О душе

О душе (греч. Περὶ Ψυχῆς; лат. De anima) — сочинение Аристотеля, посвященное теме души. В отличие от своего учителя Платона, Аристотель настаивает, что многие состояния души зависят от состояния тела. В самом широком смысле душа является принципом жизни для всех существ, — как для растений, так и для животных.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Гораздо более сложные понятия о душе встречаются в воззрениях Аристотеля (384–322 гг. до н. э.). Его трактат «О душе» – первое специально психологическое сочинение, которое в течение длительного времени оставалось главным руководством по психологии, а сам Аристотель по праву может считаться основателем психологии. Он отрицал взгляд на душу как на вещество. В то же время он не считал возможным рассматривать душу в отрыве от материи (живых тел), как это делали философы-идеалисты. Душа, согласно Аристотелю, – это целесообразно работающая органическая система. Для определения природы души он использовал сложную философскую категорию «энтелехия». «…Душа, – писал он, – необходимо есть сущность в смысле формы естественного тела, обладающего в возможности жизнью. Сущность же (как форма) есть энтелехия; стало быть, душа есть энтелехия такого тела». Познакомившись с изречением Аристотеля, невольно задаешься вопросом о том, какой смысл вложен в понятие «энтелехия». Аристотель дает следующий ответ: «Если бы глаз был живым существом, то душой его было бы зрение». Итак, душа есть сущность живого тела, так же как зрение – сущность глаза как органа зрения. Следовательно, главная сущность души, по Аристотелю, – реализация биологического существования организма.

Анатолий Геннадьевич Маклаков, Общая психология: Ответы на экзаменационные билеты, 2012

Во-вторых, Башляр, кажется, приписывает интуиции совсем иную природу, нежели Бергсон: из башляровских построений следует, будто интуиция есть некое чувство, даже скорее «мимолетное» ощущение, скользящее по поверхности жизни, наподобие легкой ряби на озерной глади. Но ведь, исходя из бергсоновского учения, интуицию гораздо более справедливо уподобить, скажем так, концентрированной мыслительной энергии, проникающей в подводные глубины и пронизывающей насквозь всю толщу длительности (в бергсоновской концепции, в противоположность тому, что о ней говорит Башляр, истинная длительность обладает глубинным измерением, поскольку формируется сосуществующими и притом взаимопроникающими психическими процессами, переживаниями, воспоминаниями и т. п., «наслаивающимися» друг на друга в одновременности). Более того: коль скоро в своих основополагающих работах Бергсон неоднократно подчеркивает, что интуиция не является чувством, а выступает функцией мышления (интеллекта в широком смысле слова)[505], следовательно, разум и интуиция в равной мере относятся к мыслительной деятельности. Уже поэтому напряжение и волевое усилие, сопровождающие акт рационального познания, не могут аналогичным образом не сопрягаться и с актом познания интуитивного. Наконец, как мне кажется, Башляр совершает подмену понятий в своих рассуждениях: превознося сперва «быстроумие», говоря о «временной ткани научной мысли», он тут же соскальзывает, незаметно для самого себя, в зыбкую область бытия человеческой души, связывая научную мысль с «подлинным характером переживания времени человеческой душой»[506]. Но, так как идеалом Башляра служит ясность, не стоит, наверное, смешивать разговор о душе и имманентном ей существовании времени с разговором о деятельности ума.

Елена Ровенко, Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон, 2015

Несколько слов о душе. В рамках предлагаемого подхода я, к сожалению, оставаясь в плену традиционного мышления, не часто буду обращаться к этому началу бытия. Однако это не означает, что душа не играет в бытии мироздания никакой существенной роли. Напротив, на мой взгляд, в предполагающей наличие души троичности основ мироздания (дух – душа – материя) она является как бы опосредующим звеном между двумя крайними членами этой троицы, и потому душа и есть место подлинного единения относительно полярных начал бытия. С этой своей стороны душа – не самостоятельный атрибут бытия, не его субстанциальное начало, но некий производный синтез, место сплетения, связки, срастания и средоточия двуединого единосущия духа и материи, идеального и телесного.

Алексей Вальков, Философское постижение идеи нации, 2014

Внутреннее существо включает в себя внутреннее ментальное, внутреннее витальное и внутреннее физическое существо, но это не психическое существо. Психическое – это нечто глубоко скрытое и в корне отличное от всего этого. Слово «психическое» действительно употребляется в английском языке для обозначения чего-то более глубоко скрытого по отношению к внешнему разуму, жизни и телу и отличного от них, чего-то оккультного или сверхфизического, но такое значение слова «психическое» вносит путаницу, поэтому оно совершенно не годится, когда речь идет о йоге. В разговорном языке мы иногда употребляем слово «психическое» в самом широком смысле или, например, в поэзии, когда для нас не важен точный интеллектуальный смысл. Иногда же мы можем говорить о душе, имея в виду нечто внешнее по отношению к настоящему психическому. Психическое существо скрыто за поверхностными движениями ментального, витального и физического существ и выражает себя как только может, всеми доступными ему средствами через внешний человеческий инструментарий, находящийся под воздействием внешних сил, но отнюдь не под влиянием психического существа. Но это не означает, что наружные инструменты целиком и полностью изолированы от души. Душа находится в теле так же, как разум или витальность, но здесь речь идет не столько о грубом физическом теле, сколько о тонком физическом. После смерти грубого физического тела витальная и ментальная оболочки тела продолжают еще некоторое время существовать и функционировать в качестве рабочего инструмента души, пока сами, в свою очередь, не распадутся и не растворятся.

Шри Ауробиндо, В поисках души нетленной. Фрагменты работ, 1997

Эта теория не может удержаться. Действительно, мысль заходит за пределы индивидуального факта, взятого в отдельности или рассматриваемого в совокупности ассоциаций целого опыта. Мысль о сущем не простое слово, чисто словесная сущность. Хотя эта мысль получается нами из чувств, однако она не может отождествляться с явлением. Сущее не есть только вот эта определенная вещь, в определенном месте пространства, в определенное мгновение времени. Сущее есть то, что есть или может быть, протяженное или непротяженное, временное или вневременное, вещество или дух, конечное или бесконечное. Откуда получались бы у меня мысли о Боге, о душе, о субстанции, о законах сущего, которые обнаруживаются как необходимые, когда даны термины, если бы понятие сущего не заходило за пределы феноменального образа, смутного, всегда частного восприятия? Мысль о сущем оставляет в стороне индивидуальные условия чувственного опыта, пренебрегает ими, чтобы прилагаться безразлично и пропорционально ко всем существам.

Коллектив авторов, Новые идеи в философии. Сборник номер 17, 2014

Человеческое мышление «работает» с помощью суждений. Суждение – это такой познавательный процесс, при котором происходит синтез, или соединение, различных представлений души о внешнем по отношению к ней мире и о себе самой. Суждения бывают истинные или ложные, порой они вызывают в душе сомнения и колебания. Когда из нескольких суждений выводится новое, то такой процесс называется рассуждением, или умозаключением. Человеческое мышление проявляет относительную самостоятельность и может отрываться от истинного отражения действительности, выявляя свое хотение в субъективности суждений. Душа может строить свои суждения как по поводу видимых предметов и явлений окружающего мира, так и по поводу абстрактных, постигаемых лишь умом понятий – пространства, времени, числа, причинности, субстанции.

Н. С. Посадский, Душа человека, 2017

Рассмотрение феномена «страстей души» в общем контексте учения о душе (духе, Я, сознании) – центральная задача психологии Декарта и ее главное содержание. В решении выделить эти явления, положив их в основу особого антропологического раздела, промежуточного между учением о духе и учением о теле, философ достаточно традиционен; начиная с античности, общие представления о человеке, антропологические концепции и учения практически всегда выделяли меж сферами Разума и Тела, Плоти некую промежуточную область. Она долго не могла получить четких границ и даже определенного названия, пока наконец в рамках христианской трихотомии человека за ней не был закреплен аристотелев термин «душа», понимаемый, однако, в значительно измененном и суженном смысле. Учение Декарта – важный, но еще далеко не завершающий этап в этой эволюции души и конституции психологии: «душа» еще сохраняет у него старое значение, однако в понятии «страстей души» и в развитии учения о страстях его мысль, как мы отмечали, уже продвигается к оформлению особой предметной области «душевных явлений». Чтобы оценить это продвижение, следует рассматривать психологию Декарта в сопоставлении с двумя референтными дискурсами, между которыми она располагается в истории предмета: разумеется, с воззрениями современной научной психологии, но также и с позициями древней практической психологии христианской аскезы, в рамках которой было впервые развито учение о страстях.

С. С. Хоружий, Фонарь Диогена, 2010

Интересен тот факт, что Кант называет понятие о мире (наряду с понятиями о душе и о Боге) трансцендентальной идеей. Иными словами, для характеристики понятия о непознаваемом используется тот же термин, что и для описания предельных условий познания. Этот терминологический казус нуждается в особом комментарии. Приводимое ниже рассуждение будет относиться к идее мира, однако оно сохраняет силу и для других идей разума. Здесь важно прежде всего заметить, что мышление у Канта не совпадает с познанием. Мыслить можно о том, чего невозможно познать. На это указывает сам статус трансцендентальных идей, как понятий о непознаваемом. Обращаясь к идее мира, мы мыслим этот мир, но не познаем его. Такая мысль необходима нам, чтобы придать реальный смысл нашему познанию и не оставить нас наедине с нашими собственными конструкциями. Однако эта мысль не имеет никакого основания в познании, она не обусловлена теми трансцендентальными схемами, в рамках которых это познание существует. Более того, она даже не обусловливает (подобно трансцендентальным схемам) содержание сознания. В принципе познание могло бы быть тем же самым и без идеи о мире. Эта последняя отнюдь не является условием познания. Однако ее можно назвать условием осмысленности познания. Благодаря идее мира мы сознаем, что имеем дело с независимой от нас реальностью, а не громоздим вокруг себя внутренне согласованные (выстроенные сообразно схемам рассудка) иллюзии.

Г. Б. Гутнер, Риск и ответственность субъекта коммуникативного действия, 2008

Великий философ Аристотель (384–322 до н. э.) в трактате «О душе» выделил психологию как своеобразную область знания и впервые выдвинул идею неразделимости души и живого тела. Душа, психика проявляется в различных способностях к деятельности: питающей, чувствующей, движущей, разумной; высшие способности возникают из низших и на их основе.

Коллектив авторов, Общая психология, 2016

Фрэнсис Бэкон (1561–1626) подготовил отмирание науки о душе, создал предпосылки новой науки о сознании. Он заложил основы эмпирического изучения явлений сознания (призывал перейти к простому описанию его процессов, способностей, но отказывался от изучения души как особого предмета). Таким образом, если древние понимали душу очень широко, практически отождествляли ее с жизнью, то у Ф. Бэкона впервые “жизненность” и “душевность” отделяются друг от друга, хотя Бэкон и не приводит критерии их отличия.

В. П. Ступницкий, Психология, 2011

Аристотель определял человека как политическое животное. Но что это, собственно говоря, значит? Почему человек определяется как животное и при этом политическое? В трактате «О душе» животные классифицируются по способности к общественной жизни, а в качестве критерия используются телесные признаки и формы поведения. Различая «биос» и «праксис», Аристотель приходит к выделению животных, ведущих индивидуальный и общественный образ жизни. Конечно, пчелы, муравьи и другие «политические животные» не являются людьми, и слово «политический» не содержит здесь этического аспекта, а раскрывается как способность сообща добывать пищу, воспитывать детенышей, защищаться от врагов и т. п. В «Политике», где человек определяется тоже как политическое животное, суть дела представляется по-другому. Исследуя совместную деятельность людей, Аристотель употребляет этические категории для описания принципов совместной жизни, которые в работе «О душе» задаются чисто инструментально в понятиях целесообразности экономии и эффективности.

Б. В. Марков, Философская антропология. Учебник для вузов, 2017

Кроме того, неправильны представления о сознающем я и сознаваемом бытии, превращающие я в вещь, а сознаваемое – в состояния этой вещи. Традиционное учение о сознании именно таково, и задача Шуппе состоит в том, чтобы построить новое учение о сознании, опираясь исключительно на анализ фактов сознания, а вовсе не на выводы из предвзятых предпосылок о душе как замкнутой, отграниченной от остального мирa субстанции, или о материи как причине душевной жизни, и т. п.

Коллектив авторов, Новые идеи в философии. Сборник номер 3, 2014

Иное дело, если неудовлетворенность существующим и собой нестерпима, тогда неординарная ситуация эмоционального ошеломления предстанет перед человеком совершенно в ином свете. Общность эстетического и религиозного потрясения: неизреченность, мимолетность, бездействие воли – отмечается многими27. Главная особенность акта религиозной трансценденции или опыта ощущения присутствия Бога – впечатление проникающей извне силы, реальное присутствие Кого-то, безмерно превосходящего все знаемое и обязательно доброжелательного. Хотя имеются и описания опытов физического (через зрение и слух) столкновения со сверхъестественным, однако они характерны либо для древних периодов (библейские пророки), либо для невежественных людей. Большинство аскетов, религиозных подвижников, страстотерпцев и пр. религиозных людей, постоянно алкающих возобновления раз испытанного переживания религиозной трансценденции (общения с Богом), все же говорят о душе как месте свидания с высоким гостем.

В. И. Красиков, Озарение трансценденцией, 2014

Но что же это за человек, провозглашающий право называть человека Богочеловеком? Здесь представляется уместным рассмотреть вопрос об отношении к типологии личности с позиций психологии и психотерапии. Философия как прародительница психологии, инспирировав появление науки о душе, оставила свое детище наедине с многочисленными формами проявления сознания человека. Психология, будучи наукой эмпирической, оказалась лишена эпистемологического основания. Отсюда, очевидно, «расползание» проблем, связанных с оценкой и выбором адекватных и действенных форм психологической диагностики и методов психотерапевтического воздействия при работе с конкретным субъектом. Чем «утонченнее» личность, чем богаче ее внутренний мир, тем труднее вынести суждение о ее психике. Но такова задача практических наук – в частности, помогать человеку решать его психологические проблемы, что будет весьма сложно сделать без оценочных методов.

В. Н. Никитин, Онтология телесности. Смыслы, парадоксы, абсурд, 2006

В защиту философии, а именно её самостоятельности, работает понимание того обстоятельства, что при несомненном росте преобразования человеком мира, недопустимо сводить мир и самого человека к познанному, представленному, преобразованному. Вопрос о влиянии самой философии на рост познания и преобразований здесь неуместен, поскольку в этом влиянии философия переходит в другие, несобственные формы, например, говорится о «превращении метафизики (философии) в физику», «философского учения о душе (антропологии) в психологию» и т.д. Философия – это осмысление мира, однако её источником всегда был переход между необработанным и обработанным, непознанным и познанным в самых разнообразных видах, общее же обозначается термином трансцендентное (лат. transcendere – переступать). Философия, кроме того, может продолжать питаться силой своих великих традиций, однако этот ещё более обострит вопрос об отношении философской традиции и современной философии. Например, немецкий философ Вильгельм Дильтей (1833–1911) пришел к выводу: в ходе развития естественных и гуманитарных наук у философии не осталось собственного предмета, кроме самой философии, т.е. философия есть осознание своей истории, самой себя, или философия философии.

С. Д. Лобанов, О природе философии, -1

Аристотель (384–324 гг. до н. э.) – один из крупнейших философов древности. По Аристотелю, идейное богатство мира скрыто в чувственно воспринимаемых земных вещах и раскрывается в их опирающемся на опыт исследовании. Аристотель был первым, кто написал специальный трактат «О душе».

Коллектив авторов, История психологии, -1

Известному немецкому психологу XIX в. Герману Эб-бингаузу принадлежит афоризм: «Психология имеет долгое прошлое и краткую историю». Эти слова как нельзя лучше отражают суть исторического развития отрасли психологического знания. Ведь как самостоятельная наука психология сформировалась лишь к концу XIX в. Однако как особая отрасль знаний она существовала еще со времен древней истории. Обычно основоположником психологии принято считать Аристотеля, который написал первый систематический трактат о душе. Но «знание о душе» (а именно таков дословный перевод термина «психология» с греческого языка – «психе» и «логос», т. е. «душа» и «слово, знание») долгое время относили к области философии, религии или медицины.

Н. Ю. Дмитриева, Общая психология, -1

Известному немецкому психологу XIX в. Герману Эббингаузу принадлежит афоризм: «Психология имеет долгое прошлое и краткую историю». Эти слова как нельзя лучше отражают суть исторического развития отрасли психологического знания. Ведь как самостоятельная наука психология сформировалась лишь к концу XIX в. Однако как особая отрасль знаний она существовала еще со времен древней истории. Обычно основоположником психологии принято считать Аристотеля, который написал первый систематический трактат о душе. Но «знание о душе» (а именно таков дословный перевод термина «психология» с греческого языка – «психе» и «логос», т. е. «душа» и «слово, знание») долгое время относили к области философии, религии или медицины.

Аурика Луковкина, Общая психология. Шпаргалка, 2009

Аристотели справедливо считают создателем биологии как науки. Проблемам биологии посвящены несколько его работ: «История животных», «О частях животных», «О происхождении животных», «О движении животных» и маленькое сочинение «О ходьбе животных». Кроме этих специальных сочинений, трактующих вопросы зоологии, проблеме жизни и живого посвящены также две первые книги «О душе».

П. П. Гайденко, Научная рациональность и философский разум, -1

АРИСТОТЕЛЬ (384–322 гг. до н. э.) – греческий философ-энциклопедист, родился в Стагире. А. – ученик Платона, недолгое время был воспитателем Александра Македонского, затем основал в Афинах философскую школу – Ликей. Из обширного наследия А. можно назвать следующие труды: «Метафизика» («первая философия»), «Аналитики», «Топика», «Физика», «О душе», «Никомахова этика», «Политика», «Риторика», «Поэтика». Помимо философии А. разрабатывал вопросы логики, психологии, зоологии, космологии, педагогики, этики и эстетики, экономики, риторики.

Г. Г. Кириленко, Краткий философский словарь, 2010