Фустанелла

Владимир Ераносян, 2020

В 1944 году греки ждали англичан как союзников. Но те пришли для того, чтобы, объединившись с местными коллаборационистами и остатками вермахта, уничтожить свободную и независимую Элладу. В этих условиях перед каждым греком встал трудный выбор – на чьей он стороне. И даже пехотинцы-эвзоны из элитных подразделений горцев, такие как герой романа Адонис, сражались как в отрядах захватчиков, так и в рядах сопротивления. Он думал, что идет дорогой любви и чести, но благодаря простой критской девушке Катерине понял, что его юбка-фустанелла запятнана предательством. Катерина, в свою очередь, осознает, что в смерти ее брата виноваты не немцы, а ее бывший возлюбленный английский секретный агент Том Браун, направленный в Грецию для борьбы с греческими патриотами и советской военной разведкой…

Глава 8. Фунт стерлингов

Курт Штудент, основатель воздушно-десантных войск рейха, дал обещание своему патрону Герману Герингу, что захватит Крит без особого труда, так как англичане ждут высадки морского десанта, а не его парашютистов.

Он основывал свое убеждение в легкой победе, опираясь на мнение главы военной разведки, абвера, адмирала Вильгельма Канариса, который еще не успел впасть в немилость фюрера за свои вечные ошибки в предсказаниях.

Уверенность героя-аса и горе-аналитика абвера о превалирующих антимонархических, а значит, и антианглийских, настроениях в греческих рядах передалась Адольфу Гитлеру, и вождь рейха подписал директиву номер 28, дающую санкцию на проведение операции «Меркурий» по взятию острова Крит — последнего оплота греков.

В тот самый момент, когда командующий 11-го воздушно-десантного корпуса генерал Штудент лично проверял амуницию и вооружение своих парашютистов, интересуясь даже такими мелочами, как обязательное наличие наколенников, разные цвета куполов парашютов для десантников и контейнеров с оружием, количество гранат в подсумках, в это же самое время сэр Том в сопровождении Линоса выдвинулся в путь к Белым горам и Самарийскому ущелью. В штабе с нетерпением ждали донесения о проложенном маршруте эвакуации, скрытом от вражеским самолетов.

Англос сомневался в топографических способностях Линоса. Об этом смекалистый парень догадался сразу, но он успокоил заказчика тем, что раздобыл подробную карту маршрута.

— Да, я бывал с Адонисом на высокогорных пастбищах, можете не волноваться, сэр Том. Но, если даже меня, не оставляющего без внимания детали, подведет память, вот карта. Адонис нарисовал все теснины и даже растущую на скале сосну. Вот, сами полюбуйтесь! Ориентиры указаны. И знаки есть. Вот здесь, взгляните, всего три метра между скалами. А здесь — бурлящий водопадик. Мы точно не заблудимся, не переживайте!

— Это ты должен переживать, парень. Пока мы не достигнем Сфакьи, ты не получишь свой фунт. Напомню тебе, это целых четыре доллара! И их надо еще заслужить!

— Спустимся вниз, перейдем ущелье… Это не больше пятнадцати километров. И сразу увидим море. Там ваша бухта. Я не раз был проводником, сэр Том! — соврал Линос. Если бы он не уговорил друга нарисовать эту карту, то с великой долей вероятности заплутал в этих скалистых лабиринтах, отвлекся бы на куницу, козу кри-кри или бурлящий водопад… — К тому же мы вышли утром. А значит, весеннее солнце нам в помощь!

— А половодье? А камнепады? Думаешь, природа тоже на нашей стороне? — нервничал Браун.

— Это только Господь знает, Он направляет путь странников. Нас Он выведет к рыбацкой деревушке и Ливийскому морю… — по-взрослому философски изрек юный проводник.

Как назло, на половине пути Линос подвернул ногу. Но скрывая боль, продолжал указывать путь, хоть и плелся сзади от англичанина. Он смастерил себе трость из сухой ветки клена и опирался на нее, как дряхлый монах, не замечая раздражения англоса.

Критское солнце нещадно пекло. Рыжая шевелюра Тома Брауна вспотела под колониальным пробковым шлемом, который теперь казался ему тяжеленным, словно каска. Этот самоуверенный деревенский болван, брат его восторженной воздыхательницы, приводил англичанина в бешенство. Тем, что беспрестанно болтал и восторгался местными красотами, будто не местный. Никчемный проводник все время норовил застрять, устроить привал. Маршрут все время корректировался нелепыми поправками. Сбиваясь с пути, Линос вглядывался в карту, и каждый раз она становилась для него новым откровением. Поэтому карту Брауну пришлось отобрать и разбирать эти каракули «безграмотных аборигенов» самому. Линос отдал творение друга неохотно.

— Не смей мне дерзить! С тебя все равно мало толку, — уже не скрывал своего раздражения англос. — Так мы и до ночи не выберемся из этих дебрей. Что ты уставился на эту горную козу? Она же не ориентир! Пусть себе скачет куда глаза глядят. Мы должны были преодолеть все расстояние максимум за восемь с половиной часов. Скоро начнет темнеть!

— Скоро… — ныл от боли Линос. — Скоро мы доберемся до места. А потом вернемся обратно. Обратно ведь проще! Мы уже знаем дорогу. Или переночуем в деревне Лутро. Там можно отужинать свежей рыбой и искупаться на галечном пляже. Я угощения от вас не требую, поем в счет моего фунта…

— Ты свой фунт сперва заслужи! — прорычал англос, и Линос опустил глаза, понимая, что слишком медлителен из-за боли в ноге, да и действительно бестолков в толковании карты. Но вдруг Линос заметил проворную чайку… — Смотрите, сэр Том, это чайка. Значит, море уже совсем близко. Смотрите в небо! Это не орел! Мы у цели!

«Никчемный Вергилий»^[12] был прав: до моря было рукой подать. Миссия деревенского пустобреха на этом завершалась…

Том Браун поднялся на гребень, откуда действительно виднелась морская синева. И пошел быстрым шагом прямо к обрыву.

Линос медленно взобрался следом и сбивчивым шагом отправился за своим заказчиком. Прошло часов семь, как они поменялись ролями. Линос все это время брел за англосом, превозмогая свою боль и желая только трех вещей — получить свой фунт, наесться до отвала в гостеприимной деревушке и тут же уснуть прямо на пляжной гальке.

— Вергилий… — бормотал англичанин себе под крупный нос, но Линос не слышал его. — Украл мое время. Завел меня в эти дремучие дебри. И любого заведешь, подкинь тебе звонкую монету. А значит — ты опасен. Каждому уготована своя судьба и свое место в мире.

— Не разберу, что вы говорите, сэр Том? — еле догнал англичанина запыхавшийся паренек.

— Вот и обещанное тобой море. Плещется прямо под нами. Пришли… — показал Том Браун, и Линос подошел к самому краю скалистого обрыва.

Увидев вожделенную синь, он улыбнулся от уха до уха своей широченной неповторимой и заразительной улыбкой, которая всякий раз заставляла сестру Катерину смягчить свое настроение. Реакция англоса была другой. Линосу показалось, что сэр Том возненавидел его всем сердцем за нерасторопность. Но все же ведь благополучно закончилось. Цель достигнута!

— Сэр Том, вы ведь теперь дадите мне фунт стерлингов? — уже не до конца веря в предстоящую оплату за поход поинтересовался юный критянин.

— А зачем он тебе? — холодно спросил англос, улыбнувшись уголком рта.

— Как зачем?! Деньги всегда нужны…

— Живым — да, мертвым — нет! — Эти слова прозвучали приговором. Том Браун с силой толкнул Линоса с обрыва.

Шансов никаких. Падение с пятисотметровой высоты обернулось для сына кириоса Ксенофонта мгновенной гибелью. Его тело трижды ударилось о скалы и окончательно приземлилось в расщелине, из которой горная вода стекала в Ливийской море.

— Я сделал это не из-за твоего фунта, парень… — оправдался вслух англичанин, посмотрев вниз на расплющенное тело. — Так что получай заработанное. Хотя разве в раю нужны деньги? А я отправляюсь обратно, где скоро будет ад без своего непутевого Вергилия…

Англичанин бросил монету в ту же расщелину и увидел, как она напоследок блеснула в лучах заката. Затем он вгляделся в горизонт и распознал силуэты английских эсминцев. Он не заметил лишь лодки старого рыбака из Лутро по имени Агапайос, что по-гречески означало «любовь».

Агапайос, опытный старец, заставший времена кровной мести, не выдал себя. Он выждал время, чтобы вытащить мертвое тело юноши и выловить блестящую монету… Его не касалась причина, по которой убили молодого парня, но каждый критянин должен быть предан земле. Так гласила христианская вера.

Примечания

12

Вергилий — персонаж «Божественной комедии» Данте Алигьери, предложивший стать проводником поэта в странствии по загробному миру.