Принцип домино. Падение

Leo Vollmond, 2023

В лунном свете ничто не одарено вечностью. Все в жизни имело свойство заканчивать. Сама жизнь в том числе. Его закончилась много лет назад здесь – в Нордэме. В тот миг казалось, что раз и навсегда: захлебнулась во лжи, поросло быльём и слухами, переходила из уст в уста городскими легендами и легла в основу мифов, где правда неотличима от вымысла. Грезилось, что если не на века, то точно надолго. Напрасно. Как оказалось, ложь тоже имела срок годности. Городская легенда обрела воплощение, едва о ней прозвонил колокол.Ложь, бережно хранимая долгие годы. За десятилетие любой бы потерял грань между ней и правдой. Последняя точно виделась не столь увлекательной. Но колокол прозвонил. Призвал одного из Нордэмских бесов вернуться назад. В Преисподнюю. Этот город никого не отпускал без откупа и востребовал долги даже с почивших.

Костлявая

Погасив свет в комнате, Уэст нашел контакт Эванс в приложении видеосвязи. Ответили почти сразу. На экране появилось изображение ее квартиры: ноутбук стоял перед диваном, на котором сидела еще более нежелательная для общения, чем сама Эванс, персона. Ее дружок Лиам Ларссон — мажор, прожигатель жизни и завсегдатай вечеринок выглядел по-домашнему нелепо в сером спортивном костюме. Даже пафосный бренд шмотья не спасал картину от атмосферы домашнего уюта. Захотелось смачно сплюнуть от лившейся в рот наигранной слащавости. Еще более неуместно смотрелась спавшая у Ларссона головой на коленях Эванс, укрытая пледом. Семейная идиллия, так посмотреть. В правдивость не верилось ни секунды, но в проработке деталей парочке не отказать. На обратном конце связи профи, коих не запугать ни значком, ни стволом: выдадут легенду истинную, как сама суть мироздания. Генпрокурор бы смотрел и умилялся.

— Я смотрел сериал, — констатировал Ларссон.

— Мне нужно поговорить с ней, — Уэст решил, что приветствия лишние, раз не с ним поздоровались.

— Сегодня четверг, — снова без интонации продолжил зарвавшийся засранец. — Извини, думал, мы очевидными фактами обмениваемся. Мне пялиться в черный экран? Попахивает шизофренией, — на его слова Уэст включил лампу у монитора, освещавшую только край рабочего стола, клавиатуру, руки и часть груди.

— Я могу поговорить с ней? — выжидающе спросил он.

— Может быть да, а может быть нет… Ты говори, вдруг она услышит, — съехидничал Ли, отпивая чай из мерзкой разноцветной кружки.

— Разбуди ее, — попросил Уэст, на что Ларссон ухмыльнулся, снова прихлебнул и отставил кружку на подлокотник, аккуратно придерживая кончиками пальцев.

— А что я получу взамен? — бизнесмен, твою мать.

Уэст глубоко вздохнул. Недолго думая, он стащил с себя майку. Теплый свет настольной лампы осветил, все, что было скрыто. Ларссон поменялся в лице. Темно-зеленые глаза распахнулись и стали практически черными от расширившихся зрачков. Гаденькая улыбочка сползла с ухмыляющейся физиономии. Губы оказались плотно сжатыми и практически обескровленными. Пальцы, державшие кружку с кипятком, побелели. Ларссон молчал, раздувая ноздри, не в силах вымолвить ни слова: грудь вздымалась от глубокого дыхания.

— Уверен, что хочешь, чтобы я ее разбудил? — хриплым голосом спросил он, гулко сглотнув. Несчастная кружка грозила раскрошиться от давления пальцев. Сам Лиам, возможно, уже заработал ожог первой степени.

— Разве мы не договорились? — Уэст видел, как он прерывисто дышал, прожигая взглядом даже через веб-камеру, и разглядывал чересчур пристально для ревнивого бывшего парня мисс Эванс.

Приятного в осмотре оказалось мало, но Уэст не мог проявить слабость и отступить. Только не сейчас. Ларссон проверял на прочность. Если позорно слинять, то общению с Эванс придет конец. По крайней мере, Ларссон младший точно приложит к этому усилия. Даже сейчас, зная, что Уэст ни на что не претендует, Ларссон не подпустит к подруге без проверки. Видимо, оценивал по размеру бицепсов подходил ли Уэст для разговора.

— Как знаешь, — с неохотой процедил Ларссон сквозь зубы. — Доброе утро, Вьетнам! — крикнул он, наклонившись к ее уху, и сбросил Эванс с коленей, резко поднимаясь с дивана.

— Совсем больной? — она запуталась в пледе и упала на пол, непонимающе хлопая глазами.

— Твой дружок хочет поболтать, — обиженно бросил Ли, исчезая из поля зрения.

С кухни раздался звон посуды и громкое хлопанье ящиками. Ларссон вымещал недовольство и раздражение на кухонной утвари, оповещая соседей об испорченном настроении.

— Что? Кто? — сонная Эванс потирала глаза, пытаясь проснуться.

— Я, — обратил на себя ее внимание Уэст, натягивая майку и голосом из динамиков помогая ей окончательно избавиться от остатков сна.

Уставившись в экран затуманенным взглядом, Эванс пару секунд молчала. Уэсту стало неуютно от ее взгляда больше, чем от взгляда Ларссона. В отличие от зеленоглазого засранца, Эванс смотрела намного глубже, чем Ли, видевший и оценивший каждый дюйм, но только снаружи.

— Это так-то ты не палишься, да? — крикнула она в сторону кухни, откуда донесся звон стекла и хлопок дверцы холодильника. — Прям стелс восьмидесятого уровня, Принцесса! — она выбралась из пледа и села на диван.

Часы показывали десять вечера. Уэст удивился, что она легла спать так рано, но лезть с расспросами не стал. Посмотрев в монитор, он выругался. Звонить ей домой он больше не станет по двум причинам: майка на лямках и короткие шорты. Саму же Эванс, как и всегда, ничуть не заботило чье-то мнение о ее внешнем виде.

— Что? — устало протянула она, не удосужившись прикрыться. Похоже, присутствие Ларссона вымотало ее настолько, что сил на ехидство и привычный сарказм не осталось. Эванс откинулась на спинку дивана, потирая глаза.

— Долго Эндрю работал на Ронье? — Уэст пытался игнорировать грохот, доносившийся с кухни, а Эванс, казалось, его вообще не замечает.

— Ронье, Форман, Романо… на всех, кто платил. Наркоманы не отличаются преданностью в периоды ломки, видишь ли, — она задумчиво смотрела в окно и выглядела не просто сонной, а к тому же рассеянной. Взгляд больших серых глаз на худом лице блуждал. — Или тебя интересует, кто последний оплачивал ему страховку и соцпакет? — вопрос определенно риторический. — Да, Ронье — его последнее место работы, если ты об этом.

— Ты была хорошо знакома с его окружением? — Уэст нахмурился и был готов поклясться, что сейчас Эванс выглядела и вела себя словно обычный человек. Это казалось не просто странным, а пугающим, учитывая многочисленную армию тараканов в ее голове.

— Эй, Лили! — неожиданно позвала она, проигнорировав вопрос. — Раз уж ты громишь мою кухню, захвати мороженое! — Эванс откинула голову и перегнулась через спинку дивана, практически встав на мостик, посылая другу просьбу.

Уэст тактично отвел глаза от монитора, поставил локоть на стол и оперся лбом о ладонь, глядя на клавиатуру. Он дождался, когда Эванс вернется в исходное положение. Домашнее одеяние во всех смыслах Костлявой не оставляло места фантазии. Акробатические этюды, подобные этому, на корню добивали малейшую интригу о скрытом одеждой. Майка приподнялась, оголяя часть живота, и натянулась в области груди.

— А волшебное слово? — донеслось из кухни после хлопка дверцы холодильника.

— Быстро! — громко скомандовала она, усаживаясь на диван.

— Умница, — ласково промурлыкал Ларссон, протягивая пластиковое ведерко и ложку.

— Зачем тебе окружение Эндрю? Думала, вопрос об обстоятельствах его смерти снят с повестки дня, — Эванс говорила настолько мягко и спокойно, что по спине пробежал холодок.

Уэст ещё раз посмотрел на нее. Эванс не вызвала никаких подозрений. Одно только это виделось ненормально. Что-то в этой ситуации настораживало, но он не смог осмыслить, что именно.

— Если исключить факт, что он был связным киллера, то да, обстоятельства его смерти более чем очевидны, — его не оставляла мысль, что Эванс опять темнила. Разговор с ней зачастую напоминал ловлю рыбы в мутной воде сетью с дырками больше размеров самой рыбы.

— Фука, — только и вымолвила Костлявая.

— Что, прости? — Уэсту показалось, что Эванс хотела сказать совсем другое.

— Фоколадное, — она выплевывала изо рта съеденную ложку мороженого и повернула коробку этикеткой к себе. — Лиам! Шоколадное! Для тебя есть отдельный котёл в аду! — возмущалась она под хохот с кухни.

— В морозилке есть кусок курицы. Можешь погрызть его, если ты фанат каннибализма, — хохот продолжился с новой силой.

Эванс только закрыла глаза и выдохнула:

— Я не буду убивать друга, не буду убивать друга, не буду убивать друга, — звучало мантрой. — Отпустило. Продолжим, — уже серьезнее сказала она и отставила мороженое подальше. — Не вижу связи между смертью Эндрю и работой киллера. Эндрю погиб от рук маньяка, убивавшего парней по вызову, если только все остальные тоже не были связными, — вопрос о параметрах был очень точным и конкретным, а значит, перед Уэстом опять въедливая ищейка, а не университетская подружка Лиама Ларссона.

— И если Томпсон — маньяк, — поправил детектив. Факт, что убийство связного отмечено за Ричардом Томпсоном, вовсе не подтверждал его причастность к остальным смертям парней из эскорта. Мак-Кинли мог стать исключением, либо Томпсона просто-напросто умело подставили посмертно.

— Шшш, поосторожнее с именами, Лис. У меня тут Принцесса, скучающая по своему Единорогу, да так, что ко мне жить пришла, — объяснила она шепотом, кивнув в сторону кухни.

— Понял, — Уэст снизил громкость. — Вы с… Единорогом не занимались поисками киллера Ронье? — он знал, что Эванс будет сложно обойти вопрос, заданный напрямую. С превосходным умением использовать акценты и полутона Костлявая попросту разучилась врать, а может никогда и не умела.

— Мы нет, — она и не пыталась юлить, — но у нас с Rainbow Dash могли быть разные домашние задания, — имя Томпсона Эванс деликатно обошла.

— Да прекратите вы уже! — раздраженно прикрикнул вышедший из кухни Ларссон. — Я не маленький ребенок и хватит шептаться! — он сел рядом с подругой и перекинул ее ноги через свои. — По поводу домашних заданий… твой дружок прав, Мышка.

— Ну-ка, милый, удиви нас, — в ее голосе слышались скептические нотки.

— Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике… Ай! — Ларссона прервал ощутимый подзатыльник.

— Рассказывай, хватит ломаться, — от нетерпения Эванс ущипнула его за руку.

— Киллер отметился в Чикаго. Когда он стал орудовать здесь, Ричард узнал его почерк, и вышел на его связного, — Ларссон растирал покрасневший след на предплечье.

— Томпсон убивал свидетелей, которые не привели к нужной цели? — предположил Уэст. — Извини, — почти сразу добавил он, смутившись.

— Ничего страшного, гроза проституток, — Ларссон в долгу не остался. — Я все равно не верю, что Ричард убийца. Я достаточно хорошо знал его, чтобы не верить в это, — к удивлению Лиам остался совершенно спокоен.

— Смерти ребят по вызову могут быть связаны с работой киллера, — осторожно подвела Эванс. — Хронология совпадает с исчезновением Ричарда и…

— Ричард не делал этого, Миа! — при звуке собственного имени Эванс скривилась. — Слушайте, можете верить, во что хотите, но я ни за что не поверю, что Ричард мог сотворить такое. Я не прошу вас верить, но я должен верить, иначе я просто свихнусь…

Лиам встал с дивана и мерил комнату шагами. Он остановился посреди гостиной и поднял глаза к потолку, вздохнув полной грудью.

— Я не могу поверить, что человек, который был рядом столько времени, оказался совсем не тем, кем за себя выдавал, — Ларссон выглядел подавленным, несмотря на то, что минуту назад шутил и улыбался.

Уэст и Эванс молчали. Им нечего было сказать, чтобы помочь Лиаму унять боль утраты. Потеря — ужасная трагедия. Знание, что близкий вел двойную жизнь и врал — удар под дых. Эванс обеспокоенно посмотрела в монитор и отвернулась, пряча взгляд, но Уэст успел его прочесть. Она боялась, что правда о ней окончательно добьет друга, если когда-нибудь вскроется.

— Насколько вероятно, что между убийствами маньяка и поисками киллера Томпсоном есть связь? — Уэст попытался отвлечь их от мыслей о внутренних демонах. — Нужно учитывать с какой именно целью Томпсон искал киллера.

Ларссон послал ему взгляд достойный лучших из палачей, пугающий до глубины души. Уэст искренне ему сочувствовал, но помочь никак не мог. Томпсон единственный, кто подобрался ближе, чем кто-либо. Ближе разве что Мак-Кинли. Оба мертвы, а мертвецы не болтают.

— Обойдется без ругани, ребят, — датчик эмоционального перегруза Эванс явно начинал зашкаливать. Вытирание соплей Ларссону, очевидно, сказывалось на ее способность к работе.

— Давай, Мышка, — Ли снял с себя толстовку и накинул на подругу, за что Уэст мысленно поблагодарил его. — Я за выпивкой и тебе, Уэст, советую, — будничным тоном сообщил он и вышел из гостиной.

— Почерк убийцы говорит, что под указкой Хейза орудует Кельт, — Уэст все же решил раскрыть часть карт.

На встрече с Доном Романо Эванс назвала киллера Кельтом. С ее слов в тот вечер главарь Зеленых Змей, потерпевший поражение в расправе над конкурентами шайки Формана, привлек залегшего на дно фрилансера. Романо это не понравилось, как и то, что случилось дальше: по указке Хейза киллер вырезал банду Залива подчистую. Тело их главаря Фредерико Гарсиа полиция получила позже и с открыткой во внутреннем кармане куртки.

— Кельт мертв, Коннор. Уже много лет как, — сочувствующе призналась она. — Тот, кто назвался его именем — всего лишь подражатель. Вы идете по ложному следу. Как и все, кто его ищет.

— Что? — Уэст не поверил ушам.

Либо Эванс не иначе, что бессмертная: сама упомянула имя воскресшей городской легенды на сходке, либо тронулась рассудком, раз теперь опровергала сказанное. Выходило, она, что называлось, взяла на понт самого Доно Романо? Одному богу, вернее дьяволу, известно, что творилось в ее голове, раз не побоялась выкидывать такое. Костлявая. Этим все сказано. У нее, стало быть, прямое соединение с миром мертвых. С такой уверенностью о смерти Кельта не говорил никто. Коннор бы решил, что она врала, вот только этого Костлявая никогда не делала. Еще ни разу Эванс не была поймана на лжи. Это еще больше пугало.

— Что слышал. Киллер Ронье назвался именем покойника, уже имевшим репутацию. Кто знал Кельта, уверены, что это не он, хотя ничем еще ему не уступил, — ошарашила Эванс, ставшая чересчур откровенной, стоило другу выйти из комнаты.

— Подражатель не хочет светиться, — заключил Уэст.

Пока что все вписывалось в рамки разумного. Только как поймать того, кого не знаешь? Уэст снова восхитился гениальностью решений криминальных умов. Радовало, что один из них еще не выбрал сторону и мирно беседовал в обстановке домашнего уюта.

— Поэтому и взял имя покойника, — Эванс развела руками.

— Ты уверена? — Уэст до последнего сомневался, но, судя по всему, Эванс не было смысла врать. Киллер прикрылся чужим именем, зная, что обладатель не потребует его назад, а свое убийца благополучно скрыл.

— Спроси у кого угодно. Никто не верит, что это настоящий Кельт. Романо не верит, а если бы верил, то семья Кельта была бы мертва, — против железобетонных аргументов Эванс невозможно спорить. Всегда. Слова Костлявой подтверждались фактами.

— И как на него выйти? У нас ничего нет, — только что Уэст понял, что последняя нить в расследовании обрывалась. Даже кличка оказалась ненастоящей.

— Стукач. Уильям исчез вместе с Гарсиа. Труп Фредерико нашли, а где Уильям? Он не мог не оставить послания. Должен был, черт возьми, хоть что-то, — Эванс, казалось, полностью погрузилась в мысли, перебирая спутанные русые пряди тонкими пальцами с узлами крошечных костяшек.

Уэст вздохнул и взвесил все «за» и «против». Если стукач Билли завербован Костлявой, то послание в кармане Гарсиа, возможно, от него.

— Гарсиа забит до смерти слитком золота, — на одном дыхании сказал Уэст, отмахнувшись от чувства долга, дергающего за душу.

— Что? — только что прикуренная сигарета выпала у Эванс из рук.

— Забит до смерти… — повторил Уэст, но она перебила:

— Слитком золота весом в один килограмм с нацистской символикой, — продолжила Эванс. — Сука, — только и вымолвила она, и Коннор послал ей вопросительный взгляд.

— Мышка? — переспросил Лиам, вернувшись в комнату с бутылкой и двумя стаканами.

— Я сказала «сука», Лиам, — крикнула она и побледнела еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. У Костлявой в пору проверить пульс.

Уэст и сам чувствовал себя не на месте. Эванс точно описала слиток, не дослушав: послание киллера достигло адресата. Тело Гарсиа всего лишь упаковка для маленькой открытки, прочесть которую пока смогла только она.

— Лиам, выйди, пожалуйста. Это не для твоих ушей, — Ларссон хотел поспорить, но не стал и удалился, оставив Лиса и Костлявую наедине. Детские игры кончились. Им двоим было, что обсудить.

— Мне нечем тебя порадовать, Лис. Кажется, мы все в полной жопе, — Эванс села около дивана и говорила очень тихо.

— Ты сказала «кажется». Каково соотношение между «кажется» и «в полной жопе»? — уточнил Уэст.

— Ну, тут все просто, — усмехнулась она бледными ровными губами.

— Пятьдесят на пятьдесят? — прикинул Коннор.

— Скорее «ноль» или «единица», — скорректировала она, — но прежде, чем что-то делать, мы должны убедиться, что все нули не станут единицами, — Эванс снова пыталась прикурить.

— Что для этого нужно сделать? — Уэст снова рвался на передовую. Жизнь ничему его не научила. Однажды, поймав горячку ищейки, Коннор уже столкнулся с киллером, став первым и пока что единственным выжившим при встрече с ним.

— Найти кое-что. Это беру на себя, — Эванс прикурила с третьей попытки. — Мы проведем небольшой эксперимент, — выдохнула она дым в веб-камеру, смотря в пустоту. — Если на этом этапе объединить усилия, то найдем киллера. Просрем этот момент сейчас, и я тебе гарантирую, он утопит Нордэм в крови.

— Не хочешь рассказать мне об этом подробнее? — Уэст надеялся ее разговорить.

— Когда-нибудь — непременно. Прости, но я должна идти. Время работает против нас. Мой номер ты знаешь.

— А ты мой нет, — остановил ее Уэст.

— Знаю. Номер любой проститутки ниже Тридцать Восьмой, — Эванс захлопнула ноутбук.

— И тебе доброй ночи, Костлявая, — попрощался он в черный экран.

Мертвецы не болтают, но, глядя на покойников, живые становились чуть разговорчивее. Даже саму Костлявую эта участь не обошла стороной.