Мать

Мать (мама; уменьшительно-ласкательное мамочка, матушка; мамаша, маманя) — женщина-родитель по отношению к своему ребёнку.

Многозначный термин различного восприятия в социальном, культурном или религиозном контексте.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Многие пациенты при получении вышеприведенных объяснений болезненного состояния своего организма недоумевают по поводу заболеваний маленьких детей, считая, что пороки и грехи не затронули еще детскую душу. В данном случае ответ кроется в проблеме, которая существует у родителей этих больных детей. До определенного возраста дети несут на себе груз родительских грехов, проблем, пороков. Поэтому у верующих христиан младенцев принято крестить, нарекая их именем святого защитника. Таким образом, ребенок как бы отделяется от матери, живет не только в материальном, но и в духовном мире самостоятельно, под защитой своего ангела-хранителя, своего святого. После своего рождения ребенок долгое время воспринимает мир только через мать. Все: от пищи (материнское молоко) до звуковых волн (материнские песни и речь) и прикосновений (руки, грудь) – зависит от матери, исходит от нее. Энергетическая матрица, часть которой передается от матери к ребенку, может носить как положительный, так и отрицательный характер. Поэтому духовное очищение, самостоятельная духовная жизнь малыша способствует скорейшему периоду взросления и исцеления от многих болезней. В книге мы попытаемся рассмотреть, как физически воздействуют звуковые волны (а именно колокольный звон, классическая музыка и т. д.) на женщин в период беременности и лактации.

Анна Чижова, Исцеление колокольным звоном, 2013

Родная мать – тот источник, из которого мы появляемся; во время беременности у матери и плода общая кровеносная система, мы погружены в бессознательное матери и вместе с ней реагируем на нервное возбуждение. Даже после отделения от матери мы рефлекторно стремимся воссоединиться с ней. В каком-то смысле каждый поступок в последующей жизни совершается нами под воздействием эроса, жаждущего воссоединения с матерью через другие объекты желания, посредством сублимации или даже через проекцию ее образа или ее черт на весь космос (такое же значение имеет слово «религия», образованное от латинского «religare» – воссоединять). Больше того, родная мать защищает младенца, заботится о нем и выступает в качестве главной посредницы между ним и внешним миром. (По мнению Рильке, она становится первым воплощением ужасного мрака в воображении младенца.) Она – «первичный объект», окружающий нас и находящийся над нами и между нами и внешним миром. Стоит ли удивляться тому, что она для нас так много значит?

Джеймс Холлис, Под тенью Сатурна. Мужские психические травмы и их исцеление, 1994

Представления о близнецах чрезвычайно разнообразны и противоречивы. Они вызывают и священное почитание, и демонический страх. У инков, живущих на территории современного Перу, близнецы мужского пола почитались как сыновья бога молнии. Их считали избранными, носили по улицам с хвалебными песнопениями, они пользовались многими привилегиями. В верховьях Конго мать близнецов должна была точно соблюдать следующий ритуал: ребенка, родившегося первым, она всегда носила на правой руке, а рожденного вторым – на левой. Если к ней обращались с приветствием, она должна была дважды благодарить – за каждого ребенка отдельно. Мать должна была есть обеими руками, иначе один ребенок будет худым. Но были и поистине жестокие ритуалы. У аборигенов Южной Америки рождение близнецов часто воспринималось как дурной знак, как доказательство неверности жены или связи ее со злым духом. Матерей близнецов убивали или подвергали различным наказаниям.

Елена Сергиенко, Близнецы от рождения до трех лет, 2002

Ну и немного об эдиповом комплексе. Термин взят из древнегреческой мифологии. Эдип, которого лишили материнской любви сразу после рождения, убил своего отца и женился на собственной матери – о чем даже не догадывался. Фрейд объясняет эдипов комплекс тем, что каждый ребенок в раннем возрасте влюбляется в родителя противоположного пола или в того, кто выполняет эту роль. То, как мы проживаем эдипову фазу в детстве или отсроченную стадию в отрочестве, сказывается потом на нашей взрослой жизни, в общении, в наших любовных, социальных и сексуальных отношениях. Младенец испытывает желание слияния, чувствует свое энергетическое единство с матерью. И если он видит, что мать занимается чем-то или кем-то другим, он делает все, что может, чтобы привлечь ее внимание, – жестикулирует и орет. Бессознательно поддерживая это стремление, мать может затормозить разрешение эдиповой фазы, отрицая признание ребенком существования двух зачавших его родителей, и необходимость замещения ее роли сексуальным партнером. Мальчик, взрослея, испытывает желание защитить свою мать, помочь ей, а потом бессознательно ищет жену, напоминающую мать.

Александр Кичаев, Как сохранить семью, или Когда лучше развестись, 2015

Мы будем рассматривать ребёнка здесь в перспективе его взросления и развития. Кроме того, мы не будем рассматривать его в отрыве от семейного и эмоционального окружения: ребёнок рождается и живёт в своей родной среде, он испытывает и радуется необходимому, иногда чрезмерному избытку бессознательных проявлений родительства. Родительство, состоящее из двух родителей и их проекционных фантазий, связанных с их собственным детским опытом, несёт в себе воспоминания и желания, переходящие из поколения в поколение. Эта линия взросления будет постоянно вплетаться в наши описания детских страхов. Здесь мы чаще говорим о матерях, но никогда не забываем, что для поддержки материнской функции отец должен быть рядом в действительности или в фантазии, во плоти или в сознании матери. Ребёнок без отца и матери не рождается. Несмотря на всё супертехнологии воспроизводства, ребёнок рождается по тайному рецепту отца и матери. Мать требует поддержки мужа в реализации своей материнской функции. Если же он безразличен, пассивен, отсутствует, находится в депрессии, болен или умер, то ей может быть трудно уделить ребёнку столько внимания, сколько ему нужно. Очевидно, что ребёнок будет лучше развиваться на руках уверенной и счастливой матери, которую поддерживает гордый и любящий отец.

Ирина Сизикова, Детские страхи, 2016

Образ матери занимает более скромное место в наследии Лермонтова. Но это относится именно к реальному образу, а не к его заместителю. Так, в драме «Странный человек» Лермонтов рисует мать несчастной и покинутой, достойной сожаления и защиты: «На ее коленях протекли первые годы моего младенчества, ее имя вместе с вашим (именем отца. – О. Е.) было первою моею речью, ее ласка облегчала мои первые болезни…»[124] Но уже в юношеском возрасте в сознании Лермонтова ее образ трансформируется в сакральный образ Мадонны, к которой поэт обращается с молитвой. Этот архаически-символический образ не несет в себе ничего индивидуального. Он в основе своей имеет коллективный характер. «Отношение сына к матери было психологической основой для многих культов. В христианской легенде отношение сына к матери догматически чрезвычайно ясно».[125]

О. Г. Егоров, М. Ю. Лермонтов как психологический тип, 2015

Именно Бог приводит жену к Адаму как устроитель и совершитель их брака. Этому дару не предшествуют длительные поиски партнера, сомнения по поводу правильности выбора, мысли о том, подойдут ли супруги друг другу. Увидев Еву, Адам лишь радостно восклицает: «вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2: 23, 24). В библейском понимании «плоть» означает не просто тело человека, но полноту его личности. Поэтому целью брака становится достижение единства с супругом на телесном, душевном и духовном уровне. «Одна плоть» – это такая глубина единения в любви, взаимном восполнении и совместном возрастании, когда каждый из супругов становится неотъемлемой частью своей «половинки», своего рода ее отражением, раскрытием и продолжением в окружающем мире. Ограничение брака только одним аспектом (например, телесным) в такой перспективе неправильно, поскольку полнота семейного счастья недостижима без удовлетворения взаимных потребностей супругов на всех этих ступенях. Ради жены человек разрывает самые тесные природные узы – со своими родителями, чтобы вступить в область нового единства. Жизнь же без любимого человека становится непереносимой, ведь его или ее отсутствие наносит сильнейший удар по моему собственному существованию. Это чудо настоящей любви и межчеловеческой гармонии нельзя объяснить ни природными инстинктами, ни нейробиологическими процессами; оно полностью открывается любящим только в свете библейского взгляда на брак как на великий дар Бога человечеству.

Владимир Хулап, Венцы любви. Книга о таинстве Венчания, 2017

В христианстве доминирует роль Богородицы над ролью жены и роль материнства над ролью женственности. Все ритуалы, весь догмат направлен на утверждение святости материнства. Все слышали о Софии и её трёх дочерях, погибших за веру. Церковь причислила их к лику святых. В житии Софии ничего не говорится о муже. Скорее всего, судя по трагическим событиям, в этой семье были проблемы. Иначе эти три девочки – Вера, Надежда и Любовь – не погибли бы, тем более на глазах у матери. Законы Жизни неумолимы – когда человек что-то выделяет в своём пространстве сверх меры, это у него отнимается.

А. А. Некрасов, Путы материнской любви, 2012

Эволюционные психологи, если они хотят уберечь универсальный статус своей дисциплины, должны изрядно потрудиться над объяснением этого и множества других подобных случаев. Но им нелегко будет обойти тот факт, что люди издавна понимали разницу между инстинктивной любовью, будь то материнская или половая, и любовью бескорыстной, как бы редко она ни встречалась; между генетически обусловленным альтруизмом и настоящей самоотверженностью. Здесь пора вернуться к Евангелию, к одному из тех его бросающих в дрожь мест, которые проповедники обычно стараются замазать патокой. Когда Иисусу, учившему в одном из галилейских городов, сообщили о приходе его матери и братьев, он отказался с ними говорить и сказал, указывая на своих учеников: «Вот матерь моя и братья мои». В другом месте он говорит еще резче, закрывая дорогу к компромиссу: «Враги человеку домашние его». И напрасно будут меня уверять, что Иисус имел здесь в виду плохих домашних, врагов его учения. Смысл этих слов очевиден: родственный альтруизм, закон сохранения генетического кода, выносится за пределы нравственности и отныне не имеет с ней ничего общего – человек освобожден от обязательства любить свою мать или братьев больше, чем он любит ближнего. Иисус утверждал, что пришел не нарушить закон, а исполнить его, но мы видим, что заповедь любви к ближнему, даже не включенную в каноническую десятку, он ставит выше, чем почитание отца и матери, заповеданное на Синае. Иными словами, эволюционная психология заперта в Ветхом Завете – две тысячи лет спустя после того, как провозглашен Новый.

А. В. Цветков, Атлантический дневник (сборник), -1

В языческом мире человеческие жертвоприношения были делом обычным – факт жестокий, но имеющий логическое объяснение. В семье первенец нередко считался отпрыском бога, оплодотворившего мать по праву первой ночи. При зачатии бог терял часть сил, и для восстановления полноценного круговорота мана первенца следовало вернуть божественному отцу. Но в случае с Исааком все обстояло иначе: он был даром Бога, но не Божьим сыном, так что никаких причин для жертвы не было – божественную энергию не требовалось восполнять. Поистине, такая жертва лишала всякого смысла саму жизнь Авраама, которому, согласно Божьему же обещанию, уготовано было стать отцом великого народа. Этот Бог, следовательно, уже отличается от прочих божеств древнего мира: Он вовсе не разделяет человеческие тяготы и не нуждается в поддержке со стороны людей. Он относится к иному, высшему разряду и может требовать чего захочет. Авраам решает довериться своему Богу. Они с Исааком пускаются в трехдневный путь к горе Мориа, где впоследствии будет заложен фундамент иерусалимского Храма. Исааку, не подозревающему о божественном приказе, даже приходится нести на плечах дрова для собственного всесожжения. И лишь в последний миг, когда Авраам уже заносит нож, Бог смягчается и поясняет, что это была просто проверка. Авраам доказал, что достоин стать отцом могучего народа, многочисленного, как звезды небесные или песок на берегу моря.

Карен Армстронг, История Бога: 4000 лет исканий в иудаизме, христианстве и исламе, 2011

Во-первых, бросается в глаза то, что в фильме нет центральной мужской фигуры. Название фильма – «Всё о моей матери» – указывает на то, что этой центральной фигурой мог бы быть Эстебан – сын Мануэлы. Интересно, что для того чтобы в этом случае идентифицировать субъекта, мы должны связать его имя с именем его матери, а не отца, потому что отцом Эстебана является Другой Эстебан – Лола, которого мы, в свою очередь, можем идентифицировать с помощью женского имени. В данном случае мы имеем дело с отвержением Имени Отца, с крахом отцовской метафоры, произошедшим в результате трансгрессии между поколениями. В этом слиянии имен отца и сына также угадывается суть инцестуозного желания мальчика: «Сын… желает иметь от матери сына, равного себе» (Фрейд, 1991). «Все влечения – нежные, благородные, похотливые, непокорные и самовластные находят свое удовлетворение в этом одном желании быть своим собственным отцом» (Фрейд, 1991). Однако сын Мануэлы очень быстро выходит из игры: он погибает. Если отнестись к этому сюжетному ходу как к фантазии, то можно представить себе, что гибель Эстебана – это лишь обретение возможности занять такую позицию, в которой он может действительно узнать «все о своей матери». Несмотря на свое отсутствие он незримо присутствует, в каком-то смысле становясь писателем, находящимся по ту сторону своего произведения. Он как будто появляется в других воплощениях – Лолы и сына Росы.

Коллектив авторов, Психоанализ и искусство, 2011

Чудесное «дозревание» потомства Гандхари в кувшине с топлёным маслом также имеет параллели: донашивание сына в спине героем нартского эпоса Батрадзом (матерью младенца является волшебница), в коровьем желудке – сына грузинского героя Амирани от богини охоты Дали. В первом случае мать, поссорившись с героем, не хочет донашивать его ребёнка, во втором причиной является смерть матери. И в самой Мбх во вставном сказании о бездетном царе Сагаре присутствует сюжет о чудесном рождении и необыкновенном вынашивании долгожданного потомства – 60 тысяч сыновей царица рождает в виде тыквы, из которой по инструкции неба следует извлечь семена и «хранить в стоящих над паром, наполненных маслом сосудах» (Мбх III, 104, 21). Рождённые и выношенные таким удивительным способом принцы выросли наглыми и нечестивыми: «…Будучи столь многочисленны, они презирали всех обитателей миров заодно с бессмертными» (Мбх III, 105, 3), и были за нечестие испепелены Кришной (ср. c судьбой нечестивых сыновей Дхритараштры). Необычный способ рождения, как видим, является распространённым эпическим мотивом, и, как многие мотивы, имеет прообразы в мифологии. Афина рождается из головы Зевса, проглотившего свою беременную жену Метиду (потребовалось хирургическое вмешательство – удар топором по голове громовержца). В другой раз, убив свою беременную возлюбленную Семелу молнией, Зевс донашивает сына, зашив его в бедро – так на свет появляется Дионис.

А. Р. Ибрагимов, Cтарый царь Махабхараты. Свобода выбора и судьбa в индийском эпосe, 2016

Не только мужчины боятся фемининности: женщины испытывают перед ней не меньший страх. Но женский страх имеет совершенно иную основу. Женщина креативна на биологическом уровне. Переход от физиологии к психике, резкое изменение, произошедшее в сознании Девы Марии, когда пред ней предстал Архангел Гавриил, было тем скачком, которому ее физиология не только сопротивлялась, но которое вообще старалась отрицать. Тело противостояло психической реальности, стремящейся утвердить очевидное всемогущество своей власти. Мужской страх перед фемининностью исходит от страха перед тайной женского тела. Таинственную женщину тайно почитали на протяжении многих веков: ей посвящали обряды, традиционно связанные с подземными пещерами, и приравнивали ее к Богине Матери, которая у христиан отождествляется с Матерью самого Бога.

Марион Вудман, Опустошенный жених. Женская маскулинность, 1990

Еще больше вопросов возникает и в связи с отношением к родящей женщине: нечиста не только она в течение 40 дней, но и те, кто принимал у нее роды или даже присутствовал во время родов. И уже совсем, по современным понятиям, странная ситуация складывается тогда, когда младенца крестят и не допускают до него «нечистую» мать – вскармливать его должна кормилица. Только в отсутствии кормилицы, когда не прошло еще 40 дней с момента рождения, матери разрешается кормить младенца. Это отступление митрополит Иоанн (XI в.) объясняет тем, чтобы младенец не умер с голоду121. Здесь каноны соприкасаются с областью архаичных представлений о «чистом» и «нечистом», имеющихся во всех древних культурах. Христианская традиция здесь оказывается непоследовательной: часть представлений о «нечистом» в ней снимается (так, отсутствуют запреты, связанные с умершими, контакты с которыми оскверняют, согласно иудейской традиции, людей), но сохраняются запреты, связанные с кровью. Изучение епитимийных номоканонов показывает, как широко понималась область «нечистого», связанного с родами. Согласно епитимийникам, отстранению от причастия подлежала не только роженица, но и бабы, принимавшие роды, а также те, кто присутствовал при родах.

Е. Б. Еремченко, Женщина в православии. Церковное право и российская практика, 2011

Не все матери, одержимые профессией или поглощенные иной страстью, ведут себя подобным образом. Наличие призвания еще не означает, что оно станет единственным средством быть «звездой», так как можно быть первой в своей профессии и при этом продолжать жить и оставаться хорошей матерью. Далеко не все женщины, увлеченные чем-либо помимо своих детей, попадают в категорию «в большей степени женщин, чем матерей». Призвание само по себе отнюдь не приговаривает женщину к превращению в «мать-звезду» по отношению к дочери. Тем более оно не предполагает симптоматической неспособности передавать детям что-либо, кроме собственных проблем и недостатков. Социальное положение также не задает определенную структуру отношений, то есть работающая и вкладывающая душу в свою профессиональную деятельность женщина не обязательно становится «женщиной в большей степени, чем матерью». Также и «в большей степени мать, чем женщина» совсем не обязательно должна быть домохозяйкой. (Мы убедились в этом на примере Маддалены из фильма «Самая красивая»).

Каролин Эльячефф, Дочки-матери. 3-й лишний?, 2002

Это последнее, самое гибкое взаимодействие полов, когда оба переживают символическую смерть и возрождение, мы можем найти в юношеской влюбленности. Или в первой любви, которая умирает, чтобы потом воскреснуть в чистом чувстве всеобщей любви к людям, знаменующем нравственную победу над всеми внутренними преградами и проблемами. И даже когда она возвращается в семьи давно женатых людей, она воспроизводит изначальный архетип жертвы женщины и борьбы мужчины – ради спасения мира. В высшем смысле это редкий союз духовных искателей (Шри Ауробиндо и Мать Мирра – интересна их символика: серп Месяца у Шри Ауробиндо и марсианский символ пятиконечной звезды у Матери Мирры). Таинством брака мы его обычно не считаем, поскольку скрытая сексуальность, дарующая плодородие (Плутон), полностью замещается явным марсианским огнем воли, разрывающим границы своей обособленности, общечеловеческим и отождествляющим человека с другими людьми. Как брак двоих, такой союз смыкается с первым безличным и бессознательным отношением прародителей.

Семира, Браки богов. Астропсихология любви, 2016

Говоря обобщенно, высшая духовная женская мудрость заключается в том, что во всякой матери усматриваются черты Богородицы и в каждой бабушке таятся родственные связи с Христом. Хотя правомочна и обратная трактовка, приложимая к личной биографии Есенина: из-за разлуки с родной матерью в раннем детстве будущий поэт воспринимал Богородицу как заместительницу земной родительницы и всю свою сыновнюю любовь и привязанность перенес на нее. Такое восприятие Богоматери уникально и не может быть распространено на всякого ребенка.

Е. А. Самоделова, Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций, -1

В древней Европе не было богов. Великая богиня считалась бессмертной, неизменной и всемогущей. Мужчины боялись своего матриарха, поклонялись и подчинялись ей; очаг, за которым она следила в пещере или хижине, являлся самым древним социальным центром, а материнство считалось главным таинством. По мере того, как соитие становилось общепризнанной причиной деторождения, царица племени (земное воплощение Великой богини) выбирала себе на год возлюбленного из числа юношей, состоявших в ее свите, и когда истекал срок, он приносился в жертву. По нашему мнению, обряд жертвоприношения юноши Великой богине служил исходным основанием для сюжета посещения сказочным героем избушки Бабы Яги. В течение года (или более короткого срока) юноша должен был выступать в роли супруга-соправителя царицы, и потому встречается он неизменно по-доброму: его и накормят, и напоят, и необходимую помощь окажут. Другое дело, что герой всегда счастливым образом избегает гибели, но такой поворот событий легко объясняется тем фактом, что со временем Ягу превратили в злого демона. «С появлением земледелия и земледельческой религии вся «лесная» религия превращается в сплошную нечисть, великий маг – в злого колдуна, мать и хозяйка зверей – в ведьму, затаскивающую детей на вовсе не символическое пожрание. Тот уклад, который уничтожил обряд, уничтожил и его создателей и носителей: ведьма, сжигающая детей, сама сжигается сказочником, носителем сказочной традиции» (В.Я. Пропп. Указ. соч.).

А. А. Абрашкин, Русские боги. Подлинная история арийского язычества, 2013

И последнее: беседуйте со своим будущим ребенком, объясняйте ему происходящее. Успокаивайте и подбадривайте его, так как это приводит к полному единению матери и ребенка. Когда известного советского педагога А. С. Макаренко спросили: «Когда надо начинать воспитывать ребенка?», он ответил: «За девять месяцев до его рождения». Мы же говорим: «Нет, значительно раньше». Ведь почву готовят и отбирают семена задолго до посевной. Так же будущие родители, мать и отец, должны заранее подготовить свой организм, и «почву», и «семя». Для этого надо вести здоровый образ жизни, обеспечить определенный психологический настрой. Народная мудрость гласит, что дети любви – самые прекрасные. Представим себе пару, которая вступает в половой контакт, испытывая глубокое чувство любви друг другу, сознавая важность момента. До этого они слушали хорошую музыку, вместе смотрели хорошие картины, много гуляли. И все это повлияло на качество их вибраций, которые стали намного сильнее тех, что были присущи им от природы. У этой пары есть все шансы родить здорового ребенка с высоким интеллектуальным, физическим и духовным потенциалом.

И. Н. Афонин, Здоровый и счастливый ребенок. Пусть утенок станет лебедем!, -1

Так что же заключает в себе Эдипов комплекс? Его суть в том, что либидинозное влечение к матери, приобретающее сексуальный характер, тормозится запретом инцеста. Мать как объект сексуального вожделения должна исчезнуть по определению. Но влечение к матери, как мы видели, идет из раннего детства, от оральной фазы, оно привычно. И вот теперь на его пути ставится моральная преграда. Одновременно с этим возникает ненависть к отцу как сопернику в завоевании «материнского объекта». Это и есть формальная конструкция эдипова комплекса: любовь к матери, ненависть к отцу (у девочек, наоборот, любовь к отцу и ненависть к матери).

Ю. Б. Можгинский, Либидо – это просто, -1

Такая традиция существовала не только у славян. Так, для китайцев сыновья всегда считались более ценными, чем дочери, – ведь они должны были продолжить род и стать кормильцами для своих престарелых родителей. И одновременно древние легенды гласили, что мальчики гораздо более уязвимы, чем девочки. Боясь, что на ее малыша наведут порчу или его утащат духи, мать часто называла младенца женским именем. И злые силы обходили «девочку» стороной. Когда же ребенок подрастал и ему уже никто не мог навредить, он получал настоящее, мужское имя.

Анна Березина, Личные обереги. Как создать защиту для себя и близких, 2012

Большинство связанных с Богиней традиций во всем мире не исключают мужского начала, но видят высшее начало в Матери, безусловно любящей всех своих детей, как мужчин, так и женщин. Риана Эйслер, автор «Чаши и клинка», хорошо это формулирует:

ХизерАш Амара, Танцующая с Луной. Стань богиней-воином, которой ты рождена быть!, 2014

В семитских языках слово, обозначающее «сострадание», – «рахаманут» в постбиблейском иврите и «рахман» в арабском – этимологически связано со словом «рехем» (корень RHM) («материнская утроба»). Образ матери и ребенка – архетипическое выражение человеческой любви. Он напоминает о материнской привязанности, которая, скорее всего, и породила нашу способность к неэгоистичному и бескорыстному альтруизму. Очень может быть, что именно уча, наставляя, лелея, оберегая и взращивая свое потомство, люди научились заботиться о тех, кто не является их родственниками – забота, не основанная на холодном расчете, но пронизанная теплом. Мы, люди, сильнее зависим от любви, чем любой другой вид. Наш мозг эволюционировал к заботливости и потребности в заботе, причем до такой степени, что ему плохо в отсутствие этой ласки.21 Материнская любовь включает любовь-привязанность; у нее есть мощная гормональная база, но она также требует «ежедневной и еженощной» самоотдачи и самоотверженности. Забота о ребенке пронизывает все действия матери. Хочется ей или не хочется, ей нужно ночь за ночью вставать, чтобы помогать плачущему младенцу, и день за днем присматривать за ним. Она учится преодолевать усталость и нетерпеливость, гнев и разочарование. Она остается привязанной к ребенку и после того, как он повзрослеет; более того, с обеих сторон отношения обычно прерываются лишь со смертью. Материнская любовь сулит не только счастье, но и горести; она требует выдержки, мужества и самоотверженности.

Карен Армстронг, Дао религии: Как лучшие духовные принципы работают на ваше счастье, 2012

От идеи единого Бога человек вскоре перешел к обоготворению жизненных сил природы, как проявлению его творческой силы. Но так как главное проявление этих жизненных сил основано на законе вечного возрождения и плодотворности, то весьма естественно, что этот закон сделался главным предметом религиозных верований человека, который стал обоготворять его во всех его явлениях растительного и животного царства. Так как закон оплодотворения имеет два главных момента: мужского и женского плодородия – силы мгновенного зарождения и силы постепенного развития зачатка, то эти два момента отразились различно в антропоморфическом мифе через аллегорические символы неба как общего понятия о влиянии светил и атмосферы на земную растительность и земли как матери и кормилицы всей природы. Этот общечеловеческий миф Озириса и Изиды, Сатурна и Геи вполне не выразился в славянской теогонии по двум причинам, из которых первая, как уже выше упомянуто, происходит от неразвития субъективности наших кумиров, которое лишило их брачных уз, связывающих у других народов царя небес с богинею земли; вторая же причина заключается в особенном взгляде человека на природу, в которой он, пораженный явлением рождения, пренебрег самую причину сего явления и уступил таким образом женскому началу плодородия главное место в своем религиозном миросозерцании. Таким образом небо, потеряв для него значение мужеской силы зарождения, стало явлением посторонним и постольку лишь достойным поклонения, поскольку оно могло своей случайностью вспомоществовать общему развитию растительной природы.

Д. О. Шеппинг, Мифы славянского язычества, -1

Принято считать, что любая девочка с раннего детства хорошо представляет себя в роли матери. Любовь матери к ребенку во всю мощь проявляется уже в период его внутриутробного развития. Материнская любовь сильна и слепа. Отцовская же любовь якобы приходит не сразу. Считается, что будущего отца необходимо заранее готовить к его роли, терпеливо приучать к новому положению, чтобы постепенно пробудились в мужчине отцовские чувства. С этой точкой зрения я познакомилась давно и стала наблюдать, чтобы проверить, так ли это? Так ли уж мужчины не готовы испытывать сильные отцовские чувства к своему ребенку «с первого взгляда»? Мои наблюдения привели меня к следующему выводу: во-первых,

Г. М. Артемьева, Ври как мужчина, манипулируй как женщина, -1

И в нашей стране, столь непохожей на все другие страны, имеющей иные законы и обычаи, женщина поставлена во всех отношениях наравне с мужчиной. Ей даны все права: политические, гражданские, семейные. Хорошо ли то, что женщина получила полную свободу? Благословенна полная свобода женщины в духовном отношении, но не должны ли быть некоторые ограничения в этой свободе? Ведь женщина и по телесной своей организации отлична от мужчины. Особенности анатомии и физиологии женщины во многом определяют ее духовные особенности. Бог, сотворивший жену после мужа, создал ее как его помощницу. У женщины, соответственно глубочайшим особенностям ее телесной организации, есть великое назначение, которого нет у мужчины, – деторождение и, следовательно, воспитание детей. Ибо нельзя родить дитя и бросить его; на родителях, и прежде всего на матери, лежит святейшая обязанность – вырастить ребенка и дать ему воспитание. Эта обязанность – тяжелейший долг женщины.

Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий), О семье и воспитании детей, -1

Когда дело идет о любви, не так важна степень ее, как характер. Любовь – основание бытия женщины. Но какая любовь? Существуют два рода любви: одна поставляет свое счастье в чувстве, которое внушает, и в жертвах, какие ей приносят; другая находит свое блаженство в чувстве, ее вдохновляющем, и в жертвах, ею приносимых. Эти два рода любви не существую отдельно один от другого и женщине они оба известны, но в ней преобладает любовь второго рода. Любимая другими – она счастлива, хотя и изменчиво ее счастье в этом случае. Но любить, жертвовать собою во имя любви – это потребность ее души, это закон ее существования, закон, к исполнению которого никто и никогда не принуждает ее. Все народы во все века согласны с этим. Какое чувство стало образцом любви чистой, живой и глубокой у всех народов и на всех языках? Любовь женщины, любовь матери, которая, после всех страданий, потрудившись день, прободрствовав ночь, считает для себя достаточным вознаграждением одну улыбку, ласку дитяти. Любовь матери прославлена уже поэтами и моралистами, но все эти похвалы мы можем совместить в одной: сама любовь отца согласна уступить ей первенство. Мало того, Сам Бог выбрал ее из всех привязанностей человеческих для выражения Своей любви.

протоиерей Димитрий Соколов, Назначение женщины по учению Слова Божия, 1898

Идеальная мать обладает жертвенной любовью, чистотой и нежностью, кротостью и в то же время нравственной стойкостью. Прославляя женщин-борцов за народное счастье, революционерок, участниц войны и тружениц, подразумевая под этим словом профессионалок в самых разных отраслях, мы все же главным подвигом женщины считаем материнство в высшем понимании этого слова. В нашей стране существует звание матери-героини для женщин, родивших и воспитавших минимум 10 детей. Но образ «просто матери» остался важнейшим в обществе. Для матери главными являются самоотверженность и нравственная высота. В этом смысле преемственность многих тысячелетий не прерывается.

И. А. Мудрова, Великие матери знаменитых людей. 100 потрясающих историй и судеб, 2014

Между тем как евангелисты ограничивают чудеса зрелым возрастом и временем общественной жизни Иисуса и сохраняют удивительное молчание в отношении Его родителей, псевдоевангелисты детство и отроческие годы Господа и Его Матери наполняют странными чудесами и посредничеству Марии придают выдающееся значение. Вследствие этого пред ними смиряются даже немые идолы, неразумные животные и бездушные деревья, преклоняясь пред Младенцем Иисусом на пути Его в Египет и при возвращении Его оттуда. Будучи пяти– или семилетним мальчиком, Он превращает маленькие шарики из земли в летящих птиц единственно ради удовольствия Своих товарищей; распространяет вокруг Себя ужасы: одним обыкновенным словом осушает поток вод; Своих сверстников превращает в коз; мертвых пробуждает к жизни и производит чудесные лечения какой-то магической силой, которая извлекается из воды, в которой Он мылся, или из платков, которые употреблял, и из постели, на которой спал 14). Это подлог и нелепость неестественного вымысла, тогда как Новый Завет представляет нам во всей истине и красоте, без сомнения, сверхъестественную, но, однако же, в высшей степени действительную историю, которая является в полном своем свете только тогда, когда мы сравним ее с мифическими мечтаниями.

Филипп Шафф, Иисус Христос – величайшее чудо истории. Опровержение ложных теорий о личности Иисуса Христа и собрание свидетельств о высоком достоинстве характера, жизни и дел его со стороны неверующих, 2011

Незащищенность Фрейда нашла и другие выражения. Одним из самых очевидных является его страх перед поездками по железной дороге. Он должен был приехать на станцию за час до отправления поезда, чтобы не опоздать. Как всегда, анализируя подобный симптом, нужно понять его символическое значение. Путешествие часто оказывается символом лишения уверенности, связанной с матерью и домом, символом обретения независимости, отказа от корней. Таким образом, для человека с сильной привязанностью к матери путешествие часто представляется опасным делом, требующим особых предосторожностей. По этой же причине Фрейд избегал путешествовать в одиночку. В своих длительных поездках во время летних каникул он всегда имел спутника, на которого мог положиться, обычно одного из своих учеников, а иногда – сестру жены. Этому же паттерну боязни лишиться корней соответствует и то, что Фрейд жил в одном и том же доме на Берггассе со времени женитьбы до вынужденной эмиграции из Австрии. Ниже мы увидим, как эта зависимость от матери проявилась в отношениях Фрейда с женой, а также с другими людьми – старшими по возрасту, ровесниками, последователями, на которых он распространял ту же потребность в безусловной любви, преданности, восхищении, защите.

Эрих Фромм, Миссия Зигмунда Фрейда, 1959

Состояние детей, родившихся от партнеров, имевших случайные и бессистемные связи, всегда сказывается на родителях. На свет появляется человек со всеми недостатками; и если отец вкладывал самые светлые помыслы и здоровую энергетику в будущее дитя, то все равно в нем проявится агрессия всех имевших его мать и не ставших отцами случайных мужчин. Еще до рождения в дитя заложен негатив противления. Такие дети – не зная отчего, – часто бывают не удовлетворены собой и окружающими, разочарованные и мятущиеся, они, повзрослев, все время пребывают в поиске партнеров. И с годами у них возникает мысль, что в том, что не складывается их жизнь, виновны только родители. Подспудная агрессия может сидеть внутри, а может вылиться в преступление против матери или отца. Как только в ребенке проявляется явление, не свойственное роду матери и отца, – все, это подарок экулянтов. Грань здесь тонка и невидима, призрачна и размыта, как легкое весеннее облако.

О. И. Грейгъ, «Долой стыд!». Сексуальный Интернационал и Страна Советов, 2014