Неточные совпадения
Язык его стал мешаться, и он пошел перескакивать с одного предмета на
другой. Константин с помощью Маши
уговорил его никуда не ездить и уложил спать совершенно пьяного.
Никто не мог
уговорить его везти мыло, гвозди, части машин и
другое, что мрачно молчит в трюмах, вызывая безжизненные представления скучной необходимости.
Об издательской-то деятельности и мечтал Разумихин, уже два года работавший на
других и недурно знавший три европейские языка, несмотря на то, что дней шесть назад сказал было Раскольникову, что в немецком «швах», с целью
уговорить его взять на себя половину переводной работы и три рубля задатку: и он тогда соврал, и Раскольников знал, что он врет.
Из-за угла вышли под руку два студента, дружно насвистывая марш, один из них уперся ногами в кирпичи панели и вступил в беседу с бабой, мывшей стекла окон,
другой, дергая его вперед,
уговаривал...
Клим с удовольствием видел, что Маракуев проигрывает в глазах Варвары, которая пеняла уже, что Макаров не порицает женщину, и смотрела на него сочувственно, а
друга своего нетерпеливо
уговаривала...
За утренним чаем небрежно просматривал две местные газеты, — одна из них каждый день истерически кричала о засилии инородцев, безумии левых партий и приглашала Россию «вернуться к национальной правде»,
другая, ссылаясь на статьи первой,
уговаривала «беречь Думу — храм свободного, разумного слова» и доказывала, что «левые» в Думе говорят неразумно.
А
другой человек, с длинным лицом, в распахнутой шубе, стоя на углу Кузнецкого моста под фонарем,
уговаривал собеседника, маленького, но сутулого, в измятой шляпе...
Затем его поглотил процесс его исполнения. Он глубоко и серьезно вникал в предстоящий ему долг: как, без огласки, без всякого шума и сцен, кротко и разумно
уговорить эту женщину поберечь мужа, обратиться на
другой, честный путь и начать заглаживать прошлое…
— Маша, Маша, —
уговаривал жену Бахарев, — ведь теперь
другие люди,
другое время…
Он
уговорил Владимира остаться у него отобедать и уверил его, что за
другими двумя свидетелями дело не станет.
Мать иногда
уговаривала ее выбрать себе
друга; Марья Гавриловна качала головой и задумывалась.
Староста обратился к толпе, спрашивая, кто говорил? но все молчали; вскоре в задних рядах поднялся ропот, стал усиливаться и в одну минуту превратился в ужаснейшие вопли. Исправник понизил голос и хотел было их
уговаривать. «Да что на него смотреть, — закричали дворовые, — ребята! долой их!» — и вся толпа двинулась. Шабашкин и
другие члены поспешно бросились в сени и заперли за собою дверь.
— Не сердитесь, у меня нервы расстроены; я все понимаю, идите вашей дорогой, для вас нет
другой, а если б была, вы все были бы не те. Я знаю это, но не могу пересилить страха, я так много перенесла несчастий, что на новые недостает сил. Смотрите, вы ни слова не говорите Ваде об этом, он огорчится, будет меня
уговаривать… вот он, — прибавила старушка, поспешно утирая слезы и прося еще раз взглядом, чтоб я молчал.
Белинский был очень застенчив и вообще терялся в незнакомом обществе или в очень многочисленном; он знал это и, желая скрыть, делал пресмешные вещи. К.
уговорил его ехать к одной даме; по мере приближения к ее дому Белинский все становился мрачнее, спрашивал, нельзя ли ехать в
другой день, говорил о головной боли. К., зная его, не принимал никаких отговорок. Когда они приехали, Белинский, сходя с саней, пустился было бежать, но К. поймал его за шинель и повел представлять даме.
Вечер. «Теперь происходит совещание. Лев Алексеевич (Сенатор) здесь. Ты
уговариваешь меня, — не нужно,
друг мой, я умею отворачиваться от этих ужасных, гнусных сцен, куда меня тянут на цепи. Твой образ сияет надо мной, за меня нечего бояться, и самая грусть и самое горе так святы и так сильно и крепко обняли душу, что, отрывая их, сделаешь еще больнее, раны откроются».
В тот день, когда произошла история с дыркой, он подошел ко мне на ипподроме за советом: записывать ли ему свою лошадь на следующий приз, имеет ли она шансы? На подъезде, после окончания бегов, мы случайно еще раз встретились, и он предложил по случаю дождя довезти меня в своем экипаже до дому. Я отказывался, говоря, что еду на Самотеку, а это ему не по пути, но он
уговорил меня и, отпустив кучера, лихо домчал в своем шарабане до Самотеки, где я зашел к моему старому
другу художнику Павлику Яковлеву.
С каждой рюмкой компания оживлялась, чокались, пили, наливали
друг другу, шумели, и один из ляпинцев, совершенно пьяный, начал даже очень громко «родителей поминать». Более трезвые товарищи его
уговорили уйти, швейцар помог одеться, и «Атамоныч» побрел в свою «Ляпинку», благо это было близко. Еще человек шесть «тактично» выпроводили таким же путем товарищи, а когда все было съедено и выпито, гости понемногу стали уходить.
— Это она второй раз запивает, — когда Михайле выпало в солдаты идти — она тоже запила. И
уговорила меня, дура старая, купить ему рекрутскую квитанцию. Может, он в солдатах-то
другим стал бы… Эх вы-и… А я скоро помру. Значит — останешься ты один, сам про себя — весь тут, своей жизни добытчик — понял? Ну, вот. Учись быть самому себе работником, а
другим — не поддавайся! Живи тихонько, спокойненько, а — упрямо! Слушай всех, а делай как тебе лучше…
Иван Петрович тоже смеялся; еще лучше, еще привлекательнее и симпатичнее был старичок; он взял князя за руку и, слегка пожимая, слегка ударяя по ней ладонью
другой руки,
уговаривал его опомниться, точно маленького испуганного мальчика, что ужасно понравилось князю, и наконец посадил его вплоть возле себя.
Другой человек и не хочет дать заказа, а ты его должен
уговорить, как слона, и до тех пор
уговариваешь, покамест он не почувствует ясности и справедливости твоих слов.
а Эмма Эдуардовна и Зося изо всех сил
уговаривали их не безобразничать. Ванька-Встанька мирно дремал на стуле, свесив вниз голову, положив одну длинную ногу на
другую и обхватив сцепленными руками острое колено.
День проходит, как единый час,
другой день проходит, как минуточка, а на третий день стали
уговаривать меньшую сестру сестры старшие, чтоб не ворочалась она к зверю лесному, чуду морскому.
Женщины в фартуках всплескивали руками и щебетали скоро-скоро подобострастными и испуганными голосами. Красноносая девица кричала с трагическими жестами что-то очень внушительное, но совершенно непонятное, очевидно, на иностранном языке. Рассудительным басом
уговаривал мальчика господин в золотых очках; при этом он наклонял голову то на один, то на
другой бок и степенно разводил руками. А красивая дама томно стонала, прижимая тонкий кружевной платок к глазам.
Люди разбились на две группы — одна, окружив станового, кричала и
уговаривала его,
другая, меньше числом, осталась вокруг избитого и глухо, угрюмо гудела. Несколько человек подняли его с земли, сотские снова хотели вязать руки ему.
В бога они не верят и
других уговаривают, чтобы церкви ограбить, вот они какие!
Беспрестанно получали мы письма и послания то от той, то от
другой стороны, и всяк
уговаривал не слушать противника, у всякого противник супостатом и отщепенцем св. Церкви назывался.
— А ты будешь ему в этом деле помощником… А может, там и
другие некрута объявятся, что в скиты охочи будут, так ты их
уговаривай. А охочим людям сказывай, что житье, мол, хорошее, работы нет, денег много, пища — хлеб пшеничный.
Тут вдруг вся татарва, кои тут это торговище зрели, заорали, загалдели по-своему; их разнимают, чтобы до разорения
друг друга не довели, тормошат их, Чепкуна и Бакшея, в разные стороны, в бока их тычут,
уговаривают.
Вланг был чрезвычайно доволен своим назначением, живо побежал собираться, и одетый пришел помогать Володе и всё
уговаривал его взять с собой и койку, и шубу, и старые «Отечественные Записки», и кофейник спиртовой, и
другие ненужные вещи.
Был, правда, у Порфирия один маленький недостаток: никак его нельзя было
уговорить передать институтке хотя бы самую крошечную записочку, хотя бы даже и родной сестре. «Простите. Присяга-с, — говорил он с сожалением. — Хотя, извольте, я, пожалуй, и передам, но предварительно должен вручить ее на просмотр дежурной классной даме. Ну, как угодно. Все
другое, что хотите: в лепешку для господ юнкеров расшибусь… а этого нельзя: закон».
— Хорошая баба русская, хитрая, всё понимает всегда, добрая очень, лучше соврёт, а не обидит, когда не хочет. В трудный день так умеет сделать: обнимет, говорит — ничего, пройдёт, ты потерпи, милый. Божия матерь ей близка, всегда её помнит. И молчит, будто ей ничего не надо, а понимает всё. Ночью
уговаривает: мы
других не праведней, забыть надо обиду, сами обижаем — разве помним?
Он заготовил в уездном городе на имя одного из своих достойных
друзей законную доверенность от Прасковьи Ивановны на продажу Парашина и Куролесова (Чурасово из милости оставлял ей) и всякий день два раза спускался в подвал к своей жене и
уговаривал подписать доверенность; просил прощенья, что в горячности так строго с нею обошелся; обещался, в случае ее согласия, никогда не появляться ей на глаза и божился, что оставит духовную, в которой, после своей смерти, откажет ей всё имение.
Сначала всё
уговаривал меня и грозил бросить в воду, а потом — ничего, пристал к ним и
другую завел…
— Но, мой
друг, пойди,
уговори его. Вы позволите?
Все
уговаривали Гордея Евстратыча переделать эту печь и поставить на ее место обыкновенную кухонную, а затем
другую, «голанку», — и места бы много очистилось, да и дров пошло бы вдвое меньше.
Его долго
уговаривали Островский, Бренко, Писарев, Глама и
другие. Наконец он пришел в себя, согласился читать, но говорил...
Пошел в канцелярию, взял у Рачковского лист бумаги и на
другой день подал докладную записку об отставке Вольскому, которого я просил даже не
уговаривать.
— Да я и
других казаков
уговаривал здесь остаться. Как нам глаза показать перед войском князя Пожарского? Ведь мы такие же казаки, как вы, так не радостно будет слушать, как православные станут при нас всех казаков называть изменниками.
Ее упорство приняло такие размеры, что старый князь решился наконец попросить Литвинова постараться
уговорить ее, представив ей, в числе
других"резонов", что молодой девушке неприлично дичиться света, что следует"и это испытать", что уж и так ее никто нигде не видит.
Васе я назвал свою настоящую фамилию, родину, сказал, что был в гимназии и увлекся цирком, а о
других похождениях ни слова. Я был совершенно спокоен, что, если буду в театре, мой отец паспорт пришлет. А Вася дал мне слово, что своего отца он
уговорит принять меня.
«Если ж, говорит, вы так поступаете с нашими, ни в чем не виноватыми солдатами, то клянусь вам честью, что я сам с первого ж из вас сдеру с живого шкуру!» Всех так ж это удивило;
друзья князя стали было его
уговаривать, чтобы он попросил извиненья у всех; он ж и слушать не хочет и кричит: «Пусть, говорит, идут со мной ж на дуэль, кто обижен мною!..»
Человек двадцать были уже в одних рубашках и с чегенями в руках спускались по правому борту в воду, которая под кормовым плечом доходила им по грудь. Будущий дьякон был в числе этих бурлаков, хотя Савоська и
уговаривал его остаться у поносных с бабами. Но дьякону давно уже надоели остроты и шутки над ним бурлаков, и он скрепя сердце залез в воду вместе с
другими.
Я помню, что очутилась опять подле французских солдат; не знаю, как это сделалось… помню только, что я просилась опять в город, что меня не пускали, что кто-то сказал подле меня, что я русская, что Дольчини был тут же вместе с французскими офицерами; он
уговорил их пропустить меня; привел сюда, и если я еще не умерла с голода, то за это обязана ему… да, мой
друг! я просила милостину для моего сына, а он умер…
Я его спасаю,
уговариваю заехать к общему
другу нашему, многоуважаемой Марье Александровне; он говорит про вас, что вы очаровательнейшая дама из всех, которых он когда-нибудь знал, и вот мы здесь, а князь поправляет теперь наверху свой туалет, с помощию своего камердинера, которого не забыл взять с собою и которого никогда и ни в каком случае не забудет взять с собою, потому что согласится скорее умереть, чем явиться к дамам без некоторых приготовлений или, лучше сказать — исправлений…
Проснувшись, я ничего ясно не помнил: иногда смутно представлялось мне, что я видел во сне что-то навалившееся и душившее меня или видел страшилищ, которые за мной гонялись; иногда усилия меня державших людей, невольно повторявших ласковые слова, которыми
уговаривали меня лечь на постель и успокоиться, как будто пробуждали меня на мгновение к действительности, и потом совсем проснувшись поутру, я вспоминал, что ночью от чего-то просыпался, что около меня стояли мать, отец и
другие, что в кустах под окнами пели соловьи и кричали коростели за рекою.
«Не может ничего этого быть! —
уговаривал я себя на
другой день. — Верно, Ида Ивановна знает очень немногое; верно, она без всяких слов Мани знает только одно, что сестра ее любит Истомина, и замечает, что неизвестность о нем ее мучит».
На
другой день взяли Настю к допросу; после нее допрашивали Степана. Они оба разбились в показаниях, и еще через день их перевели в острог. Идучи с Степаном, Настя
уговаривала его не убиваться, но он совсем был как в воду опущенный и даже не обращал на нее никакого внимания. Это больше всего огорчало Настю, и она не знала ни дня, ни ночи покоя и недели через две по прибытии в острог родила недоношенного, но живого ребенка. Дитя было мальчик.
Патриарх и
другие духовные лица
уговорили стрельцов сделать эту уступку, стрельцы согласились: видно, что доверие к новому правительству еще не было потеряно.
Прачке было жаль Пети; Карл Богданович очень уж что-то сильно нажимал и тискал; но, с
другой стороны, она боялась вступиться, так как сама привела мальчика и акробат обещал взять его на воспитанье в случае, когда он окажется пригодным. Стоя перед мальчиком, она торопливо утирала ему слезы,
уговаривая не бояться, убеждая, что Карл Богданович ничего худого не сделает, — только посмотрит!..
— Тебя не
уговаривали выйти за
другого?