Хроники московских некромантов

Алия Гильмет, 2022

Наш мир почти такой же, как ваш, с одним отличием – в нем есть мы. Как нас только не называют, но сами мы предпочитаем зваться некромантами. Неспокойно на кладбище через дорогу? В зеркале отражается кто-то лишний? Усопшая свекровь является и не дает покоя? Тогда мы идем к вам! Только не пытайтесь нас обмануть. А то проклятия старой крови ох, как непросто снять… Содержит нецензурную брань.

Выездная бригада

Хотя дар мастера Теней связан, по большей части, с тонким телом, сила имеет свойство с годами накапливаться в тканях тела материального. Как следствие, умерший некромант должен быть правильно упокоен, во избежание различного рода неприятностей. Самый простой способ — кремировать тело: оно обратится в пепел, а сила развеется от соприкосновения с огнем. Часто старые некроманты, находясь на самом пороге и видя подле себя Жнеца, передают оставшуюся силу кому-то из членов семьи. Хотя и после этого тело лучше сжечь.

Последствия небрежного погребения одаренного могут быть разными, в зависимости от уровня дара. Самым ярким примером была история Дезмонда ван Элиаса* — карибского флибустьера, чей романтизированный образ эксплуатировался всеми, кому не лень, в литературе и кино… образ удалого пирата, но не мастера Теней из числа первых пришедших в мир. Официальная дата гибели капитана ван Элиаса в бою неподалеку от Юкатана была широко известна. Но, судя по некоторым записям, переводы которых попались Олегу, перед смертью Дезмонд выпил столько силы, что не покинул идущее на дно тело и всплыл в прямом и переносном смысле. «Голландец» с мертвыми матросами под командованием капитана-лича почти полвека терроризировал все суда без разбора, пока не встретился с командой некромантов-охотников, окончательно отправивших Дезмонда на покой…

Едва ли их нынешняя цель могла бы сравниться могуществом с легендарным пиратом, однако ехали на заказ полным составом: неизвестно еще было, чего ожидать. Заказчик и в сообщении, и в телефонном разговоре только сбивчиво повторял, что на кладбище «неспокойно», да еще про трех люмпен-пролетариев, найденных там же мертвыми.

— Сколько лет кладбищу? — Алина перебирала плетеные браслеты на запястьях. Татуировок на руках у нее не было.

— Трудно сказать. Поселок старше Москвы, но когда именно стали хоронить в этом месте, неизвестно.

— Силы там должно было изрядно набраться. Знать бы, когда его последний раз чистили.

— Недавно, — Надин стриженый висок показался из-за спинки пассажирского сиденья. — Наш клиент там и перегорел, не рассчитал.

— А я думал, клиент — это тот, кто нас вызвал, — неловко пошутил из-за руля Дима.

Олег вытянул ногу в свободное пространство между сиденьями. Колено разнылось крайне не вовремя, скрыть это от двух эмпатов, особенно от дочери, не вышло бы при всем желании; он чувствовал их ответное беспокойство. Не лучшее сочетание перед серьезной работой.

— Может быть, нам повезет, — мечтательно проговорил он, — и там просто неупокоенный дух, который сам хочет отвязаться от тела.

— Ах, оставьте, папенька! — скептично отозвалась дочь. — Когда это нам везло?

Она подалась вперед, скрывшись за спинкой сиденья. Впереди показалась окраина поселка и старая маленькая церковь на возвышении; по склону рассыпались кресты и гранитные памятники. Когда «рэйндж» проезжал мимо пригорка, Олег нырнул в Тени, и жена с дочерью последовали за ним. Везением и легкой работой и не пахло: кладбище фонило дрянной, грязной силой даже на расстоянии.

— Семейка Аддамсов, — проворчал Дима, стоило им вернуться в реальность, — вы же в курсе, что ваши исчезновения — это та еще жуть?

— Ты в этой семейке почти тридцать лет живешь, мог бы привыкнуть, — фыркнула Надя и обернулась: — Пап, это появилось уже после того, как мы уехали. При мне ничего не было. Я, правда, не приглядывалась…

— Но такое быстро и не возникает, — закончила за нее Алина. — К тому, чтобы подняться сразу после биологической смерти, нужно много времени и дар выше среднего. Возникает вопрос: что же такое сидело на кладбище, что сильный мастер перегорел?

У администрации поселка кучковалось с полсотни людей. Надя, первой оценив эмоциональный фон, велела брату проехать мимо и свернуть к маленькому продуктовому магазинчику.

— Это по наши шкуры? — поинтересовался Дима, втискивая машину с краю «стоянки».

— Можно и так сказать. — Олег опустил стекло.

Слов отсюда он разобрать не мог, но по общему настрою толпы было ясно: неупокоенного «специалиста» никто еще в глаза не видел — так зачем отдавать могилы родственников на поругание каким-то приезжим? Разогнать несанкционированный митинг безуспешно пытался несчастный Андрей Петрович вместе с двумя незнакомцами — один в штатском, второй в полицейском кителе. Оба одаренные.

— Может, ну нахрен? — предложил сын. — Развернемся да поедем, пока нас на вилы не подняли, как дядю Гришу под Иркутском?

— Никаких вил там не было, и от староверов дядя Гриша отбился. Это во-первых. Во-вторых, мы уже приехали. — Олег протянул ему телефон. — Позвони главе и скажи, что мы его у него же в кабинете подождем. Сам из машины не выходи. Пошли, — это он сказал уже Наде и Алине, выбираясь наружу.

Они втроем через Тени миновали и протестующую толпу, и такую мелочь, как запертая дверь. Двое некромантов на крыльце почувствовали их присутствие и через пару минут тем же путем вошли в кабинет главы администрации.

— Добрый день, коллеги, — приветствовал их Олег.

— Добрый. — Штатский остался стоять, полицейский сел на свободный стул, махнул раскрытым удостоверением. — Старший оперуполномоченный капитан Проскурин…

–…Михаил Сергеевич. Спасибо, читать я умею. Арзамасов Олег Геннадьевич, без звания, мастер Теней из Москвы. Моя супруга — Алина Викторовна, дочь — Надежда Олеговна. — Олег вопросительно взглянул на молчаливого человека в штатском.

— Старший лейтенант Рыков, — представился тот, — Никита Евгеньевич.

— Ладно, давай уже без званий, — поморщился Проскурин и немного сменил тон. — Коллеги, сами понимаете: погонами людей проще убедить, вот даже парадку ради такого случая пришлось напялить…

Арзамасов кивком показал, что да, понимает и это, и то, что сам больше похож на стареющего байкера, не внушающего доверия. Об уровне дара полицейские могли только гадать: и Олег, и Надя умели не выдавать посторонним истинную свою силу, судить можно было разве что по Алине. Но обоим ярославским некромантам хватило способностей и ума верно оценить и ее браслеты, и заклятие, составленное из знаков на кольцах в Надином ухе, и трость Олега, мирно прислоненную к стене. Слой черного лака скрывал выжженные на ней символы только от непосвященных.

— Вы, как я понимаю, по заказу? Насчет покойного Левина?

— Был бы покойный — не было бы заказа. Нас нанял Андрей Петрович, а вас?

— А мы здесь по поручению руководства области.

— Вы поэтому лучитесь недовольством? — поинтересовалась Надя с подоконника. — Или потому, что частники понаехали?

— Язык придержите, девушка, — нахмурился Михаил. — Олег Геннадьевич, вам бы тоже не понравилось, если бы мы, например, стали хозяйничать на вашей территории.

— Во-первых, — Олег жестом попросил дочь оставить комментарий при себе, — у всех нас есть контакты и связи, по которым мы работаем. Если ваш основной контакт — муниципальные органы, это не дает вам преимущества перед нами. Во-вторых, если считать этот район вашей территорией, то заботились вы о ней весьма посредственно: почему сразу не приехали и не убедились, что Левина упокоили, как должно?

— Левин не был настолько сильным, чтобы держать его под постоянным контролем, — подал голос Рыков. — Даже о его смерти не сразу стало известно…

В дверном замке заворочался ключ, и ярославские посторонились, впуская в кабинет его хозяина. Андрей Петрович страшно волновался и без конца промокал платком лысину.

— Здравствуйте, — он суетливо пожал руку Олегу. — Вы… познакомились тут уже? Это коллеги ваши…

— Да, познакомились, — ответил Проскурин, не сводя глаз с московских конкурентов. — Андрей Петрович, мы так и не поговорили, нас прервали, — он кивнул в сторону окна, подразумевая, видимо, митингующих жителей. — Повторяю вопрос: вы выяснили, почему тело Левина просто закопали?

— Почему просто? — возмутился чиновник. — Его даже в церкви отпевали!

Все пять некромантов хмыкнули практически в унисон. Олег поймал взгляд капитана, тот чуть заметно развел руками. «Проехали» — слегка наклонил голову Арзамасов.

— Ну, знаете… Он один жил, никого близкого, чтоб из ваших, у него не было! Потому и похоронили, как в завещании было указано.

— То есть, — медленно проговорила Алина, — он сам завещал себя похоронить на этом же кладбище?

— Да.

— Вот гнида! — не сдержался Никита.

— Это вы про что? — не понял чиновник.

— Да всё про то же, — Надя слезла с подоконника, качнула головой в сторону улицы: — Там поп приехал, сейчас разгонит всех… А ваш Левин не на зачистке себя вычерпал. Он силу влил в ту самую землю, в которую потом лег — значит, планировал свое «воскрешение» заранее. Хьюстон, у нас проблемы.

— Разберемся, — Олег погладил рукоятку трости. — Коллеги, надеюсь, уже не настаивают на ликвидации лича собственными силами?

— Не настаиваем, — Проскурин снял парадный китель, повесил на спинку стула. — Давайте только дождемся ночи, а то как бы аншлаг не собрать, если из земли что полезет — трасса рядом, да и местные…

— Что полезет?! — вытаращил глаза Андрей Петрович.

— Именно то, о чем вы подумали, — заверила Алина. — Коллеги, я бы не ждала ночи, когда нежить активнее: три высушенных трупа не сами собой появились.

— Я прошу прощения, — негромко сказал Олег готовому уйти в прострацию чиновнику, — беседа намечается сугубо профессиональная. Вы же не против, что мы прямо здесь посовещаемся?

— Нет-нет, совещайтесь на здоровье! — Андрей Петрович очень быстро направился к двери. — Я пока чая схожу попить, да… Дверь потом просто захлопните.

— Так что, — нетерпеливо заговорил Рыков, стоило двери закрыться, — предлагаете из Теней не выходить? Вы так в себе уверены?

— Мы, — подчеркнула Надя, — уверены.

— А еще у нас есть амулеты, рассеивающие внимание, — добавила Алина.

— Серьезно? — непритворно удивился Михаил.

— Абсолютно. Полностью не экранируют, но не дадут приглядеться в случае… скажем так, форс-мажора.

— Здорово, конечно. Вы же отдаете себе отчет в том, что психотропное воздействие Теней вредит людям без дара?

— Меньше, чем им повредит набравший энергии лич, — парировал Олег. — Господа, предлагаю всё же выдвигаться, иначе мы так и вправду до темноты засидимся.

У кладбищенской ограды не наблюдалось доморощенного оцепления из народных активистов, и Арзамасов не собирался дожидаться, когда они соберутся. Он вышел из Теней, оглянулся на спутников.

— Хорошо, что вы здесь, — сказал он ярославским некромантам. — Алина будет занята подпиткой артефактов, а Наде одной трудно было бы держать ограждающий круг.

— Надо полагать, — приподнял бровь Проскурин, — что к могиле пойдете вы?

— Из нас мне легче всех работать в Тенях, да и хромаю я там меньше. — О наследной силе Олег разумно умолчал. — Аля, раскинь полог, а вы втроем пока рассредоточьтесь и готовьте заклятие. Накроете кладбище полем, чтобы чьи-то неприкосновенные останки не покидали своих могил. Нас уже ждут.

Алина спустилась с пригорка и прошлась, раскладывая свои амулеты по земле. Закончив, села на траву в начале цепочки, дала импульс силы; артефакты ожили, между ними заклубилась, скручиваясь в тонкие нити, первородная тьма. Полог оставлял кладбище на виду, но искажал восприятие, не позволял увидеть истинной картины и подойти ближе тоже не дал бы.

Олег шагнул в Тени. Здесь всё вещественное теряло часть своих привычных свойств — сквозь рукава проступила тьма, вьющаяся узором по линиям татуировок. Так же, как его, переплетения светлых и темных нитей окружали Надю, Михаила и Никиту. По кивку эти трое спустили с рук готовое заклятие, и кладбищенскую землю накрыла энергетическая сеть. Олег прошел прямо сквозь ограду и зашагал к центру кладбища — туда, где сидела на могильном камне человеческая фигура.

Сила, переплавленная Тенями, замедлила процесс разложения, но живым тело бывшего некроманта Левина все равно не выглядело: успела позеленеть кожа, выступила венозная сеть, роговицы глаз помутнели и уже начинали разрушаться, что не мешало личу видеть. И разум — потусторонней твари, не человека, — был в порядке, невзирая на гниющий в черепной коробке мозг.

«Убивать пришли» — лич говорил, не двигая челюстями.

Олег мог бы ответить, что Левин и так уже мертв, но завязывать философскую беседу в его планы не входило. Он тряхнул правой рукой, и четки соскользнули с запястья в ладонь. Взмах — оживленные знаки свили потоки силы в плеть, рассекшую купол защиты и опрокинувшую лича на землю. Тот перекатился, уходя от второго заклятия, и ударил чистой силой, без плетений, по земле. Удар отбросил некроманта на пару метров в сторону, а в раскинутой сети пробил бреши, которые поспешил залатать кто-то из круга.

Левин отступил и снова окружил себя защитой. Олег еще раз хлестнул по нему плетью, но та завязла в слоях щита. Чтобы не дать возможность вытянуть из себя энергию, он бросил подпитывать заклятие и взялся за трость. Левин перед смертью хорошо подготовился к «воскрешению»: несколько ударов, нацеленных в несущие его структуру узлы, он заблокировал, одновременно выкрикивая слова на древнем, принесенном в мир мастерами Теней, языке.

Под действием заклинания сеть, только поправленная, дрогнула. Олег буквально услышал, как поблизости от него на двухметровой глубине затрещали крышки гробов и зашуршала земля — умертвия рвались на волю. Некромант увернулся от клубка черных нитей, сулившего быструю и отнюдь не безболезненную смерть, в кувырок ушел от брошенного следом второго; подниматься с колена не стал — сустав и в Тенях работал хуже здорового, — дал хороший импульс на трость и обрушил заклятие на Левина. Защиту того просто разорвало в клочья, но и сеть на земле добило. Из-под крестов мертвецы выползали на редкость шустро…

Контур восстановился, запирая в земле тех, что не успели прорваться, но был ощутимо слабее. Держали его теперь двое, третья же — кто бы сомневался, — проскочила за ограду и помчалась на помощь отцу, выдергивая нож из-за голенища. Рявкать на нее и гнать назад Олегу было некогда: ему хватало дел с личем и поднятыми тем ходячими трупами. Первому, по грудь вылезшему из земли и потянувшему руку к штанине, некромант ударом трости расколол череп и заодно разрушил оживлявшее плетение. Закрылся от пущенного Левиным проклятия — по коже куртки на спине скользнули чьи-то ногти. Олег обернулся, чтобы увидеть мешком падающее тело в полуистлевшем костюме. Добежавшая Надя коротко кивнула и закружилась среди тянущихся рук, раз за разом доставая ножом узлы, скрепляющие силовые контуры.

«Хорошо танцует» — мысленно похвалил Олег, получивший возможность сосредоточиться на главном. У лича энергоструктура была куда сложнее, с шестеркой основных узлов, которые нужно было уничтожить. Олег отступил на пару шагов, оставив на себе только базовую, выбитую на теле, защиту и принялся выплетать заклятие. От того, что на него обрушилось, татуировки на спине и груди полыхнули болью; он еле сдержал крик, но занятия своего не прекратил: надо было вытерпеть, выиграть несколько секунд. Еще одно проклятие — по спине вместе с потом наверняка потекла кровь…

Выдержал он, и выдержала защита. Некромант выпустил готовое плетение, опутавшее Левина, как спрут щупальцами. Щупальца вонзились сразу во все узлы, выжигая их начисто и разрывая всё то, что связывало душу с мертвым телом. Лич рухнул на землю. Олег размахнулся и добавил тростью, довершая разрушение контура. После вышел из Теней, сел рядом с угасающим личем и, положив ему ладонь на грудь, до капли выбрал остатки силы. Она, перерожденная, плеснула отравой, и некроманта вывернуло слизью и желчью.

— За церукалом к маме сбегать? — шатающаяся дочь появилась слева, оперлась на покосившийся крест.

— Сбегает она… — проворчал Олег, вытирая рот рукавом. — Сядь на скамеечку и дыши.

Он поднялся и дохромал до ближайшей лавочки. Стащил бандану, обтер лицо. Мокрая футболка липла к телу, но проверить, в самом ли деле кровоточили знаки, можно было и дома. Пальцы вот слегка обожгло, и Олег снял перстни, убрал в карман. В ушах бухал кузнечный пресс, но тошнота понемногу уходила.

Надя, игнорируя скамейки, растянулась на траве, подальше от валяющихся и торчащих из земли трупов. Олег снял куртку, бросил ей:

— Подстели.

— Угу, — она приподнялась, пристроила куртку под спину. — Пап, я знаю, что должна была оставаться и держать контур…

— Ты должна была действовать по ситуации, что и сделала, — возразил Олег. — Ты молодец, ребенок.

Дочь молча кивнула, принимая похвалу, на ментальном уровне благодарность ощущалась теплом с коричным ароматом. Олег вытянул шею, высматривая Алину на склоне. Сколько силы она потратила на полог? Он немного успокоился, когда увидел, что жена не спеша ходит, собирая амулеты.

Подошел Михаил. Парадная рубашка облепляла тело, на ткани рукавов кровяными нитями отпечатались татуировки. Одной рукой он зажимал переносицу.

— Что с вашим товарищем? — Арзамасов кивком пригласил его сесть.

— В норме, — гнусаво ответил капитан, плюхаясь на скамейку, — почти. Посидит там, у ограды, а потом до машины как-нибудь дойдет. — Он огляделся по сторонам, потянулся к несуществующему нагрудному карману. — Черт, сигареты в кителе оставил!

— Ребенок, подашь? — попросил Олег. — В левом кармане.

— Ты, отец, только опять не блевани, — заботливо предупредила дочь, протягивая зажигалку и портсигар.

— Что бы я без тебя делал…

Закурили. Проскурин огляделся по сторонам:

— М-да… Слушайте, я почти двадцать лет в нашем деле, и кадавров усмирял не раз. Но раньше мне только стихийные выбросы энергии встречались или проклятия. Лича сегодня впервые увидел.

— У меня стаж больше тридцати лет, — пожал плечами Олег, — и это второй лич на моем счету. Еще о нескольких слышал постфактум от друзей. В наше время лич-некромант — явление редкое: то ли совести у нашего брата прибавилось, то ли дар измельчал.

— Ну, по вам об измельчании дара не скажешь, — усмехнулся Михаил. — Вы ведь из… тех, о ком я думаю?

— Понятия не имею, о ком вы там думаете, — чуть рассеянно ответил Олег, глядя на дорогу. — Что еще такое?

Их «рэйндж» остановился на обочине напротив кладбища, следом за ним, впритык, встал полицейский УАЗ. Димка выскочил из-за руля, подождал, пока выйдут глава администрации и священник в рясе, и рванул через дорогу, едва удосужившись пропустить грузовик. На полпути нагнал идущую в ту же сторону Алину, что-то ей сказал — она развернулась и пошла к машине. Надя села, встревоженно посмотрела на приближающегося брата:

— Сдается мне, папенька, нас сейчас отсюда невежливо попросят.

— Похоже на то, — нахмурился Проскурин, глядя на коллегу в фуражке. — Вы хотя бы аванс успели получить?

— Вчера, переводом, — кивнул Олег, с сожалением поднимаясь с лавочки. Колено протестующе стрельнуло болью. — Отставить панику, ребенок! Никто нас отсюда не попросит… без оплаты.

— А ты слышишь, что я паникую? — ухмыльнулась дочь. — Заплатят — хотя бы за то, чтобы мы не воспроизвели Зомбилэнд местного разлива!

— Будем считать, что я этого не слышал, — негромко произнес Михаил. Надя осклабилась шире и наглее.

Первым к кладбищенской ограде ожидаемо успел Дима. Присвистнул, только этим и выразив всю палитру эмоций от увиденного, и сказал:

— Па, надо сворачиваться: сюда вот-вот делегация с вилами и факелами нагрянет… ладно, без факелов, но ты меня понял.

— Вы… — пыхтящий Андрей Петрович запнулся о кочку, ухватился за ограду, чтобы удержать равновесие. — Вы… это что…

— Вы что же натворили?! — подоспел, путаясь в рясе, батюшка.

Некромантов окатило смесью страха, отвращения и негодования.

— Видите при нас хоть одну лопату, уважаемые? — устало и зло осведомился Арзамасов. — Вот и не кричите. Вы сами нас вызвали для устранения того, кто это, — он обвел тростью вокруг себя, — собственно, натворил.

Широким шагом подошел молоденький полицейский:

— Добрый день. Старший лейтенант Петренко, участко… ёпт! — рука замерла на полпути к козырьку фуражки. — Это что?!

— Зачистка, — выступил вперед Михаил. — Разрушения мы минимизировали, но вовсе без них не получилось.

— То есть, — прокашлялся чиновник, — они сами… оттуда?

— Сами, — заверил Олег. — Запомните на будущее: когда умирает некромант, тело отправляется в крематорий и никуда больше. Этого уже можно зарыть обратно — больше не восстанет.

— А это-то кто убирать будет?! — возопил батюшка, указывая на инсталляцию из мертвых тел.

— Не поверю, что в районе нет ни одной ритуальной службы, — холодно ответил Арзамасов. — Организация захоронений, уж извините, не наша забота. Наше дело — чтобы, как вы выразились, «это» не распространилось по всему поселку и дальше. Мы со своей задачей справились…

— И теперь вам лучше бы уехать, — перебил Проскурин. — Старлей, у меня документы в администрации остались. Давай с тобой туда пройдем, я тебе объясню, что было и как это оформлять.

— Дельная мысль. — Олег кивком велел детям идти вперед. — Андрей Петрович?

Чиновник молча полез в пиджак за конвертом. Пересчитывать некромант не стал: его, в отличие от дочери, давно уже не пытались обманывать с оплатой.

— Благодарю. Капитан, — Арзамасов протянул руку, — хорошо поработали. Спасибо.

— Вам спасибо. Еще раз извините за встречу.

— Ерунда. Береги себя.

— А ты никогда про лича не рассказывал, — уже в дороге сказала Надя. — Это давно было?

— Давно, — Олег откинулся на спинку сиденья, — в Афгане. Услышал, что ищут одаренного на зачистку, ну и решил подзаработать. Дурак был… Меня встретил лич и три десятка мертвых душманов, у которых он при жизни сидел в плену.

— И как ты их…

— Кое-как. В мирных условиях даже я бы не полез на них в одиночку. Но на войне было много силы, я тебе уже рассказывал. И по мозгам она била хуже водки, — добавил он. Снял четки, показал: — Это того лича. Забрал на память.

На некоторое время в салоне повисло молчание. Потом Дима глухо спросил:

— Нахр… зачем люди это вообще с собой делают? Смысл ходячим трупом становиться?

— Понимаешь, сын, — Алина подалась вперед, облокотилась на спинки кресел, — для нас, например, энергия — это инструмент, которым мы пользуемся в работе. Но находятся те, для кого она становится самоцелью, им ее хочется больше и больше. Считается, что если после смерти задержаться в теле, то силу добывать станет в разы легче, да и делать с ней можно будет, что пожелаешь, не вредя себе. Или можно позже присвоить чужое тело, потом другое — и жить хоть вечно.

— А смысл? — вскинула бровь дочь.

— Наверное, люди боятся того, что ждет за гранью, — ответил Олег. — В некоторых слишком сильна вера в строго разделенное посмертие, в рай и ад; для рая совесть нечиста, в ад не хочется — вот и изгаляются. Мало осталось старых родов, как наш, где детей приучают к мысли, что тьма примет всех. А сделает частью Теней или перекроит душу и отправит по цепочке перерождений — какая разница? Это уже будем не мы.

Он не стал поминать Дезмонда ван Элиаса и добавлять, что кровь иного мира — едва ли панацея от безумия и превращения в лича. Жизненный опыт подсказывал, что у каждой семьи есть свой Шейд…

*См. приложение (“Корни”)