Неточные совпадения
По всей по той дороженьке
И по окольным тропочкам,
Докуда глаз
хватал,
Ползли, лежали,
ехали.
Барахталися пьяные
И стоном стон стоял!
— Разве я не вижу, как ты себя поставил с женою? Я слышал, как у вас вопрос первой важности —
поедешь ли ты или нет на два дня на охоту. Всё это хорошо как идиллия, но на целую жизнь этого не
хватит. Мужчина должен быть независим, у него есть свои мужские интересы. Мужчина должен быть мужествен, — сказал Облонский, отворяя ворота.
— Я сам был свидетелем, я
ехал рядом с Бомпаром. И это были действительно рабочие. Ты понимаешь дерзость? Остановить карету посла Франции и кричать в лицо ему: «Зачем даете деньги нашему царю, чтоб он бил нас? У него своих
хватит на это».
— Ну, и пускай Малый театр
едет в провинцию, а настоящий, культурно-политический театр пускай очистится от всякого босячества, нигилизма — и дайте ему место в Малом, так-то-с! У него
хватит людей на две сцены — не беспокойтесь!
Из какого-то переулка выехали шестеро конных городовых, они очутились в центре толпы и поплыли вместе с нею, покачиваясь в седлах, нерешительно взмахивая нагайками. Две-три минуты они
ехали мирно, а затем вдруг вспыхнул оглушительный свист, вой; маленький человек впереди Самгина,
хватая за плечи соседей, подпрыгивал и орал...
Разгульный и бодрый,
едет он на вороном коне, подбоченившись и молодецки заломив шапку; а она, рыдая, бежит за ним,
хватает его за стремя, ловит удила, и ломает над ним руки, и заливается горючими слезами.
— Отлично. Мне его до зарезу нужно. Полуянова засудили? Бубнов умер? Слышал… Все к лучшему в этом лучшем из миров, Галактион Михеич. А я, как видите, не унываю. Сто неудач — одна удача, и в этом заключается вся высшая математика. Вот только времени не
хватит. А вы синдикат устраивать
едете?
Проехать было очень трудно, потому что полая вода хотя и пошла на убыль, но все еще высоко стояла; они пробрались по плотине в крестьянских телегах и с полверсты
ехали полоями; вода
хватала выше колесных ступиц, и мне сказывали провожавшие их верховые, что тетушка Татьяна Степановна боялась и громко кричала, а тетушка Александра Степановна смеялась.
— Хорошая! — кивнул головой Егор. — Вижу я — вам ее жалко. Напрасно! У вас не
хватит сердца, если вы начнете жалеть всех нас, крамольников. Всем живется не очень легко, говоря правду. Вот недавно воротился из ссылки мой товарищ. Когда он
ехал через Нижний — жена и ребенок ждали его в Смоленске, а когда он явился в Смоленск — они уже были в московской тюрьме. Теперь очередь жены
ехать в Сибирь. У меня тоже была жена, превосходный человек, пять лет такой жизни свели ее в могилу…
Кадников пристал к этому разговору, начал оправдывать Медиокритского и, разгорячась, так кричал, что все было слышно в гостиной. Князь только морщился. Не оставалось никакого сомнения, что молодой человек, обыкновенно очень скромный и очень не глупый, был пьян. Что делать! Робея и конфузясь
ехать к князю в такой богатый и модный дом, он для смелости
хватил два стаканчика неподслащенной наливки, которая теперь и сказывала себя.
— От него-то я и
еду, батюшка. Меня страх берет. Знаю, что бог велит любить его, а как посмотрю иной раз, какие дела он творит, так все нутро во мне перевернется. И хотелось бы любить, да сил не
хватает. Как уеду из Слободы да не будет у меня безвинной крови перед очами, тогда, даст бог, снова царя полюблю. А не удастся полюбить, и так ему послужу, только бы не в опричниках!
У Андрея Ефимыча не
хватило характера настоять на своем, и он скрепя сердце
поехал в Варшаву.
Косых (машет рукой). Черт знает… Неужели даже поговорить не с кем? Живешь как в Австралии: ни общих интересов, ни солидарности… Каждый живет врозь… Однако, надо
ехать… пора. (
Хватает фуражку.) Время дорого… (Подает Лебедеву руку.) Пас!..
Дон-Кихот же, тоже прогулявшись,
хватил старины, от которой чуть не отвык, обабившись: и он и Зинка заметили, что когда они
ехали в церковь с «барыней Аксюткой» (так ее звали крестьяне), то даже лошади шли понуро и сам тарантас все бочил на левую сторону, где сидела крепкотелая Ингигерда; но когда Дон-Кихот, сразившись и отбив Грайворону, крикнул: «Зинобей!» — все сразу изменилось: одры запряли ушми и полетели, тарантас запрыгал, как скорлупочка по ветру, и сами Зинка и его барин вздохнули родною жизнью.
Скот грелся постоянно
едою, корма выходило втрое против обыкновенного, и как от летней засухи уродилось мало трав и соломы, то крестьяне начинали охать и бояться, что корму, пожалуй, не
хватит и до Алексея божьего человека.
— Ведь я что думал?
Едем мы сюда… думаю…
хвачу я его — тебя — веслом… рраз!.. денежки — себе, его — в море… тебя-то… а? Кто, мол, его хватится? И найдут, не станут допытываться — как да кто. Не такой, мол, он человек, чтоб из-за него шум подымать!.. Ненужный на земле! Кому за него встать?
Венеровский(стараясь перекричать,
хватает за руку Любу).Мне жалко было Любу, которая погибала в вашем гнусном семействе, я спас ее от вашего разврата. Люба,
поедем! Я никому не дам смеяться над собой. Я посмеюсь над вами. Поедемте! (Дергает за руку.)
Тогда Яков рассказал ему, что лошадь у них пала, хлеб весь они съели еще в начале февраля; заработков не было. Сена тоже не
хватило, корова чуть с голоду не сдохла. Пробились кое-как до апреля, а потом решили так:
ехать Якову после пахоты к отцу, на заработки, месяца на три. Об этом они написали ему, а потом продали трех овец, купили хлеба да сена, и вот Яков приехал.
— Я боялся не застать вас, — продолжал он. — Пока
ехал к вам, исстрадался душой… Одевайтесь и едемте, ради бога… Произошло это таким образом. Приезжает ко мне Папчинский, Александр Семенович, которого вы знаете… Поговорили мы… потом сели чай пить; вдруг жена вскрикивает,
хватает себя за сердце и падает на спинку стула. Мы отнесли ее на кровать и… я уж и нашатырным спиртом тер ей виски, и водой брызгал… лежит, как мертвая… Боюсь, что это аневризма… Поедемте… У нее и отец умер от аневризмы…
— Послушайте, — горячо сказал он,
хватая Кирилова за рукав, — я отлично понимаю ваше положение! Видит бог, мне стыдно, что я в такие минуты пытаюсь овладеть вашим вниманием, но что же мне делать? Судите сами, к кому я
поеду? Ведь, кроме вас, здесь нет другого врача. Поедемте ради бога! Не за себя я прошу… Не я болен!
А кто по местам пойдет, для тех сию минуту за деньгами
поеду — при мне нет, а что есть у Василья Фадеева, того на всех не
хватит.
— Место действия весь свет…Португалия, Испания, Франция, Россия, Бразилия и т. д. Герой в Лиссабоне узнаёт из газет о несчастии с героиней в Нью-Йорке.
Едет. Его
хватают пираты, подкупленные агентами Бисмарка. Героиня — агент Франции. В газетах намеки…Англичане. Секта поляков в Австрии и цыган в Индии. Интриги. Герой в тюрьме. Его хотят подкупить. Понимаешь? Далее…
«Куда нам
ехать вместе сегодня же? Куда-нибудь опять «воскресать»? Нет, уж довольно проб… Да и неспособна я. Если
ехать, то в Москву, и там делать визиты и самим принимать, — вот мой идеал, вы знаете… Началось с красивого мгновения, которого я не вынесла. А так как я и без того давно знала, что меня всего на один миг только и
хватит, то взяла и решилась… Я разочла мою жизнь на один только час и спокойна»…
— Нет, нет, я
поеду к матери! — сказала решительно Кисочка, поднимаясь и судорожно
хватая меня за руку (руки и рукава у нее были мокры от слез). — Простите, Николай Анастасьич,
поеду… Больше не могу…
Коромыслов(рукой усаживая его). Эх, Алексей, тут только начинается, а ты —
едем… Дай человеку опомниться, не
хватай его за горло.
Лиза. Катя, Катечка! Где Катя? Алеша приехал. Ментиков, голубчик, ненаглядный, где Катя? Вы знаете, Алеша приехал, и, значит, дело идет на мировую. Какой Алеша красавец, и с ним какой-то, тоже красавец. Ментиков, вы это понимаете: значит, зимой я
еду к ним, и никакая мама меня не удержит. Вы не грустите, мы вместе
поедем. Если бы я не была такая взрослая, я бы вас поцеловала, а теперь… (С силою
хватает упирающегося Ментикова за руки и кружит по комнате. Убегает с криком.) Катя! Алеша приехал!
Потянулись поля. На жнивьях по обе стороны темнели густые копны каоляна и чумизы. Я
ехал верхом позади обоза. И видно было, как от повозок отбегали в поле солдаты,
хватали снопы и бежали назад к повозкам. И еще бежали, и еще, на глазах у всех. Меня нагнал главный врач. Я угрюмо спросил его...
Второй день у нас не было эвакуации, так как санитарные поезда не ходили. Наместник
ехал из Харбина, как царь, больше, чем как царь; все движение на железной дороге было для него остановлено; стояли санитарные поезда с больными, стояли поезда с войсками и снарядами, спешившие на юг к предстоявшему бою. Больные прибывали к нам без конца; заняты были все койки, все носилки, не
хватало и носилок; больных стали класть на пол.
Впереди все выбегали в поле солдаты и
хватали снопы. Главный врач тихою рысцою
поехал прочь.
Наконец-то я в своем прежнем виде.
Хватаю Анюту, выскакиваю на улицу, сажусь на извозчика.
Едем.
«Если не примут на Образцовую, надо забирать маленького принца и Матрешу и
ехать кочевать по провинции… Провинциальная актриса с семьей — ах, как это тяжело. Если бы еще рыцарь Трумвиль и тоненькая Брундегильда были богаты… Но, увы! Нам едва
хватает на жизнь. Значит, необходимо остаться здесь, иными словами, сыграть так, чтобы вакансия на Образцовую сцену осталась за мной».
— Ох, Коленька, Коленька, — качала головой Фанни Михайловна, — всякому человеку своя судьба определена, к чему себя приготовить, поверь мне, что ей только теперь кажется, что она без сожаления бросит сцену и
поедет с тобой в деревню заниматься хозяйством… Этого
хватит на первые медовые месяцы, а потом ее снова потянет на народ… Публичность, успех, аплодисменты, овации — это жизнь, которая затягивает, и жизнь обыкновенной женщины не может уже удовлетворить.
Они
ехали, конечно, с надеждой найти это «золотое дно» и «неисчислимые богатства», запустить в них властную руку и не одной пригоршней черпать из них личное благосостояние, а когда убедились, что «дно» стало очень мелко и богатства можно перечислить по пальцам, то, конечно, тщательно скрывали это от непосвященных, стараясь захватить хотя ничтожные остатки, которых на их век, по их эгоистическому рассуждению,
хватит.
— Нет, нет, это не то, не то, — возмутился он сам против себя, — это иезуитское рассуждение. Она преступница, несомненно, но она так хороша, так обворожительна. Отступиться от нее — он чувствовал — на это у него не
хватит сил. Надо спасти ее. Надо
поехать переговорить с ней, предупредить. Она поймет всю силу моей любви, когда увидит, что, зная все, я готов отдать ей свое имя и титул и ими, как щитом, оградить ее от законного возмездия на земле.
— Поезжай хоть завтра, денег
хватит, — заметил он, — но будет ли благоразумно? Тебе придется
ехать одной.
— Эк
хватили, без этого… Да тогда из дома беги, в грязи наваляешься, без
еды насидишься, растащат все до макового зернышка.
Гости приближаются к столу и нерешительно приступают к пирогу. Но
еда не клеится. В тыканье вилками, в резанье, в жевании видна какая-то лень, апатия… Видимо, чего-то не
хватает.
— Я бы тебя донес, да силы не
хватит. Дойдем хоть до парохода, а потом по Суворовскому на трамвае
поедем.