Толпа

Толпа́ (скопище, сборище, сходбище, толкотня) — большое скопление, множество сошедшихся вместе людей, а также самая случайная связь людей, объединенных в данном пространстве чисто временным, преходящим интересом.

Толпа хаотична, хотя и не лишена некоторой организации. Организующим фактором может быть общий объект внимания, традиция, событие. Члены толпы часто находятся в сходном эмоциональном состоянии. Толпа описывается целым рядом параметров и характеристик, такими как количество собравшихся людей, направление и скорость движения, психологическое состояние и другие. Толпа является предметом исследования социальной психологии, которая в частности вводит классификации толпы по ряду признаков. В некоторых случаях толпа может представлять опасность для окружающих (например, погромщики) и для себя (в случае паники). Толпы играют значительную роль в истории.

В. Г. Белинский писал: «Толпа есть собрание людей, живущих по преданию и рассуждающих по авторитету».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Mc Dougall, исходящий в своей книге «The Group Mind»{8} из этого же самого вышеупомянутого противоречия, находит его разрешение в организующем моменте. В простейшем случае, говорит он, масса (group) не имеет вообще никакой организации или имеет организацию, не заслуживающую внимания. Он обозначает такую массу, как толпу (cro). Однако он признает, что толпа людей собирается нелегко, без того чтобы в ней не образовались, по крайней мере, первые начала организации, что именно в этих простых массах особенно легко подметить некоторые основные факты коллективной психологии (стр. 22). Для того чтобы из случайно собравшихся участников человеческой толпы образовалось нечто вроде массы в психологическом смысле, необходимым условием является некоторая общность индивидов друг с другом: общий интерес к объекту, однородное чувство в определенной ситуации и (я сказал бы, вследствие этого) известная степень способности оказывать влияние друг на друга. (Some degree of reciprocale influence between the mem-bres of the group) (стр. 23). Чем сильнее эта общность, тем легче образуется из отдельных людей психологическая масса и тем поразительнее проявляется демонстрация массовой души.

Зигмунд Фрейд, Психология масс и анализ человеческого Я, 1921

Макдугалл в своей книге «The group Mind» (Cambridge, 1920)* исходит из этого вышеупомянутого противоречия и находит его разрешение, анализируя организационный момент. В простейшем случае, – говорит он, – масса (group) вообще не имеет никакой или почти никакой организации. Он называет такую массу толпой (crowd). Однако признает, что толпа людская едва ли может образоваться без того, чтобы в ней не появились хотя бы первые признаки организации, и что как раз у этих простейших масс особенно легко заметить некоторые основные факты коллективной психологии. Для того чтобы из случайно собравшихся членов людской толпы образовалось нечто вроде массы в психологическом смысле, необходимо условие, чтобы эти отдельные единицы имели между собой что-нибудь объединяющее: общий интерес, аналогичную при известной ситуации душевную направленность и, вследствие этого, известную степень способности влиять друг на друга. Чем сильнее это духовное единство, тем легче из отдельных людей образуется психологическая масса и тем более наглядны проявления «массовой души».

Зигмунд Фрейд, Таинство девственности (сборник)

Эта прикладная психология толп представляется в качестве практической политической психологии, она дает ответы на вопрос, который часто ставили в конце XIX в.: как манипулировать толпами, по природе своей иррациональными и варварскими? Таким образом, если необходимо познать «душу» или «дух» толпы, то прежде всего для того, чтобы эффективно достичь политической цели, а именно – укротить силу беспорядка, воплощаемого в толпах, разбушевавшихся в условиях современности-модерна и под его воздействием, в результате их вторжения в политическое пространство, открытое благодаря демократии и ее идеалам, основанным на культе числа, на принципе равенства и на правиле большинства. Фундаментальный постулат «психологий масс», возникших в Европе[321] конца XIX в., состоит в том, что «пришествие толп» представляет собой смертельную угрозу для цивилизации, содержит опасность для любого социального и политического порядка[322]. В 1895 г. Гюстав Лебон задается вопросом о том, как «помешать» этому «пришествию толп», поскольку их господство всегда представляет собой фазу беспорядка»[323]. Лебон видит здесь угрозу «возвращения к тем периодам хаотической анархии, которые предшествуют рождению новых обществ»[324]. Ибо внезапное появление толп является симптомом потери органической идентичности, показателем разложения коллективного тела; вхождение во времена толп обозначает «ослабление идеала, поддерживающего душу расы»[325]; в то же время «раса все больше и больше теряет то, что делало ее сплоченной, единой и мощной»[326], чтобы превратиться в «скопление разобщенных индивидов», короче говоря, вновь стать тем, чем она была в начале своего движения: толпой[327]. Это состояние нестабильности, которое питается вспышками насилия, импульсами и иллюзиями. С тех пор политическая психология масс выступает в качестве «врача цивилизации»[328].

Пьер-Андре Тагиефф, Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование, 2011

Психология масс. Направление связано с именами Г. Тарда и Г. Лебона. В их работах были обобщены наблюдения за поведением больших человеческих общностей. Сейчас эти исследования не потеряли актуальность, так как перед обществом остро стоит вопрос о психологии неуправляемой толпы. Основатели социальной психологии дали четкую характеристику толпы и человека, как части толпы. Включение личности в массу ведет к обезличиванию. Человек заражается настроением масс, теряется чувство ответственности.

Наталия Александровна Богачкина, Социальная психология. Шпаргалка

Кимболл Янг определяет толпу как «находящуюся в соприкосновении пространственно распределенную группу, в рамках которой циркулирует реагирование на общем языке и жестах по отношению друг к другу, а также имеющееся соприкосновение плечом к плечу или поляризация по отношению к какому-нибудь объекту внимания. Толпа имеет достаточное число членов, чтобы предотвратить личностный контакт лицом к лицу, особенно в случае некоторых стимулов, которые предоставляют обший фокус внимания» [16. -С. 534–535]. Поведенчески толпу характеризуют ненависть, нетерпимость, фанатизм, завышение собственной значимости. Он также подчеркивает тот факт, что в толпе начинают реализоваться идеи и действия, которые обычно оказываются подавленными. Доминирующими мотивами становятся эмоциональные, в то время как социальные и интеллектуальные уходят на периферию.

Георгий Почепцов, Революция.com: Основы протестной инженерии, 2005

Но, как коллективная психология толпы является регрессом по отношению к более сложной психологии отдельной личности, входящей в ее состав, так и юридическая ответственность толпы является институтом более примитивным, чем система индивидуальной юридической ответственности: «Чувствуется, что было бы ошибочно взваливать ответственность на более определенное и ясно выраженное целое – на отдельное лицо, так как в индивиде не заключаются все факторы такого рода преступлений; в нем скорее только одна причина, чем совокупность всех причин» (антропологических и социальных, которые вкупе несет в себе лишь толпа как собирательное целое)»[3]. То, чего недостает в индивиде, дополняет толпа, масса, поскольку она делает его своим атомом, клеткой единого организма, ведь только в ней он становится тем, чем он и является – «человеком массы».

Роберт Ляски, Политическая преступность и революция, 1890

Принцип образования установки всегда основывается на какой-либо необходимости, которая нередко граничит с настоятельной потребностью. Человек может принять какую-либо идею только тогда, когда он «осознает» ее необходимость для себя или же пока не имеет своей собственной. Эта идея может быть ему навязана кем-то извне, играющим на человеческих несовершенствах в своих личных целях. Она может родиться внутри в связи с хронически не удовлетворяемыми потребностями. Чем примитивнее уровень мышления, тем легче происходит «заражение» какой-либо идеей, особенно в тех случаях, когда эта идея обещает какие-либо блага в ближайшем будущем. «Заражение» толпы всегда начинается с наиболее «безголовых» ее членов, в «пламени захваченности» которых могут «загореться» впоследствии и маловнушаемые люди. Таким образом, обещания политиков, желающих всплыть на волне «воли народа», должны быть рассчитаны на наиболее примитивную часть толпы. Именно этому обязан был в свое время выпавшим на его долю успехом Владимир Вольфович Жириновский. Сознание толпы всегда неизмеримо ниже, чем сознание каждого отдельно взятого человека. Поэтому групповые насилия всегда отличались особой жестокостью – будь то группа уличных хулиганов или толпы революционно настроенного люда.

П. Г. Зорин, Гипнотизм и психология общения, 1998

Аналогично, группа несвязанных между собой людей, толпа в метро, фанаты на стадионе – хотя и непредсказуемы по отдельности, вполне предсказуемы как толпа и некая человеческая общность. Человеческие существа ограничены стенами стадиона или вагона метро. На них влияет изменение температуры, запахи, расположение кресел. Задавая определенные параметры, поведением толпы можно управлять! Можно снижать или повышать градус тревожности, агрессии, можно направить общую энергию разрозненных людей на конкретную цель. Наука вывела вполне статистически подтверждаемые законы управления большими группами людей.

Андрей Ващенко, Российский руководитель – гений. Часть 1, 2016

К тому же в нашей стране была сделана попытка отойти от объективных законов развития общества и государства: было провозглашено, что революция и построение гармоничного общества может произойти не в самой развитой капиталистической стране, а в самой слабой. Там, где нарушается преемственность – всегда непредсказуемые последствия и конфликт. Неудачную попытку построения «светлого» будущего можно объяснить, видимо, недооценкой человеческого фактора. Постулат о том, что историю делают массы, оказался неистинным. Без руководящего начала люди представляют собой хаотическую толпу, и только направление энергии масс в нужном направлении способно привести к какому-либо результату. Характер результата зависит, естественно, от того, кто и куда направляет общественную силу.

И. А. Петин, Механизм преступного насилия, 2004

Я привел в пример Отто Есперсена, человека своего времени, чтобы показать, как изменились стандарты. Процитированные высказывания – обычный пример интеллектуального климата столетней давности; похожие возмутительные утверждения можно найти практически у любого автора XIX или начала XX века{27}. Это было время, когда белый человек принимал на себя бремя управления «только что покоренными угрюмыми народами, полудемонами, полудетьми»[7]; время берегов, кишащих притесненными толпами и отбросами цивилизации; время европейских империй, бросающих друг в друга не только злые взгляды, но порой и копья. Империализм, иммиграция, национализм и наследие рабства сделали слишком очевидными различия между этническими группами. Некоторые выглядели образованными и культурными, другие – невежественными и отсталыми; одни использовали кулаки и дубинки, чтобы обеспечить свою безопасность, другие платили за эти услуги полиции и армии. Очень соблазнительно было думать, что северные европейцы – более развитая раса, предназначенная для управления другими. Такой же удобной была и вера, что женщины по природе своей предназначены для кухни, церкви и детей, вера, поддерживаемая «исследованиями», подтверждающими, что умственная нагрузка вредит их физическому и психическому здоровью.

Стивен Пинкер, Чистый лист: Природа человека. Кто и почему отказывается признавать ее сегодня, 2002

Но здесь необходимо общее замечание: прямые линии, пропорции, измерения пространства – умозрительные сущности, не имеющие отношения к живой природе. Принцип количества отнюдь не исчерпывает числа, это одно из проявлений многообразия числа. Абстрактные категории направляют интеллектуальную деятельность, но не жизнь живой природы, которая всегда и во всем, хотя бы на мельчайшую долю секунды, миллиметра, миллиграмма отстает или опережает предписанные ей правила и периодические законы. Между многоугольником и окружностью всегда останется качественное различие, сколь бы ни умножать число его сторон. Но рациональное мышление, применяющее абстрактные категории для исследования и освоения живой природы, пренебрегает подобными «мелочами». Итак, освоение и покорение требовали универсальной системы исчислений и измерений, которая в общем и целом была создана в семнадцатом – восемнадцатом столетиях. Это поворотный пункт в обозримой истории. Натуральные объекты перестали рассматриваться индивидуально и подверглись прогрессирующей унификации. Человек – познающий субъект – противопоставлялся остальному миру. Но какой именно человек? Кто взялся говорить от имени человека и «человечества»? Ведь люди разнополы, разнолики, разноцветны. От имени «человека вообще» выступили мужчины белой расы в возрасте приблизительно от тридцати до шестидесяти, наделенные хорошими индуктивно-дедуктивными способностями, острой наблюдательностью, скупой фантазией и достаточным досугом. Ровный темперамент. Религиозные, художественные, эмоциональные пристрастия отодвинуты на второй, третий план. Этот ведущий коллектив расположил себя в центре, далее шли коллективы менее ведущие, далее безграмотная толпа и на самой периферии – экзотические расы. Этот коллектив представителей «объективного математического естествознания» не принадлежал к какому-либо классу, напротив, явно или неявно игнорировал сословную иерархию в духе социума, который мы знаем теперь.

Е. В. Головин, Сентиментальное бешенство рок-н-ролла, 1997

Нужно заметить, что толпа формируется не по идеологическим или поведенческим предпочтениям, а согласно полученным пакетам информации. Такое явление возникает вследствие недостаточного уровня бодрствования обычного человека, сублиминальные параметры которого помещают порог его сознания намного ниже, чем принято считать. Это указывает на слишком большую толерантность психологии относительно данного вопроса, поскольку сублиминальное восприятие считается редким исключением, а не фактом, неотделимым от любой когнитивной деятельности. Полагают, будто миром «правит сознание», а бессознательному отводится второстепенная роль, хотя, если судить по повседневной реальности, всё происходит с точностью до наоборот.

Дарио Салас Соммэр, Космическая валюта – наивысшее богатство, 2011

Я задался целью разработать принципиально иной подход, в котором была бы всячески акцентирована компромиссная сущность любого коллектива, где непременно имеет место конфликт интересов составляющих его особей, подчас весьма жесткий. Кроме того, я намеревался уделить максимум внимания явлениям, которым склонны приписывать роль механизмов, выработанных в ходе эволюции «для» выполнения тех или иных социальных функций, но которые в реальности есть проявление «социальной патологии» в условиях чрезмерного переуплотнения: своего рода «психология толпы» в мире животных.

Е. Н. Панов, Зоология и моя жизнь в ней, 2016

Эмпирическое знание этого факта привело и к способам управления толпами простолюдинов известным еще со времен древнего Рима и базирующиеся на идее, нашедшей емкое выражение в виде формулы: «Хлеба и зрелищ!» Ибо одним только хлебом управлять не получалось, психика толпы требовала развлечений, чтобы занять ее бездельничающий ум, дабы там не возникали вредные для правящей римской элиты мысли.

Владимир Коляда, Аз есмь. Поля Гермеса, 2017

Средства массовой информации оказали мощное гомогенизирующее воздействие на умы людей, и индивидуальное существование теперь больше относится к физическому телу, не затрагивая ментальную и психологическую жизнь. Мы действуем, думаем и чувствуем, как толпа.

Дарио Салас Соммэр, Мораль XXI века, 1995

Исследования в области марксистской социальной динамики таят в себе неизмеримые трудности. Эти трудности двоякого характера. Во-первых, сам предмет чрезвычайно сложен, и до сих пор, во многом, не прояснен. Во-вторых, марксистская социальная динамика чрезмерно «нашпигована» ценностными, и, прежде всего, политическими ценностными предпочтениями. Последнее особенно важно. Всякий раз приходится обращать внимание не только на механику фактов и логики, но и на ценностные политические верования авторов материалистического понимания истории, которые подчас совершенно подменяют собой объективный научный анализ. Маркс и Энгельс похожи на архитекторов, которые при строительстве храма частенько думают не столько о крепости и правильности постройки, сколько о том, чтобы этот храм смог убедить их и окружающих, что бог-Солнце существует. И поскольку это, во многом, им удалось, исследовать структуру постройки крайне сложно – на исследователя то и дело накатывает благоговение перед храмом, и он, к тому же, постоянно рискует быть растоптанным возмущенной, фанатичной толпой. Но, к счастью, это всего лишь образ и перед нами не стоит дилемма – истина или мученическая смерть. Словесные поругания фанатиков мы как-нибудь переживем. Поэтому мы смело решаемся судить обо всех пунктах марксистской социальной динамики, по ходу разбирая, где мы имеем дело с истиной, естественно, с нашей точки зрения, где мы сталкиваемся с вполне простительной научной ошибкой, а где – с недопустимыми в рамках науки «религиозными верованиями». Мы будем лишь сознательно ограничивать свои политические комментарии по тому или иному поводу, поскольку в конце работы собираемся специально изложить своё мнение на этот счет.

Д. Е. Краснянский, Комментарии к материалистическому пониманию истории, 2009

На наш взгляд, все это некоторым образом (хотя и недостаточно полно) объясняет причину рекрутинга подобных сюжетов политической коммуникацией: обращение к тем «наднациональным» нарративным конструкциям, которые не только хорошо знакомы людям (на каком бы языке те ни говорили), но и способны при этом стать своего рода «копилкой» общих чувств, мыслей и образов, обеспечивает в результате «узнаваемость» политика электоратом на подсознательном уровне. Не случайно упоминавшийся выше Е. М. Мелетинский называл подобные коммуникативные феномены именно архетипическими сюжетами. Напомним, что, выработав стойкий иммунитет к обычным политическим слоганам и написанным «бездушным языком» политическим программам, люди все еще продолжают прислушиваться к историям (недаром в современных медиа столь популярна технология storytelling’а – рассказывания историй). Подсознательно «узнавая» извечные (например, библейские) мотивы междоусобной войны, сражающегося против всех и непонятого толпой героя, справедливого возмездия и т. д., слушатели политических «историй» невольно переносят эмоции принятия и восхищения, отторжения и негодования на тех или иных политиков, на определенные ситуации. Можно сказать, что блуждающие сюжеты, в силу своей универсальности, способны дать людям некие ответы на базовые вопросы их бытия, «подсказать» модели восприятия событий. А значит, разговор с электоратом на языке сюжетики, обращающейся к глубинным архетипам нации и являющейся одной из «несущих конструкций» сферы коллективного бессознательного, способен наладить более эффективное взаимодействие лидера с адресатом политико-коммуникативного акта и расширить общую палитру методов влияния на аудиторию.

С. А. Шомова, От мистерии до стрит-арта. Очерки об архетипах культуры в политической коммуникации, 2016

Это – пример манипуляции межиндивидуального уровня, успех которой манипулятор мог легко предугадать. Однако, как полагают, столь же (если не более) эффективно манипулятивно-суггесторные операции применимы по отношению к большим массам людей, как организованным, так и абсолютно неорганизованным: «Что во многих отношениях удивительно и малопонятно, это всемогущество слов в психологии толп. Могущество, которое происходит не из того, что говорится, а из их “магии”, от человека, который их говорит, и атмосферы, в которой они рождаются» (С. Московичи; цит. по [Кара-Мурза 2002: 85]).

А. Д. Васильев, Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ, 2015

В отличие от жизни в реальной толпе жизнь в виртуальных человеческих множествах позволяет сохранять физическую автономность и неприкосновенность, индивидуально регулировать дистанцию по отношению к другим, оставаться в своей приватной нише, и в то же время не замыкаться в ней и не отрываться полностью от бытия большого мира. Таков компромисс цивилизованного человечества, прошедшего через многие формы пребывания в физических толпах и приобретшего жестокий опыт массового унижения, массового физического уничтожения, массового принуждения.

Е. В. Сальникова, Визуальная культура в медиасреде. Современные тенденции и исторические экскурсы, 2017

Конечно, победа пессимизма стала результатом и того, что увеличилось количество участников рынка. С ростом числа участников в детерминации поведения начинает преобладать психология толпы, растёт роль внушения, бессознательных компонентов коллективной психики. Колебания настроений при этом нередко приводит к безумию наиболее подверженных к психическим отклонениям людей.

Н. И. Конюхов, Экономический кризис: Космос и люди, 2014

Важно и другое: организаторам представлений с блестками необходимо вызвать у потенциального клиента ощущение малой ценности окружающего реального мира для придания большей значительности тому персонажу, к которому должно быть приковано внимание. Умаление, очернение, безрадостность должна достигаться всеми доступными методами, это повышает авторитет, престиж того объекта, на который нужно направить внимание толпы. Это неотъемлемая часть деятельности организаторов представления – органическое презрение к стране-импортеру зрелища.

С. А. Угольников, Элита тусуется по Фрейду, 2007

Таким образом, политическое действие невозможно, если ему не предшествует соответствующее изменение в сознании людей – и элиты, и массы. Вся история показала, что это условие является абсолютным. Как подчеркивал П. Бурдье, «политический бунт предполагает бунт когнитивный, переворот в видении мира». Когнитивный бунт – это перестройка мышления, языка, «повестки дня» и логики объяснения социальной действительности. Само по себе недовольство этой действительностью к «политическому бунту» не ведет. Недовольство без изменения в видении мира может лишь бунт толпы, ярость которой хозяева дискурса могут направить в любые стороны.

С. Г. Кара-Мурза, Символическое наследие СССР и зачем оно нам, 2016

Но сколько, однако, презрения в этом взгляде на массы! Считается, что, будучи дезориентированными, собственной линии поведения они иметь не могут. Правда, время от времени они якобы все же погружаются в родную для себя революционную стихию, благодаря чему «разумность их собственной воли» ими так или иначе осознается. Но в остальных случаях, как полагают, надо молить Господа, чтобы он хранил нас от их молчания и их инертности. А ведь именно это безразличие и необходимо было бы по-настоящему проанализировать. Вместо того чтобы рассматривать его как следствие, результат действия своего рода белой магии, постоянно отвращающей, отводящей толпы от их природной революционности, нужно было бы взять его как нечто самостоятельное, в его собственной позитивной силе.

Э. М. Сиоран, Матрица Апокалипсиса. Последний закат Европы, 2015

Первый способ «сплочения масс» хорошо известен с античных времен – «хлеба и зрелища». Совместные праздники с удовлетворением физиологических потребностей и эмоциональной эйфории способствовали возникновению у людей чувства общности, чувства единения – так любят друг друга все приглашенные гости к концу свадебного пира. Так ликуют толпы фанов на площади. Так соединяются в едином душевном порыве оранжевые, синие, красные (и прочие цвета) приверженцы идеологий и религий в своих массовых митингах-служениях-празднествах.

Елена Мерзлякова, АнтиЛох: не дайте себя провести, 2011

Что представляет собой городской фланер как образцово «современный» феномен? Он нетороплив, безмятежен и как будто никуда не устремлен, но в то же время не чета праздному гуляке – выделен из толпы, но и объят ею, открыт ее многообразным воздействиям. Его взгляд как будто поверхностен, но в то же время чутко насторожен, а блуждания по городу свидетельствуют не о безделье или потерянности, а о мобилизованности особого рода. Вывеска, название улицы, лицо прохожего, собственное отражение в стекле витрины – любая деталь городского пространства может оказаться для фланера ключом к тому, что скрыто… Где? может быть, вне, а может быть, внутри его самого. Меняя направление, ускоряя или замедляя шаг соответственно внутреннему состоянию, вольный наблюдатель городской жизни поддерживает баланс между окружающей средой и собственными органами чувств: слишком отвлечься – значит потерять из виду подробности, слишком приблизиться – потеряться в подробностях.

Татьяна Венедиктова, Литература как опыт, или «Буржуазный читатель» как культурный герой, 2018

5. Заражение – передача своего состояния или отношения другому человеку или группе людей, которые каким-то образом (пока не нашедшим объяснения) перенимают это состояние или отношение. Передаваться состояние может как непроизвольно, так и произвольно, усваиваться – также непроизвольно или произвольно. Результатом бывает эффект многократного взаимного усиления эмоциональных состояний общающихся людей, что наиболее интенсивно проявляется в толпе, но может происходить и в небольших группах.

А. К. Болотова, Психология коммуникаций, 2015

Два принципиально различных пути изучения человека задают две разные системы координат при познании человеческой природы. Центр птолемеевской системы отсчета в познании человека – изолированный индивид (или индивиды плюс общество, индивиды плюс природа), который может быть наделен сознанием, потребностями, страстями, речью, социальными ролями, быть от природы «плохим» или «хорошим», обладать большей или меньшей степенью животности, заниматься самобичеванием в одиночестве или терять лицо в толпе и т. д.

А. Г. Асмолов, Психология личности. Культурно-историческое понимание развития человека, 2007

Согласно этому методу отождествляются негативные стороны явления (а они неизбежны, поскольку история делается не ангелами, а людьми) с самим явлением. Негатив можно, что называется, пощупать, а само отождествление отодвигалось в тень. Так, например, телевизионные репортажи о событиях, которые нужно представить в негативном свете, несут в себе элемент документальности, но внимание сосредоточивается на кадрах, выхватывающих из большой толпы лица дебилов, стариков, нелепые лозунги, хотя бы они и содержались в пропорции 1:100. При хорошей, профессиональной компоновке кадров можно создать для многомиллионной аудитории впечатление о событии, по сути противоположное реальности. В этом случае сила эффекта присутствия оказывается настолько большой, что непосредственному очевидцу одного из трагических событий в Москве, который рассказывал о том, что он наблюдал своими глазами, пришлось услышать в ответ: «Как ты можешь так говорить, ведь я сама все видела по телевизору».

В. А. Лисичкин, АнтиРоссия. Крупнейшие операции Запада XX века, 2011

Потребление алкоголя нарушает иерархию Разума во Вселенной. Человек, потребляющий алкоголь, в принципе лишает себя возможностей реализации поведенческих алгоритмов, характерных для строя психики «Человек Разумный». Но конечным результатом развития личности, как и общества в целом, является не образование, знания и навыки, а тип психики, тип общественной коллективной психики. Знания, вне зависимости от их качества, являются лишь инструментом конкретного типа психики. Народ превращается в толпу, а потом – и в стадо благодаря наркотическому подавлению индивидуальной и коллективной психики. Из трезвого общества сформировать стадо невозможно.

В. А. Ефимов, Глобальное управление и человек. Как выйти из матрицы, 2010

Задача науки состоит в том, чтобы раскрыть характер и возможные последствия этих процессов и нормативно указать желательные направления их развития. Первопричина экологических бедствий кроется в росте и распространении иррациональных потребностей, которые, возникая у отдельных лиц, по закону толпы, в соответствии со стадным инстинктом затем приобретают общественный характер, возбуждают всеобщее потребительство и расточительство. Поэтому данную выше характеристику потребностей, потребления, спроса и предложения следует развернуть в более конкретный анализ исходных причин вредного влияния человека на окружающую природу, кроющихся во внутренних биологических, психологических и социальных предпосылках, мотивах и ориентирах человека.

Х. А. Барлыбаев, Избранные труды. Том II. Философская антропология, глобализация, устойчивое развитие, сознание и идентичность, 2014

Я уверен, что и под «толпой», вечно «далекой от идеала» истинной науки и особенно под теми, кто склонен к «выводам, построенным на недостаточно многочисленных или недостаточно проверенных фактах», Розен имел в виду и тех представителей миссионерской исламистики, которые, по его категорическому мнению, оставались лишь беспомощными, хотя и в высшей степени амбициозными, безудержно-субъективными и даже злобствующими дилетантами68. Не случайно именно в одной из своих посвященных миссионерской исламистике рецензий Розен счел нужным изложить собственное исследовательское кредо: «К исторической истине ведет только один путь: установление исторического факта при помощи тщательной проверки относящихся к нему известий, другими словами, систематическая критика69. Путь этот один и тот же: идет ли дело об истории Китая или России, Турции или Испании, исследуется ли история политическая, религиозная, бытовая или же история текстов, литературных сюжетов, звуков, языков. Это есть для историка тот единственный прямой путь… вне которого нет спасения и всякие рассуждения и соображения, выводы и заключения совершенно праздны, пока этот путь не пройден»70.

М. А. Батунский, Россия и ислам. Том 3, -1

Специалисты указывают, что на сегодняшний день уголовный жаргон включает более десяти тысяч слов и выражений, что значительно больше, чем в преступном мире царской России. Вместе с тем ряд условных обозначений с тех пор не претерпел изменений. Отдельные же жаргонные понятия канули во времени вместе с соответствующими им криминальными видами деятельности. Так, уже не встречаются выражения типа: «рыболов» – обрезающий чемоданы с задков экипажей, «кооператор» – ворующий из продовольственных лавок, «понтщик» – собирающий толпу скандалом и обкрадывающий любопытных и др.

В. М. Анисимков, Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы, 2003

Эффект толпы может усиливать агрессивность людей. Ситуационные факторы, заставляющие человека в большей или меньшей степени осознавать самого себя, могут служить внешними детерминантами агрессивного поведения. Чем больше людей в группе, тем выше вероятность того, что человек так и останется неидентифицированным, и тем слабее его чувство ответственности за происходящие события.

Д. В. Ковпак, Не на тех напали! или Как бороться с грубостью, 2012

Коммуникация – это феномен, характерный для сложных адаптивных систем. Сложные адаптивные системы (биологические системы и системы социальные) обладают свойствами самоорганизации, эмерджентности, открытости (вернее, операциональной замкнутости), нелинейности. Сложность системы определяется числом элементов системы и сложности взаимодействий (в данном случае коммуникационных взаимодействий) между ними. Самоорганизация – это спонтанное, самопроизвольное возникновение порядка из беспорядка. С точки зрения теории сложных адаптивных систем, можно поставить вопрос о том, какое количество элементов группы оптимально для самоорганизации и плодотворной коммуникации. Слишком большое число коммуницирующих существ может создать эффект толпы, когда теряется индивидуальность каждого. Длительная и креативная коммуникация между двумя людьми отнюдь не всегда возможна. Из истории человеческой культуры нам известны немногие примеры: Ландау и Лифшиц, Ильф и Петров… Слишком сложны коммуникативные отношения между двумя персонами, и в упомянутых случаях мы имеем дело, вообще говоря, с формированием симбиозных личностей, с их творческим взаимным срастанием. Оптимальное число участников для креативной коммуникации – это, пожалуй, численность сплоченной команды, 7-15 человек.

Коллектив авторов, Инновационная сложность, 2015

Наиболее точно идеология складчатого мира передается Жилем Делезом, чьи описания раскрывают нам этот мир как авансцену распада и тлена, как арену жизнедеятельности стай и толп, как перспективу крематорских труб, дымящих до самого неба. «Когда… Хайдеггер ссылается на Zwiefalt как на различающий элемент различия, он прежде всего имеет в виду, что различение связано не с чем-то изначально дифференцированным, но с Различием, которое непрестанно развертывается и изгибает складки по каждую из двух сторон, и развертывает одну сторону, не иначе как складывая другую, при сопредельности сокрытия и открытия Бытия, присутствия и ухода сущего… Складка, несомненно, наиболее важное понятие у Малларме, и не просто понятие, но скорее операция, операциональное действие, превращающее его в великого барочного поэта… Складка мира есть веер или «единодушный сгиб». И порою раскрытый веер опускает и вздымает все гранулы материи, прах и туманы… У Лейбница образом, аналогичным складкам веера, являются прожилки на мраморе. И, с одной стороны, там находятся всевозможные складки материи, следуя которым мы видим организмы под микроскопом; общности сквозь складки пыли, которую они сами – армии и толпы – вздымают; зелень сквозь желто-голубой прах; вздор и вымысел, кишение дыр, непрестанно питающих наши беспокойство, скуку и оцепенение. И затем, с другой стороны, там, где инфлексии становятся включениями – сгибы в душе…» [Делез. Складка, Лейбниц и барокко. 1998].

А. Ю. Ашкеров, По справедливости: эссе о партийности бытия, 2008

Вот примеры ИСС, вызванных подобными влияниями: суггестивные состояния, вызываемые допросами или тактиками «третьего уровня» [68]; состояния в ситуации «промывания мозгов» [68]; гиперкинетический транс, связанный с эмоциональным заражением, встречающимся в условиях группы или толпы [38; 53]; состояние религиозного «обращения» и переживание транса избавления от недуга во время целительских религиозных собраний [13; 33; 38; 68]; некоторые отклонения в психике, связанные с определенными «обрядами перехода» [68]; состояния одержимости духом [4; 38; 64; 68]; состояния шаманского и пророческого транса во время племенных церемоний [19; 59]; транс при хождении по углям [73]; транс во время оргий, которые практикуют вакханты и сатанисты во время религиозных обрядовых церемоний [17; 57]; экстатический транс, который, например, переживают «вопящие» или «кружащиеся» дервиши, исполняя свой знаменитый танец «зикр» [78]; трансовые состояния во время продолжительных мастурбаций; экспериментальные трансовые состояния гипернастороженности (hyperalertness). Изменения в сознании могут также возникнуть в состояниях внутренней эмоциональной «бури» или конфликта или дополняться внешними факторами, провоцирующими усиление эмоционального возбуждения. Примерами таких состояний, скорее всего, можно считать фуги, амнезии, травматические неврозы, симптомы деперсонализации, состояния паники, реакции ярости, истерические конверсивные реакции (например, состояния смутной и диссоциативной одержимости), психозы берсерков[3], латах и витико [2], состояния колдовской и демонической одержимости [21; 31; 47; 57], острые психотические состояния, такие как шизофренические реакции.

Коллектив авторов, Измененные состояния сознания. Хрестоматия, 2012

во-первых, о «появлении нового типа «предерзостных» людей, свободных от пут средневековой морали и традиций. Эти люди быстро пополняли собой новый социальный слой городского люмпен-пролетариата, или, по терминологии того времени, «посадской голытьбы», всегда полуголодной, злобной, жестокой, циничной, не связанной никакими нормами толпы, энергию которой можно было направить по любому руслу за… ведро водки». Во-вторых, чрезмерное потребление водки явилось причиной роста нищенских слоев в городах «Нищенство рекрутировалось, с одной стороны, из членов семей разорившихся «питухов» всех сословий, и с другой – из менее активной части спившейся «посадской голытьбы». Именно резкий скачок в численности нищенства, в контрастной диспропорции к обычному процессу, порождаемому естественными экономическими факторами – неурожаями, классовой дифференциацией и т. п., указывает на то, что в появлении нищенства приняла участие на сей раз водка, причем не только прямое, но и косвенное (например, резкое увеличение числа городских пожаров и полное выгорание некоторых городов и сел)» [15].

Коллектив авторов, Молодежь в зоне риска. Социально-культурные основы профилактики пьянства и алкоголизма, 2015

Первоначально эмоциональное заражение как влияние настроения и эмоций одних людей на эмоциональное состояние других рассматривалось в основном как характеристика массовидных явлений, патологическое проявление феномена толпы (Соснин, 2015), но позднее этот механизм стал исследоваться и в межличностных отношениях. В частности, Э. Хэтфилд, Дж. Качиппо и Р. Рэпсон назвали «примитивным эмоциональным заражением» автоматическое подражание и неосознаваемую синхронизацию с другим человеком по выражению лица, голосу, жестам, позе и движениям, которые сближают эмоциональное состояние обоих (Hatfield et al., 1994). Д. Макинтош, Д. Дракмен и Р. Зайонц определяют этот феномен как «социально обусловленный аффект» (McIntosh, Druckman, Zajonc, 1994), который основывается на трех процессах: собственно заражении, взаимном обусловливании поведения и мимикрии. Наконец, некоторые исследователи считают эмоциональное заражение результатом «втягивания», т. е. синхронизации поведения: в ходе межличностного общения микродвижения коммуникантов постепенно согласуются друг с другом по ритму и фазе цикла. Согласно этой модели, совместные переживания формируются как реакция коммуникантов на слаженность, скоординированность их взаимодействия, а не как результат переноса эмоций от одного человека к другому (Kelly, 2003). Наиболее подвержены механизму эмоционального заражения индивиды, высоко оценивающие взаимозависимость между собой и окружающими и с развитой способностью к идентификации чувств других людей по их мимике. По-видимому, хорошими «передатчиками» эмоциональных состояний в террористической группе являются те, кто обладает хорошо развитыми навыками невербального общения, кто способен чувствовать или выражать сильные эмоции и кто относительно нечувствителен к тем членам группы, которые испытывают чувства, несовместимые с их собственными (Hatfield et al., 1994).

В. А. Соснин, Психология терроризма и противодействие ему в современном мире, 2016

Главным остается вопрос о том, как заставить отрицательно настроенную толпу соблюдать культурные догмы. Тут встает вопрос о роли личности в культуре.

В. П. Ступницкий, Психология, 2011

Таким образом, главная особенность религиогенеза Реформации – ее субъект, своего рода «коллективный харизматический лидер». Это обстоятельство особо подчеркивается Вебером: «…все эти деноминации (включая кальвинизм и методизм) неминуемо следовали по одному и тому же пути: создавали либо объединения образцовых христиан внутри церкви (пиетизм), либо общины, состоявшие из признанных безупречными полноправных членов, осуществлявших власть над церковью; остальные прихожане этой церкви рассматривались в данном случае как христиане второго сорта, пассивная толпа, подчиненная церковной дисциплине»83. В отличие, заметим, от уже доказанной «аттестатами нравственности» религиозной квалификации «возрожденных», заключающейся в крепкой самодисциплине и демонстрируемой жизненной успешности (работоспособности, продуктивности).

В. И. Красиков, Озарение трансценденцией, 2014

Невозможно отрешиться от мысли, что обычно люди меряют все ложной мерой: они рвутся к власти, успеху и богатству, восхищаются теми, кто всем этим обладает, зато недооценивают истинные блага жизни. Правда, такое обобщение как всегда небезопасно; предается забвению многокрасочность человеческого мира и душевной жизни. Есть люди, которым не отказывают в почтении их современники, хотя все их величие покоится на таких свойствах и деяниях, которые совершенно чужды целям и идеалам толпы. Допустим, что великими их признает тоже меньшинство, тогда как подавляющее большинство ничего не желает о них знать; но и тут не все так просто, если учесть расхождение человеческих слов и дел, многообразие людских желаний.

Зигмунд Фрейд, Человек по имени Моисей, 1939

Сверхсистема, о которой я говорю, это по сути «Матрица-толпа», только высокоорганизованная и потому ставшая единым мыслительным и организмом, способным материализовать возникающие в «коллективной голове» планы. Но также как и стихийная толпа, она подавляет индивидуальное сознание.

Георгий Долин, Бытие. Краткий путеводитель, 2012

В практической жизни встречается и наивное психологическое воздействие, когда между внушающим и толпой возникает слепая, лишенная смысла зависимость.

Н. А. Мельникова, Социальная психология: конспект лекций, -1