Хранитель, но не ангел

Алиса Адлер

Старшеклассник гибнет в автокатастрофе и оказывается в исправительном измерении, которое принято называть адом. Оттуда его вытаскивают хранители в обмен на обещание заботиться о девочке, которая все время попадает в неприятности. Он соглашается, но даже не представляет, каких жертв от него потребует новая миссия, и насколько большим будет соблазн перейти на сторону зла…

© Алиса Адлер, 2018

ISBN 978-5-4490-7636-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Тебе больше никто не верит!»

— И я напоминаю, что сегодня родительское собрание! — закричал Павел Владиславович, пытаясь перекрыть звонок и начавшуюся болтовню.

По классу пронесся тяжелый вздох.

— Заколебали, — сказал сосед Макса по парте, Игорёк.

— Тебе-то еще ничего, — хмуро отозвался Максим, а вот мне после этого собрания всыплют по самое небалуйся…

— Это да, — согласился Игорь, он же Гоша, — сочувствую.

Сочувствие не помешало ему за пару секунд собрать портфель и рвануть по направлению к выходу. Все начали вылетать из класса со скоростью пули. Не стал задерживаться и классрук. Защелкнул документы в портфель и исчез за дверью. Макс вышел последним.

Наконец он оказался за воротами. По школе и за ее пределами радостно неслись освобожденные школьники. А Максим шел, загребая найковскими кросовками грязь в лужах. На лице у него было полное безразличие. Проходившие мимо девчонки на мгновение прекратили свою болтовню и с интересом посмотрели на симпатичного, немного кудрявого мальчика с серыми глазами. Но он не обратил на них никакого внимания.

— Мертвый номер, — прошептала одна из них и хмыкнула.

Плюх! В лужу поблизости влетел голубь и начал там свои банные процедуры. Штанина снизу покрылась пятнами грязи.

— Ах ты! Глупая птица! — показал мальчик кулак испытующе смотрящему на него голубю.

«Март, март! — со злостью подумал Макс, — все радуются — весна! А чему радуются! Грязь одна. И все равно, тоска какая была, такая и осталась… Вот скоро день рождения, а небось и не подарят даже ничего. Вон мать весь год угрожала: «За такие оценки никаких подарков на день рождения не дождешься!» Заколебали!

На телефоне заиграл Depeche Mode: «All I ever wanted, all I ever needed here in my arms». Сейчас это звучало издевательски.

— Алло, — вяло ответил он.

— Макс, ты чё такой хмурый?! — послышался бодрый голос Александра, — мы сегодня вечером с ребятами собираемся погонять! Ты с нами, а? Дам свой старый мотоцикл!

— Не, я пас, — все так же хмуро ответил Макс, — Сегодня родительское собрание, мне и так будет нагоняй.

— Тогда не все ли равно, за что получать? — спросил жизнерадостный Сашка, — можно тогда уж за все сразу!

Макс с несогласием промычал.

— Ну как хочешь! Если передумаешь, приходи! До полуночи!

Вокруг бушевала весна, но она не радовала. Светило солнце, бежали ручьи, люди жмурились от солнечных лучей, общипанные зимой коты грелись на солнце… Но Максим ничего этого не замечал. Он представлял: «Вот пойдет мама на родительское собрание, и ей, конечно, расскажут, что в школу в этом полугодии я почти не ходил. А в те разы, когда приходил, схватил несколько двоек — вот и все мои учебные „успехи“. Что меня, скорее всего, оставят на второй год. И это в девятом классе! Выпускной! Правда, учителя всегда говорили, что я очень одаренный мальчик и мог бы быть отличником, если бы захотел. Но симпатия к моей одаренности что-то совсем не мешает им рассказывать маме о том, как я на самом деле учусь».

Максим вдруг, сам от себя не ожидая, развернулся и пошел по другой дороге. «Поучаствовать в скандале еще успею, — решил он, — схожу-ка я пока к Лизе. Оттяну «счастливый» момент возвращения домой». Он заметил, что на деревьях уже появились почки, и улыбнулся. А потом принялся мечтать: «Можно будет летом уехать в наш старый деревенский дом и все три месяца купаться в речке. Но главное не речка, а то, что не придется слушать противные папины нравоучения. Только без компьютерных игр будет сложно. Особенно без Heroes of Might and Magic. Ну и по Сашке буду скучать. А вот Сашка по мне — навряд ли! У него приятелей достаточно, причем гораздо более оторванных, чем я.

Максим подошел к дому, во дворе которого играли несколько детишек. На лавочках, как охрана, сидели родители. Он позвонил в домофон. Ответила лизина мама.

— Кто? — строго спросила она.

— Это Максим.

— А, Макс! — Голос у Натальи Петровны сразу стал мягче, — Лиза еще не пришла со школы.

— Кто это? — спросила соседка Люба, которая сидела у Натальи Петровны на кухне, поедая домашний пирог.

— Это Максим. Приятель моей девочки. Бойфренд, как сейчас говорят.

— Поосторожнее нужно с этими бойфрендами, — нахмурилась Люба.

— А!.. Этого я знаю с детства. Он и Лиза выросли в одном дворе. Подружились сразу же! Им тогда года по три была. Маленький Максюша вырвал лопатку из рук у злого мальчика, который ломал лизины песочные пирожки. И этой лопаткой настучал подлецу по голове, — женщина улыбнулась от воспоминания, — Лиза перестала рыдать и поступок оценила. Потом Макс с родителями переехал в другой район. Но они все равно остались друзьями. И со временем это незаметно переросло во что-то большее…

— Ну и что же они думают?

— А что им думать? Они же еще дети! — Наталья Петровна побарабанила пальцами по столу, — Но мне кажется, что этот мальчик прекрасно подходит моей серьезной дочери. Наверное, она даже слишком серьезная. А с ним она меньше занудствует и больше смеется.

Максим тем временем развалился на лавочке во дворе и стал наблюдать за резвящимися детьми. «Вот хорошо же им, — подумал он, — в школу не надо, после родительского собрания ругать не будут. Сидишь в песочнице, делаешь глупые пироги из песка. Или катаешься на качелях. И никто не пристает. Максимум — родители из песочницы утащат, если ты свои пироги начнешь есть».

Один карапуз подбежал к Максиму и с застенчивой улыбкой протянул ему какое-то стеклышко, которое подобрал тут же, во дворе. Макс ответил ему улыбкой, и карапуз, довольный, ускакал. Парень стал рассматривать зеленое стеклышко, и подумал о том, что нужно дойти до мусорки и выбросить его так, чтобы малыш не увидел. Но тут послышался певучий лизин голос: «У тебя появился новый друг?» С ним Лиза часто говорила так, как будто ей было смешно. Возможно, он казался ей смешным? Макс что-то пробурчал в ответ, а девочка плюхнулась на скамейку:

— А чего не позвонил? Я чуть не пошла с подружками гулять. А то сидел бы тут до ночи меня ждал!

Лиза засмеялась. Максим с удовольствием слушал ее смех, смотрел на ее светло-русые, почти пепельные волосы и карие, теплые глаза. Ему стало немного легче.

— Я бы и ждал, — сказал Максим.

— Что такое? — девочка стала серьезной, — опять с родителями поругались?

Максим замялся, но потом признался:

— Сегодня родительское собрание. Мама туда идет. Когда вернусь домой, будет большая взбучка!

— Ух!

Лиза задумалась. Она знала почти все детали отношений Максима с родителями. Знала, что в школу он не ходит и не любит ее. Знала, что сестра тоже добавляет свою ложку дегтя в жизнь дома. И еще — самое главное, что она знала — что Максиму не надо читать нравоучений, потому что в девяноста девяти процентах случаев из ста это заканчивалось ссорой между ними. А ссориться она не любила. Ну хотя бы потому, что потом она долго расстраивалась, скучала по нему, плакала… Но, похоже, в этот раз всё было серьезно, и неприятности у ее приятеля нарастали, как снежный ком.

— Максим, ты бы перестал прогуливать школу, а? — наконец сказала она, стараясь говорить как можно мягче.

«Блин! Ну что за учительский тон!» — подумала она про себя. Максим опять что-то пробурчал.

— И курить бы бросил… — продолжала Лиза.

Так как Макс ничего не отвечал, она добавила:

— Ну, ты же знаешь, я очень хочу тебе помочь. Но я не знаю, чем.

Лиза была всего лишь на десять месяцев старше Максима, но иногда ему казалось, что она намного старше его. Иногда в ее голосе ему чудились родительские нотки, и ему просто ужасно хотелось с ней поругаться, потому что воспитывать его и дома воспитывали, и он был сыт этим по горло. Но сегодня ругаться совсем не хотелось. И так всё было очень плохо.

— Ты знаешь, — сказал он ей, проигнорировав фразы про школу и курение, — я очень сильно скучаю по своему псу, Джину. Джин был отличным другом.

Лиза кивнула. Она помнила эту веселую, вечно жизнерадостную собаку. Джин попал под колеса машины, когда Макс отпустил его с поводка побегать. Потом мальчик долго винил себя. Машина выскочила неожиданно из-за угла с той скоростью, с какой она совсем не должна была ездить во дворе. Водитель отделался лишь небольшим штрафом, а Джин погиб на руках у подоспевшего Макса. Мальчик долго не мог оправиться. Даже пилившая его обычно родня месяц ходила вокруг него на цыпочках.

— Даааа… Ты так сильно изменился именно после ее гибели, Максим. Может, это как-то на тебя повлияло? Может, тебе станет лучше, если другую собаку завести?

Подросток как-то странно на нее посмотрел. Наконец он сказал:

— Лиза, ты вообще понимаешь, что говоришь? Вот представь, что ты… ну, даже не умерла, а просто переехала в другую страну. Вот я начну по тебе скучать, а Саша мне скажет: «Ну, может, тебе просто другую девушку завести?»

— Да, хорошо, согласна, это было глупое предложение, — сказала Лиза, покраснев. — Но все равно ты не можешь вечно прогуливать школу… Да и курить — вредно! Мне не нравится, когда от тебя пахнет сигаретами! Фу!…

— Странно, — засмеялся Макс, — ты говоришь мне почти то же самое, что и родители, но меня это почти не раздражает!

— Почти! — с укором сказала девочка.

— Ты не поверишь, — задумчиво сказал Максим, глядя на резвящихся возле лужи воробышков. — Ты же привыкла, что я с тобой все время спорю. Но… — он поднял на нее свои серые глаза, — я вот тебя иногда слушаю и думаю, что ты права. А потом возвращаюсь домой… к Адельке-ябеде… к вечно недовольным маме и папе… и все начинается сначала. Все мое желание что-то изменить моментально пропадает.

— Но ведь они хотят тебе добра, — попыталась оправдать родителей мальчика Лиза.

— Да, и поэтому отец меня, здорового четырнадцатилетнего лба, решил отлупить ремнем! — у Макса, покрасневшего от злости, вырвались эти слова. И он тут же пожалел, что сказал это.

— Какой ужас! — девочка выглядела ошарашенной, — и… как это произошло? — осторожно спросила она.

— Я как-то раз вернулся от Саши — неохотно начал рассказывать Макс, — а папа спрашивает: «Ты что, курил?» Я говорю: «Нет». А он мне: «Руки протяни». Унюхал сигаретный дым от рук и начал шипеть: «Подлец! Я тебе сейчас покажу!» Побежал в спальню, притащил оттуда ремень, попытался меня развернуть, чтобы всыпать… Чуть руку мне не сломал. Прибежала Аделька и начала хлопать в ладоши от радости. Я говорю: «Папа, только попробуй! Я тебе этого никогда не прощу!» Но он все-таки ударил меня пару раз. Пришел дед — отец его боится — и остановил. «Сам, — говорит, — курил с тринадцати лет, и еще над парнем издеваешься!» Ну, папаша попробовал доказать, что я сам виноват, но с дедом спорить бесполезно.

— И что, не разговариваешь с отцом? — спросила молча выслушавшая историю Лиза.

— Нет.

— Если честно, — сказала девочка после небольшой паузы, — меня больше всего удивляет поведение твоей сестры. Ну, я понимаю, что братья и сестры не всегда прямо так уж горячо любят друг друга. Но так злорадствовать!

— А это она так всегда, — сообщил Максим, нахмуриваясь и скрещивая руки на груди. — Если мне плохо, то ей от этого хорошо. А если мне хорошо, то ей от этого плохо. Очень.

— Может, ты ее обидел чем-нибудь?

— Да нет же! Я ее никогда ничем не обижал. Без причины, по крайней мере. А если она ходит меня достает — тогда да, может получить щелбана. А раньше я ее вообще очень любил. Примерно до ее пяти лет. Я о ней заботился, книжки ей читал, играл с ней, развлекал. А потом сестра поняла, что брат — конкурент в борьбе за внимание родителей. Вот тут-то она начала конкурировать по полной программе. И начала делать это жестко, даже жестоко. Не ребенок, а просто танк какой-то! Ябедничала на меня по малейшему поводу. Чуть что, бежала жаловаться. Постоянно рассказывала родителям, какой я плохой. А родители тоже хороши — наказывали за все. Даже за мелкие косяки. Даже за то, чего я не делал. Каждому слову Аньки безоговорочно почему-то верили. А мне — нет.

— Даааа уж, — протянула Лиза, делая круглые глаза и откидываясь на скамейку, — Я, конечно, знала, что вы не ладите, не думала, что все настолько ужасно! Я-то думала, что ты просто… — она замялась.

— Ну, скажи.

— Ну, с жиру бесишься.

— Вот моя мама так говорит, — мрачно сказал Максим, — говорит: «У тебя все есть, чего тебе еще надо?» Причем глаза закатывает, типа, они такие хорошие родители, они жертвы, это я подлец. Ага, у меня все есть. Кроме их нормального отношения.

— Я думаю, что тогда они сами виноваты, — сказала Лиза, сейчас похожая на маленькую сердитую птичку.

— И дед так же считает, — сказал Макс, — и Адельку по этой же причине недолюбливает. Иначе как «мелкой ябедой» ее не называет. Она ему, правда, взаимностью отвечает. То его очки спрячет, то еще что-нибудь. В общем, у нас дома две воюющих группировки, — невесело усмехнулся подросток.

— Я думала, что это ты просто так… И не так все ужасно с сестрой. А у тебя вон что, — сказала Лиза, беря друга за руку, — прости.. больше не буду тебя пилить. Ладно! — встряхнулась она, — чего тут киснуть! От этого лучше не будет! Пойдем лучше в кино — там сейчас такая комедия идет! Машка сказала, она чуть не описалась от смеха!

— Твоя Машка прямо поэт, — сыронизировал Макс.

— Пойдем, пойдем! — Лиза потянула его за руку.

Мальчик был рад, что тяжелый разговор закончился. Он взял Лизу за руку, пожал ее пальцы и с благодарностью посмотрел на нее. Из кино парочка вышла в распрекрасном настроении. Лиза хохотала и повторяла фразы из фильма.

— «Мы не позволим ему покончить с собой, даже если для этого нам придется его убить!» Ой, я давно так не смеялась, — сказала она, — все, я выдохлась! — но тут же снова захихикала.

— Я тоже, — признался Максим.

Он совсем забыл, что дома его ждет мама после родительского собрания, и что вообще что-то нехорошее есть у него в жизни… Ему казалось, что есть только весенний теплый вечер, отличное настроение и, конечно, Лиза… Сейчас она казалось ему особенно красивой.

Но наконец пришлось расстаться. Девочка помахала ему рукой и с улыбкой скрылась за дверью подъезда. А Максим вздохнул и побрел домой. Беспокойство от ожидания разборки дома возвращалось к нему. Снова начало сосать под ложечкой. Его даже затошнило.

«Эх, щас бы попасть в больницу… Только с чем-нибудь не очень серьезным. Может, вообще домой не ходить? — подумал он, — переночую у Сашки…»

Он стал представлять себе, как будет плакать мама, ругаться папа, злорадствовать Адель… Может, даже дед не будет защищать его, как обычно, потому что… потому что… потому что… ну сколько уже можно?! Вот почему! Придется оправдываться и слушать все это, сгорая со стыда…

Он со злостью плюнул и сел на лавочку. На бульваре уже зажглись фонари. Совсем скоро, летом, вокруг них закружится мошкара. А по бульвару будут гулять пьяные компании… Впрочем, вот одна уже идет. А все лавочки будут усеяны влюбленными парочками. И здесь, на клумбах, зацветут цветы. И они сядут здесь с Лизой… если его родители не прибьют.

Макс запрокинул голову и положил ее на спинку. К его удивлению, этим вечером небо было чистым, что редко бывало в их городе. Он увидел большую медведицу, а потом, приглядевшись, и малую… Когда-то давно, когда он был маленький, папа учил его их различать. А вот эта ярко-бирюзовая сияющая звездочка, наверное, никакая не звездочка, а самолет…

Мальчик вспомнил, как в детстве… да что там в детстве, лет до двенадцати, наверное, он смотрел на звездное небо и думал, что он точно с другой планеты… что у него здесь какая-то особая миссия… что он особенный… а там кто-то его ждет… И весь этот бред со школой, вечно недовольными родителями, Аделькой-ябедой — это просто временно… А может, какая-то шутка его настоящих родственников — тех, с другой планеты?

А недавно, наверное, месяца полтора назад, ему приснилось, что он рыцарь. И несется куда-то на лошади по звездному небу на вороной лошади кого-то спасать. Шпага бренчит у него на боку, ночной воздух обдувает лицо. Потом он всю ночь сражался с разной нечистью, причем так реалистично, что совсем не выспался! И, когда убил последнего уродца, перед ним появились две дороги. Причем обе они выглядели настолько притягательно, что Макс не мог решить, по какой же ему пойти! Так и не решив, он проснулся. «Вот черт, в Diablo переиграл», — подумал он, потирая как будто уставшие мышцы. А сегодня сон повторился… «Может быть, это что-то значит? — подумал он, — Хотел бы я знать…»

Внезапно Максу наскучило сидеть на скамеечке и он захотел покачаться на качелях. Хорошо, что тут как раз неподалеку был парк, в котором остались нормальные качели! Все качели с твердыми ручками в городе поснимали, потому что какая-то девочка на ходу умудрилась засунуть голову между ними и столбом, на котором они стояли. Кончилось это печально. Теперь везде были качели только на цепочках, для детей до пяти лет. Нормальные остались только в парке — старые, стоящие там уже лет двадцать, наверное. Скрипучие, но зато довольно большие. От выкорчевывания их спасло то, что расстояние между столбами и ручками у них было слишком широким — размозжить голову было нельзя. Даже если голова очень большая.

С независимым видом Максим приблизился к качелям. Их было пять штук, установленных в круг. Хочешь — качайся ногами в круг, хочешь — во внешнюю сторону. В темноте ему было сложно увидеть, сидит ли там кто-нибудь. Но тут он услышал голоса. Подойдя, он с удивлением увидел ребят примерно своего возраста. Их рюкзачки были сброшены на землю — благо, там было не слишком грязно. У одного под ногами была лужа. Скорее, даже мини-озеро. Впрочем, они все равно не качались как следует, а так, лениво покачивались. Макс присел на свободную сидушку и начал раскачиваться.

— Я своим сказал, что хочу в Питер переехать, а мама говорит: «У нас зарплаты выше!»

— Ха, — отреагировал второй, — это где они выше?

— На сайте «Работа в Московской области», знаешь такой?

— Ну…

— Так она насмотрелась там вакансий и теперь думает, что у нас все классно! У викиной бабушки знаешь, какая зарплата? Семьдесят! У медсестры.

— Так она не просто медсестра, он там какая-то главная по больнице.

— Вот-вот…

Максим ухмыльнулся. «Вот, — подумал он, — нормальные люди, о деньгах думают. А ведь они моего возраста! А я о чем?! Как мальчик маленький — про другие планеты, рыцарей… — В это время с неба сорвалась и полетела вниз звезда. — Желание, что ли, загадать?»

Телефон завибрировал. Со вздохом мальчик достал его и посмотрел на экран. Звонила мама. Он отклонил вызов. Время было начало одиннадцатого.

— Ладно, будь мужчиной! — сказал он себе, со вздохом встал с качелей и медленно, очень медленно побрел домой.

Дойдя до дому и поднявшись на свой этаж, он так же медленно, очень медленно начал поворачивать ключ в замке. Зашел и тихо стал снимать с себя в коридоре шапку, куртку, обувь. К его удивлению, на него никто не набросился с порога, как это бывало обычно. Из гостиной доносился звук телевизора. Проходя мимо, он осторожно заглянул за чуть приоткрытую дверь. Мама, папа и Аделька сидели на диване. Дед, видимо, был у себя. Он открыл дверь пошире и постоял пару секунд. На него никто не обратил внимания. Или все просто сделали вид? Сестра бросила быстрый взгляд в сторону брата, но тут же притворилась, что ничего такого не было. И только поджатые губы говорили о том, что сейчас она зачем-то сдерживает себя.

Мальчик прикрыл дверь и пошел в свою комнату. «Ну и пожалуйста! — подумал он с облегчением, — мне так даже лучше!» Он скинул тапки, растянулся на кровати и залез в Facebook, но не прошло и двух минут, как в комнату ворвался разъяренный отец.

— Ты что, так и собираешься делать вид, что ничего не произошло?!

— Да я…

— А ну, вставай с кровати! — заревел Владимир Станиславович.

В проеме двери появилась аделькина мордашка. Глаза ее сверкали от любопытства. Следом за мужем в детскую влетела Людмила. Ее большие, немного выпуклые глаза были наполнены ужасом.

— Володя! Ну брось! Ну ты же обещал!

— Обещал — не обещал, а этому подлецу даже не совестно! Ты что же это решил, в выпускном классе получить справку вместо аттестата?! Павел Владиславович сказал, что ты учишься хуже всех в классе!

— Папа, ну перестань, — закатил глаза Макс, — выпускной класс — это одиннадцатый!

— Максим, неужели ты думаешь, что с такой успеваемостью тебе дадут до одиннадцатого доучиться? — с грустью спросила мама. — В этой школе уже не знают, как от тебя избавиться.

— Ну, в другую пойду, — беспечно ответил Макс, глядя в сторону и только сейчас обращая внимание на то, какой странный артхаусный рисунок на обоях в детской: какая-то синяя клякса, похожая на русалку, забирается на другую кляксу, похожую на медузу.

— Нет, никуда ты, мой милый, не пойдешь, — запыхтел отец, — ты закончишь девятый класс и отправишься в колледж, учиться на повара.

— Папа, ты обалдел, что ли… — ошарашенно сказал Макс.

— Не перебивай. А девятый класс ты закончишь, уж я об этом позабочусь. Если нужно, запру тебя в этой самой комнате, чтобы ты учился, учился и еще раз учился. Никаких прогулок после школы, никакого твоего Сашки-байкера! В школу буду лично за ручку отводить. И пусть над тобой смеются! И пусть тебе будет стыдно! И закончишь или нет, работать пойдешь. Я не собираюсь содержать здорового лба…

— Ага, значит, как бить «здорового лба»… — задохнулся от возмущения подросток.

— Молчать! С четырнадцати лет можно работать — вот лето наступит, работать пойдешь! Мороженое продавать, клумбы пропалывать, полы в больнице мыть — что угодно!

— Да хоть в рабство! Только бы от вас подальше! — не выдержал Максим, вскакивая на ноги.

— Так-так-так, опять истязание ребенка, — послышался голос деда.

Владимир Станиславович вздрогнул.

Дед зашел в комнату, приспустил очки на нос, поверх них посмотрел на своего сына и скомандовал:

— Ну-ка пшысть отсюда.

— Но папа, он же останется на второй год! — попробовал протестовать отец.

— Велика беда! Сначала доведут ребенка, а потом еще и придираются к нему, — проворчал дед, — вспомни, как ты из рук вон плохо учился. А? Плохо учился. Курил? Курил. Я тебе хоть слово сказал?

— Ну и зря! Зря ты со мной так мягко! Сейчас, глядишь, человеком был бы!

— Чтоооо?! То есть ты хочешь сказать, что ты не человек?! То есть ты хочешь сказать, что я вместо человека воспитал… свинью, что ли?!

Дед с отцом начали спорить. Мама, которой за последние пару лет надоели эти прения, со вздохом ушла из комнаты. Максимка воспользовался тем, что на него никто не смотрит, и тоже улизнул в коридор. Ему попыталась преградить дорогу сестра, но он ее больно ущипнул, и она отскочила. Аделька взвизгнула:

— Ай, больно!

— А будет еще больнее, если не перестанешь ябедничать и злорадствовать, когда меня достают!

— А ты сам виноват!

Она выскочила за ним в коридор и стала дразниться:

— Куряга! Прогульщик! Двоечник! Неудачник!

Максим пригрозил:

— Если не прекратишь, я родителям расскажу, что ты у мамы из кармана стащила сто рублей и купила себе дурацкую красную помаду, чтобы нравиться своему Кирюхе из пятого «В»!

— Рассказывай, — легкомысленно согласилась сестра, — она тебе все равно не поверит. Тебе больше никто не верит!

Вид у Адельки был такой довольный, как будто она собралась идти на день рождения, где будет много сладостей и сюрпризов. Мальчик дал ей щелбан. Она захныкала, убежала на кухню и, по всей видимости, начала там жаловаться маме. Из детской продолжали доноситься звуки жарких дебатов между дедом и отцом.

Макс зашел в гостиную, несколько секунд втыкал в телевизор, потом прошипел: «Мерзкий ящик!», взял пульт и вырубил его. Он ждал, что с минуты на минуту сюда ворвется мама чинить разборку за данный Адельке щелбан, но, к его удивлению, ничего подобного не происходило.

Он подошел к полкам с книгами и прошелся пальцами по собранию сочинений любимого им Жюль Верна. «Сейчас бы сесть на субмарину и отправиться куда-нибудь подальше отсюда изучать загадки природы… а лучше спасать человечество», — размечтался он.

«…Ведешь себя не как отец, а как отчим…» — послышался голос деда.

«Эх, хорошо, что папаня знает еще не всё», — подумал Макс. Владимир Станиславович не знал, что Максим не только прогуливал уроки, но еще и хулиганил вместе с Сашкой-байкером, на которого катил бочку папа. Сашка был на четыре года старше Максима. Он гонял на своем мотоцикле по городу без глушителя и все время говорил младшему приятелю: «Жизнь одна! И прожить ее надо так, чтобы потом не было мучительно жалко. Понятно, Максим?» Они рисовали граффити на стенах, взрывали петарды под окнами по ночам, гоняли на ночных трассах на огромной скорости, звонили по незнакомым номерам со всякими идиотскими заявлениями типа «купи слона», или «кот, которого Вы мне подарили, дерёт обои и гадит везде!» Абоненты злились, расстраивались, недоумевали, угрожали полицией, а возмутители спокойствия хохотали, зажав микрофон. «Не дрейфь, Максимка, — говорил Сашка, — симка не зарегеная, с рук куплена. Ничего не будет!» Хорошо, что папа еще и об этом всем не знал, ох, как хорошо, что он об этом не знал!

Шум скандала постепенно начал затихать. Макс посмотрел на часы. Было начало двенадцатого. Внезапно к нему пришло ясное решение, что нужно делать. Он тихо, как шпион, прокрался из гостиной в коридор, надел кроссовки и, боясь, что его застукают, не стал завязывать шнурки, а просто затолкал их внутрь. Потом осторожно три раза повернул ключ в двери и открыл ее. Оказавшись с другой стороны, он резко захлопнул дверь и вновь закрыл ее на три оборота. Благоразумно решив не тратить время на вызов лифта, он побежал вниз по лестнице. За пару минут он спустился с одиннадцатого этажа на третий и уже там услышал, как распахнулась дверь на лестницу и сверху послышался взволнованный голос мамы:

— Максим! Максим! Вернись!

Макс замер. Но тут же он услышал грохот ног по лестнице и голос отца:

— Я тебя сейчас догоню, подлец, и мало не покажется!

Мальчик снова полетел вниз, нажал на кнопку кодовой двери и выскочил на улицу. Его обдал холод ночного горда. Сейчас здесь было далеко не так тепло, как днем. Он побежал через дорогу на пешеходный красный, вызвав возмущенное гудение машин, и скрылся за тортовым центром. Пробежав еще немного, Макс замедлил шаг, но не очень — до полуночи оставалось всего полчаса, и нужно было торопиться. До сашкиного гаража отсюда было рукой подать. Мальчик хорошо знал этот район.