Незаконные похождения Max'a и Дамы в розовых очках. Книга 1

Afigo Baltasar, 2018

В реальности, чем-то похожей на нашу действительность, антигерои, которых условно можно было бы назвать “анархистами”, неожиданно вовлекаются в гражданский конфликт, под гипнотическим и волевым верховенством некоей Дамы в Розовых Очках – женщины со сверхспособностями. Характер главной героини категоричен, во многом жесток, так как она руководствуется “тёмной духовной силой”, фактически являясь её активным манифестором. Ради понятных ей одной целей, Дама вовлекает во взаимодействие потенциальных медиумов и “проводников” в иную реальность, и, тем самым, тайно изменяет этот мир. Содержит нецензурную брань.

13. «подвал»

Возле оставленного нашими героями в центре сквера, угнанного “Mercydance-Dance” сгруппировались три машины надзирателей за соблюдением гражданского повиновения: два сине-белых американских “Форда”, да грязный жёлто-зелёный азирийский “Козёл”. Двери казённых автомобилей были распахнуты, а возле них, пользуясь железными дверьми как щитами, на корточках и в полуприсядь, с оружием наготове, затаились невзрачные солдаты в унылой асфальтово-серой, форме.

Производя из своего оружия короткие, редкие выстрелы, солдаты в сером вели подобие уличного боя. Треск их стволов был столь неестественно тих, что вызвал в Максе паническое чувство безысходности. Их страшная безликая группа пробудила в нём воспоминание о некоем, видимом в детстве, научно-фантастическом фильме, где пришельцы, превосходящие землян по уровню технического прогресса оккупанты, бесшумно и быстро овладели нашей планетой, ввергнув Землю в глухую утопию. Такие впечатления от увиденного, вполне могли бы вызвать в юноше и страх, и отвращение к происходящему, если бы, следом, Макс не разглядел нечто, впечатлившее его ещё сильнее.

Более впечатлительно выглядело нечто шокирующе противоположное, приведшее Макса в состояние апокалиптического восторга, а именно — вырывающиеся из окружающих плац густых зарослей дикой малины, ответные хлопки и вспышки, импровизированные фейерверки, производимые разносортным, разнокалиберным оружием. В свете этих вспышек, озаряющих на короткие мгновения листья малины и нижние ветви растущих за ними каштанов, проявлялись вдруг силуэты длинноволосых людей и, по-залихватски рогатых, хромированных байкерских чопперов.

— Живыми нас не возьмёте! Мы будем сражаться до конца, до полной победы над тиранией! Отстреливайтесь, трусливые свиньи! — восторженным хором мужских и женских голосов, доносились манифесты противостояния байкеров системе, из кустов дикой малины. Помимо того, под каштанами слышались, совершенно неуместные в сей миг, улюлюканья и смех.

В свою очередь, казённые солдаты на плацу стреляли в патлатых смутьянов тихо и чинно, лишь изредка откашливаясь в свои, хрипящие радиозапросами передатчики.

— Политические свинки не пройдут! Правьте днём, ночью — наше время! Глобалистам — отпор! — скандировали пьяные голоса возле мотоциклов, а в паузах между выстрелами было слышно, как кто-то из протестующих, с нарочито громким хлопком и последующим бравадным шипением, открывает бутылку шампанского.

— Второй — восьмому: доложите обстановку!… Третий, третий, что у вас?… — глухо хрипело из радиостанций надзирателей за правопорядком, как укор за окружающее веселье.

Бой шёл весьма непринуждённо — без задора и горячности. Служаки деловито прицеливались, и изредка выстреливали в шевелящуюся тут и там листву малинника, но их старания сводила к нулю куполообразная чернота паркового сквера, окружённого гигантскими кронами старосковских дерев. Патлатые балагуры, и тем паче, не смели достойно отстреливаться в ответ, либо, опасаясь последствий, либо вовсе, не желая реально сражаться.

— Фу, какая пошлая клоунада! — раскритиковала происходящее, подтянувшаяся следом за Максом к окну Дама в Розовых Очках.

— Ух, ты, — круто! Но, наверняка, всему этому скоро настанет звездец! — обрисовал своё видение уличного боя, трясущийся с головы до пят Max.

— Чего?!… Это круто?! Это разве круто? Нет… Это фигня! И почему ты решил, что итог этому делу — звездец?… Всё наоборот, очень мирно и чинно: эти балагурят, а те проявляют политкорректность и стреляют взапуг… Что-то наподобие митинга протеста, переросшего в локальные беспорядки… До звездеца тут далеко, — пока войска не подтянутся! — поделилась своим видением обстановки Дама.

Max озадаченно хмыкнул ей в ответ, а она продолжила речь, но уже с иной, нарастающей в своей силе, интонацией: «Вот сейчас выберусь, и покажу этим клоунам блиц-номер воздушной акробатики! Тогда уж точно — всему настанет звездец!»

— А может не надо?… — жалобно проскулил на это Max.

— Твоё мнение, малыш, сейчас не котируется! — категорично возразила Велга, и резво вскарабкалась на широкий подоконник.

— Не понимаю, зачем всё это нужно?… — отчаянно заканючил внизу Макс.

— Ты предлагаешь что-то лучшее? — парировала его малодушные нападки Дама, выбивая, меж тем, замок из оконной рамы и продолжая возражать: «И потом: неужели ты считаешь, будто твои трусливые суждения окажутся эффективнее моей практической свободы?» — добавила она.

— Разве это свобода? Мы же по уши в дерьме! Сначала сотрудники Госнаркодоноса, потом этот белый “Mercydance-Dance” и посол Нигерии, а сейчас — вот это… — настаивал на оправдании собственной слабости Max.

— Не забудь вспомнить о лечебнице в Огайо!… — напомнила Велга, продолжая возиться с окном.

— Да, и эта проклятая лечебница! Кстати, неужели ты видела то же, что и я? — удивился Max.

— Когда ты был в теле истязаемого палачами афроамериканца, я сжилась с наблюдательницей из ООН… — согласилась Дама.

— Но, ведь всё это было галлюцинацией? — решил уточнить для себя Макс.

— Событие имело место быть в настоящей реальности, и всё пережитое этими людьми — реальность! — серьёзно возразила Дама.

— Но ведь негр умер! — выдвинул аргумент Max.

— Да. Вероятнее всего, он умер… но ты сделал всё, как надо! Не буду скрывать, что в этом я горжусь тобой, малыш! — ободрила его Дама.

— Я сделал что-то, как надо?! Но ведь я ничего не делал там! Я страдал вместе с этим верзилой, и чуть было не скончался от пыток!… А сейчас я здесь, и снова здоров и невредим… — запутался в противоречиях Макс, пытаясь как-то понять произошедшее.

— Да, такой вот парадокс… Ты, всего лишь, был там, и, вроде бы, ничего не делал, но, в результате, исход этой ужасной трагедии оказался благополучным… — ещё больше запутала его Велга, по-прежнему крутясь на подоконнике, над головой у Макса.

— Благополучный исход?! Но ведь же негр умер! — возмутился такому парадоксу Макс.

— До души его, этим садистам добраться не удалось… Ты спас его душу! Вот, в чём ты молодец! — торжественно объявила итог своих рассуждений Дама, и даже улыбнулась Максу.

— Чёрт! Я ничего, решительно ничего не понимаю! Опять какая-то метафизика! Переселение душ, перевоплощения, кристалл-проводник, ядовитая змея, автомат Шапошникова… всё это — слишком для меня! Вы, с вашими друзьями, вероятно, приняли меня, за кого-то другого… Я участвую во всём этом, лишь по мере необходимости, с вашей лёгкой подачи, но решительно ничего не понимаю, а главное — не хочу понимать! Я отказываюсь в этом участвовать, я отказываюсь это понимать, я не хочу ничего об этом знать, и даже думать об этом не хочу! — заскандировал Max, давая волю накопившимся за вечер эмоциям.

— Змея, кстати, не ядовитая!… — остановила его Дама, отвлекшись производимыми им криками от возни с окошком.

— Как? — недоверчиво возразил Max, потирая пальцами, слегка кровоточащую ещё рану на шее.

— Это питон… наш маленький питон — Джин! Он любит прыгать из мешка на шею тому, кто его развязывает… и он совсем не кусается! Это Дон Джон — наш шнифтовой незаметно поранил тебя перочинным ножиком, чтобы ты, испугавшись отравления змеиным ядом, дал себя уколоть специальной сывороткой, от которой твоё сознание открылось кристаллу и переместилось в очаг бедствия — в Огайо… — пояснила Дама.

— Чёрт! Проклятье! Я пропал! Мной манипулирует шайка наркоманов с экстрасенсорными способностями! — пуще прежнего завопил Макс, топая ногами по полу.

— Верно: мы обладаем экстрасенсорными способностями! Но с чего ты решил, будто мы — наркоманы? — согласилась с ним Велга, удивляясь таким заключениям.

— Эта странная сигарета, в которой, по словам твоих сообщников, находилась лягушка с укропом, от которой я до сих пор воспринимаю мир как-то странно, потом этот пресловутый шприц на твоей ноге, из-за которого я ввязался в эту историю и, наконец, — сыворотка для путешествия в Огайо… Разве это не наркомания, если ум заходит за разум от всех этих дел?! — праведно вознегодовал Max, подражая, в сей миг, интонации, с которой его часто отчитывала собственная мать за похождения по клубам и курение ши.

— Шприц на ноге — и есть та сыворотка для путешествий! А вот за то, что ребята заколотили в папиросу именно лягушку с укропом, я ручаться не могу: они страшные проказники, и знать наверняка, что у них там, в папиросе — наркотик какой или лягушка, нам не дано… — рассудительно попыталась остудить Макса Дама.

— Даже так?! Выходит дело, и там меня обманули? Но ведь я мог отравиться! Разве это шутки?! Хотя, впрочем, я сам во всём виноват: не нужно было курить с такими подозрительными оборванцами… да что там курить! Не нужно было помогать тебе с этим шприцем там — в “Аэробусе”… Да, я во всём виноват сам! Виноват с самого начала, когда, задумавшись о чём-то, нечаянно забрёл в этот проклятый sex-шоп… Ведь там всё началось? Ведь ты покупала себе… ах! Да как я, вообще, позволил себе смешаться со всем этим?! Ведь я никогда в жизни не позволял себе заглядывать в подобные заведения, а тем более — общаться с их посетителями… Мы с тобой слишком разные люди! Я не понимаю, зачем ты вытащила меня, из моей нормальной жизни, в свой порочный и преступный, сумасшедший мир?! — излился сполна в накопившихся обвинениях Max, по-прежнему стоя внизу, и глядя на маячащий перед его поднятыми кверху глазами, зад Дамы в Розовых Очках, сидящей на корточках среди подвального, кирпичного подоконника, и упорно продолжающей свои попытки открытия подвального окошка.

— Ты сам зацепился за меня, придурок! И, вообще, объяснять тебе, глупому тупице, как и зачем ты связался со мной — ни к чему, да и бесполезно; всё равно — ты ничего сейчас не поймёшь! — нагрубила Максу Дама, запыхавшись с упрямым окном и явно разозлившись.

— Да не цеплялся я ни за кого! Почему ты так уверена, будто я ничего не пойму? Всего лишь объясни! Может, я смогу понять?… — снизил обороты Mаx.

— Объясню, но позже… А сейчас, лучше помоги мне разобраться с этим зыбучим окном! Покажи, что ты по-прежнему мужчина, раз уже пытался спасти меня от ментов! Открой это стёбаное оконце, продемонстрируй свои яйца! — пошла на грубый компромисс Дама.

Не дожидаясь дополнительных оскорблений, Max вскарабкался, следом за Дамой на широкий кирпичный подоконник, по подвальному проекту, расположенный на высоте двух метров от пола.

— Давай, давай — открывай! Покажи, что у тебя хотя бы руки на месте! — грубо подбадривала Велга, дыша в самое Максово ухо жарким запахом табака и клубники.

Повозившись с замком, Max наконец-то нашел выход из положения, дерзко засадив локтем в раму. Окошко звонко распахнулось, и в лица наших героев пахнул тёплый, пропитанный марихуаново-винным порохом, ночной воздух.

— Прыгаем! — приказала Велга.