего, Ведьма? — Семён косится на меня. — Опять какую привидению увидела?

— То, что я увидела, — отвечаю задумчиво, — так лучше б я, Петрович, не видела. Не обращай внимания.

Доезжаем быстро, сдаем Лену в заботливые руки нейрохирургов. Повезло с дежурным на приемнике: это Шейх, он ее с такой травмой до завтра не отпустит. Вот бы мне еще ночью время выкроить…

Ночь — как по заказу, — неожиданно тихая. Смена, боясь спугнуть удачу, торопится урвать пару часов сна. Мне бы последовать хорошему примеру, но я тихонько трясу засыпающего прямо в кресле напарника:

— Бирюк!

— Что там? — он подрывается, резко открывает глаза.

— У тебя — ничего. В койку иди, нефиг сидя спать. А я сейчас исчезну на время. Если вызов будет, прикроешь? Просто позвони мне, если что, и я на адресе появлюсь.

— А сейчас куда намылилась? Туда, где днем были?

— Угу. Нельзя, чтобы эта Лена завтра к тому же зеркалу вернулась.

— Может, до утра подождешь? Шейх мне писал про нее: судя по КТ, домой завтра девке точно не светит.

— Все равно схожу, — решаю, подумав секунду. — Считай, что у меня предчувствие.

— Как знаешь, — уступает Бирюк. — Только нас с Петровичем не подставляй, ладно?

— Я вас хоть раз подвела? Правильно — нет.

Оставляю ему форменную куртку, надеваю ту, в которой пришла на работу, и ухожу в Тени, не показавшись на глаза диспетчерам. Жаль, далековато для того, чтобы пройти по изнанке весь путь — то есть, можно, конечно, но расходовать энергию неразумно, поэтому выныриваю неподалеку от подстанции и доезжаю до места на такси.

В Тенях квартира Лены выглядит обсидианово-черным многогранником на фоне остальных человеческих гнезд — разноцветных, но при этом блеклых. Грани неоднородны, они сплетены стеблями тоски и проклятий, разросшимися и ставшими толщиной с канат. Тварь, засевшая в старом зеркале, за годы существования свила себе надежное гнездо. Скольких жильцов, интересно, сменила «нехорошая» квартира? И сколько из них просто съехали? По мере приближения, вижу больше и понимаю: суициды здесь уже случались. Но ведь все еще находятся желающие снять! А, ясно — продолжаю «читать» историю логова, — эта скотина успешно себя экранирует от соседей, и до потенциальных квартирантов не доходят слухи о покончивших с собой.

Проникнув в квартиру, выхожу из Теней. Мне нужно увидеть всё обычным, человеческим взглядом. Обитатель зеркала голоден — чем они старше, тем чаще и больше им надо жрать, — и забывает о скрытности перед одаренными, тянется ко мне. Я неплохо вижу в темноте, в том числе свое отражение в грязном стекле: и так красавицей сроду не была, но сейчас совсем всё хреново. И прыщей-то на роже повылезало, и волосёнки-то сальные и жидкие; улыбаюсь — зубы гнилые через один…

— А ну, сидеть! — свитой из силы плетью осаживаю тварь, чьи щупальца уже окружили меня со всех сторон. — Совсем с голода краев не видишь?

Отражение гнусно ухмыляется, больше не повторяя мою мимику. Черты лица у зазеркальной Нади плывут — нужда в маске отпала. Щупальца, не скрываясь, впиваются в мою защиту, вязнут в ней и дергаются, пытаются разорвать. Я пользуюсь этим и по ним же начинаю тянуть силу из твари. Чуть не теряю концентрацию и не сблёвываю — столько «яда» вливается в меня сразу же, — и понимаю, что той силы еще много, на трех некромантов хватит. Потому тварь и бросилась так открыто и нагло. Чувствую, как защита опасно прогибается, и отступаю, плетью разрывая щупальца. Отражение глумливо вываливает длинный черный язык до подбородка.

Конец ознакомительного фрагмента.