Катабасис

Александр Георгиевич Шавкунов, 2023

Детектив, переживший плен у каннибалов, получает нового напарника и ввязывается в неожиданное дело. Теперь от исхода зависит судьба Империи и его жизнь

Глава 4

Солен занялся самым нетипичным для детектива делом. Чтением лекции о сладостях. Какие едят с чаем, а какие с кофе. Кирия слушает заворожённо, глядя щенячьими глазами. Отдельные моменты торопливо записывает в блокнот. Составляет список, что попробовать в первую очередь. Огромная, невероятно сильная, она источает кристально чистую детскую радость. Словно маленькая девочка, попавшая в парк аттракционов.

Неожиданно для самого себя Солен осознал, что так оно и есть. Весь мир за пределами казармы для Кирии это волшебный аттракцион. Чудеса и невероятные открытия на каждом шагу! Сладости, красивая и комфортная одежда, обилие информации обо всём. А ведь таких, как она по всей империи тысячи!

— Сол, ты ведь сводишь меня попробовать все эти сладости? На выходных, конечно же… просто я совсем не знаю города…

— Хм, а почему бы и да? — Ответил детектив.

По мужскому обыкновению совершенно не замечая связи между интонациями и языком тела девушки. Кирия потупилась и накручивает локон на палец, старательно пытаясь не покраснеть.

— Ах, точно, ты ведь так и не сказал своё полное имя.

— Эм… Солен Тарго. Приятно познакомиться, кстати.

— А как же приставки? «Фон», «ля», или уж «де» на худой конец?

Мужчина виновато улыбнулся, покачал головой.

— У меня таких нет. Дед и все предки до него были крестьянами в полном подчинении. Отец первый в роду, кто выкупил свободу, так что и фамилию выбирал… неосмотрительно. Меня в шутку величали Солен Столичный.

Кирия, успевшая размечтаться о новой красивой фамилии с величавой приставкой, слегка помрачнела. Спрятала блокнот в карман халата. Перевела взгляд на витрину. За толстым стеклом сгущается сумрак, один за другим вспыхивают фонари, а в окнах включается свет. В воздухе кружат пышные перья снега, покрывают древнюю брусчатку тонким слоем. Редкие прохожие успели протоптать узкую тропу. Некоторые бросают взгляды на ателье, привлечённые товарами на витрине или видом абсолют в махровом халате.

Солен задремал, разморённый теплом и мягкой атмосферой. Кирия успела исчезнуть за ширмой… женский визг резанул по ушам. Солен подпрыгнул в кресле, хлопая ладонью по кобуре под подмышкой. Дико огляделся, прежде чем сообразил, что это был крик восторга. Кирия выскочила из-за ширмы, а следом показался Каас.

Одежда, до того сидевшая на девушке чуть лучше мешка с рукавами, преобразилась. Приталенная, подчёркивает точёный стан, крупную грудь и крепкие бёдра. При этом визуально сужает плечи и приглушает ауру мощи, источаемую Кирией. Точнее, огранивает её, как алмаз.

Теперь перед Соленом стоит не огромная огриха, но крепкая и утончённая девушка. В меру строгая, в меру прекрасная. Только растрёпанные волосы и отсутствие макияжа слегка смазывают впечатление. Впрочем, это дело поправить легче, чем одежду.

Кирия, широко улыбаясь, крутанулась на месте и побежала к огромному зеркалу в углу. Завертелась, как кошка, силясь рассмотреть себя со всех сторон.

Каас приблизился к Солену, прижимая к груди объёмистый бумажный свёрток. Поверх которого лежит флакон зеленоватого стекла с маслянистой жидкостью. Портной улыбнулся, заметив удивлённый взгляд, сказал:

— Это подарок, думаю пара сорочек, и духи пригодятся вашей спутнице. А вот счёт может быть, не таким приятным.

Кирия оторвалась от зеркала, быстрым шагом подошла к ним и нависла над Каасом. Протараторила, виновато косясь на Солена:

— Я оплачу! Сегодня на меня и так много потратились!

Она взяла прямоугольник плотной бумаги из рук портного, нахмурилась, читая содержимое. Брови медленно поползли на середину лба, а глаза округлились.

— Я ведь говорил, счёт может шокировать. — Сказал Каас, бросая на Солена красноречивый взгляд.

«Давай дурень, оплати счёт, девушка это оценит»

— Тут точно нет ошибки? — Осторожно спросила Кирия, посмотрела на портного. — Мне кажется, тут ошибка.

— Нет, всё в точности. — Уверил Каас. — Мы очень щепетильны и в этих вопросах. С вас сорок две серебряные монеты.

— Сорок две монеты… — Ошарашено повторила Кирия. — Так дёшево!

На лице портного отразилось замешательство, он покосился на Солена, но тот отвёл взгляд, накрыв рот ладонью и силясь не засмеяться. Двадцать серебра — месячная зарплата официанта и пятая часть оклада детектива. Большая часть населения расплачивается медью. Хотя Солен пару раз бывал в магазинах, где самый дешёвый товар стоил два золотых.

Окрылённая «дешевизной» Кирия прошлась по ателье, делая заказы. С каждой покупкой лицо Кааса вытягивается, а руки начинают мелко трястись. К нему подбежала работница со стаканом воды и горстью пилюль. Портной закинул их в рот разом и запил одним глотком, но от греха подальше опустился в кресло.

За следующие полчаса Кирия оставила в ателье почти двести монет серебром, расплатившись платиновой карточкой с гербом имперского банка. При виде оной Каас схватился за сердце и клятвенно заверил, что бросит все силы на исполнение в кратчайший срок. После чего Солен почти силком вытянул девушку на улицу.

Вечер пронизан жёлтым светом из окон и крепким морозом. Детектив торопливо достал телефон вызвать авто и недовольно забурчал. Система уведомила, что машина не сможет прибыть в переулок из-за неполадок с уборкой снега. Нужно выйти на главную улицу. Кирия одёрнула ворот пальто, огляделась и спросила:

— Куда теперь?

— Отвезу тебя домой, а утром, первым делом купим тебе телефон.

— А потом?

— А потом в НИИ, допрашивать коллег убийцы. Ладно, пошли к машине, срежем переулками.

***

Они идут по узким улочкам, порой Кирии приходится протискиваться боком. Отчего Солен чувствует уколы вины, прокладывая маршрут, забыл, что спутница куда больше обычного человека. От домов веет седой древностью, на балконах зияют округлые дыры для слива отходов. Окна первых этажей задрапированы, видны грубые врезки пластиковых рам в вековую кладку. В местах прокладки теплотрасс брусчатка влажно блестит, в переулках, где трубы выходят на поверхность, клубится вязкий туман. Пахнет сыростью, а на стенах процветает грязно-зелёный лишайник.

— Да… — Протянула Кирия. — Здесь город ощущается иначе.

— В смысле?

— Ну знаешь, главные улицу сияют технологиями, машины с автопилотом, рекламные экраны и гидропонные фермы над головой. Прямо видение Микаласа о светлом будущем. Чисто и удобно… а здесь, всё вывернуто наизнанку, у самого сердца города! — Она подняла руку и ткнула пальцев в подсвеченную дугу гидропонной фермы, виднеющуюся в разрыве меж крыш. — Высокие технологии и низкая жизнь. У меня такое ощущение, что в домах ютятся вчерашние кметы, которым это всё кажется магией и чудесами.

— Вполне возможно. — Ответил Солен. — Ещё семьдесят лет назад в ходу были плуги, а на трактор смотрели, как сказочное чудовище. Даже Микаласа в детстве учили фехтованию, полагая, что оно пригодится на военной службе.

— А нам показывали видео из хроник, — сказала Кирия, задумчиво оглядывая переплетения труб, врезающихся в кирпичную кладку. — Как кавалеристы с шашками скакали на танковый клин.

— Да, Великая Война была технологическим разломом старого мира. — Вздохнул Солен и потёр уши. — Прогресс сорвался с цепи и всё ещё мчится во всю мощь.

Мочки колет морозом, будто ледяные иглы прорастают прямо в них. Сколько лет, а он всё забывает брать с собой шапку. Кирия же будто и не замечает холода, только на щеках пламенеет здоровый румянец.

— Меня это пугает. — Сказала девушка и обхватил плечи.

— Что?

— Вся эта скорость… — Пояснила Кирия, натянуто улыбаясь. — Учебники истории говорят, что до Великой Победы мир был статичен, тысячи лет одного и того же… лишь мелкие различия и тут… бум! — Она изобразила руками взрыв. — Великая Победа, спустя год автоматическое оружие, сверхмощные компьютеры и поступь Империи по соседним землям, авиация, телевидение и ядерное оружие!

— Как нарастающий снежный ком, катясь с горы, превращается в неудержимую лавину, что сметает старый мир. — Подытожил Солен дикторским тоном.

— Мемуары Микаласа?

— Они самые, в детстве зачитывался. Мне кажется, это верно для общества, — сказал Солен, помялся и добавил, — но не для людей. Мы как дети, сбегающие с горки, в какой-то миг осознаёшь, замедлишься — упадёшь и разобьёшься.

Кирия долго молчала, взгляд стал отстранённый, а на лбу появилось подобие морщинки. Наконец она повернулась и спросила тихонько:

— А тебя это не пугает?

— Нет. Метафоры красивы, спору нет, но мы бежим вверх, к звёздам и другим мирам. Это скорее будоражит, а то, что трусы и слабаки не выдержат. Это их проблемы. Я хочу тормозить так близко от чего-то невыразимо прекрасного. Ведь если прогресс продолжится с той же скоростью, то наши дети будут бегать под другим солнцем.

Кирия дёрнулась на слове «наши», но быстро взяла себя в руки, сообразив, что напарник имеет в виду обобщённое.

Переулок расширился в улицу тянущиеся вдоль старых многоэтажек из готовых блоков-панелей. Такие спешно возводили по всей стране, чтобы обеспечить жильём прибывающее население. Солен потянулся за телефоном, проверить можно ли вызвать машину сюда. Замер с рукой в кармане.

Вперёд из дворов выплеснулась стайка парней, одетых безвкусно и ярко. С цветными волосами, собранными в причудливые причёски, блестящими от обилия фиксирующих гелей. С поясов свисают клёпаные цепи, защёлкнутые на карабины, что так хорошо ложатся в руку. Все без шапок, несмотря на крепчающий мороз. Они с гоготом перегородили дорогу и пошли на них, отмачивая «остроумные» фразочки о дылданутости девахи и дурацком наряде. На вид им от семнадцати до двадцати с копейками. Крепкие, у многих на лицах свежие синяки.

Уже не дети, но молодые мужчины. Только мозги у них так и остались на уровне семи лет и разум не выдерживает буйства гормонов.

Самый наглый вышел вперёд, встал перед Соленом, сунув руки в карманы и откинувшись назад.

— Оп-па, какого это сюда занесло? Слышь, дядь, сигаретки не найдётся?

— Не курю. — Спокойно ответил Солен, глядя в шпане в глаза.

— Чё здоровье бережёшь? Тогда давай монету, дорога, знаешь ли, не бесплатная.

— А если не дам?

— О, тогда мы сами возьмём, да и бабу твою возьмём, она хоть и дылда страшная, но лёжа они все одинаковые…

Кирия оборвала ударом от всего корпуса. Кулак с опаздывающим свистом врезался в лицо, впечатался как в сырую глину. Нижняя челюсть сместилась, а кожа вокруг кулака идёт волнами. В туповатых, затянутых алкогольной дымкой, глазах разгорается осознание собственной глупости.

Наглеце бросило в стену, крутанув в воздухе. Тело ударилось о кирпичи, застыло, будто прилипнув, и обрушилось на мусорные баки. Шпана, десять человек, с воплями бросились на абсолют, на бегу срывая цепи с поясов. Солен выругался, потянулся к пистолету. Пара выстрелов в воздух охладит пыл… Кирия закрыла его собой, встретила первых короткими ударами. Будто боксёр бьёт грушу. Сорвала плащ и не глядя швырнула напарнику.

Парни повалились ей под ноги, отхаркивая зубы. Следующей двойке повезло меньше. Первому Кирия вывернула руку до хруста в плече, продолжая держать, развернулась и пнула второго в живот.

Солен услышал характерный треск рёбер.

Лицо напарницы заострилось, глаза дико расширены, и контактные линзы сползли, открыв красную радужку. Она бросается в атаку, сминая бандитов, а Солен наблюдает заворожённо. Девушка двигается стремительно и отточенно, словно боевой киборг из дешёвой фантастики. Детектив с холодком осознал, что ей всё равно шпана это или матёрые бойцы. Просто не заметит разницы.

Один в суматохе оббежал Кирию, подхватил с земли у мусорки ржавую трубу. Широко замахнулся, метя в темечко. Солен забросил пальто на плечо и с неожиданной злобой перехватил руку. Вывернул локоть в обратную сторону. Парень взвизгнул, обернулся, глядя на детектива со смесью ужаса и ярости.

Взгляд дикаря, скорее животного, чем человека.

Солен скрипнул зубами. Таких взглядов вдоволь насмотрелся во время плена у каннибалов. Выхватил пистолет свободной рукой, в последний миг перехватил за ствол и наотмашь ударил рукоятью по лицу.

Голова мотнулась, и дикарь упал на землю беззвучно. Остальные, увидев оружие, с воплями бросились наутёк. Кирия отряхнула с костяшек красные капли, поморщилась и принялась чистить руки снегом. Солен молча накинул плащ на широкие плечи, отряхнул. Девушка кивнула и сказала, стараясь не смотреть на него:

— Спасибо.

— За что? Это ты меня защитила… так, надо позвонить, пусть Борген пошлёт наряд. Пусть в камере отогреются.

— Ну…

— В любом случае, — перебил Солен, — тебе стоило просто показать удостоверение, а не устраивать драку.

— Ой… прости… просто он так говорил с тобой, а ты так помог мне…

Губы девушки мелко затряслись, она хлюпнула носом и поспешно отвернулась. Принялась продевать руки в рукава. Солен вздохнул и обнял её. Сначала ощутил стальную твёрдость, словно под тканью статуя, но Кирия расслабилась, став мягкой, словно плюшевой.

— Ты молодец, только, пожалуйста, больше не действуй наобум. Ладно?

— Д-да… Хорошо, больше не буду.

***

Общежитие представляет собой бетонную коробку с выкрашенными побелкой стенами. Простое жильё для рабочих, возводивших промышленный комплекс. Солен недоверчиво покосился на здание, на спутницу. Зачем селить абсолют, с кучей денег, в такое место?

Кирия, успевшая насмотреться на квартиру детектива, стыдливо отводит взгляд. Крыльцо обшарпано, окна занавешены или заклеены малярным скотчем. Над крышами вдали возвышаются кирпичные трубы. Снежное небо подсвечено красными огнями.

— Они хотели, чтобы мы прочувствовали жизнь с самых низов. — Сказала Кирия, отвечая на незаданный вопрос. — Мы не элита по рождению, а самые обычные люди.

Самые обычные… сказала девушка, у которой бицепсы размером с детскую голову. Да и рост, Солену приходится задирать голову, чтобы посмотреть ей в лицо. Будь на её месте мужчина, он бы его уже ненавидел всем сердцем.

— Ну, странное решение. Надеюсь, ты здесь не задержишься.

Ночь подкрадывается к городу незаметно. Свет отражается от снега и рассеивается, превращая мрак в мягкий сумрак. Мороз усиливается, подбирается к минус тридцати двум. Солен собрался с силами и вышел из машины. Велик соблазн побыстрее попрощаться с напарницей и юркнуть в тепло. Пересилил себя и по-джентльменски решил проводить даму до дверей комнаты.

Будто ей хоть что-то может угрожать.

Входная дверь тяжёлая, новая, с толстой прослойкой теплоизоляции. В лицо дохнуло сухим теплом и запахами вымытого грязной тряпкой кафельного пола. Холл представляет собой широкое помещение, разделяющееся на два коридора. Вдоль стен тянутся толстые трубы отопления, карабкаются к потолку и скрываются за поворотом.

В центре огороженный участок, пост консьержки. Стоило войти и хранительница прохода, старуха в цветастом платке и мешковатом свитере, поднялась из-за стойки. Грозно прищурилась и прошипела:

— Кто такие? К кому?! Чего надо?

— Я здесь живу, — сказала Кирия. — На четвёртом этаже, семьдесят восьмая комната. Д-семь.

Бабка сощурилась сильнее, не глядя подцепила со стойки журнал. Принялась листать желтоватые страницы, водя по строчкам пальцем и бормоча под нос. Поглядывая поверх на детективов. Будто ожидая, что они попытаются пробежать внутрь или украсть что-то. Ну… например жестяное ведро с серой тряпкой, что стоит в углу.

Наконец, морщинистое лицо просветлело и тут же нахмурилось. Консьержка постучала ногтем по строчке и проскрипела:

— Ага, вот оно. Ты, милочка, здесь жила!

— Как? Я только вчера вечером заселилась, меня ваша напарница принимала!

— Ничё не знаю, тут чёрным по белом накарябано «Кирия Д-семь, заселяется на сутки, вещей нет.». Так что, проваливай к хахалю, лярва дыладанутая, ишь обмануть бабушку захотела!

Солен успел ухватить напарницу за руку, та начала сжимать кулак, потянул к выходу и сказал.

— Пошли, нечего тебе в этом клоповнике делать. У меня переночуешь. Утром будем думать.