Политическая коммуникация

Политическая коммуникация — понятие, являющееся объектом изучения ряда научных дисциплин и смежных областей знания. Политическая коммуникация изучается, в частности, в политической науке, социологии, коммуникативистике (теории коммуникации), а также в междисциплинарных отраслях науки, таких, как политическая социология, политическая антропология и др. Междисциплинарный характер обусловливает сложность однозначного определения политической коммуникации.

Как пишут немецкие исследователи Отфрид Яррен и Патрик Донгес, сложность в определении понятия «политическая коммуникация» заключается ещё и в том, что составляющие его элементы — «политика» и «коммуникация» — сами по себе являются объектами изучения различных научных дисциплин, а в рамках этих научных дисциплин исследуются с множества различных перспектив и с точки зрения различных теоретических подходов.

Как отмечает российский исследователь Грачёв, понятие «политическая коммуникация» возникает после Второй мировой войны. Тогда же исследования этого процесса выделяются в самостоятельное направление на стыке социальных и политических наук (политическую коммуникативистику). Сам термин «коммуникация», ранее употреблявшийся в основном в языке техников, связистов и военных, получает распространение в науке и становится междисциплинарным, что, как полагает Грачёв, происходит во многом благодаря кибернетике. Так, Норберт Винер, создатель кибернетической теории коммуникации, считал, что все явления окружающего мира можно объяснить с точки зрения циркулирования информации.

Начало систематического изучения процессов и явлений политической коммуникации Грачёв соотносит с работами Г. Лассуэлла, посвященными анализу феномена пропаганды в период Первой мировой войны, а начало фундаментальных исследований в области политической коммуникативистики — к 40-м годам XX века.

Немецкий исследователь Винфрид Шульц, в свою очередь, отмечает, что институционализация научного направления, изучающего политическую коммуникацию, намечается с 1970-х годов. Он также говорит о «пограничном состоянии» политической коммуникации между коммуникативистикой и политическими науками.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Естественной траекторией при последовательном движении по пути изучения политических коммуникаций стал повышенный интерес исследователей к «человеческому измерению» политики, к антропологическим, культурологическим, психологическим, семиотическим основаниям политических процессов не только как коммуникативного, но и как социокультурного феномена. Выстраивание логической смысловой оси «политика – коммуникация – социум – культура», диктующей особого рода исследовательские подходы к изучению мира политического и создающей характерную парадигму научных взглядов на суть происходящего в политике[8], также оказалось вполне закономерным результатом развития актуального политического знания. Однако уже не закономерным, а крайне любопытным и даже парадоксальным видится нам тот факт, что, активно изучая самые разные аспекты обширной проблематики, заданной упомянутой осью (например, мифологическое мышление и политический миф[9], символизацию политики[10], ритуальные-обрядовые корни политического взаимодействия[11] и другие), гуманитарное знание с некоторой осторожностью ставит вопросы об общей и глобальной роли в политической коммуникации самих архетипов культуры – феноменов, понимание которых служит базой для всех перечисленных выше направлений политико-культурных исследований. Безусловно, терминологически понятие архетипа присутствует во многих из упомянутых в ссылках трудов; нередко поднимается проблема архетипического мышления в работах, посвященных отдельным сферам политического – например, политической рекламе, политической культуре и т. д.; однако отдельного и комплексного исследования, посвященного самым общим закономерностям внедрения архетипических структур (образов, сюжетов, мотивов и т. д.) в политико-коммуникативные стратегии, нам обнаружить не удалось. Между тем именно культурный феномен архетипа, связанный с базисными иррациональными основами общественно-политического поведения человека, представляется нам отправной точкой для понимания многих важнейших процессов современной политики.

Светлана Шомова, От мистерии до стрит-арта. Очерки об архетипах культуры в политической коммуникации, 2016

Разработанная нами схема анализа лежит в русле исследований медиакратии и позволяет увязать социально-политическую активность, медиа и их аудиторию в единый комплекс взаимодействий. Бытующие в науке подходы к данному термину можно с небольшой долей допущения свести к двум. В первом медиакратия рассматривается этимологически – как власть СМИ над аудиторией, то есть способность медиасреды оказывать влияние на формирование общественного мнения и индивидуальной повестки дня потребителя СМИ, а значит, влиять на его или ее социальное поведение. Нужно отметить, что данный подход серьезно аргументирован как с теоретической стороны, так и путем эмпирических исследований, в том числе, например, работ Анненбергской школы.[1] В основе данного подхода лежит теория фрейминга и ее разнообразные ответвления; эта теория вошла как органическая часть в том числе и в нашу работу. Однако в целом нам ближе второй подход, который подразумевает не двучастную (СМИ – аудитория), а трехчастную (акторы политического поля – СМИ – аудитория) схему анализа политико-коммуникативного взаимодействия. Данный подход вырос, как мы полагаем, из теорий политического маркетинга и медиаполитического взаимодействия; на наш взгляд, сегодня именно он способен дать более полную теоретическую рамку для анализа практик политической коммуникации.[2] Итогом рассмотрения данной схемы на примере Британии стал базовый вывод о том, что постмодерное коммуникативное пространство стремится к обретению устойчивости, находясь в постоянном кризисном состоянии. Это влияет, а иногда и прямо приводит, к синусоидному становлению, развитию и слому относительно стабильных рамочных политико-коммуникативных ситуаций, внутри которых коммуникация задана и ограничена постоянными правилами игры.

С. С. Бодрунова, Современные стратегии британской политической коммуникации, 2010

Предлагаемый вниманию читателя учебник отражает политический поворот в философии XXI в. Осмысляя современные формы политического, автор стремился расширить его понимание. Учитывая революцию в сфере масс-медиа, в учебнике анализируются и синтезируются коммуникативные модели политического, разрабатываемые в лингвистике, теории коммуникации, антропологии, этике и в когнитивных науках. Именно эти дисциплины имеют дело со сложными системами, управление которыми является задачей политики. Игнорируя современные информационные технологии, невозможно правильно поставить и решить задачу единства общества. Целью учебного издания является объединение достижений аналитической философии языка, герменевтики, структурализма, семиологии, психоанализа и антропологии и применение их методов для решения политических проблем. Своеобразие книги состоит в разработке антропологической техники анализа политических практик. Особое внимание уделяется невербальным формам политической коммуникации, предлагается техника анализа таких медиумов, как образы и звуки, тело, лицо, анализируются различные социальные контейнеры, такие как стадионы, центры развлечений и т. п.

Б. В. Марков, Политическая антропология. Учебник для вузов, 2017

В любом случае к толкованию и применению принципов права не подходит рассуждение Б. Спинозы о том, что всякое определение понятия ведет к ограничению творческих возможностей науки, ее окостенению, исключает другие связи данного явления. Объективная многозначность знания, по нашему мнению, способствует операционализации, т. е. логически обоснованному выявлению сущности объекта. Если учесть, что современная социально-политическая лексика широко оперирует терминами, во-первых, используемыми в качестве базовых, исходных категорий без разъяснения их смысла (национально-государственное устройство, управляемая демократия); во-вторых, имеющими двух– или более основное содержание (политический менеджмент, политическая коммуникация, политическое участие); в-третьих, ставшиминеологизмами (русская национальная идея, экономический и технологический детерминизм), то возникает методологический вопрос: как «относиться к обществу „научно“, т. е. критико-аналитически и равным образом – „идеологически“, т. е. без размышлений принимать различные мнения, не беспокоясь о том, насколько они соответствуют истинному положению дел»?[144] Безусловно, к обществу, с нашей точки зрения, необходимо относиться научно, ибо научные теории, касающиеся его, должны применяться, а не только воспроизводиться и считаться истинными.

К. В. Старостенко, Конституционно-политическое многообразие, 2008

Второй раздел включает рассмотрение политологических проблем функционирования общества на примере анализа политической коммуникации, включенности СМИ в процессы политического влияния и манипулирования и др.

Коллектив авторов, Методологические проблемы социально-гуманитарных наук, 2013

Важным аспектом исследований стало изучение институциональной специфики политических коммуникаций, которые позволяют вывести на новый уровень исследования роли символической и коммуникативной природы институтов публичной власти, обозначенные в свое время такими исследователями, как Х. Аренд, Т. Парсонс, Ю. Хабермас, Ш. Эйзенштадт.

Коллектив авторов, Теория и история политических институтов, 2014

• теория политики – раздел политологии, включающий исследования политики как сложного социального явления, сущности политической власти, ее субъектов, функций, источников, механизмов, реализаций; здесь же дается интерпретация таких политических явлений, как политическая коммуникация, политическое сознание, политическая идеология, политическая культура, политическая социализация и др.;

Владимир Мельник, Политология, 2014