Неточные совпадения
Правда, что легкость и ошибочность этого представления о своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет
Христос и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь ту, хотя бы и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
— Все-таки согласись, что изобразить Иуду единственно подлинным среди двенадцати революционеров, искренно влюбленным в
Христа, — это шуточка острая! И, пожалуй, есть в ней что-то от
правды: предатель-то действительно становится героем. Ходит слушок, что у эсеров действует крупный провокатор.
— Нет, погоди: имеем две критики, одну — от тоски по
правде, другую — от честолюбия.
Христос рожден тоской по
правде, а — Саваоф? А если в Гефсиманском-то саду чашу страданий не Саваоф
Христу показал, а — Сатана, чтобы посмеяться? Может, это и не чаша была, а — кукиш? Юноши, это вам надлежит решить…
— Мы — бога во
Христе отрицаемся, человека же — признаем! И был он,
Христос, духовен человек, однако — соблазнил его Сатана, и нарек он себя сыном бога и царем
правды. А для нас — несть бога, кроме духа! Мы — не мудрые, мы — простые. Мы так думаем, что истинно мудр тот, кого люди безумным признают, кто отметает все веры, кроме веры в духа. Только дух — сам от себя, а все иные боги — от разума, от ухищрений его, и под именем
Христа разум же скрыт, — разум церкви и власти.
— Не знаю,
правду ли болтают: будто ты вином этим стал заниматься и в карты играешь… Брось ты, ради
Христа, эту всю пакость!
Но если польское мессианское сознание и может быть поставлено выше русского мессианского сознания, я верю, что в самом народе русском есть более напряженная и чистая жажда
правды Христовой и царства
Христова на земле, чем в народе польском.
Не смущало его нисколько, что этот старец все-таки стоит пред ним единицей: «Все равно, он свят, в его сердце тайна обновления для всех, та мощь, которая установит наконец
правду на земле, и будут все святы, и будут любить друг друга, и не будет ни богатых, ни бедных, ни возвышающихся, ни униженных, а будут все как дети Божии и наступит настоящее царство
Христово».
Образ
Христов хранят пока в уединении своем благолепно и неискаженно, в чистоте
правды Божией, от древнейших отцов, апостолов и мучеников, и, когда надо будет, явят его поколебавшейся
правде мира.
— И не думайте! — говорил он часто нам, — все, что ни скажет враг господа
Христа, все солжет, собачий сын! У него
правды и на копейку нет!
Устраивают землю и земную жизнь злые силы, отступившие от
правды Христовой, добрые же силы ждут Града Грядущего, Царства Божьего.
Уход из государства оправдывался тем, что в нем не было
правды, торжествовал не
Христос, а антихрист.
И это будет, потому что
правда Христова не может быть кое-чем, она должна быть всем, т. е. космическим царством.
Позитивисты, исповедующие социальные утопии, ждут страшного суда над злом прошлого, ждут окончательного торжества
правды на земле, но смешивают
правду Божью с
правдой человеческой, суд Божий с судом человеческим, чаяния Христа-Мессии с чаяниями Антихриста, земного бога.
Но сила
Христова и
правда не зависят от подвигов христианина, не им доказываются, а ему доказываются.
Что
Христос воскрес, что
Правда победила в мире зло, вырвала корень зла — смерть, это не дано как факт принудительный и доказательный.
Отрицание и поругание свободы христианской, свободы религиозной совести есть отрицание и поругание искупительного смысла распятой, страдающей
правды, т. е. неверие в
Христа.
Что
Христос умер на кресте смертью раба, что
Правда была распята, — это факт, который все знают, который принуждает и насилует, его признание не требует ни веры, ни любви; этот страшный факт дан всему миру, познан миром.
Когда
правда Христова становится видимой материальной точкой на земле, когда
правда эта насильственно вводится в души человеческие, она теряет свой искупительный и спасительный характер.
В Великой французской революции и во всех освободительных революциях была несомненная
правда, восстание против несомненной лжи, освобождение от первоначального рабства, но было и новое зло, обоготворение человеческой стихии, поклонение новому земному богу вместо Отца Небесного, с которым соединил нас
Христос.
В религии
Христа был дан Богочеловек и открылась
правда о личном небесном спасении, но не было еще дано богочеловечество и не была еще целиком открыта
правда о соборном спасении мира, о пути осуществления духа
Христова в мировом космосе.
Воскресение
Христа есть единственный абсолютно разумный факт мировой жизни; в победе жизни над смертью,
правды над злом есть Разум, Смысл.
«Вы об этом не стужайтесь. Есть бо и
правда в пагубу человеком, а ложь во спасение. Апостол Петр и солгал, отрекаясь
Христа, да спасся и ключи от царствии его держит, а Июда беззаконный и
правду рек, яко аз вам предам его, да зле окаянный погибе, яко и струп его расседсся на полы».
— А что, барин,
правда ли, — спросила она, — когда
Христос воскрес, то пришел в ад и заковал сатану?
—
Правда, — отвечал Вихров, — потому что доброе и великое начало, которое есть во
Христе, непременно должно было заковать начало злое.
— Послушайте, ради
Христа! Все вы — родные… все вы — сердечные… поглядите без боязни, — что случилось? Идут в мире дети, кровь наша, идут за
правдой… для всех! Для всех вас, для младенцев ваших обрекли себя на крестный путь… ищут дней светлых. Хотят другой жизни в
правде, в справедливости… добра хотят для всех!
— Брось — все люди! Где нам
правда? Али — я
правда? Худой я мужичонка, неверный, мошенник я. — Вот те истинный
Христос!
Говорят, будто бы либералов много развелось — вот это, пожалуй,
правда; но ведь и либерал тот же оазис, ибо и он от пирога с капустой не прочь — ну, и
Христос с ним, пускай кушает!
— Ты погоди! Ты еще послушай дальше-то — хуже будет! Придумали мы запирать их в дома разные и, чтоб не дорого было содержать их там, работать заставили их, стареньких да увечных… И милостыню подавать не нужно теперь, и, убравши с улиц отрепышей разных, не видим мы лютой их скорби и бедности, а потому можем думать, что все люди на земле сыты, обуты, одеты… Вот они к чему, дома эти разные, для скрытия
правды они… для изгнания
Христа из жизни нашей! Ясно ли?
— Это пройдет! Лишь бы люди научились думать, а до
правды они додумаются. И чудаков этих — Баринова, Кукушкина — вам надо понять. Это, знаете, — художники, сочинители. Таким же, наверное, чудаком
Христос был. А — согласитесь, что ведь он кое-что не плохо выдумал…
— Не встать мне с этого места… спроси хошь у ребят, вот те
Христос —
правда…
В одном из них говорится: «Иже бо без
правды тивун, когождо осудив, продаст и теми кунами купит собе ясти и пити, и одеяние собе, и вам теми кунами купят обеды, и пиры творят: се, якоже, рекохом, вдали есте стадо
Христово татем и разбойником» (см, Филарета «Обзор духовной литературы», 59), В «Слове Даниила Заточника» (XIII век) говорится: «Не держи села близь княжего села, ибо тиун его — как огонь палящий, а рядовичи его — как искры.
Анютка. Тебе приходить велела. Мне, говорит, Миките только слово одно сказать надо. Стала я спрашивать, а она не сказывает. Только спросила:
правда ли, что он от вас сходит? А я говорю: неправда, его отец хотел снять да женить, да он отказался, у нас на год еще остался. А она и говорит: пошли ты его ко мне, ради
Христа. Мне, говорит, беспременно нужно ему слово сказать. Она уж давно ждет. Иди же к ней.
— Спаси тя
Христос за твое попечение, — молвила Манефа, слегка наклоня голову перед Василием Борисычем. — По
правде сказать, наши девицы не больно горазды, не таковы, как на Иргизе бывали… аль у вас, на Рогожском… Бывал ли ты, Василий Борисыч, на Иргизе у матушки Феофании — подай, Господи, ей Царство Небесное, — в Успенском монастыре?
Обманутые все эти люди, — даже
Христос напрасно страдал, отдавая свой дух воображаемому отцу, и напрасно думал, что проявляет его своею жизнью. Трагедия Голгофы вся была только ошибка:
правда была на стороне тех, которые тогда смеялись над ним и желали его смерти, и теперь на стороне тех, которые совершенно равнодушны к тому соответствию с человеческой природой, которое представляет эта выдуманная будто бы история. Кого почитать, кому верить, если вдохновение высших существ только хитро придуманные басни?
Богатые это — грабители, бедные это — ограбленные. От этого-то
Христос любил бедных и удалялся от богатых. По его учению, быть ограбленным лучше, чем быть грабителем. И в царстве
правды, которое он проповедовал, богатые и бедные были бы одинаково невозможны.
«Вем человека о
Христе, который вознесен был на третье небо» [2 Кор. 12:2.]… Читали ли эти слова? задумывались ли, что они означают? Если это не бред или самообман, если
правда то, что здесь написано, и было, как написано, то что же это значит для видавшего? каким взором должен был он смотреть на мир после виденного, когда небо открылось!..
Там нет
правды, а только какая-то насмешка над верой, преданной
Христом и святыми отцами.
— Да, в великороссийской, — твердо ответил Герасим Силыч. —
Правда, есть и церковные отступления от древних святоотеческих обрядов и преданий, есть церковные неустройства, много попов и других людей в клире недостойных, прибытками и гордостию обуянных, а в богослужении нерадивых и небрежных. Все это так, но вера у них чиста и непорочна. На том самом камне она стоит, о коем
Христос сказал: «На нем созижду церковь мою, и врата адовы не одолеют ю».
— Истинную
правду вам сказываю, вот как перед самим
Христом, — вскликнул Терентий и перекрестился. — Опричь меня, других выходцев из хивинского полона довольно есть — кого хотите спросите; все они знают Мокея Данилыча, потому что человек он на виду — у хана живет.
— Вот те,
Христос свят,
правда! — так и вскинулась снова Канарейкина. — Сами увидите. Ой, батюшки! Что ж это я? Не хватилась бы Пашка! Ой! Ой! Ой! Побегу я, девоньки! Счастливо оставаться! Барышне от вас передам поклон. Передать аль нет?
Христос призывал искать прежде всего царства Божьего и
правды Его.
И вот это чувство богооставленности, в котором есть большая
правда, ибо даже Иисус
Христос пережил богооставленность, может перейти в чувство богоотвержения.
— Братья, а ведь он
правду говорит! В самом деле, бедные люди по неразумию и слабости гибнут в пороке и неверии, а мы не двигаемся с места, как будто нас это не касается. Отчего бы мне не пойти и не напомнить им о
Христе, которого они забыли?
Один мой товарищ стал атеистом потому, что император Генрих VI был отравлен ядом, поднесенным ему в причастии: как, дескать, мог яд сохранить свою силу, если причастие есть,
правда, тело
Христово?
Это ставит проблему воплощения
Христовой истины и
правды в жизни человечества, в человеческой культуре и обществе.
История потому и должна кончиться, должна быть судима Богом, что в истории не осуществляется
правда Христова.
В Московском царстве, сознавшим себя Третьим Римом, было смешение царства
Христова, царства
правды, с идеей могущественного государства, управляющего неправдой.
Не было бы Марии и Магдалины у
Христа, не было бы Клары у Франциска Ассизского, не было бы у духоборов их жен, которые не удерживали мужей, а поддерживали их в их мученичестве за
правду.
— Проклятье! проклятье этому дню и этим деньгам! Я не хочу, я не ищу их, я о них не жалею, я никому никогда ни одного слова не скажу об их пропаже, но только ради создавшего вас Саваофа, ради страдавшего за
правду и милость
Христа, ради всего, что кому-нибудь из вас жалко и дорого, — отпустите этого младенца…
Церковь любви есть церковь Иоаннова, вечная, мистическая церковь, в себе таящая всю полноту
правды о
Христе и человеке.