Хранитель талисманов. Книга 1

Юлия Давыдова, 2021

Никита Велехов в свои двадцать пять смертельно болен. Жить осталось несколько месяцев, и парень точно знает, что его ждёт. Но внезапно в его жизнь врывается таинственный дядя Иван, которого Никита видел только в раннем детстве. И всё меняется. Велехов узнаёт, что внутри нашего мира существует другой. А его предками были белые волки-оборотни, охранявшие ключи к талисманам, созданным берегинями, как мощное оружие. И сейчас это оружие нужно обеим сторонам. По ту сторону нашего мира разгорается новая война. За Никитой начинается настоящая охота, после того, как один из талисманов выбирает его в хранители. Один из оборотней, служащий тёмному повелителю Скараду, начавшему противостояние с берегинями, находит Велехова. Теперь Никита должен не только выжить в новом для него мире, но и выбрать сторону. Его кровь отравлена укусом тёмного оборотня. И это всего лишь вопрос времени, когда она возьмёт верх. В силы нового хранителя никто не верит, но победа по-прежнему зависит от него…

© Давыдова Ю., 2021

© ООО «ЛитРес», 2022

* * *

Пролог

Гроза шла издалека, освещая небо беззвучными вспышками. Ни дождя, ни ветра, только вспышки. На мгновение из темноты выхватывало верхушки деревьев, крышу центрального здания и больничных корпусов.

В коридорах стояла полная тишина. Пластиковые двери изолировали любые шумы в помещениях, даже тихие шаги медсестёр ночной смены.

Никита Велехов стоял у окна, приложив руку к стеклу. За прозрачной преградой армада ночных облаков единым фронтом наплывала на россыпи городских огней вдалеке, поглощая золотые цепочки одну за другой.

— Только не проходи мимо, — с надеждой прошептал парень.

Приглушённо прогремел гром, словно пообещав скоро быть, и снова всё стихло. Никита отвернулся от окна, взглянул на стойку капельницы у своей кровати. В пакете с лекарством оставалась ещё половина. Надо было закончить процедуру, но парень устал лежать. И находиться здесь тоже устал. С последним выбора не было, потому что его болезнь прогрессировала. Так что оставалось иногда незаметно нарушать больничные правила, чтобы напоминать себе, что ещё жив.

За дверью прошло большое светлое пятно, и в коридоре раздались приглушенные голоса. Голоса, ночью, в корпусе? Это глобальное событие для этого места.

Велехов прислушался. Главный врач Евгений Николаевич, мама и кто-то ещё. О чём-то спорили. Особенно Евгений Николаевич. Его голос становился всё громче, хотя кричать посреди ночи для главврача было совсем не свойственно. Никита подошёл к двери палаты, осторожно приоткрыл.

Евгений Николаевич гневно говорил маме:

— Елена Алексеевна, я понимаю, что вы сейчас хватаетесь за любую возможность, но ведь это чистая авантюра! Ваш сын едва ходит, а вы хотите отдать его каким-то родственникам!

— Каким-то родственникам? — кто-то спросил с насмешливой обидой в голосе.

— Я своё последнее слово сказал, — резко ответил врач.

Велехов приоткрыл дверь шире. Спиной к нему стояла мама, всё ещё в белом халате; так и не сняла его после смены; а сбоку, в тени — высокий мужчина. Он был одет в короткую чёрную куртку и джинсы. И его весьма крепкая фигура показалась Никите знакомой. Но лица он пока не узнал.

В коридоре на минуту воцарилась тишина. Мама молчала, сложив руки на груди.

— Елена Алексеевна, — наконец сказал Евгений Николаевич, — поймите разумность моих слов. У вас рука поднимется подписать отказ от госпитализации? Иначе я отказываюсь нести ответственность за вашего сына.

Мама повернулась к мужчине.

— Иван, — произнесла она. — Это действительно невозможно. Ты просишь отпустить его с тобой на целых два дня…

— Иван? — Велехов, услышав имя, наконец понял кто это и действительно удивился. Слишком неожиданный посетитель.

— Всего лишь на два дня, — тихо говорил Иван. — Сорок восемь часов — и я привезу его обратно. Хочешь, расписку напишу?

— Да нужна она мне… — вздохнула Елена. — Иван, послушай, Никита должен постоянно находиться в стационаре. Существует высокий риск инфицирования или развития тяжёлого кровотечения. Он проходит курс лечения, который нельзя прерывать.

— Кто сказал? — Иван сложил руки на груди. — Ты кому больше веришь? Своей медицине или мне?

Никита увидел, что при этих словах мама замерла, замолчала, ещё минуту раздумывала, но всё-таки утвердительно кивнула и повернулась к Евгению Николаевичу:

— Документы оформим завтра. Я поговорю с сыном. Думаю, он возражать не будет.

Главврач обречено отмахнулся:

— Это самая большая ваша ошибка.

Велехов закрыл дверь. Смысл ясен, дальше можно не слушать. Хорошая идея — уехать из больницы хотя бы на два дня. Бросить к чёрту все процедуры и просто удрать. Никита вернулся к кровати, подобрал висящую иглу капельницы и ввёл её во внутривенный катетер на руке.

Витиеватая молния расчертила небо за окном, всколыхнулась листва на тополях, и тонкие верхушки наклонились под натиском грозового ветра. Сильный порыв ударил в стекло, пробуя преграду на прочность.

Не найдя себе входа в наглухо закрытых пластиковых окнах, ветер ринулся в здание через вентиляционный канал и, наконец пробившись внутрь, настойчиво застучал по жестяным стенкам.

Велехов открыл клапан капельницы, слушая его зовущий гул.

— Не жди меня, — прошептал он.

Ветер взвился по шахте в то же мгновение, оставив парня в полной тишине. Но уже в следующий миг за окном мелькнула тень — обломанная ветка дерева с грохотом врезалась в стекло и исчезла, упав вниз.

Никита лёг на кровать, разглядывая оставленный ею рисунок трещин.

— Тише, ветер, — кивнул он, закрывая глаза. — Уже скоро. Заберёшь меня в рай. Если примут.

* * *

Утро встретило ярким летним солнцем, на удивление приветливо светившим в палату. Капельницы, как обычно, убрали в четыре утра, так что Никита свободно потянулся на кровати. Боли нет. Уже неплохо. Он приподнялся на локтях, намереваясь посмотреть на часы над дверью, но вместо этого наткнулся взглядом на Ивана.

Тот сидел в кресле напротив него с сияющей физиономией, и при дневном свете Велехов своего дядю не узнал. Ивану должно было быть немного за сорок пять, но на свой возраст он не выглядел. Скорее, лет на двадцать.

Никита сел на кровати, пристально оглядел родственника. А они с ним были чем-то похожи. Светло-русые волосы у обоих, очень коротко стриженные. Серо-голубые глаза. Даже в чертах лица было какое-то сходство. Хотя Иван же троюродный брат отца. Кажется. А может, и ещё более дальний. Никита попытался вспомнить его фамилию. Мама раза два её произносила. Рилевский вроде.

Иван улыбнулся:

— Помнишь меня?

— Не очень, — покачал головой Велехов. — На улице встретил, не узнал бы. Я, кажется, тебя видел последний раз, когда мне пять лет было.

— Четыре. И я б тебя не узнал, — кивнул Иван. — Такой карапуз был, а смотри какой вырос. Вчерашний разговор весь слышал?

Никита вздрогнул, а Рилевский, заметив это, усмехнулся:

— Да хорошо, что подслушал, что решил-то? Хочешь отсюда выбраться?

Тон голоса стал серьёзнее, но смотрел он по-прежнему с весёлым огоньком. Словно сидел сейчас не в раковом корпусе, а на рыбалке и, закинув удочку, ждал — клюнет рыба или нет.

Велехов не сразу ответил. Непривычно было за последние месяцы видеть вот такую жизнерадостную улыбку, и не поймёшь: то ли издевается его дядя, то ли правда верит, что сил хватит на поездку.

— Хочу, — наконец кивнул Никита.

Иван ещё секунду с интересом смотрел на парня.

— Ну и нечего тут сидеть тогда, — внезапно сказал он, поднимаясь с кресла. — Поехали.

— Что, прямо сейчас? — удивился Велехов.

— Конечно, — невозмутимо ответил Иван. — А ты чего хочешь, больничного завтрака дождаться? Давай спускайся. Жду у служебного входа.

Он быстро вышел из палаты, а Никита остался на кровати в размышлениях. Может, это розыгрыш? Своё нахождение в онкологическом центре он давно воспринимал как заточение в камере смертников. Лишь дата казни всё время переносилась на неопределённый срок. Мысль сбежать отсюда не ослабевала с первого дня, и, несмотря на предупреждения врачей, назло всем Велехов вставал, ходил и даже прыгал, превозмогая слабость каждый новый день. Но он чувствовал, что скоро силы закончатся. Их высасывали белые стены, гладкие полы, воздух, запертый между пластиковыми преградами, больничные запахи и тихие шаги — такие, словно все здесь боялись потревожить смерть. И ещё уставшая мама. Её заплаканные глаза и тяжёлое дыхание, так наполненное отчаянием. Она, конечно, улыбалась, едва поймав на себе его взгляд, старалась говорить весело и непринуждённо, но Никита безошибочно понимал её состояние.

Он сидел ещё минуту, потом встал, забрал одежду из шкафа и начал одеваться. Да, надо бежать. Пока никто не передумал.

Выйдя в коридор, Велехов сразу натолкнулся на маму.

— Всё, я поехал. — Он коротко поцеловал её в щеку, намереваясь быстрее добраться до улицы, но Елена с улыбкой взяла сына за руку:

— Не торопись. Иван только вышел. Ты сотовый взял?

— Разумеется.

Елена серьёзно приказала:

— Будь на связи. Таблетки пить через каждые два часа. У Рилевского в машине полный комплект, я ему всё объяснила. Капельницу ставить умеешь, если что.

Никита утвердительно кивнул и спросил:

— Куда я еду?

— К дяде Ивану и тёте Софье. Это его жена, — ответила Елена, поправляя воротничок его рубашки.

— Далеко?

— Точно не знаю, говорит километров сто.

— Всего? — Никита удивился. — Так почему он никогда не приезжал?

Таинственный дядя, известный только по маминым словам, должен был по меньшей мере жить на другом материке.

— Откуда же мне знать? — невозмутимо пожала плечами Елена. — У каждого своя жизнь. А у Рилевского она страннее некуда.

Она наконец оставила рубашку в покое и спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — уверенно ответил Никита.

— Конечно, — усмехнулась Елена.

Сына когда ни спроси, у него всё прекрасно.

Велехов обнял маму:

— Ну, пойдём.

Иван ждал его у двери запасного входа здания за рулём внедорожника «Тигр» гражданской версии с «зубастыми» военными шинами. Никита, увидев машину дяди, удивлённо присвистнул — так просто такую не достать. Это на заказ и не дёшево.

— Сильно не гоните, — заволновалась Елена. — И вообще, осторожней, хорошо?

— Да, да, да… — небрежно откликнулся Рилевский и кивнул парню: — Садись.

Никита сел на переднее сидение, захлопнул дверцу. Выезжая с площадки, оба помахали Елене на прощание, и «Тигр» направился к воротам. У контрольно-пропускного пункта охранник тоже с интересом взглянул на машину и поднял шлагбаум.

— Гиблое место, — заключил Иван, глядя в зеркало.

Велехов усмехнулся:

— Я знаю.

Через двадцать минут они уже миновали черту города и выезжали на трассу. Иван притормозил на перекрёстке, окинул взглядом бело-синее лицо племянника:

— Ну, ты как, нормально?

Никита откинулся на спинку сидения:

— Лучше не бывает, поехали.

* * *

Первые тридцать минут Велехов молчал, мысленно собирая вопросы, которые хотелось задать. А заодно решая, стоит ли вообще что-то спрашивать. Встающее солнышко слепило глаза, и он щурился, смотря на дорогу. Цель их поездки пока оставалась неясной, а предположение, что цели нет и Иван прикатил неизвестно откуда через двадцать лет после их последней встречи, чтобы покатать его на машине, тоже не подходило.

Никита мало знал о своём дяде, вернее, ничего не знал вообще. Мама неохотно рассказала, что он есть, и на этом закончила историю. По её словам, Иван неожиданно появился в очень сложный период их жизни, и приезжал он всего один раз. За всё это время. Каждый год на праздники от него приходили открытки и подарки, и для Велехова это было единственным реальным подтверждением существования дяди.

— Если не секрет, — решился наконец Никита, — чем занимаешься?

Иван расслабленно сидел в кресле, держа одну руку на руле. При словах племянника расплылся в улыбке:

— Да так, в одной организации работаю.

Велехов хмыкнул:

— В мафии?

Ивана это явно забавляло.

— Бери выше! В колхозе, — засмеялся он. — Директор крупного сельскохозяйственного предприятия. Так пойдёт?

— А это у тебя служебная машина? — в тон ему спросил Никита. — Ты на своём предприятии что выращиваешь? Танки? Или ракеты стратегические?

— Да всего понемногу, — невозмутимо ответил Иван. — Рожь, пшеницу… Поля большие, на коне долго объезжать, а на «Тигре» за день можно.

— На коне… — Велехов наконец засмеялся в голос. — Ну ты даёшь.

— Погоди, ещё тебя научу верхом ездить, — довольно произнёс Иван.

Он взглянул на племянника, а тот покачал головой. На губах оставалась улыбка, но по глазам парня можно было понять, что он чувствует.

— Мама о тебе мало говорит, — сказал Никита. — Но уж если говорит, то ты прямо наш ангел-хранитель. Вытащил нас из всех бед, когда отец нас бросил. Привёз для меня лекарство в детстве, спас маму от каких-то давних врагов. Я вот думаю, зачем ты приехал сейчас? Попрощаться?

— Нет, — уверенно ответил Иван.

— Ты ведь знаешь, что мне конец. — Велехов внимательно смотрел на дядю. — Зачем ты приехал? И куда на самом деле меня везёшь?

Иван насмешливо взглянул на парня.

— На самом деле везу к себе домой, — подтвердил он. — Моя Софья давно хочет с тобой познакомиться.

— Двадцать лет никто этого не хотел, — заметил Никита. — Живёшь за сто километров, ни разу не приехал. Не оставил ни адреса, ни телефона. Почему сейчас? То, что я умираю, ни к чему тебя не обязывает.

— Прости меня, — внезапно произнёс Иван и тяжело вздохнул: — Это было не моё решение.

— Я тебя не обвиняю, — нахмурился Велехов, — понять хочу, почему всё так сложилось.

— Объяснить тебе ничего не смогу, — покачал головой Иван, — но поверь моим словам: всё, что было сделано и сказано, было для твоего же блага.

Никита иронично усмехнулся:

— Ну, если так.

На лицо Ивана вернулась добрая улыбка, и он неожиданно увёл руль вправо. Машина съехала с дороги.

— Куда мы? — спросил Велехов.

Иван непринуждённо пожал плечами:

— Сократим.

«Тигр» помчался по полю, сминая высокую траву, в направлении стены леса впереди. Не доехав десяток метров, Иван остановил машину, вышел и кивнул племяннику на место водителя:

— Садись.

Никита даже не сразу поверил. Конечно, всю дорогу руки чесались добраться до руля, но зрение и реакция уже вызывали серьёзные сомнения. Сам бы не попросил.

— Давай, — настоял Иван.

Парень пересел на его место. Рилевский занял кресло пассажира. И «Тигр» двинулся в лес.

Дорога оказалась такой узкой, что внедорожник едва не задевал деревья. Салон погрузился в полутьму. Ни позади, ни сбоку просветов не было. Казалось, мощные стволы смыкаются следом за проехавшей машиной.

Иван зачем-то внимательно смотрел в боковое зеркало.

— На что смотришь? — спросил Никита, и в этот момент ослепительно-яркий свет ударил во все зеркала.

Позади машины словно бесшумно взорвалась бомба, воздушная волна толкнула тяжёлый внедорожник как пушинку.

— Ходу, ходу, не тормози! — засмеялся Иван, заметив, что племянник перебросил ногу на педаль тормоза.

— Что это было? — Велехов зажмурил глаза на секунду, чтобы избавиться от бликов, и обернулся.

Прямо за «Тигром» шёл ещё один внедорожник, с мощным передним бампером, массивной решёткой радиатора и сильно наклонённым, тонированным лобовым стеклом.

— Ничего себе… — удивлённо высказался Никита, поняв, что это за машина. — «Комбат Т98»?

Хотя спросить, откуда он взялся, тоже было не лишним. Ни одного поворота, везде лес плотными стенами.

— Это наши друзья, молодёжь, — сказал Иван.

— Откуда такие машины берете? — покачал головой Велехов — Это же бронированный автомобиль.

— Ну да, такие и нужны, — невозмутимо отмахнулся Иван. — На обычных сталь больно тонкая. Кулаком стукнул, и вмятина. Что толку от такой машины?

Никита только усмехнулся, не нашёл что ответить. Но подумал, что Рилевский точно не для развлечения кулаком машину на прочность проверял.

Дорога внезапно расширилась, и «Комбат» обогнал их, накрыв облаком пыли.

— Тебе приглашение, — засмеялся Иван. — Принимай.

— Гонка на лесной дороге? Я с тобой за машину потом не расплачусь, — не согласился Велехов.

— Сынок, это «Тигр», — отмахнулся Иван. — Давай, погнали!

Он открыл окно, высунул руку, показывая водителю «Комбата», чтобы опустил стекло, и крикнул:

— Рир!

— Как? Рир? — удивился Никита, поняв, что это имя.

Или какое-то сокращение от него.

Боковое стекло второй машины опустилось. Молодой парень за рулём крикнул в ответ:

— До ворот!

— Я дорогу не знаю! — высказался Велехов — и потерял время.

«Комбат» ушёл вперёд.

А Иван весело взглянул на племянника:

— Тут одна дорога, потом чистое поле. Хорош болтать!

Никита утопил педаль газа:

— Ну, ладно, сам хотел.

Бок «Комбата» проплыл слева при обгоне, исчезая из виду, а в следующий миг вылетел справа, вырываясь вперёд.

— Фантом!.. — Велехов беззлобно выругался. — Штурман, давай работай!

Это относилось уже к Ивану.

— Сейчас будет поворот, — усмехнулся тот. — Направо поворот будет, очень крутой.

Как все нормальные люди Никита стал ждать стоп сигнала. Не угадал. Не снижая скорость, «Комбат» выехал в просвет небольшой поляны и с крутым заносом вписался в поворот почти под девяносто градусов! Велехов едва не влетел в дерево, накручивая круги рулём. Сердце прямо перевернулось в груди, толкнув в вены кровь. В глазах у парня потемнело. Он даже не успел разозлиться на такую жёсткую ловушку, хотя следовало — до дерева оставалось сантиметров десять. Но адреналин в крови дал неповторимое ощущение. В его теле ещё была жизнь!

Никита ринулся в погоню. «Комбат» двигался виртуозными зигзагами. Похоже, изображал смех. Но недолго. Велехов крутанул руль, и, спасаясь от столкновения, «Комбат» отправился косить траву на обочине.

Иван засмеялся:

— Молодец! Пять баллов! А впереди яма, кстати.

Обе машины подскочили на подъёме, пролетели над целой траншеей, которую Иван назвал ямой, пропахали носами землю на приземлении, и неожиданно лес кончился. Они оказались в поле без всякой дороги.

В лицо ударило слепящее солнце, и навстречу мчащимся машинам стали быстро вырастать очертания двух деревьев. Огромные стволы возвышались над высокой травой, словно смотровые башни. Верхние ветви образовывали арку, а нижние опускались до самой земли, переплетаясь в тонкую решётку. Они действительно напоминали большие закрытые ворота.

«Комбат» снова пошёл на подрез, на этот раз ощутимо задев борт. Вместе со скрежетом в боковом зеркале заискрило.

— Чёрт! — Никита крутанул руль, одновременно прибавляя газ. — Иван, извини!

— Заставлю Рира покрасить, — небрежно отреагировал тот.

Он вообще не волновался за машину. Подумаешь, половину борта ободрали.

— Ну ты даёшь! — покачал головой Велехов.

Он посмотрел вперёд, вспомнив о решётке из ветвей, но… нижние ветви были подняты вверх, будто так и росли. Удивиться этому не дали. Краем глаза Никита уловил новый подрез и успел отреагировать, резко сбросив газ. «Комбат» мгновенно вышел вперёд, и вдруг его занесло…

Уже на тормозах «Тигр» пахал колёсами землю, летя носом в его борт, но «Комбат» по инерции развернуло, и машины разошлись под салют искр прямо у арки «ворот».

Велехов проехал через них первым.

— Есть! — радостно крикнул Иван, хлопнув племянника по плечу.

«Комбат» прошёл между деревьев, но вдруг мигнул поворотником и развернулся.

— Они должны кое-кого встретить, — кивнул Иван. — Ой, стой, сворачивай!

Вместо этого Никита остановил машину. Голова кружилась, рубашка прилипла к мокрой спине, руки дрожали.

Иван, посмотрев на него, засмеялся:

— Ну-ну, дыши глубже. Я тебя живого обещал привести.

Велехов невольно усмехнулся.

— До твоего дома доедем, — кивнул он, осматриваясь по сторонам, — а вот назад…

Впереди возвышались холмы, справа, на сколько хватало взгляда, лежало васильковое поле, и слева лес. Никаких дорог, никаких строений, ничего. Ветер гнал длинные волны по высокой траве.

Иван кивнул в сторону леса:

— Нам туда.

Машина тихим ходом покатилась вперёд. Никита поставил ногу на педаль газа, едва нажав. На большее сил не хватило.

— Давай остановимся, — попросил он. — Мне отдышаться надо.

Иван кивнул:

— К озеру свернём.

«Тигр» плавно въехал в плотные ряды деревьев. Солнечный свет терялся в кронах, изредка ударяясь о стекло золотыми вспышками. Но скоро множество бликов побежали по стволам. Дорога круто повернула, и взгляду внезапно открылось огромное лесное озеро.

— Пошли, прогуляемся, — сказал Иван.

Никита остановил машину на берегу и толкнул дверь. Ноги ступили на густую траву, мокрую от росы, хотя было уже далеко не утро.

Озеро терялось где-то в зарослях на противоположной стороне. Деревья подходили к самым берегам, некоторые даже стояли в воде, словно росли из глубины. Ветви переплетались, образуя причудливые арки.

Солнечный свет рассыпался сквозь сеть листьев, множеством лучей падая на поверхность, и вода озера сверкала, перекатывая его в тонкой ряби, неизвестно откуда бравшейся в полном безветрии. Под арками лучи света проникали в воду, и было видно, что корни деревьев тоже сплетаются. Угадывались призрачные очертания каких-то сооружений, теряющиеся в глубине.

Велехов сел на траву, положил локти на колени, а Иван зашёл на длинный мостик, ведущий от берега к центру озера. Велехов сначала следил за ним взглядом, но тишина этого места опьяняла. Звала лечь на мягкую траву и уснуть…

— Проснись! — Иван хлопнул перед лицом парня в ладоши и весело добавил: — Дома поспишь. Здесь оставаться нельзя.

Никита усмехнулся:

— Почему?

Иван невозмутимо пожал плечами:

— Русалки утащат, если понравишься.

Он сел в машину, повернул ключ:

— Поехали, а то Софья будет ругаться за опоздание.

* * *

Лесная дорога заканчивалась у ворот высокого бревенчатого забора, метра два с половиной высотой. За ним виднелись железные крыши дома и дворовых построек. Иван остановил машину, а Никита вышел осмотреться. Но не успел. Массивные ворота внезапно распахнулись. Быстро и бесшумно. Сами. Никого за ними не оказалось. Парень осмотрел столбы в поисках какой-нибудь хитроумной системы открытия, но ничего не заметил. Взгляду открылся огромный, мощёный камнем двор и сам дом в два этажа, сложенный из ровных, мощных брёвен.

— Заходи! — весело крикнул Иван.

На крыльцо дома вышла женщина в длинном красном сарафане. И пока Велехов гадал — тётя Софья это или нет, она примчалась к нему сама, обняла и поцеловала в щёки.

— Тётя Софья? — на всякий случай уточнил Никита.

— Да не «тётя»! — возмутилась она. — Софья!

— Понятно, — улыбнулся парень.

Он так и разглядывал её, забыв о приличиях. В красоте женщины было что-то нереальное. Софья словно сошла с новогодней открытки. На чистом лице играл румянец, зелёные глаза, спрятанные под чёрными ресницами, сверкали, как вода в солнечных лучах, и тяжёлым золотым локонам было тесно в косе.

— А ты красавец. — Она тоже оглядела Никиту. — Только худой и синий, ой…

Велехов и сам удивился, как его сорок пять килограмм с костями выдержали такие крепкие объятия женщины.

Иван завёл машину в гараж и направился к ним.

— Где вы задержались? — спросила мужа Софья.

Вместо ответа Иван внезапно подхватил жену на руки и закружился с ней по двору. Софья возмущённо забарабанила ладонями по его широким плечам:

— Ай! Поставь меня!

Но при этом довольную улыбку унять не могла.

Иван вернул её ножками на землю, при этом глубоко и нежно целуя в красные губы. Долго не отпускал.

— Нас мальчишки встретили, — ответил он наконец на вопрос, когда вдоволь нацеловался. — Наперегонки гоняли.

Глядя на эту пару, Никита не сдержал улыбку. Если по внешнему виду было сложно определить, сколько дяде Ивану и его жене лет, то душевный возраст сомнения не оставлял. Они были молоды. И влюблены. Кажется, так же страстно, как в ранней юности.

На крыльцо дома вышла ещё одна женщина и, увидев прибывших, тоже пошла к ним.

— Это Дарья, — представила её Софья, — наша очень хорошая подруга.

Высокая черноволосая женщина в синем платье, подойдя, обняла Никиту и поцеловала в щеки.

— Я тебе не родственница, — улыбнулась она. — Но друг из меня хороший. Как доехал? Иван боялся, не довезёт тебя.

— Да? — удивился Велехов. — А в больнице он ничего не боялся. Ты хоть капельницу взял?

Последнее относилось к Ивану. Тот отмахнулся:

— Взял. В багажнике валяется.

За воротами раздался гудок, и они снова открылись без посторонней помощи, впуская во двор знакомый внедорожник «Комбат». За ним въехал чёрный уазовский «Патриот». Обе машины остановились в центре двора. Со второй на каменную кладку ступили каблучки. Вышли две девушки.

Одна сразу крикнула:

— Иван! Мы опять что-то сломали!

— Коробку передач вы сломали, — недовольно прогудел Рилевский. — Первый раз, что ли? Не дам больше машину!

— Ива-а-ан…

— В прошлый раз в дерево въехали!

— Мы не специально!

— Привыкли на шеях ездить, ножки свесив! Это вам не дракон! Рулить надо!

Девушки со смехом повисли на Иване.

— Не сердись!

— Куда уж тут, — отмахнулся он, поднимая капот «Патриота».

Никита вытащил из кармана таблетки. Уже давно было пора их принять, но самочувствие оставалось на удивление хорошим, словно свежий воздух с каждым входом наполнял тело силой. Боль ощущалась, но будто спала, не мешая думать и двигаться.

Хлопнула дверь пассажира, кто-то ещё вышел из машины. Человека не было видно из-за поднятого капота, только слышно приятный женский голос:

— Здравствуй, Иван. Ой, как давно я тебя не видела.

Велехову показалось, что в ответ его дядя наклонил голову слишком сильно, будто сделал поклон.

— И тебе здравствуй, дорогая, — сказал Иван. — Как тебе поездка на машине?

Он засмеялся и добавил:

— В первый раз не всем нравится.

Обратить внимание на странный разговор Никите не дали. Из первой машины вышли четверо парней, первым делом поздоровались с Дарьей, потом с Софьей, при этом назвав её «хозяйкой», и обратили всё внимание на «новенького».

Рассматривая их в ответ, Велехов заметил, что все они похожи друг на друга. Все высокие, крепкие, черноволосые и вроде одного возраста. Разве что по внимательному взгляду одного из них можно было предположить, что он либо старший, либо лидер в этой четвёрке. В предположении Никита уверился, когда серьёзный парень коротко отдал распоряжения остальным:

— Севир, машину в гараж. Рир, отдай ему ключи. Вечером моете. Димка, осмотри повреждения.

Парни отреагировали с юмором.

— Началось! — засмеялся один. — Ты отдыхать приехал? Отдыхай!

Никита сразу узнал в нём водителя, с которым они устроили гонку. Парень со странным именем Рир тоже с интересом оглядел худого как смерть племянника Ивана.

Несмотря на смех, приказы «старшего» были выполнены в точности. Рир перебросил ключи в руку Севира, тот поймал их, сел за руль и, дав по газам, с крутым разворотом заехал в гараж. Димка отправился следом.

А серьёзный парень протянул Велехову руку:

— Я Станислав, — сказал он. — Хорошо водишь, я думал, «игольное ушко» не пройдёшь. Мы его и сами не всегда проходили, пока Иван нас ездить учил.

Никита скрепил рукопожатие, но не нашёл что ответить, разве что отметил слова об Иване. Эта компания, похоже, была сбита давно, несмотря на разность возрастов. Ивану за сорок пять, а пацанам не больше двадцати пяти, и дисциплина такая, будто все из военного подразделения.

Рир тоже подошёл. У него были длинные чёрные брови и отменная улыбка. А на густых чёрных волосах белела светлая прядь, от виска до самого уха.

— Хорошо покатались! — сказал он, протягивая Никите руку для приветствия.

Тот не успел ответить.

— Ага, хорошо покатались… — раздалось рядом.

Димка — парень, которому велели осмотреть повреждения, подошёл к компании. Фигура у него была такая же крепкая, как у остальных, но черты лица изящнее и глаза выразительней.

— Хорошо, очень, — передразнил он, — нам машину Иван тоже больше не даст. Ты подвеску доломаешь.

— Доломаю — починю, — отмахнулся Рир. — Никит, это Димка. Это полное имя. Не сокращение. Он у нас за мать, сестру и тётю — всегда ноет и требует, чтобы все были рядом.

— Иди ты лесом! — возмутился Димка. — Если вас, баранов, в кучу не собрать, вообще разбредётесь.

— Правильно, так их, — засмеялась рядом Дарья.

Оказывается, женщины с самого начала разговора слушали парней, тихо смеясь за их спинами.

Димка только отмахнулся:

— Тётя Дарья, это бесполезно. Ты, что ли, прикажи.

— Зачем? — отмахнулась та. — Вон Севир уже все дела ваши сделал.

За то время, что парни разговаривали, Севир действительно поставил машину в гараж, принёс ведро воды, смыл грязь с колёс и собрал инструменты для ремонта. А теперь тоже подошёл к компании.

— Вам бы концерты давать, — насмешливо сказал он, протягивая Никите руку.

И тот внезапно подумал, что парни не просто так похожи между собой. Все они братья. Все одного возраста, все четверо, но точно братья. Севир явно младший. Перед ним Димка. А Рир старается не уступать старшему Станиславу. Видимо, он сразу за ним.

Спросить об этом Велехов не успел, потому что парней растолкали две темноволосые красавицы. Представились Катериной и Полиной и, не стесняясь, откровенно осмотрели «новенького» с головы до ног.

— Окружили совсем! — возмутилась Катерина. — Дайте и нам познакомиться! Никита, пойдём!

Девушки вдруг ухватили его за руки и потянули за собой, не заботясь об остальной компании. Парни только засмеялись:

— Всё, так и утащили!

Иван и его знакомая как раз направились навстречу. Словно специально, Катерина и Полина ускорили шаг и, не дав недоумевающему Никите ничего спросить, подвели прямо к ней. На последнем шаге даже подтолкнули, чтобы поставить их лицом к лицу. И, едва взглянув на девушку, Велехов замер.

Время вздохнуло, останавливая свой бег, и по телу горячей дрожью пробежал ветер этого дыхания. Горящие синие глаза, в которые смотрел Никита, поглощали свет и затягивали огненным водоворотом в чёрную глубину. В мыслях парня вдруг поплыли незнакомые образы, будто чьё-то чужое сознание объединилось с его собственным. Огромный белый волк возник из синего пламени, зарычал и ринулся на него. Удар о землю погрузил сознание в темноту.

* * *

Взволнованные голоса заговорили наперебой:

— Это от солнышка, наверное. Он с непривычки.

— Иван, ты бы хоть панамку ему дал.

— Дело не в этом, болеет он.

— А теперь ещё и шишка будет.

— Не шумите, не шумите! Никита… — позвала Софья.

— Живой, — ответил тот, открывая глаза.

С одной стороны над ним наклонилась хозяйка дома, а с другой — девушка с гипнотизирующим взглядом. Но сейчас её глаза были просто голубыми, в обрамлении чёрных ресниц.

— Здравствуй, — улыбнулась она.

Смотрела внимательно, разглядывала парня перед собой.

Велехов кивнул. Было неприятно от собственной слабости. Вот так падать на глазах у всех совсем не хотелось. Он огляделся. Понял, что лежит на руках у Димки и Рира, которые поймали его при падении, а вокруг кружком гудят остальные.

Софья провела рукой по лбу Никиты, заглянула в глаза и, убедившись, что всё нормально, скомандовала:

— Поднимайте.

Парни одновременно подняли Велехова на ноги, но отпускать не торопились.

— Стоишь? — спросил Димка.

— Да, — кивнул Никита.

— Уверен? — усмехнулся Рир.

Станислав хмыкнул:

— А ну-ка отпустите его. Куда падать будет, вперёд или назад?

Парни засмеялись, но Софья, серьёзно сдвинув брови, взяла Никиту за руку и потянула за собой:

— Ребятки тут сами справятся. Давай умоем тебя холодной водой.

Через минуту Велехов сидел в огромной кухне, а хозяйка дома протирала ему лоб мокрой марлей. Головокружение у него прошло на удивление быстро, и он сразу спросил:

— Как её зовут?

— Арнава, — ответила Софья, усмехнувшись.

— Какое имя, — удивился было Никита, но сам и добавил: — А хотя тут у половины такие. Кто она?

— Наша подруга.

— Она… — Велехов понял, что больше не может ничего сказать.

От взгляда этой девушки его разум, кажется, разорвало на части. Объяснить, что случилось десять минут назад, он не мог. В голове до сих пор, словно в пустом сосуде, гулял ветер, разгоняя мысли в разные стороны.

— Успеешь ещё с ней поговорить, — улыбнулась Софья. — Как в себя придёшь.

В переднюю со двора завалилась вся толпа, и Никита вытянул шею, выглядывая туда. Хозяйка дома насмешливо шлёпнула его полотенцем:

— Сядь.

Она положила марлю на лоб парня и, приказав сидеть так, вышла с кухни, разминувшись в широких дверях с девушками. Арнавы с ними не было. Катерина и Полина сразу начали хозяйничать: открывать шкафчики, доставать посуду.

— Станислав, столы ставьте! — крикнула Полина. — И табуретки сверху принесите!

— Сейчас сделаем! — откликнулся тот.

Велехов тоже вышел из кухни, но Станислав сразу его остановил:

— Ты куда несёшься, болящий? Отдохнул бы.

— Успею, — усмехнулся Никита, снимая со лба марлю. — Что мне делать?

Станислав окинул его оценивающим взглядом:

— А ты молодец. Если бы я был таким худым, как ты, я бы сломаться пополам боялся.

Велехов усмехнулся:

— Так что делать?

Станислав отправил его вместе с Риром собирать табуретки по дому. Тех, что стояли на кухне, не хватало. Народа много.

В коридоре второго этажа, куда поднялись парни, было тихо и уютно. На позолоченных цепочках с потолка свешивались светильники, пол покрывал зелёный ковёр.

— Здесь спальни, — показывал Рир Никите. — Девчонки справа, мы слева. Но у тебя отдельная комната. А мы вчетвером занимаем вот эту…

Он вошёл в большую спальню с четырьмя кроватями.

Велехов, шагая за ним, спросил:

— Рир, давно знаешь Ивана?

Парень усмехнулся:

— Давно. С детства.

— Даже так. — Никита постарался не показать своего удивления.

— А теперь работаю на него, — добавил Рир. — Ну как мы все, в общем-то.

На этот раз усмехнулся Велехов:

— На его сельхоз предприятии?

— Ага, — невозмутимо ответил Рир.

Прямо так чётко, как будто правду сказал. Никита пристально смотрел на парня. Ну что поделать, умел он ложь от правды отличать.

— А сюда мы приезжаем на отдых. Потому что Дарья нам всем тётя, — добавил Рир. — А она дружит с Софьей.

Велехов понял, что не ошибся в своём предположении.

— Всем тётка? Так вы все братья? — уточнил он.

— Ага.

— Все родные?

— А куда деваться?

— Все четверо? Все одного возраста?

— Да.

— Ничего себе. Редкий случай, — удивился Никита.

— Подумаешь, мы при рождении по килограмму весили, — отмахнулся Рир.

— И сколько вам?

— А сколько дашь?

— Лет двадцать пять.

— Пойдёт, — кивнул Рир. — Нам столько и есть.

Он вытащил из-под кровати табуретку, поставил и вдруг взглянул на Велехова, будто тоже захотел что-то спросить, но не знал, стоит ли.

— Нам Иван о тебе говорил, — сказал он наконец. — Как получилось, что ты своих родственников не знаешь?

— Я не знаю только Ивана, — пожал плечами Никита, — но это он так хочет. С маминой стороны знаком со всеми. А отец… Его нет.

— Как нет?

— Ушёл от нас. Потом умер. Даже не хочу никого о нём спрашивать.

— Ясно, — с сожалением произнёс Рир, — прости.

Велехов отмахнулся. Дела давно минувших дней.

Табуретки стояли готовые к выносу из комнаты, только Рир задержался ещё на минуту, найти в шкафу чистую футболку. Свою снял, бросил на кровать.

И Никита увидел на его плече рисунки. Вернее… цепочки изящно выполненных букв и символов, соединённых друг с другом в непрерывный орнамент. Они начинались на груди справа, — символом в виде скрещённых топоров, заключённых в круг, — огибали правое плечо и шли на лопатку. Казалось, надписи нарисованы серебряной и чёрной краской, но, вглядевшись в один из символов, похожий на две искусно выполненные снежинки, Велехов понял, что они не нарисованы. Кое-где красивые начертания покрывала кровяная корочка. Краска была залита в глубокие разрезы на коже и прямо в них застыла.

Рир, заметив взгляд парня, торопливо оделся. Он, видимо, забыл об этих надписях, да и боли не чувствовал, похоже.

— Ивану не говори, ладно? — попросил он. — За то, что ты это видел, он меня… не похвалит.

Никита кивнул в знак согласия, но любопытство взяло вверх, и он спросил:

— А что это?

— Раз уж всё равно увидел… — Рир ещё раздумывал говорить или нет, но всё-таки ответил: — Моя родовая надпись.

— И что написано?

— Ну… если совсем просто, то «Риран Черноснежный, оборотень-волк, матери второй сын, старший брат двух». Целиком читать долго, там вся история, — парень отмахнулся. — Какому клану принадлежу, кому служу. В общем, на весь вечер.

Он улыбнулся, глядя на выражение лица Никиты. После такого ответа тот не смог сформулировать уточняющего вопроса и растерянно смотрел на Рира.

Парень, пользуясь этим, невозмутимо подхватил табуретки:

— Пошли, я есть хочу.

Когда они вернулись, стол уже начали накрывать. По всему дому расходились вкусные запахи жареной рыбы, печёной картошки и грибов. Девушки переоделись в синие сарафаны и теперь как бабочки грациозно порхали у стола.

Все расселись. Сердцебиение Никиты участилось, когда за стол села Арнава и улыбнулась ему. Синий сарафан оттенил цвет её глаз и серебро волос, пышно обнявших плечи. Смотреть на неё можно было бесконечно.

За стуком ложек занялся разговор.

— Мы завтра к озеру купаться или баню истопим? — спросил Рир.

— Здесь лучше, попаримся, — ответил Димка. — Никит, ты как?

— Мне нельзя, — вздрогнул тот.

— С баней возиться дольше, — заметил Станислав, — и вставать раньше.

— Мы на отдыхе или нет? — возмутился Рир. — Дай поспать! Успеем.

— Всё, ужинайте, — успокоил разговоры Иван. — Банные вопросы завтра.

Рир, заметив, что внимание Велехова приковано только к Арнаве, толкнул того в бок локтем.

— Ты ешь давай, — засмеялся он, — голодным останешься.

Никита вздрогнул, улыбнулся, но взгляда не отвёл. Арнава улыбалась в ответ и чуть щурила свои нереально синие глаза. Не стесняясь, осматривала Велехова. Прямо разглядывала, без всяких приличий. И Никите это нравилось. Хотелось находиться под таким смелым заинтересованным взглядом и самому смотреть так же, чтобы увидеть всё.

Оглядывая Арнаву от пальцев до макушки, Велехов обратил внимание на её серебряную цепочку и большой медальон в виде меча, заключённого в круг, с незнакомыми символами на нём. Красивое украшение почему-то привлекло Никиту. Словно это сочетание знаков было ему знакомо, но он ничего не помнил о них.

* * *

За столом просидели несколько часов. На улице уже стемнело, когда начали уборку, и Софья выгнала Велехова на крыльцо одного, подышать свежим воздухом.

Разговоры за столом немного удивили его, хотя всё казалось вполне обычным. Долго обсуждали машины, качество дорог, потом переключились на киношные новинки. Особенно смеялись над фильмами про оборотней.

— Шеи неподвижные! Угол поворота головы вместе с корпусом градусов тридцать, не больше! — возмущались парни. — Как сражаться, если голова не поворачивается?!

— И ходят на двух ногах! Попробуй с такой спиной в дугу да на корявых лапах побегать! Никого не догонишь!

Никита всё пытался понять, почему услышанное кажется ему странным, и сейчас, гуляя в одиночестве по двору, вроде понял. Просто все говорили о простых вещах с таким интересом, словно только недавно узнали об их существовании. Будто газовый котёл — это что-то из области фантастики, а фильмы про оборотней — исторические хроники. Поток эмоций в речи был такой, что Велехов невольно забыл о себе, включаясь в обсуждение так давно забытых вещей. Последние месяцы его главной темой был жёсткий распорядок капельниц, уколов и таблеток. Сам воздух застыл в палате в густое больничное желе, а здесь текла жизнь.

Тёплый ветер шумел в кронах деревьев. На углах дворовых строений покачивались зелёные фонари, накрывая двор прозрачной завесой. А в тёмном небе беззвучно меняли очертания посеребрённые луной облака.

Тихий треск внезапно нарушил спокойствие. Ветер дунул в спину, словно что-то стремительно пролетело мимо. Никита вздрогнул, оборачиваясь, но никого не увидел. Только наклонилась на мгновение трава у самых деревьев. Стало тихо. Когда кто-то прячется, но внезапно допускает ошибку, то застывает в надежде, что его не услышали.

Ощущение чужого присутствия было очень отчётливым. Велехов попятился к дому. Показалось, что едва слышный, неразборчивый шёпот двумя-тремя словами рассеялся в темноте. Примятая трава поднялась, но больше ничего не пошевелилось. Что бы это ни было, оно ушло вверх вместе с ветром.

Никита успел сделать ещё пару шагов, как вдруг… все суставы сдавила резкая боль. Целый день не мешая, она внезапно напомнила, что он болен! И рано расслабился! Почти пятнадцать часов без лекарств!

Тело онемело в ту же секунду, и ноги перестали держать. Велехов опустился на колени, вытащил непослушными пальцами упаковку таблеток, но сразу выронил её в густую траву. Мир перед глазами поплыл в разные стороны, от приступа тошноты рот наполнился слюной, и сердце, словно медленный колокол, ударило с такой силой, будто хотело выбить рёбра изнутри. Никита с ужасом понял, что с ним. Кровоизлияние в мозг. То, чем заканчивается его болезнь, рано или поздно. И это происходит прямо здесь, сейчас. И он ничего не может сделать. А значит, умрёт через минуту на траве у дома Ивана.

Но чьи-то руки внезапно обняли его. Холодная ладонь легла на лоб, мгновенно успокаивая головокружение и тошноту. Велехов, тяжело дыша, отплевался от слюны, смог сесть. Темнота перед глазами посветлела, и он наконец посмотрел на обнимающего его человека. Арнава крепко держала его в объятиях, и близость девушки странно опьянила. Всего минуту назад смерть отступила на шаг и до сих пор бродила рядом, но Никита забыл об этом в то же мгновение, как встретился с глазами Арнавы. В окружающей тьме они снова мерцали, и в них опять чудился тот мистический водоворот, втягивающий сознание в бездну.

Велехов старательно задышал.

— Спасибо, — хрипло прошептал он.

Казалось, вокруг погасли фонари и окна дома. Стены тёмного леса окружили со всех сторон. А ночное небо наполнялось россыпями звёзд.

Пальцы Арнавы путались в волосах Никиты, доставляя ему удовольствие.

— Твоя кровь очень слаба, — произнесла девушка. — Её сила дремлет и не защищает тебя. Но ты достойно сражаешься. Немногие способны противостоять болезни.

От прикосновений Арнавы сотни иголочек мчались по спине Велехова, вызывая дрожь. И вдруг, неожиданно для себя самого, он попросил:

— Вылечи меня.

Девушка задумалась на мгновение, расстегнула пуговицы его рубашки, положила руку на грудь. Тепло ладони прошло насквозь до самого сердца и словно… обняло его. Никита отчётливо почувствовал, что сердце внутри действительно сжато. Чуть сильнее… и это давление станет смертельным. Но он не испугался. Опустил голову и руки, принимая это странное новое для себя ощущение.

— Вылечить тебя легко, — внезапно прошептала Арнава. — Но зачем это делать? Чем важна твоя жизнь?

Велехов молчал. Такой вопрос много раз приходил в его голову. Лишь суть ответа всегда ускользала. Единственным, что помогало ему не сдаваться, было знание того, что его жизнь важна для кого-то ещё. Для тех, кто останется страдать здесь в одиночестве, когда он уйдёт. Тех, кому он смог бы помочь, кого смог бы защитить или утешить. Но правда в том, что в этой жизни он больше ничем и никому не сможет помочь. Его время закончилось, и теперь ему осталось только принести боль потери тем, кто его любит.

— Я не знаю, что тебе ответить, — прошептал Никита.

Он поднял голову взглянуть в синие глаза Арнавы и вдруг увидел, что она улыбается.

— Ты убедил меня, — кивнула девушка.

Вспыхнули зелёные фонари, прогоняя темноту. В окнах дома зажёгся свет ночных ламп. Послышались голоса. Они словно вернулись из далёкого спящего мира в свой, на то самое место, где Велехова застала боль.

Арнава поднялась, небрежно отряхнула сарафан.

— Пора тебе спать, — произнесла она.

— Постой. — Никита поймал девушку за руку, увидев, что она собралась к дому. — Расскажи мне о себе. Я кроме имени ничего о тебе не знаю.

Арнава улыбнулась:

— А больше ничего и не надо знать. Зачем тебе?

— Я чуть не умер десять минут назад, но меня это даже не волнует. — Велехов говорил абсолютно искренне. — И ты просто уйдёшь, ничего не объяснив?

— Приказываю тебе идти спать, — улыбнулась девушка.

— Не могу!

— Тогда помогу.

Арнава быстро приложила палец ко лбу Никиты, и тёмная дымка мгновенно заволокла сознание.

* * *

Разбудил громкий хохот. Окно в комнате было распахнуто настежь, и солнечные лучи золотили подоконник. Велехов удивлено приподнялся:

— Утро?

Он вскочил с кровати и в два прыжка оказался у окна. Яркое солнце заливало светом двор. Все парни, включая Ивана и какого-то нового мужика, одетого в длинную рубаху, мешковатые штаны и лапти, толпились на крыльце.

Никита подхватил одежду, вылетел в коридор, на ходу залезая в брюки. В передней его встретила Софья в ночной сорочке, сонно потирая глаза.

— Ой, а ты чего так рано встал? — спросила она.

Велехов от переизбытка эмоций даже поцеловал её в щеку. Вот захотелось!

— Доброе утро, хозяйка! — выдал он. — По-моему, я поздно встал. Кто пришёл?

— А… — Софья улыбнулась, потянулась. — Это Хатат, наш специалист по бане, без него никак.

— А что вчера было?

Софья изобразила на лице удивление.

— Как я в кровати оказался? — уточнил Никита.

— Ножками, ножками. Зашёл в дом и пошёл спать.

Сказав это, женщина, сонно зевая, оправилась на кухню, а Велехов, покачав головой над Софьиной версией событий, поспешил на крыльцо. Парни встретили его дружным:

— Доброе утро!

Хатат протянул руку для приветствия. Он был намного выше Ивана и здоровей. Волосы чёрные, лицо смуглое, и странные глаза — тёмные, будто одни большие зрачки без радужной оболочки. В них вдруг вспыхнули красные искры и мгновенно погасли. Никита вздрогнул, сразу оглянулся на остальных, может, кто-то ещё счёл это необычным? Но никто не обратил внимания.

— Рад, рад, — погудел мужик басом, пожимая руку худого парня, — давно наслышан.

У Велехова возникло чувство, что пальцы сейчас треснут, но он, конечно, только приветственно кивнул в ответ.

— Значит, планы у нас такие, — начал Станислав, — мы с Димкой и Севиром сейчас в лес, навяжем веников. Рир останется, уберётся в банях и воды натаскает. Никит, на тебя наряда нет. Ты на отдыхе. Иди к Софье, она завтрак обещала.

Получив указания, все быстро разошлись. Парни отправились в лес, Иван с Хататом — растапливать печи, Рир — наводить порядок в банях, а Никита — в дом. Софья и Дарья уже накрыли стол, заварили чай и тоже присели с гостем за кружечкой.

Несмотря на жёсткие правила больничной диеты, Велехов накинулся на еду как голодный зверь. Уплетая за обе щеки блины, он полюбопытствовал:

— Как вы тут живете без телевизора? Как к вам новости доходят?

Вопрос рассмешил Софью. Она показала рукой в открытое окно, туда, где на ветке дерева, растущего в метре от дома, сидела птица. Это был сокол. Но Никита удивился его облику. Перья на крыльях птицы сверкали неестественно, словно были покрыты золотым напылением.

— Чем не почтальон? — улыбнулась женщина и тихо посвистела.

Сокол слетел с ветки на подоконник. Серьёзный, совсем не птичий взгляд окинул парня и повернулся к Софье.

— Нет, — улыбнулась она. — Не послание, Дитир, просто похвастаться тобой хотела.

Сокол наклонил голову, словно сделав поклон, и вылетел на улицу.

— Ого, — высказался Велехов. — Учёная птичка?

— Нет, просто умная, — засмеялась Софья.

В переднюю вошёл Рир.

— Всё, — отчитался он, — чистота и кадки полные.

— Садись, — пригласила его Софья. — Расскажи что-нибудь Никите, а то с нами скучно.

Тот покачал головой:

— Софь, ну что ты.

Рир налил себе чай, взял блин.

— А что рассказывать? — пожал он плечами. — Иван говорил, какой хороший мальчишка у Елены растёт. Мы как-то подарок тебе выбирали, на пятнадцатый день рождения, по-моему. Все магазины объездили, пока…

Рир внезапно замолк, вопросительно взглянул на Софью.

Велехов не заметил этого взгляда, потому что от услышанных слов на душе внезапно стало тяжело. За столькими событиями одного дня он только сейчас задумался о том, что в этом доме о нём всегда знали.

Софья улыбнулась.

— В этом доме тебя всегда ждали, — сказала она, — с самого твоего рождения.

Никита вздрогнул, удивлённо посмотрел на Софью. Так явно показалось, что она прочла его мысли.

— Но были и есть причины, по которым это открылось тебе только сейчас, — твёрдо добавила женщина. — Не обижайся на Ивана: если бы право принять решение принадлежало ему, он никогда бы вас не оставил.

Велехов покачал головой:

— Даже в мыслях не было. Он об этом переживает?

— Очень, — кивнула Софья.

— Это я виноват, спрашивал больно много, — вздохнул Никита. — Скажу ему, как вернётся, чтобы перестал. Просто…

В какой-то момент Велехову захотелось сказать, что жить осталось не так уж долго, а полтора дня, проведённые здесь, стоят не меньше половины всей отпущенной жизни. Никто ничего ему не должен. Просто жаль, что Иван не позволил этого чуть раньше.

Никита наконец справился с эмоциями, поблагодарил Софью за завтрак и пошёл наверх. Женщины проводили его взглядами, переглянулись. На лицах обеих появились улыбки.

* * *

В комнате Велехов сел на кровать, стараясь не делать лишних движений. Боль опять скапливалась, опять разрасталась. С каждым ударом сердца тихо вспыхивала, словно потухший, но ещё горячий внутри уголёк, грозящий снова запылать, если кто-нибудь по неосторожности на него подует.

Никита вытащил из сумки вторую упаковку таблеток, взял целую пригоршню в рот, но, едва почувствовав знакомый привкус горечи, выплюнул. Сил проглотить это не было.

С улицы внезапно раздались весёлые голоса парней. Похоже, все вернулись.

— Хатат, куда веники?

— На лавку.

— Не поместятся!

— Утрамбуй!

Велехов вышел в коридор и увидел, что двери девичьих спален открыты. В них никого не было, а снизу доносились звонкие голоса:

— Дайте блин!

— Софья, а где сметана?

Хатат громко позвал с улицы:

— Русалочки мои! Баня готова!

Судя по топоту, вся девичья половина убежала во двор, прихватив блины с собой.

В передней Софья раздавала парням полотенца.

— Никита, иди сюда! — весело сказала она, увидев его на лестнице.

— Софь… — он покачал головой, — я подожду.

— Чего? Снега летом? — усмехнулась та.

Женщина вручила Велехову полотенце, не принимая возражений, и отправила в дверь:

— Вперёд!

Обе бани дымили. Возле одной собралась горка из босоножек и висели девчоночьи сорочки. Во вторую как раз заваливалась толпа голых парней. Из открытой двери дышало мокрым теплом и поднимались струйки пара. Иван, уже без одежды, собирал в охапку веники, сложенные на лавке.

— Никит? — позвал Рир, вися одной ногой на пороге бани. — Пошли, сердце у тебя нормально бьётся, выдержишь.

— Прям кардиовизор, — покачал головой Велехов. — Откуда знаешь, как у меня сердце бьётся?

— Слышу, — отмахнулся Рир.

Иван подтолкнул племянника к двери:

— Заходи, страдалец, всё хорошо будет.

Сопротивляться явно было бесполезно, так что Никита вдохнул горячий воздух и шагнул внутрь.

Пока он сидел на нижней полке, парни отхлестали по первому венику. Иван окатил себя холодной водой, смывая десяток другой листьев, прилипших к спине.

— Ух, хорошо! — завыл он и кивнул племяннику на верхнюю полку. — Ложись.

— Да нельзя мне, — возразил тот.

— Ложись, говорю! — насмешливо приказал Иван.

Рир подтолкнул парня веником:

— Давай.

— А, чёрт с вами! — сдался наконец Никита.

Первые же шлепки берёзового веника напомнили ему, как давно он не был в бане. Живое тепло приятно пошло сквозь тело, расслабляя мышцы.

— Нежнее, нежнее с болящим, — смеялись парни.

Через несколько минут Велехов, не заметив как, задремал. Голоса и смех ещё слышались, но туманная дымка уже уносила его далеко-далеко. И где-то в незнакомом месте, среди разрушенных строений, вновь возник белый волк, окидывая его хищным взглядом…

Иван опустил веник. По бане расходился аромат сон-травы, аккуратно вплетённой в ветки берёзы. Парни быстро распахнули двери до улицы. А то и самим можно было уснуть. На порог поднялся Хатат, вопросительно взглянул на Ивана. Тот кивнул:

— Позови Арнаву.

Во сне Никита прятался за разрушенными колоннами странного белого города от зверя, идущего за ним по пятам. Небо вспыхивало красным, словно древние боги в ярости поджигали облака. Рычание внезапно раздалось совсем рядом, и огромный волк бросился на парня, сваливая его на камни. Велехов выставил руки, защищаясь, но… белый зверь ткнулся носом в его ладони, игриво толкнул и отступил. А потом исчез в золотом луче света, озарившем город сквозь облака. Они расходились, светлея всё больше, пока бело-голубая дымка не заволокла пространство и странный гул не поглотил сознание.

Ледяная вода потекла в лёгкие, замораживая дыхание, наполнила собой тело. Оно само будто стало медленным течением, сквозь которое внезапно прошли сотни быстрых ручьев. Что-то тяжёлое и вязкое вышло через кончики пальцев, сопротивляясь, цепляясь.

Никита ощутил, что дышит. Грудь поднималась так, будто рёбра внутри расширялись, а лёгкие расправлялись. И он не спит! Он в сознании! Велехов открыл глаза, едва поняв это.

Арнава, в мокрой прозрачной сорочке, стояла над ним. Глаза девушки источали синее пламя, по её волосам бежали серебряные искры. Она улыбнулась, заметив, что Никита очнулся, и провела рукой над его лицом, заставляя вновь опустить веки. На сей раз это не было мигом.

* * *

В комнатах гулял ветер. От сквозняка двери спален бесшумно открывались, застывая на мгновение, и снова приходили в движение, словно ветер заглядывал в каждую комнату, настойчиво что-то ища. С улицы раздавался смех: парни и девушки играли, гоняясь друг за другом с полными вёдрами воды.

Сквозь дрёму Никита испытывал странное ощущение изменений. Его сухое истощённое тело заполнялось потоками живой крови, и вся она растекалась в разных направлениях, торопясь наполнить собой органы. Боли не было. Ни тонкого отголоска, ни намёка.

Открыв глаза, Велехов увидел Арнаву. Она сидела рядом с ним на кровати, видимо ожидая, когда он проснётся. И снова в девушке ничего не было от недавнего облика. Только глубоко в зрачках синих глаз что-то чудилось, вроде мерцания, похожего на игру света в драгоценных камнях.

— Что случилось? — спросил Никита. — Я опять в обмороке был?

— Можно и так сказать, — кивнула Арнава.

— И сколько?

— Почти десять часов.

Велехов вздохнул:

— Рекорд.

Арнава помогла ему подняться, и, встав на ноги, Никита не сразу сделал шаг. Собственное тело казалось непривычным — лёгким, пустым, горячим. Щёки пылали.

— Что-то не так, — произнёс он.

— После жаркой бани и не такое бывает, — невозмутимо пожала плечами девушка.

Никита внимательно взглянул на неё.

— Что ты со мной сделала? — прошептал он.

И заметил, что Арнава поднимает свой волшебный пальчик к его лицу.

— Стой, стой, стой! — Велехов выставил руки, защищаясь. — Не хочешь, чтобы я спрашивал, ладно. Только не надо вот этого.

Он кивнул на выставленный пальчик девушки.

Арнава смотрела на Никиту ещё мгновение, и на её лице всё больше появлялась улыбка.

— Ну, хорошо, — согласилась она, опуская руку. — Тогда не спрашивай.

— Ох… — Велехов с облегчением выдохнул.

Опять улететь в беспамятство не хотел.

Сколько бы вопросов ни возникло сейчас в голове Никиты, он сдержал их. Арнава разглядывала его очень внимательно. Без всяких приличий смотрела прямо в глаза. Она внезапно снова потянулась к нему, и Велехов замер, но девушка провела пальцами по его щеке и губам.

— Красивый ты, — прошептала она. — И добрый. А душа как у зверя, что потерялся и путь домой ищет…

Никита с трудом вздохнул. Почему-то слова вошли в сознание так, будто на рану надавили.

— Откуда знаешь? — прошептал он.

— Вижу, — глаза Арнавы сверкнули яркими синими искрами, пробежавшими по всей радужке. — Насквозь вижу тебя…

Велехов почувствовал, как у него стремительно начинает кружиться голова. Синий огонь в глазах девушки сводил с ума, вызывал дрожь во всём теле.

Арнава быстро отвела взгляд, улыбнулась:

— Пошли. Софья ждёт.

Внизу в передней Димка расставлял посуду для ужина. На столе горели свечи, и тёплый вечерний ветер едва заметно тревожил их огоньки.

Увидев Никиту и Арнаву, Димка крикнул в сторону кухни:

— Софья! Проснулся твой ненаглядный!

— Никита, иди сюда! — откликнулась та.

— Иди, тебе волшебный чай полагается, — проводил его Димка.

Велехов сел за стол. Через открытую дверь было видно, как Рир старательно драит капот машины, периодически выжимая губку на спину Станислава. Тот возился с колесом и на каждый «душ» реагировал бурно, вызывая у брата хохот. Севир с Иваном маячили в гараже.

Никита понял, что парни собираются уезжать. А ведь… он сам приехал всего на два дня.

Софья поставила на стол кружку, от которой веяло ароматом трав, приказала выпить до дна. Потом вышла на крыльцо и позвала всех на ужин. Через несколько минут парни и девушки сидели за столом, звеня вилками и ложками. Разговоров было мало. Только тихо смеялись, в шутку воруя что-нибудь друг у друга с тарелок.

Велехов молчал. Просто наблюдал за всеми, запоминая лица и голоса, блики свечей на стёклах, улыбку Арнавы, Ивана и Софью, обнявших друг друга за столом. Не знал, придётся ли увидеть их снова. Может, Иван больше этого не позволит, а может, просто не хватит времени.

Софья наконец встала, начала убирать посуду со стола. Катерина и Полина пошли ей помогать, а парней хозяйка выгнала на улицу, чтобы не мешали. Оставила только Арнаву и Никиту. Оба сидели за столом, глядя друг на друга.

— Мне никогда не было так хорошо, — произнёс Никита.

Арнава улыбнулась, но невесело — и ответила:

— Тебе нельзя остаться.

Велехов кивнул, помолчал.

— А увидеть тебя снова?

Арнава покачала головой:

— Этого как раз нельзя более всего остального.

— Ты не скажешь почему.

Это был не вопрос. Никита был уверен в этом.

Девушка тяжело вздохнула.

— Я бы стёрла твою память обо мне, — прошептала она, — но тогда ты не будешь знать, откуда у тебя это.

Она вложила в ладонь парня украшение. Меч, заключённый в круг, на серебряной цепочке. Поверхность медальона играла белым светом, и от него исходило тепло, приятно проникая в руку.

Никита покачал головой:

— Не стоит дарить мне это на память, если не хочешь, чтобы я помнил о тебе.

— Это знак принадлежности, — улыбнулась Арнава. — Я передаю его тебе не на память, а чтобы хранить связь.

Она вдруг потянулась к украшению:

— Но раз ты не хочешь…

Велехов мгновенно сжал медальон:

— Нет, пусть будет у меня.

Арнава наклонила голову в знак согласия, потом встала. Она уже было сделала шаг, но остановилась. Ещё мгновение они смотрели друг на друга, словно каждый запоминал черты лица и взгляд другого. Что-то подсказывало, что это стоит сделать именно сейчас. Потом уже не будет такой возможности.

— Спокойной ночи, — произнёс Никита.

Девушка красиво наклонила голову:

— Спокойной.

С улицы зашёл Иван.

— Во сколько мы завтра? — спросил он. — Как проснёмся, так и поедем?

Велехов кивнул, провожая взглядом Арнаву. Она пошла наверх, в спальню. Софья встала в дверях кухни, сосредоточенно вытирая полотенцем мокрые руки. Никита вымыл кружку, поставил на полку и, поцеловав хозяйку дома в щеку, тоже отправился в комнату. Как только он ушёл, Софья покачала головой и взглянула на мужа:

— Ну дела. Ты видишь?

Иван кивнул:

— Понравился он ей. И она ему.

Софья стояла в задумчивости.

— Не знаю, радоваться ли… — наконец произнесла она. — Надо бы, да не могу.

Иван подошёл к жене, обнял, поцеловал в губы. И какое-то время так и стояли оба, держа друг друга в объятиях.

— Вот и началось, — прошептал Иван. — Но этот путь — неблизкий. Ещё много времени.

Софья тяжело вздохнула, уткнувшись в грудь мужа.

— Хорошо бы, — ответила она.

* * *

Ночь не могла быть спокойной. Велехов не мог уснуть. Лежал, глядя в окно на ярко-белую луну. Посреди ночи в коридоре неожиданно раздались голоса и быстро удалились вниз по лестнице.

Никита удивился, поднялся с кровати и вышел из комнаты. Девушки как раз спустились в переднюю. Там их ждали Софья и Дарья.

— Всё, русалочки, спасибо. — Софья расцеловала Катерину и Полину и спросила Арнаву: — Ты долго в гостях пробудешь?

Та покачала головой:

— Нет. Завтра утром отбываю в столицу.

Софья расцеловала и её:

— Спасибо тебе за Никиту.

— Не за что. Как вы ему утром объясните, что нас нет?

— Придумаем что-нибудь.

— Про машину не забудьте, — напомнила Полина.

— Не забудем. Хатат сейчас её уберёт.

Женщины проводили девушек до ворот. А у Велехова не было времени обдумать ситуацию и странный разговор. Он, как был — в одних штанах и босиком, перелез через забор, обдирая руки, и крадучись направился следом.

«Куда они? — поражённо думал он. — Среди ночи? По лесу?»

Но чем дальше девушки уходили от дома, тем сильнее становилось сияние вокруг них. Ночной ветер развевал их длинные волосы, и фигура каждой источала свет. Их невозможно было потерять из виду.

Впереди блеснула гладь тёмного озера. Спрятанное от чужих глаз днём, теперь оно показалось во всей красе. Сплетённые ветви деревьев распрямились, полностью открыв ночное небо над ним. Вода сверкала из глубины, став абсолютно прозрачной до самого дна. В лунном свете переливались перламутровые арки, уходящие опорами в глубину. Они соединялись канатными лестницами и площадками из белого мрамора, изящными сетями, сплетёнными из причудливых цветов.

Никита поражённо остановился. Подводный город был обитаем! Со всех его уголков к поверхности поднимались человеческие фигуры. Одна за другой девушки вошли на мостик и прыгнули в воду, подняв облако сверкающих брызг. И всё исчезло. Никита выбежал на берег, но было поздно. Свет со дна озера погас. Словно под поверхностью в одно мгновение развернулось чёрное покрывало, надёжно спрятав от глаз непосвящённого чудесный город со всеми его тайнами.

* * *

Велехов ещё долго сидел на берегу, вглядываясь в блики на воде. В тишине ночи собственные мысли казались ему слишком громкими, и он не верил им. Здравый смысл требовал думать, что это сон. Но ночь вокруг была реальна, ветер скользил по лицу, принося влагу с озера, а ободранные в кровь ноги болели, не позволяя усомниться в том, что всё происходит по-настоящему.

Наконец Никита заставил себя встать. Первые шаги дались тяжело. Луна исчезла за облаками, и в кромешной тьме он пошёл на ощупь, ища руками стволы деревьев и осторожно наступая на траву. Успел пройти всего десяток метров, как внезапно из темноты вылетело какое-то существо и мощным ударом сбило парня с ног. Во мраке сверкнули два жёлтых огонька. Велехов покатился по земле, врезался в дерево. Рёбра больно хрустнули.

Облака, закрывшие луну, лениво разошлись. Прозрачный свет пополз по ветвям к земле, освобождая из темноты огромного волка, больше обычного раз в пять. Под чёрной шерстью перекатывались при движении мощные мышцы. Зверь золотыми глазами смотрел на парня, зажимающего ободранную руку, и неуклюже, как будто извиняясь, переминался с лапы на лапу. Полоска белой шерсти перед левым ухом внезапно бросилась в глаза.

— Рир? — поражённо прошептал Никита.

В глазах зверя сверкнул насмешливый огонёк. Он подошёл, лизнул парню руку и одним прыжком исчез в темноте.

Велехов стоял в оцепенении ещё минуту. Очень быстро прошёл страх, и совсем другое чувство заставило его ринуться бегом, напролом через лес к дому Ивана. Добравшись, Никита столкнулся в воротах с Дарьей, которая сразу влепила ему подзатыльник.

— С ума сошёл? Куда ты ночью-то? Волки съедят! — запричитала она.

Велехов не ответил ей, потому что пытался отдышаться после своего марш-броска.

Иван тоже был во дворе. Как раз вывел машину из гаража. Было ясно видно, что он не сильно волновался из-за отсутствия племянника и спокойно готовился к отъезду. Взглянув на лицо парня, по которому легко можно было прочесть и удивление, и растерянность и даже гнев, спросил:

— Девчонок провожал?

— Ага, — прошептал Никита, — до самого дома… Ничего не скажешь мне?

— Не надо было, — усмехнулся Иван, — они бы и сами дошли. А тебе лишнего знать ни к чему.

Подошла Софья, ни слова не сказав осмотрела порез на руке, который почему-то очень быстро заживал, и тихо вздохнула.

— Кто они? — спросил Велехов.

Софья отпустила его руку.

— Промывать не надо, — усмехнулась она, — тебе уже всё обработали.

— Софья, пожалуйста… — настойчиво повторил Никита.

Что-то мелькнуло в зелёных глазах женщины — сомнение, словно она решала: сказать или нет. Но от этого решения её спас Иван. Он сел за руль и громко крикнул:

— Нам пора!

Софья быстро расцеловала Никиту, проводила до машины. Дарья ещё складывала на заднее сидение корзины с гостинцами, которых там уже было до потолка.

— Ладно, ладно, пора ехать, — торопил её Иван. — Там Леночка моя, наверное, уже готовится меня расстрелять. Я ж ей сына утром третьего дня обещал привести.

Когда внедорожник выезжал через ворота, Велехов обернулся. Женщины смотрели им вслед, а массивные створки медленно закрывались, как обычно сами по себе.

Всю обратную дорогу Никита молчал, пытаясь собрать всё воедино: девушек, исчезнувших в озере, ночную встречу с Риром… Понимание пришло давно, и он даже знал некоторые ответы. Они просто не хотели приживаться в его голове. Рир и остальные парни — оборотни, девушки — русалки, но Арнава нет, она кто-то ещё в этом новом для него мире. Непонятно, кто Дарья, но она точно связана с оборотнями. Иван и Софья? Кем бы они ни были — они люди, и в том доме, где он был, они главные. Но спрашивать их о тайнах бессмысленно, они ничего не расскажут.

А что сделали с ним? Велехов не был уверен в своём предположении. Окончательно всё прояснилось только после возвращения в онкологический центр. Когда Елена Алексеевна зашла в палату с листком результатов анализов и долго молча смотрела на своего абсолютно здорового сына. Едва завидев в коридоре Ивана, она выскочила из палаты и бросилась к нему на шею в слезах. Тот ради интереса тоже посмотрел листок. Ничего нового для себя, конечно, не увидел и невозмутимо пожал плечами:

— Ну, с кем не бывает…

Рилевский не задержался, несмотря на все уговоры. Побыл, пока выписывали Никиту, отвёз их с Еленой домой и уехал. Как обычно, не оставив ни адреса, ни телефона. Дав этим ясно понять, что искать его не надо.

И единственным напоминанием обо всём, что произошло, на долгое время остался только медальон — меч в круге, который Никита носил на груди не снимая. Чтобы всегда хранить связь.