Хроники московских некромантов

Алия Гильмет, 2022

Наш мир почти такой же, как ваш, с одним отличием – в нем есть мы. Как нас только не называют, но сами мы предпочитаем зваться некромантами. Неспокойно на кладбище через дорогу? В зеркале отражается кто-то лишний? Усопшая свекровь является и не дает покоя? Тогда мы идем к вам! Только не пытайтесь нас обмануть. А то проклятия старой крови ох, как непросто снять… Содержит нецензурную брань.

Призрак старого храма

Тяжелая фура, поморгав поворотником, сдвигается правее. Я прижимаю педаль газа, мигаю аварийкой: «Спасибо». Вскоре фура остается далеко позади. За что люблю выездные заказы, так это за возможность отвести душу на магистрали, а не тереться в метро.

— Камера, — сообщает антирадар, — на девяносто.

— Да с хрена ли?! — я с возмущением сбрасываю скорость.

— А чтобы всякие не улетали, если вдруг что, — зевает Димка с заднего сиденья. — Систер, ты бы лучше за навигатором следила, а то поворот проскочишь.

— А ты тут для чего? — огрызаюсь, как заведено.

— Для того, чтобы ты не садилась за руль после работы. — Шуршит, похоже, переворачиваясь на другой бок. — А до того я отсыпаюсь. Рули давай и смотри, где поворот.

Проснуться ему приходится, как только мы сворачиваем с трассы, потому что асфальт заканчивается. Наш «рэйндж» ползет, кое-как пропуская между колесами самые крупные выбоины, но все объехать не выходит. Добро пожаловать в Россию, москвичи…

Село, притаившееся между лесом и песчаными карьерами, находим с первого раза, хотя навигатор впал в кому сразу, как свернули. Место приметное: с краю села торчит полуразрушенный храм. На фоне светлого неба чернеют покосившиеся шпили — то ли молнией их оплавило, то ли время попортило металл.

— Красиво, — Димка открывает у себя окно и высовывается. — Куда там нам подъезжать, видишь?

— Не к церкви. Сказали — у магазина, вряд ли их здесь больше одного.

Возле продуктового магазина с обшарпанной вывеской припаркована немолодая «шнива». Встречают нас двое. Первый — глава администрации, нервно-нетерпеливый лысеющий дядечка в костюме с галстуком. Второй — батюшка, от которого веет неодобрением: он не обязан нам радоваться, но работать не помешает. Димка выбирается из машины первым, и внимание обоих обращается на него. Ну, логично: рослый бородач с выбритыми висками и черно-красным «рукавом» до локтя — кто еще может быть главным в паре? Брата это забавляет, меня тоже, но виду мы не подаем.

— Здравствуйте! — дядя в галстуке тянет руку для приветствия. — Это вы… э-э… специалист?

— Не, — Димка руку жмет и лыбится, — я сопровождающий.

— Некромант — это я, — вылезаю из-за руля.

Обожаю мгновенную смену эмоционального фона у заказчиков: недоумение и недоверие — как коротышка, похожая на трудного подростка, может быть серьезным специалистом? А вот могу, пусть татухи мои — в отличие от Димкиной, не декоративные, — сейчас скрыты рукавами толстовки и перчатками с обрезанными пальцами.

— Вы Андрей Петрович? — уточняю для порядка. — А вы…

— Отец Сергий, — отвечает за батюшку глава администрации. — А вас как зовут?

— Надежда Олеговна. Это — Дмитрий Олегович. По телефону вы разговаривали с нашим отцом. Да, семейный подряд. А теперь, может быть, пройдемся и вы расскажете подробнее, что у вас случилось? — Не люблю длительных приветствий, да и чувствую уже направленные на нас любопытные взгляды. Этого тоже не люблю.

Пикаю сигнализацией и иду с заказчиками в сторону заброшенной церкви. Димка замыкает шествие. Он мог бы и в машине подождать, но ему интересно.

— Видите? — остановившись через дорогу от развалин, Андрей Петрович указывает на пустые строительные леса. — Наконец-то смогли выделить деньги на восстановление, нашли людей, бригада приступила. И за первые две недели — три несчастных случая! Первых двух еще можно было бы на это дело списать, — выразительный щелчок пальцем по шее. — Но потом у них прораб средь бела дня в яму провалился и ноги поломал. Трезвый был, а яму эту как-то нашел.

— Или она его, — вполголоса комментирует Димка.

Я киваю и смотрю на священника:

— Вы что-то пробовали делать?

— Окропил, — кратко отвечает тот. Судя по тому, как напрягся при этом, уже имеет опыт общения с некромантами.

— Не помогло? — Ну не умеет Наденька промолчать.

— Насмехаетесь?

— Есть немного.

Отец Сергий буравит меня укоризненным взглядом, но не ему обыгрывать в «гляделки» одаренную. С досадой отворачивается первым и твердо произносит:

— Жителям стало спокойнее.

— А рабочим, видимо, нет. Смерти были? — спрашиваю уже у чиновника.

— Не было, слава богу. Правда, один с лесов упал и сильно головой ударился. Оперировали его в Ярославле. Пока еще не очнулся, я вчера узнавал.

Может, и не очнется. Конечно, я не потащусь в Ярославль проверять наличие Жнеца в реанимационной палате. Мне за это не заплатят. Кстати, о деньгах:

— Мне нужно посмотреть, есть что по нашему профилю, или все случившееся — результат несчастного стечения обстоятельств и чьего-то раздолбайства. Стоимость консультации отец вам назвал. — Это не вопрос, мне он тоже сказал, сколько брать. Наше время и предварительный анализ стоят денег. — Оплата самой зачистки — по факту.

Чувствую, в какую сторону меняются эмоции у него и у батюшки, и наношу превентивный удар:

— Я знаю, вы сейчас спросите: а как, Надежда Олеговна, мы проверим, что вы правда что-то там сделали? Никак. Или наймите другого некроманта для контроля, следы моей работы будут видны профессионалам еще недели две.

— Да я не… — начинает Андрей Петрович и сам себя перебивает: — Вы что, мысли читаете?

— Только эмоции, но этого достаточно. Кроме того, я не первый год работаю, и примерно половине заказчиков кажется нормальным угрожать хрупкой девушке заявлением о мошенничестве или об оскорблении чувств, — ухмыляюсь мерзко, благо с моей физиономией это нетрудно. — Не нужно так делать.

Чиновник молча достает из кармана и отдает конверт. Не стесняюсь заглянуть внутрь и пересчитать, после чего передаю деньги брату.

— Хорошо. Подождите здесь или у магазина, пока я осмотрюсь.

— Мы тогда там будем, — решает Андрей Петрович. — Подойдете, как всё посмотрите?

— Конечно.

Заказчики уходят, Димка остается и вопросительно смотрит на меня.

— Со мной не ходи, — предупреждаю я.

— Есть? — он, в отличие, от этих двоих, знает, с какого расстояния некромант способен уловить присутствие твари.

— В том-то и дело, что я не уверена. Либо нет, либо есть, но прячется. Или кто-то очень хорошо скрыл заклятие.

Переходя дорогу, на всякий случай даю пробный импульс в знаки на руках; те отзываются легким жжением — все в порядке. Гашу всплеск силы и прохожу в разбитый проем, оставшийся от церковных дверей.

От пола ничего не осталось; да что там пол — на крыше уже подрастает молодое деревце. Но я сюда не природой любоваться пришла. В нормальной человеческой реальности не вижу никаких следов, приходится нырять в Тени, выдавая себя. Хотя, похоже, меня раскусили еще раньше: то, что здесь обитает, залегло так глубоко, что я с трудом продираюсь сквозь путаницу оставленных им ложных следов.

Наконец, выхожу из Теней. Вытираю испарину со лба и сажусь на каменный блок у стены.

— Систер, ты там как? — обеспокоенный Димка появляется в проходе.

— Я же сказала — не подходить!

— А папенька велел проверять, если ты ушла осматривать здание и тебя долго нет. — Он приближается и показывает защитные знаки, нарисованные маркером на тыльной стороне ладони.

— Ты же в курсе, что они не от всего могут защитить?

— В курсе. Но сейчас-то защищают.

— Сейчас оно шхерится, потому что я здесь.

— Значит, есть?

— Ага. — Говорю вслух, стараясь перевести в слова то, что ощутила в Тенях. — Оно старое. Когда храм горел, оно здесь уже жило — а может, и дольше. Впало в спячку, пока он стоял, никому не нужный, но начало работ, приход людей разбудили. Первых оно не убивало, не могло, но уже почти… Тот рабочий, который с лесов навернулся, все-таки умер, судя по уровню силы.

— Будешь изгонять, или отцу позвоним, чтобы приехал?

— Справлюсь. Только надо подождать несколько часов, хотя бы до заката: оно оголодает, потеряет осторожность и выйдет даже ко мне.

— Тогда пошли. — Димка встает, оглядывается по сторонам, передергивает плечами. — А то мне тут уже как-то неуютно.

Возвращаемся к магазину, где отец Сергий за что-то вполголоса выговаривает Андрею Петровичу. Слова разобрать не успеваю — заметив нас, оба замолкают. Эмоции спрятать, правда, выше их способностей… но это не мое дело.

— Так, господа, что я вам имею сказать, — без лишних прелюдий приступаю к делу. — Проблема есть, и серьезная. Если ее не решить в ближайшие дни — о восстановлении храма можете забыть, это как минимум. Я берусь устранить то, что привело к несчастным случаям с рабочими, если вас устраивает цена.

— Устраивает, — чиновнику хватает мозгов не торговаться. Наверняка средства на нас тоже выделены из бюджета. — Сейчас приступите?

— Нет, работать я буду вечером, причины для этого сугубо профессиональные. Торчать потом до утра на заправке нежелательно, поэтому я была бы признательна, если бы вы заехали к себе в администрацию в неурочное время.

— Ну-у… можно, а во сколько? Часов в двенадцать ночи?

— Думаю, да, к двенадцати мы подъедем. Будьте на телефоне, я отзвонюсь, как закончу.

— Хорошо, буду ждать звонка. — Рук нам на прощание не жмут, но не очень-то и хотелось.

Машину мы отгоняем на опушку леса в стороне от села. До вечера бродим по окрестностям, обедаем, я несколько часов сплю — преимущество коротышек в том, что мы можем комфортно спать на сиденьях, особенно в огромных внедорожниках. Просыпаюсь, когда солнце зависает над кромкой леса, беру рюкзак и отправляюсь работать. Димка остается перегнать «рэйндж» поближе к церкви.

Среди полуразрушенных стен тишина. Тварь пока не вылезла, но тем лучше. Выбираю места на стенах, рисую мелом знаки внешнего круга. Закончив, выхожу в центр бывшего притвора и, присев на корточки, касаюсь земли. По неписаным, но строго соблюдаемым нашим законам, с людьми такое проделывать нельзя, а вот с растениями и прочими обитателями почвы — запросто. Трава вокруг меня стремительно жухнет, а потом и вовсе рассыпается прахом, и круг безжизненной сухой земли всё ширится. Силы с этого с гулькин… нос, но мне не она нужна, а ровная площадка. С подобранным по пути прутиком обхожу край расчищенного участка, вычерчивая на песке последовательность символов.

Закончив рисовать, стягиваю перчатки, закатываю рукав, достаю нож и флакон со спиртом, которым тщательно протираю руки и лезвие. Асептика и антисептика — наше всё, о чем всякие выдуманные персонажи постоянно забывают. Еще у них, у персонажей этих, поголовная мода резать глубоко и поперек ладони — эффектно, но так же никаких сухожилий не напасешься! Я надрезаю кожу на тыльной стороне предплечья, примерно посередине между локтем и запястьем — крови достаточно для дела, разрез не такой глубокий, чтобы нужно было шить, и след от него потом затеряется среди татуировок. По капле крови на каждый из знаков на песке, осторожно переступить через них, дойти до стены и мазнуть по одному из нарисованных мелом.

Все, теперь только раскатать коврик на песке, залить рану БФ-ом и набраться терпения. В термосе еще есть тайный эликсир, придающий сил темным магам. Кофе называется. Если бы точно знала, что придется ждать — прихватила бы горелку и джезву и свежий сварила бы…

Я приканчиваю вторую чашку, когда темнота по углам сгущается и сквозь нее проступает первородная тьма Теней. Замечаю движение, которого в материальном мире нет: тварь, голодная, привлеченная живой силой и кровью, просачивается сквозь стену, принюхивается ко мне, если так можно выразиться относительно того, кто носа не имеет. Я жду, попутно прикидывая, влезет ли в меня третья чашка. Влезет. Наливаю, не спуская глаз с кружащей неподалеку твари. От сердца к кончикам пальцев пробегает ручеек энергии, который я удерживаю. Давай сюда, ну, ты же хочешь…

Есть! Тварь приближается настолько, что касается знаков внутреннего круга. Сила, сорвавшаяся с моих пальцев, моментально активирует их, и тварь намертво вязнет в ловушке. Она яростно дергается, и я чувствую, как вздрагивает контур. Сильная скотина! Подпитываю круг, но, похоже, придется еще тянуть энергию из нее. Паршиво это, сила их — дурная, ядовитая… Но деваться некуда. Свить плеть или ударить еще чем нельзя — ловушку развалю.

Чужеродная, непригодная для живого сила растекается по телу, и защитные узоры вспыхивают болью. Роняю чашку, дышу глубоко, борясь с головокружением, и продолжаю вытягивать из бьющейся в сети твари энергию. Нужно ослабить ее как можно больше, чтобы развеять, иначе она, подраненная, сбежит в Тени…

Накатывает тошнота, еще и кровь носом идет. Да твою-то мать, сколько там в тебе, в голодной-то?! Хотя… контур держит заметно крепче — значит, немного. Попробуем? Разрываю связь между собой и тварью и даю поток силы на внешний круг. Первым вспыхивает знак, смоченный моей кровью, от него сила по цепочке разбегается к другим, и заклятие бьет по твари, разрушая ее сущность, распыляя ее по Теням.

Всё. Готово. Сижу с минуту, пока не унимается тошнота. Потом встаю, одной рукой сдавив кровящий нос, подошвой ботинка стираю символы на песке и обхожу притвор по периметру, убирая рисунки мелом. Можно собирать манатки и уходить.

На улице запихиваю окровавленный платок в карман, собираюсь закурить. Подошедший Дима молча отбирает сигарету с зажигалкой, сует мне бутылку воды и шоколадку.

— Ты не офигел? — вяло возмущаюсь я.

— Нет, — спокойно отвечает братец. — И ты не офигевай. Звони этому лысому, и поехали рассчитываться.

До поселка по всем колдобинам добираемся за полчаса. Я с профессиональным интересом кошусь на кладбище при въезде, но молчу; если там чего и надо делать, то точно не сегодня. У администрации Димка оставляет меня в машине, за деньгами идет сам и вскоре возвращается. Я в это время звоню отцу — кратко отчитаться и сказать, во сколько примерно приедем.

— Нормально всё? — спрашиваю, положив трубку.

— Да. — «Рэйндж» мягко трогается с места. — Нудел немного, что расценки у нас высокие.

— Ну так договаривался бы с местными! — фыркаю я. — Можно подумать, у них ближе, чем в Москве, некромантов нет.

— А я спросил. Он говорит, у них даже свой раньше был, только умер прям за несколько дней до того, как на стройке началось.

— Ты не спросил, как умер? — настораживаюсь я.

— Спросил. — Отсутствие дара не мешает братцу разбираться в теории. — Он с вон тем кладбищем работал, что мы проехали. Отработал, слег и уже не встал.

Поганая смерть. Надеюсь, погребение ему устроили по правилам, но надо взять на заметку и папеньке сказать — возможно, у нас еще будет работа в этом районе…