Неточные совпадения
Одни только частые рябины и ухабины, истыкавшие их, причисляли его к
числу тех
лиц, на которых, по народному выражению, черт приходил по ночам молотить горох.
Но Самгин уже знал: начинается пожар, — ленты огней с фокусной быстротою охватили полку и побежали по коньку крыши, увеличиваясь
числом, вырастая; желтые, алые, остроголовые, они, пронзая крышу, убегали все дальше по хребту ее и весело кланялись в обе стороны. Самгин видел, что
лицо в зеркале нахмурилось, рука поднялась к телефону над головой, но, не поймав трубку, опустилась на грудь.
— Только, пожалуйста, Тонечка, не включай меня в
число этих «ваших мужчин», — упрашивал Веревкин, отдуваясь и обмахивая
лицо салфеткой.
Мазурка продолжалась около часа; пары утомились, дамы выделывали па с утомленными
лицами и тяжело переводили дух. Только одни поляки не чувствовали никакой усталости, а танцевали еще с большим воодушевлением. Привалов в
числе другой нетанцующей публики тоже любовался этим бешеным танцем и даже пожалел, что сам не может принять участия в нем.
Из монахов находились, даже и под самый конец жизни старца, ненавистники и завистники его, но их становилось уже мало, и они молчали, хотя было в их
числе несколько весьма знаменитых и важных в монастыре
лиц, как например один из древнейших иноков, великий молчальник и необычайный постник.
В
числе этих любителей преферанса было: два военных с благородными, но слегка изношенными
лицами, несколько штатских особ, в тесных, высоких галстухах и с висячими, крашеными усами, какие только бывают у людей решительных, но благонамеренных (эти благонамеренные люди с важностью подбирали карты и, не поворачивая головы, вскидывали сбоку глазами на подходивших); пять или шесть уездных чиновников, с круглыми брюшками, пухлыми и потными ручками и скромно неподвижными ножками (эти господа говорили мягким голосом, кротко улыбались на все стороны, держали свои игры у самой манишки и, козыряя, не стучали по столу, а, напротив, волнообразно роняли карты на зеленое сукно и, складывая взятки, производили легкий, весьма учтивый и приличный скрип).
Приятно было остаться ему там и потому, что он там был почетнейшим
лицом на три — четыре версты кругом: нет
числа признакам уважения, которыми он пользовался у своих и окрестных приказчиков, артельщиков и прочей подгородной братии, менее высокой и несколько более высокой заводских и фабричных приказчиков по положению в обществе; и почти нет меры удовольствию, с каким он патриархально принимал эти признаки общего признавания его первым
лицом того околотка.
Государь, увидев несколько
лиц, одетых в партикулярных платьях (в
числе следовавших за экипажем), вообразил, что это были
лица подозрительные, приказал взять этих несчастных на гауптвахты и, обратившись к народу, стал кричать: „Это все подлые полячишки, они вас подбили!“ Подобная неуместная выходка совершенно испортила, по моему мнению, результаты».
В
числе этих посетителей одно
лицо было в высшей степени комическое.
За обедом повторялись те же сцены и велся тот же разговор, что и в Малиновце, а отобедавши, все ложились спать, в том
числе и сестра, которая была убеждена, что послеобеденный сон на весь вечер дает ей хороший цвет
лица.
Дамы целуются; девицы удаляются в зал, обнявшись, ходят взад и вперед и шушукаются. Соловкина — разбитная дама, слегка смахивающая на торговку; Верочка действительно с горбиком, но
лицо у нее приятное. Семейство это принадлежит к
числу тех, которые, как говорится, последнюю копейку готовы ребром поставить, лишь бы себя показать и на людей посмотреть.
Клещевинову неловко. По ледяному тону, с которым матушка произносит свой бесцеремонный вопрос, он догадывается, что она принадлежит к
числу тех личностей, которые упорно стоят на однажды принятом решении. А решение это он сразу прочитал на ее
лице.
— Встань! — сказала ласково государыня. — Если так тебе хочется иметь такие башмаки, то это нетрудно сделать. Принесите ему сей же час башмаки самые дорогие, с золотом! Право, мне очень нравится это простодушие! Вот вам, — продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека с полным, но несколько бледным
лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами, показывал, что он не принадлежал к
числу придворных, — предмет, достойный остроумного пера вашего!
Но ветхое религиозное сознание человечества могло это воспринять лишь в конкретной форме элементарной и простой драмы с ограниченным
числом действующих
лиц.
Но автор хотел приписать этому
лицу всевозможные добрые качества, и в
числе их приписал даже такое, от которого настоящие Бородкины, вероятно, отреклись бы с ужасом.
Тот продолжал моргать глазами и утираться. Лиза пришла в гостиную и села в угол; Лаврецкий посмотрел на нее, она на него посмотрела — и обоим стало почти жутко. Он прочел недоумение и какой-то тайный упрек на ее
лице. Поговорить с нею, как бы ему хотелось, он не мог; оставаться в одной комнате с нею, гостем в
числе других гостей, — было тяжело: он решился уйти. Прощаясь с нею, он успел повторить, что придет завтра, и прибавил, что надеется на ее дружбу.
Случилось так, что в
числе горничных Анны Павловны находилась одна очень хорошенькая девушка, с ясными кроткими глазками и тонкими чертами
лица, по имени Маланья, умница и скромница.
Остальные
лица старого и нового нашего поколения все на прежних местах. Указал тебе на все изменения, известные мне по сегодняшнее
число.
В
числе разнородных
лиц, посещавших открытую для всех квартиру Райнера, был молодой человек, Грабилин, сын одного из известных золотопромышленников.
Дней через несколько к Донону собралось знакомое нам общество. Абреев был в полной мундирной форме; Плавин — в белом галстуке и звезде; прочие
лица — в черных фраках и белых галстуках; Виссарион, с белой розеткой распорядителя, беспрестанно перебегал из занятого нашими посетителями салона в буфет и из буфета — в салон. Стол был уже накрыт, на хрустальных вазах возвышались фрукты, в
числе которых, между прочим, виднелась целая гора ананасов.
Постепенно он открыл мне всё, все свои замыслы, и указал на всех единомышленников своих. Поверите ли, что в
числе последних находятся даже многие высокопоставленные
лица! Когда-нибудь я покажу вам чувствительные письма, в которых он изливает передо мной свою душу: я снял с них копии, приложив подлинные к делу. Ах, какие это письма, милая маменька!
Эти красивые
лица были живой иллюстрацией капитальных политических переворотов, страшных экономических кризисов, банковых крахов, миллионных хищений и просто воровства, воровства без
числа и меры.
О прочих членах семейства сказать определительного ничего нельзя, потому что они, очевидно, находятся под гнетом своей maman, которая дает им ту или другую физиономию, по своему усмотрению. Несомненно только то, что все они снабжены разнообразнейшими талантами, а дочери, сверх того, в знак невинности, называют родителей не иначе, как «папасецка» и «мамасецка», и каким-то особенным образом подпрыгивают на ходу, если в
числе гостей бывает новое и в каком-нибудь отношении интересное
лицо.
Он равнодушно прочитывает полученную рацею и говорит себе: «У меня и без того смирно — чего еще больше?..» «Иван Иванович! — обращается он к приближенному
лицу, — кажется, у нас ничего такого нет?» — И есть ли, нет ли, циркуляр подшивается к
числу прочих — и делу конец.
Разумеется, все, а в том
числе и я первый, рассмеялись моей рассеянности. Но я был и тому уж рад, что мне удалось хоть на минутку расцветить улыбкой
лицо этого испуганного человека.
Княжна, в каком-то уж совершенно воздушном, с бесчисленным
числом оборок, кисейном платье, с милым и веселым выражением в
лице, подошла к отцу, поцеловала у него руку и подала ему ценную черепаховую сигарочницу, на одной стороне которой был сделан вышитый шелками по бумаге розан. Это она подарила свою работу, секретно сработанную и секретно обделанную в Москве.
Из
числа их обратил только на себя некоторое внимание священников работник — шершавый, плечистый малый, с совершенно плоским
лицом, в поняве и лаптях, парень работящий, но не из умных, так что счету даже не знал.
Интересовались ею только самые злополучные люди, справлявшиеся о том, какого
числа будет продаваться за долги их обстановка, да еще интересовались собачьи воры, чтобы узнать, по какому адресу вести украденную ими собаку, чтоб получить награду от публикующего о том, что у него пропала собака. Эти
лица, насколько я знаю, читали газету, а кто были остальные читатели, если только они были, — неизвестно.
«Базиас. 28 июня. В Белграде господствует полнейшая паника. Среди
лиц, принадлежащих к радикальной партии, произведена масса арестов; в
числе арестованных находится один русский корреспондент. Корреспонденция с заграницей становится невозможной, так как письма на почте перехватывают. Выехал из Белграда».
Что же до людей поэтических, то предводительша, например, объявила Кармазинову, что она после чтения велит тотчас же вделать в стену своей белой залы мраморную доску с золотою надписью, что такого-то
числа и года, здесь, на сем месте, великий русский и европейский писатель, кладя перо, прочел «Merci» и таким образом в первый раз простился с русскою публикой в
лице представителей нашего города, и что эту надпись все уже прочтут на бале, то есть всего только пять часов спустя после того, как будет прочитано «Merci».
Начали с того, что немедленно и единодушно исключили господина Ставрогина из
числа членов клуба; затем порешили от
лица всего клуба обратиться к губернатору и просить его немедленно (не дожидаясь, пока дело начнется формально судом) обуздать вредного буяна, столичного «бретера, вверенною ему административною властию, и тем оградить спокойствие всего порядочного круга нашего города от вредных посягновений».
— Сделайте одолжение, будьте. Надо. Надо внушить и
числом и
лицом… У вас
лицо… ну, одним словом, у вас
лицо фатальное.
В последние минуты отъезда она, впрочем, постаралась переломить себя и вышла в гостиную, где
лица, долженствовавшие провожать ее, находились в сборе, и из
числа их gnadige Frau была с глазами, опухнувшими от слез; Сверстов все ходил взад и вперед по комнате и как-то нервно потирал себе руки; на добродушно-глуповатой физиономии Фадеевны было написано удовольствие от мысли, что она вылечила барыню, спрыснув ее водой с камушка.
Так дело шло до начала двадцатых годов, с наступлением которых, как я уже сказал и прежде, над масонством стали разражаться удар за ударом, из
числа которых один упал и на голову отца Василия, как самого выдающегося масона из духовных
лиц: из богатого московского прихода он был переведен в сельскую церковь.
С тех пор, как мы расстались с ним, он сильно постарел, оплешивел; по
лицу его проходило еще большее
число борозд, а некоторая одутловатость ясно говорила об его усердном служении Бахусу.
Много и других
лиц было замешано в это дело. Схваченные по приказанию царя и жестоко истязуемые, кто в Москве, кто в Слободе, они, в свою очередь, называли много имен, и
число пытаемых росло с каждым днем и выросло наконец до трехсот человек.
В это время сквозь толпу пробрался опричник, не бывший в
числе пировавших, и стал шептать что-то на ухо Малюте Скуратову. Малюта вспыхнул, и ярость изобразилась на
лице его. Она не скрылась от зоркого глаза царя. Иоанн потребовал объяснения.
Разбойники встали. Иные тотчас влезли на полати; другие еще долго молились перед образом. Из
числа последних был Митька. Он усердно клал земные поклоны, и если б одежда и вооружение не обличали ремесла его, никто бы по добродушному
лицу Митьки не узнал в нем разбойника.
Протопоп взял перо и под текстом бесформенной бумаги написал: «Благочинный Туберозов, не имея чести знать полномочии требующего его
лица, не может почитать в
числе своих обязанностей явку к нему по сему зову или приглашению», и потом, положив эту бумагу в тот же конверт, в котором она была прислана, он надписал поперек адреса: «Обратно тому, чьего титула и величания не знаю».
Это был другой, встречный поезд; в окнах мелькнули головы, шляпы,
лица, в том
числе некоторые черные, как сажа.
— Александр Ильич Бибиков принадлежит к
числу замечательнейших
лиц екатерининских времен, столь богатых людьми знаменитыми.
— Да, очень! — поддакнул Оленин, стараясь казаться равнодушным. — На таких праздниках, — прибавил он, — меня всегда удивляет, отчего так, вследствие того, что нынче, например, пятнадцатое
число, вдруг все люди стали довольны и веселы? На всем виден праздник. И глаза, и
лица, и голоса, и движения, и одежда, и воздух, и солнце, — всё праздничное. А у нас уже нет праздников.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге к действительному существованию обстоятельств и
лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого
числа отношений, сообщений, рапортов и запросов, в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело в своем столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел в виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой в Красноярске, которая не могла ближе двух лет возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела в другую канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть
лица, которые пойдут по миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
К
числу действующих
лиц нужно еще прибавить ветхозаветное фортепиано красного дерева, которое имело здесь свое самостоятельное значение, — «мамаша без слов» играла за тапера и аккомпанировала Верочке, исполнявшей с большим чувством самые модные романсы.
— Прощай, почтенный гражданин! — сказал он Минину. — Я спешу теперь в дом боярина Туренина и через несколько часов явлюсь вместе с ним пред
лицом сановников нижегородских, в
числе которых надеюсь увидеть и тебя. Повторяю еще раз: я исполню долг мой; но… прошу тебя — не осуждай меня прежде времени!
У окна, одетая пастушкой, сидела графиня Ш.,"царица ос", окруженная молодыми людьми; в
числе их отличался своей надменной осанкой, совершенно плоским черепом и бездушно-зверским выражением
лица, достойным бухарского хана или римского Гелиогабала, знаменитый богач и красавец Фиников; другая дама, тоже графиня, известная под коротким именем Lisе, разговаривала с длинноволосым белокурым и бледным"спиритом"; рядом стоял господин, тоже бледный и длинноволосый, и значительно посмеивался: господин этот также верил в спиритизм, но, сверх того, занимался пророчеством и, на основании апокалипсиса и талмуда, предсказывал всякие удивительные события; ни одно из этих событий не совершалось — а он не смущался и продолжал пророчествовать.
— Аttrape! — промолвил Ратмиров с притворным смирением. — Шутки в сторону, у него очень интересное
лицо. Такое… сосредоточенное выражение… и вообще осанка… Да. — Генерал поправил галстух и посмотрел, закинув голову, на собственные усы. — Он, я полагаю, республиканец, вроде другого вашего приятеля, господина Потугина; вот тоже умник из
числа безмолвных.
Бабушка, к дому которой никакие вести не запаздывали, слушала об этом новом
лице с каким-то недоверием и неудовольствием. Я забыла сказать, что в
числе ее разных странностей было то, что она не жаловала графов. По ее правилам, в России должны быть царский род, князья, дворяне, приказные, торговые люди и пахотные, но графы… Она говорила, что у нас искони никаких графов не было, и она будто бы вовсе не знает, откуда они берутся.
Замечу мимоходом, что, кроме моего отца, в роду нашем уже никто не имел большого сходства с княгинею Варварою Никаноровной; все, и в этом
числе сама она, находили большое сходство с собою во мне, но я никогда не могла освободиться от подозрения, что тут очень много пристрастия и натяжки: я напоминала ее только моим ростом да общим выражением, по которому меня с детства удостоили привилегии быть «бабушкиною внучкой», но моим чертам недоставало всего того, что я так любила в ее
лице, и, по справедливости говоря, я не была так красива.
Княгиня Варвара Никаноровна, находясь в
числе строго избранных
лиц небольшого кружка, в котором Журавский первый раз прочел свою записку «О крепостных людях и о средствах устроить их положение на лучших началах», слушала это сочинение с глубочайшим вниманием и по окончании чтения выразила автору полное свое сочувствие и готовность служить его заботам всем, чем она может.