Стилистика

Стили́стика — филологическая дисциплина, раздел языкознания, изучающая неодинаковые для разных условий языкового общения принципы выбора и способы организации языковых единиц в единое смысловое и композиционное целое (текст), а также определяемые различиями в этих принципах и способах разновидности употребления языка (стили) и их систему.

По учебнику русского языка (А. М. Земский, С. Е. Крючков, М. В. Светлаев), Стилистика — учение о средствах языковой выразительности и условиях их использования в речи — и культура речи.

До сих пор предмет и задачи стилистики остаются спорным вопросом.

Существует, но не является полностью общепринятым разделение стилистики на литературоведческую и языковедческую (см. ниже). Языковедческая рассматривает функциональные стили речи, литературоведческая изучает систему образов, сюжет, фабулу и т. д. в отдельном произведении.

Б. В. Томашевский писал: «Стилистика является связующей дисциплиной между языкознанием и литературоведением».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Риторика традиционно противопоставляется поэтике, грамматике и стилистике. Считается, что поэтика и риторика отталкиваются от разного эмпирического материала текстов, а поэтому они сильно различаются. Сводить риторику к какому-либо частному виду речи: о раторике, гомилетике, научной прозе нельзя, так как это тоже разновидности художественной или разговорной речи. Отсюда можно определить поэтику как частную риторику художественной речи, специфической особенностью которой является минесис. Отношение риторики к грамматике имеет совершенно иной характер. Принципом грамматики является выделение и описание тех элементов речи, которые достаточно регулярно и по определенным правилам воспроизводятся в разных по авторству и аудитории речевых условиях без учета того, кем, когда, для кого, на какую тему и каким образом было создано высказывание. Грамматика служит для создания возможности построить любое высказывание, чтобы оно было адекватно принято носителем данного языка, т. е. совершить речевое действие независимо от его замысла и назначения. Это свойство грамматики как отдельной категории лингвистики обычно обосновывается тем, что каждый из говорящих является одновременно и слушающим, т. е. тем, что речь обратима и едина в создании и восприятии. Это допущение лингвистики является источником построения ее категорий, таких как синхрония – диахрония, язык человека – язык общества, норма – отклонения от нормы. Для пояснения своих категорий лингвистики прибегают к образу шифровки и дешифровки, кода и сообщений.

В. С. Пронин, Риторика. Шпаргалка, 2009

Расширение стилистических сфер происходило параллельно двум указанным процессам и составляло формальную сторону все того же изменения литературного языка. Исторически изменялось понятие вариативности – потому что наличие вариантов и определяет существование литературного языка: вариации представляют собою предел развития нормы как инварианта. Вариативность древнерусского литературного языка происходила в границах одного и того же текста в зависимости от содержания фрагмента и смысла описания; так, в житиях и в летописях обнаруживаем «элементы» и русского, и церковнославянского языка во всех их разновидностях, а кроме того иноязычное и диалектное – это своеобразная идеологическая вариативность, которой подчинены и языковые средства выражения. В среднерусский период в разное время вариативность наличных языковых средств определялась зависимостью от жанра, с XVIII века – зависимостью от стиля, в наше время она определяется зависимостью от функции. Так же, как и в самом начале развития литературного русского языка, выбор стилистических средств зависит от содержания высказывания, но одновременно с тем находится в зависимости от отношения к высказыванию. Пройдя все эти, вполне естественные, формы своего существования и развития во времени, вариативность как основание нормы развила и современное представление о варианте как стилистическом средстве; возникло и понятие о стиле, и (вслед за тем) наука – стилистика. На истории отечественного языкознания вообще хорошо видны основные этапы осознания тех или иных аспектов языковой системы и нормы – они всегда соответствуют определенным этапам развития самой системы языка и конденсации литературной речи.

В. В. Колесов, «Жизнь происходит от слова…», 2015

Согласно концепции Р. Барта, развившего теорию «письма», («écriture») автор художественного произведения реализует себя в поэтической речи посредством трех инстанций – языка, стиля и письма. Если язык представляет собой совокупность предписаний и навыков, общих для всех авторов данной эпохи, являясь одновременно ограничением и открытием диапазона возможностей, то стиль – это специфическая манера данного автора, его личная мифология: «Горизонт языка и вертикальное измерение стиля очерчивают для писателя границы природной сферы, ибо он не выбирает ни свой язык, ни свой стиль. Язык действует как некое отрицательное определение, он представляет собой исходный рубеж возможного, стиль же воплощает Необходимость, которая связывает натуру писателя с его словом» [Барт 1953: 332]. Однако решающую роль в художественном процессе играет так называемое письмо (écriture). Это «формальное образование», находящееся между языком и стилем, представляет собой, по Барту, «этос», или «мораль формы». Именно посредством «письма» автор обретает отчетливую индивидуальность, «возможность избирать известный тон». И именно в этом измерении возникает проблема нормы и ее преодоления: «В области же формы писатель может действительно стать самим собой лишь за пределами установлений, диктующих ему грамматические нормы и константы его стиля, – там, где писанное слово автора, поначалу укорененное и замкнутое в пределах абсолютно нейтральной языковой природы, превращается наконец во всеобъемлющий знак, в способ выбора определенного типа человеческого поведения <…>»[13][Там же: 333]. Из этого высказывания явствует, что вопрос о норме в поэтическом языке ставится Р. Бартом в дискурсивном ключе, обнаруживая сразу несколько ракурсов обозрения: со стороны нормативной лингвистики, со стороны индивидуальной стилистики и, наконец, со стороны речевых жанров, т. е. прагматики.

В. В. Фещенко, Лаборатория логоса. Языковой эксперимент в авангардном творчестве, 2009

В современной стилистике распространённым является представление о стилях языка как о тех или иных группах, выделенных в самом составе языка по какому-либо основанию, например, грамматические и синтаксические формы слова, обороты речи, употребляющиеся в зависимости от речевой ситуации (конкретные обстоятельства, в которых происходит речевое взаимодействие). Стили языка получили название функциональных потому, что они выполняют важнейшие функции, являясь средством общения, сообщения определённой информации и воздействия на собеседника. Функциональные стили речи – это разновидности литературного языка, обслуживающие различные сферы общественной жизни. Первая попытка выделения функциональных стилей принадлежит А.М. Пешковскому. Классической стала классификация, предложенная академиком В.В. Виноградовым, в которой представлено пять функциональных стилей: разговорный, деловой, научный, публицистический, художественный.

Т. И. Кобякова, Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Хотя и вспоминается лексикон Эллочки-людоедки из «12 стульев», не сто́ит при исчислении необходимого и достаточного оптимума насмехаться над целевым урезыванием языка на какое-то время, скажем, в учебных целях. Ущемляющее полноту общения, особенно в стилистике и словаре, урезывание меньше в синтаксисе, почти не затрагивает фонетику, морфологию, правописание. Оно не предполагает покушения на богатства языка и подчиняется намерениям, диктуемым корпусом важнейших текстов, идейным содержанием, тем, что модно стало называть тематическим контентом.

Виталий Григорьевич Костомаров, Язык текущего момента. Понятие правильности, 2014

Речь и язык составляют в речевой деятельности человека сложное диалектическое единство. Язык становится средством общения, речевой коммуникации и одновременно средством, инструментом мышления только в процессе речи (осуществления речевой деятельности). В свою очередь речь (как психофизиологический процесс порождения и восприятия речевых высказываний) осуществляется по правилам языка и на основе использования соответствующих знаков языка. Любое речевое высказывание подчиняется законам данного языка не только в отношении его фонетики и лексики, но и грамматики (включая синтаксис). Человек пользуется словами, принадлежащими к определенным грамматическим категориям (существительные, глаголы, прилагательные и т. д.), и соединяет их в предложении по правилам грамматики и стилистики.

В. П. Глухов, Онтогенез речевой деятельности. Курс лекций, 2017

2. В лингвистике XIX в. больше всего внимания уделялось разработке фонетики и морфологии; в XX в., как бы под действием обратной тенденции, развиваются прежде всего синтаксис и семантика. В конце прошлого века М. Бреаль первым сформулировал принципы диахронической семантики, призванной изучать изменения значений слов, и приспособил для исследования социального аспекта естественных языков приемы античной риторики (особенно учения о тропах) и стилистики XIX в.

С. Т. Махлина, Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010

Из сказанного видно, что расположение материала по строфам стихотворения никак не случайно. Если мы поменяем местами «оригинал» и «перевод» – строфы II и IV, – то образы от начала к концу станут ярче, стилистика богаче, фоника упорядоченнее, «отображенье» станет выразительнее своего образца. Соответствие формы содержанию разрушится или, во всяком случае, станет сложнее и трудноуловимее. В настоящем же виде тема «перевода-зеркала» полностью определяет строение стихотворения.

М. Л. Гаспаров, О стихах, -1

М. Н. Кожина («Стилистика русского языка») выделяет «художественный стиль», а в «Стилистике» под редакцией Н. М. Шанского такого стиля нет, но говорится о языке художественной литературы. В схеме Д. Э. Розенталя присутствует «литературно-художественный стиль», но подчеркивается, что он «не попадает в один ряд с другими книжными стилями». Споры вокруг «статуса» языка художественной литературы сосредоточиваются вокруг двух главных моментов: i) можно ли считать язык художественной литературы одним из функциональных стилей или надо говорить о нем как об особой разновидности употребления языка, и 2) каково взаимоотношение между языком художественной литературы и литературным языком – является ли язык художественной литературы «частью», одной из разновидностей литературного языка, или понятие «язык художественной литературы» шире понятия «литературный язык», который входит в язык художественной литературы как одна из его составных частей [Горшков, 267–270].

Я. Р. Пантуева, Русский язык и культура речи. Учебник для студентов теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015

Во второй строфе появляется лирическое «я», до этого не маркированное. Когда в стихе 7 возникает перволичная форма, то оказывается, что мы должны в ней видеть не авторское лицо, а лирического героя. Он, безусловно, персонифицируется как Овидий, римский поэт-изгнанник, хотя это имя не будет названо в тексте. В то же время лирическое «я» автора до конца не вычеркивается, но вступает в гибридное соотношение с героем. В современной поэтике это явление описывается с разных позиций: то как «субъектная дифференциация» (Д. И. Черашняя[6]), то как «их изначально неразграниченная интерсубъектная природа» (С. Бройтман[7]). В двух частях строфы, как и в начале, проступает двухступенчатая стилистика: стихи 5–6 предметно-ощутимы (сиюминутные действия; притягивающиеся друг к другу топча и табуны), стихи 7–8 склоняются к торжественно-возвышенному тону (воспоминание).

Ю. Н. Чумаков, В сторону лирического сюжета, 2010

Отдельно выделяются пунктуация (раздел науки о языке, в котором изучаются правила расстановки знаков препинания), стилистика (раздел науки о языке, изучающий функциональные стили речи и их языковые особенности) и культура речи (раздел науки о языке, в котором изучаются нормы литературного языка в его устной и письменной формах).

Георгий Суданов, Русский язык на пальцах, 2017

Это соприкасающаяся со стержневым аспектом настоящей работы мысль о повышенной субъективности творческого подхода Батюшкова. Об этом важнейшем свойстве метода поэта писал в свое время еще Т. А. Гуковский. Сравнивая стилистику Батюшкова с образными принципами главы направления Жуковского, ученый утверждает: прославленный классик не менее личностен, чем создатель «Невыразимого».

И. Л. Альми, Внутренний строй литературного произведения, 2008

Черный камень Каабы. Снова в стихотворении главенствует мотив редукции: священный камень мусульман «был неизреченной белизны» (1; 233) – а ныне «померк от слез и горести людской!» (1; 234). Заметим, что данный мотив особенно тщательно разработан автором – как в плане историко-тематических реалий, так и в плане лирической образности в стилистике арабской поэзии – однако анализ этой образности выходит за рамки поставленных в нашей работе задач.

И. В. Силантьев, Сюжетологические исследования, 2009

Лексическая сочетаемость во всех типа деловых документов предельно стандартизована. Например, практически исключается произвольность в выборе соответствующего глагола-сопроводителя в сочетаниях типа контроль возлагается, цена устанавливается, задолженность погашается, вопрос поднимается, скидки предоставляются, договоренность достигается, оплата производится и т. д.[36] Не случайно знание стилистики и принятых шаблонов и штампов официально-деловой и юридической документации считается необходимой составляющей профессиональных качеств сотрудника, претендующего на работу, связанную с делопроизводством.

Коллектив авторов, Основы русской деловой речи, 2012

Психолингвистика сейчас «в моде». Из года в год появляются все новые книги, растут исследовательские группы и центры. В рамках международных конгрессов собираются секции и симпозиумы – все под тем же флагом психолингвистики (так было, в частности, на XVIII и XIX психологических конгрессах, на X Международном конгрессе лингвистов в Бухаресте в 1967 г.). Появляются статьи и доклады под названием «Психолингвистика и…» (например, «и стилистика», «и массовая коммуникация»); пришло время и для таких книг, как «Введение в психолингвистику».

А. А. Леонтьев, Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации, 2011