Выбор. Иное

Алекс Бранд, 2019

Фанфик – это произведение фаната, любящего автора и фэндом. Как назвать книгу – плод ненависти? Полемика с авторской идеей? "Американская трагедия" Драйзера – могли судьбы героев стать иными? Ответ – да.

Глава 5

Роберта всё крепче прижимается ко мне, её руки обнимают с неожиданной силой. С силой отчаяния. С последней силой утопающего, тянущегося к спасательному кругу. Утопающего… Да что же… А она шепчет… Шепчет на грани слышимости, не мне. Самой себе.

— Клайд, милый… Ты прости меня, пожалуйста. Знаю, не любишь. Может, и не любил никогда… Прости… Прости… Если бы… Если…

Прощения просит… За свою надежду… За отчаяние… За любовь…

Мои руки бережно обняли ее в ответ. Молчу. Что ей сказать? Не говори ничего. Не отвечай. Не разубеждай сейчас ни в чем. Молчи, молчи. И просто слушай. Ей надо, надо говорить с тобой. Она тут совсем одна. Никого нет, кому она может доверить свое самое сокровенное. Как же вышло, что единственный человек, которому она может довериться — это тот, который безжалостно разбил все ее мечты, всю ее жизнь? Но разве я это сделал? Я — не он. Но это я сейчас стою здесь, глубокой ночью на безлюдной набережной Могаука, перенесенный сюда, в тело подлеца и убийцы. Это я здесь и сейчас обнимаю измученную отчаявшуюся девушку, так безрассудно отдавшую себя ему. Как, как не ответить на это объятие? Как не ответить на эти тихие безнадежные слова? Дальше молчать?

— Берта…

Ладонь осторожно гладит выбившиеся пушистые локоны, шляпка мешает. Снять ее… Нет. Ну нет же… Не могу. Нельзя. Она запрокидывает лицо и смотрит на меня, тону в ее бездонных глазах. Утонуть… Да что за наваждение с этим «утонуть»… Это слово преследует меня… Нас…

— Берта…

— Что, милый?

Ну же… Хватит молчать, пора делать шаг. Делать выбор. Назад пути не будет, я понимаю это? Да.

— Ты… Знаешь… Ты не бойся ничего. Слышишь?

— Слышу, Клайд… Я не боюсь.

— Правда?

— Неправда. Я боюсь.

— Чего ты боишься сейчас?

— Что ты скажешь, что пора идти обратно.

— Ты не хочешь возвращаться?

— Нет.

Она вздохнула и положила голову мне на грудь. Шляпка оказалась у меня в руке, порыв ветра разметал длинные волосы. Невольно прижал Роберту к себе, маленькую и беззащитную, снова стало страшно, что сейчас исчезнет, развеется без следа… Она затихла, замерла в моих объятиях, а я… Не хочу ее отпускать, пусть этот миг длится и длится. Слышу тихое посвистывание ветра в ветвях деревьев, шепот…

— Мне сейчас очень хорошо и спокойно, Клайд. Правда. И я не хочу, чтобы это закончилось. Вот и все.

Вот так мы и стояли на безлюдной набережной. И казалось, сама природа затихла вместе с Робертой, прильнувшей ко мне в прохладной ночной темноте. Я легонько повернулся, чтобы свет дальнего фонаря хоть немного осветил ее лицо. Глаза были закрыты и две блестящие дорожки сбегали по щекам… Она улыбалась…

— Солнышко…

Улыбка стала еще улыбчивей.

— Назови меня так еще раз…

— Солнышко…

— А?

— Пошли домой.

— Ну вот…

Глаза открылись, Берта вздохнула. И уже сама вложила ладонь мне в руку.

— Идем домой… Только медленно.

— Бежать не будем, но тебе пора спать, до рассвета всего ничего осталось.

На часах почти три, стало совсем прохладно. Повернул Роберту к себе и плотнее повязал ей шарф, аккуратно заправил его под пальто. Улыбнувшись, надел обратно шляпку, шутливо щёлкнув пальцем по полям. Она с вновь появившимся на лице удивлением позволила мне все это проделать, в который раз пристально на меня посмотрев. Я же деловито сказал, подмигнув.

— Холодно, еще простудишься, кашлять будешь… По-настоящему.

Она поняла, что я ей вернул шпильку и тихо рассмеялась. Боже, как можно над этим сейчас смеяться? Как можно простить то, что она простила? Как же нужно любить для этого… В такой любви есть что-то обреченное…

Пользуясь тьмой и полным безлюдьем, обнял ее за талию, так теплее. Она, мгновение поколебавшись, так же обняла меня. Приноровилась не сразу, значит, никогда так не ходила раньше. Неторопливо отправились в обратный путь. Молча. Все, что можно и нужно было сказать в этот вечер, мы оба сказали. Теперь достаточно просто идти. Вместе сберегая ту нить, что между нами протянулась. Волшебная невидимая нить, которая… Откуда эти слова? Осторожно поглядываю на лицо Берты, о чем она думает? Спросить? Нет. Не надо. Не дави на нее. Дай отойти, впереди еще немало всего. Пусть просто порадуется. А она рада, вон как личико сияет, глаза блестят, улыбается… Маленькая… Все будет хорошо. Таков мой план. Легко не будет никому, тебе — в первую очередь. Но я постараюсь. Обещаю.

Внезапно осознал, что за все время прогулки почти не смотрел по сторонам, как будто для меня в порядке вещей заснуть дома, а очнуться почти сто лет назад и за тридевять земель. Незаметно усмехнулся — я иду по ночной улице, обнимая Роберту Олден, чувствую тепло ее тела, доверчиво прижавшегося ко мне. Слышу тихое дыхание, лёгкий стук каблучков, чувствую горьковатый запах ее духов. Смотреть по сторонам? Рухни сейчас небо, я и на это не обращу внимания… Все мысли и сомнения, все опасения и страхи — долой. Не сейчас. Мы медленно идём по безмолвному ночному Ликургу, согревая и храня друг друга, что сейчас может быть важнее? Мягкий серебристый свет фонарей, наши тени на тротуаре, негромкие шаги. Слепые черные прямоугольники окон смотрят на нас, может, за ними есть любопытные глаза? Смотрите, я не против. С каждым шагом приходит уверенность в том, что я решил, в том, что я собираюсь делать. Уверенность в Роберте, в себе. Мы — вместе. Так суждено. Так будет. Почувствовал, как она замедлила шаг, оглянулась по сторонам. Что-то не так, заметила кого-то? Глубокая ночь вокруг, мало ли… Мы остановились.

— Берт, все в порядке?

Напрягся, высвободил руку, быстро окинул взглядом улицу, дома, окна, прислушался. Нет, все тихо. Она заметила мою настороженность и улыбнулась, негромко рассмеялась.

— Клайд, что с тобой? Такое лицо у тебя стало, словно…

— Словно что?

Она перестала улыбаться и тихо сказала.

— Словно ты приготовился меня защищать.

Я пожал плечами, расслабившись.

— Да, приготовился, подумал… Ну, неважно. А почему мы тут остановились?

Роберта помолчала несколько мгновений, вдруг зябко обняв себя. Показала рукой куда-то вправо, в сторону виднеющейся вдалеке небольшой площади. Пригляделся… Мы посмотрели друг другу в глаза. Я тихо спросил.

— Хочешь туда пойти?

Она, поколебавшись, кивнула.

— Ты не будешь сердиться, милый? Уже действительно очень поздно, и тебе тоже ведь надо отдохнуть хоть немного.

Вместо ответа снова взял ее за руку и через несколько минут мы подошли к невысокой кованой ограде, вижу ворота. Шепнул ей.

— Внутрь?

— Клайд, страшно… Так нельзя… Давай тут немного постоим, и все, я просто хотела…

— Я понял, что ты хочешь, Берт, и это лучше делать внутри. Идём!

— Закрыто же…

— Откроем.

Негромкий скрежет, я осторожно приоткрыл створку, тихонько свистнул Роберте, она быстро подбежала и мы юркнули внутрь. Слышу ее запыхавшееся дыхание, глаза задорно блестят, вот и маленькое приключение. Зашептала на ухо, оглядевшись.

— Клайд, а если нас найдут здесь? Как нехорошо… И тебя могут узнать… Даже не знала, что ты свистеть умеешь…

Я беззаботно махнул рукой, осторожно ведя ее к широким выщербленным по краям ступеням, вверху которых виднелась массивная дверь. Посмотрел назад, нас теперь надёжно скрывает забор, закрытые ворота и довольно густой сад.

— Ну вот, Берта… Дошли, куда смогли. Дверь ломать все же не стоит, да и не уверен, что сумею справиться с замком. Хотя… Найдется в сумочке пилочка для ногтей, шпилька какая-нибудь? Если хочешь, могу попробовать…

Роберта слушала эту тираду, округлив глаза в не совсем наигранном ужасе, слегка шлепнула меня пальцем по губам. Я с трудом удержался, чтобы его не поцеловать…

— Перестань немедленно! Ничего ломать не надо, ты что… Мы и так… Взломщик нашелся…

Серьезного тона она не выдержала, мы оба тихонько рассмеялись. Роберта дернула меня за рукав, остановив.

— Милый, спасибо, что согласился. Я…

Она глубоко вздохнула, встав перед закрытой дверью, посмотрела вверх, на уходящую во тьму старую замшелую стену, на теряющийся в ночной высоте шпиль. Я тихо стою рядом с ней, слушая ее негромкий голос.

— Я часто проходила мимо… Знаешь, когда жила у Ньютонов, мы с Грейс поначалу ходили вместе в церковное собрание, но… Мы для них были чужими. Нет, нас принимали, позволяли приходить… Но и только. И я перестала… А так хотелось прийти, поговорить с кем-нибудь, чтобы выслушали… Посоветовали… Хотелось просто преклонить колени и помолиться, в надежде, что меня услышат…

Ее голос… Говори, все говори, родная… Любимая… Впервые осмелился произнести это слово, мысленно… Любимая…

— Когда переехала сюда, гуляла и набрела на эту церковь. Помнишь, мы с тобой как-то вечером проходили мимо?

Я вздрогнул. Ничего не ответил и смог только молча кивнуть. Надеюсь, она не заметила, как стиснул зубы… Не могу…

— Двери были открыты, шла служба, доносился голос пастора. Свет изнутри освещал это крыльцо, эти ступени. Помнишь? Мне так захотелось…

Берт… Остановись, прошу…

— Я тогда просто помечтала о том, как было бы хорошо вместе прийти сюда когда-нибудь…

Тихо вдохнул и выдохнул, спросил.

— И что я на это ответил?

Берта покосилась на меня, вздохнула, пожав плечами. Промолчала. Ясно…

— Клайд, ты веришь в Бога? В то, что он есть, что он может услышать молитву, мольбу? И ответить на нее…

Верю ли я в Бога? Этот вопрос, заданный мне ещё несколько часов назад, вызвал бы только кривую усмешку. Теперь же… Когда я здесь, когда она смотрит мне прямо в глаза, когда…

— Я… Я не знаю, Берта, не хочу тебе лгать о своей вере. Но…

Она подошла ближе, взяла меня за руку, широко раскрытые глаза совсем близко, снова чувствую тепло ее дыхания. Слышу ее шепот, так странно звучащий вместе с ветром.

— Но что?

И мой ответный шепот, я почти решился ей признаться, мы оба достигли какой-то грани, за которой — понимание, истина.

— Но теперь я верю, что он может услышать. И ответить. Верю, Роберта.

Все. Она поймет. Неизбежно поймет. Пусть. Иначе — нельзя. Нельзя! Она осторожно высвободила руку и повернулась к стене, прижала к ней ладонь, склонила голову. Что-то зашептала… Молится? О чем? Присоединиться? А я искренне это сделаю? Ведь почувствует фальшь, Роберта, в отличие от меня — верит неложно. И просто встал рядом с ней. Она слегка вздрогнула, когда обнял ее за плечи и прижал к себе, но не отстранилась, не прервала свою таинственную молитву. Молитву у стены пустой темной церкви, в нарушение всех правил и канонов. И все равно — чистую и искреннюю, молитву, которую услышат. Которую услышали несколько часов назад. Любимая… Теперь знаю, почему я здесь…

Сколько прошло времени? Никто не считал.

Рука в руке. Шаги по заросшей тропинке. Закрытые ворота за спиной. До самого дома мы не произнесли ни слова, каждый снова и снова переживал произошедшее.

Вот и улица Вязов, медленно подходим к ее дому. Оглядываюсь вокруг, никого. Остановились и переглянулись, я вдруг внутренне напрягся — куда она выберет идти, в дверь? Или… В окно? Ты со мной или…? Понимаю, что, наверное, глупая мысль, но… Берта, что ты выберешь? Ты с прошлым или с тем, что началось сегодня? Она посмотрела на дверь… На меня… Улыбнулась и повернула в палисадник. Неслышно выдохнул, прикрыв глаза, на душе стало светло и радостно. Безумие? И ладно…

— Давай, маленькая, полезай домой, — бесшумно открываю створки окна. Роберта вдруг тихонько хихикнула, искоса на меня посмотрев.

— Маленькая? Клайд… Ты никогда меня так не называл, как и ''солнышком''. Что на тебя нашло сегодня? Ты словно стал совсем другим…

— Волшебный вечер, Берта, правда. — я пожал плечами с самым невинным видом, — давай, помогу.

Она нерешительно примеривается к подоконнику, беру ее подмышки и сажаю на него. Такая легкая… Плохо ест, надо исправить. Отметил, что поднял Берту с некоторым трудом, мышцы слабые, надо это категорически исправить.

— Все, укладывайся.

— Уходишь…

— Да, солнце, надо идти.

— Знаю.

— Увидимся утром на фабрике, постарайся выспаться, ладно? Не сиди…

— Теперь я крепко усну, милый.

Она внезапно наклонилась через подоконник… Я не успел ничего сказать, сделать. Мягкие теплые губы на миг коснулись моих. Окно молча закрылось.