Неточные совпадения
Бобчинский. Да вы поищите-то получше, Петр Иванович! У вас там, я знаю, в кармане — то
с правой стороны прореха, так в прореху-то, верно, как-нибудь
запали.
— Мы люди привышные! — говорили одни, — мы претерпеть мо́гим. Ежели нас теперича всех в кучу сложить и
с четырех концов
запалить — мы и тогда противного слова не молвим!
— Нечего их ни жалеть, ни жаловать! — сказал старичок в голубой ленте. — Швабрина сказнить не беда; а не худо и господина офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем не признает, так нечего у тебя и управы искать, а коли признает, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге
с твоими супостатами? Не прикажешь ли свести его в приказную да
запалить там огоньку: мне сдается, что его милость подослан к нам от оренбургских командиров.
— Издыхает буржуазное общество, загнило
с головы. На
Западе это понятно — работали много, истощились, а вот у нас декадансы как будто преждевременны. Декадент у нас толстенький, сытый, розовощекий и — не даровит. Верленов — не заметно.
— Но нигде в мире вопрос этот не ставится
с такою остротой, как у нас, в России, потому что у нас есть категория людей, которых не мог создать даже высококультурный
Запад, — я говорю именно о русской интеллигенции, о людях, чья участь — тюрьма, ссылка, каторга, пытки, виселица, — не спеша говорил этот человек, и в тоне его речи Клим всегда чувствовал нечто странное, как будто оратор не пытался убедить, а безнадежно уговаривал.
Не все резв, однако ж, ребенок: он иногда вдруг присмиреет, сидя подле няни, и смотрит на все так пристально. Детский ум его наблюдает все совершающиеся перед ним явления; они
западают глубоко в душу его, потом растут и зреют вместе
с ним.
Если оказывалась книга в богатом переплете лежащею на диване, на стуле, — Надежда Васильевна ставила ее на полку; если
западал слишком вольный луч солнца и играл на хрустале, на зеркале, на серебре, — Анна Васильевна находила, что глазам больно, молча указывала человеку пальцем на портьеру, и тяжелая, негнущаяся шелковая завеса мерно падала
с петли и закрывала свет.
Только совестясь опекуна, не бросал Райский этой пытки, и кое-как в несколько месяцев удалось ему сладить
с первыми шагами. И то он все капризничал: то играл не тем пальцем, которым требовал учитель, а каким казалось ему ловчее, не хотел играть гамм, а ловил ухом мотивы, какие
западут в голову, и бывал счастлив, когда удавалось ему уловить ту же экспрессию или силу, какую слышал у кого-нибудь и поразился ею, как прежде поразился штрихами и точками учителя.
Город как будто сдавлен ими, только к юго-западу раздвигается безграничный простор: там море сливается
с небом.
Наконец, 23-го утром,
запалили японские пушки: «А! судно идет!» Которое? Мы волновались. Кто поехал навстречу, кто влез на марсы, на салинги — смотреть. Уж не англичане ли? Вот одолжат! Нет, это наш транспорт из Шанхая
с письмами, газетами и провизией.
Завтра снимаемся
с якоря и идем на неделю в Нагасаки, а потом, мимо корейского берега, к Сахалину и далее, в наши владения. Теперь рано туда: там еще льды. Здесь даже, на южном корейском берегу, под 34-м градусом ‹северной› широты, так холодно, как у нас в это время в Петербурге, тогда как в этой же широте на
западе, на Мадере например, в январе прошлого года было жарко. На то восток.
Нехлюдов, не желая встречаться
с тем, чтоб опять прощаться, остановился, не доходя до двери станции, ожидая прохождения всего шествия. Княгиня
с сыном, Мисси, доктор и горничная проследовали вперед, старый же князь остановился позади
с свояченицей, и Нехлюдов, не подходя близко, слышал только отрывочные французские фразы их разговора. Одна из этих фраз, произнесенная князем,
запала, как это часто бывает, почему-то в память Нехлюдову, со всеми интонациями и звуками голоса.
Слова Хины резали сердце Половодова ножом, и он тяжело стиснул зубы. У него мелькнула даже мысль — бежать сейчас же и
запалить эту «святыню»
с четырех концов.
А кроме вопроса о Турции война ставит еще много других вопросов, связанных
с всемирно-исторической темой: Восток и
Запад.
Этого движения боялись народы Европы, чувствуя себя как бы неготовыми для него, и факт существования Турции
с Константинополем у входа
Запада на Восток был выражением духовной незрелости европейских народов.
Волны
с Востока и
Запада грозили затопить Россию.
Для того, кто смотрит на мировую борьбу
с точки зрения философии истории, должно быть ясно, что ныне разыгрывается один из актов всемирно-исторической драмы Востока и
Запада.
Война 1914 года глубже и сильнее вводит Россию в водоворот мировой жизни и спаивает европейский Восток
с европейским
Западом, чем война 1812 года.
Война должна раздвинуть Европу
с одной стороны на Восток,
с другой стороны на крайний
Запад.
Но все еще не наступало время признания за духовной жизнью христианского Востока равноправия
с духовной жизнью
Запада.
Деление мира на Восток и
Запад имеет всемирно-историческое значение, и
с ним более всего связан вопрос достижения всемирного единства человечества.
Бягаму огибает Бэй-си-лаза
с юга и затем поворачивает на
запад.
Мы
с Дерсу прошли вдоль по хребту. Отсюда сверху было видно далеко во все стороны. На юге, в глубоком распадке, светлой змейкой извивалась какая-то река; на
западе в синеве тумана высилась высокая гряда Сихотэ-Алиня; на севере тоже тянулись горные хребты; на восток они шли уступами, а дальше за ними виднелось темно-синее море. Картина была величественная и суровая.
От реки Цимухе Такема делает крутой поворот на
запад и проходит по ущелью между гор, состоящих из полевошпатового порфира
с включениями хлорита;
с правой стороны наблюдаются обнажения фальзитов и кварцевого порфира
с эпидотом.
Верхняя половина течения имеет направление
с северо-запада, а затем река круто поворачивает к северо-востоку и течет вдоль берега моря, будучи отдалена от него горным кряжем Чанготыкалани.
Между Унтугу и рекой Кузнецова горные породы располагаются в следующем порядке: около ручья Унтугу-Сагды
с правой стороны виднеются выходы конгломератов из мелкой окатанной гальки, имеющие протяжение от северо-востока к юго-западу — 51°
с углом падения в 18°; далее, у мыса Хорло-дуони, — красные метаморфизованные лавы; еще южнее, около реки Кань-чжоу, — цветные чередующиеся слои базальтового туфа мощностью около 120–130 м и еще дальше — какая-то изверженная зеленокаменная порода со шлирами.
С наступлением холодов он начинает перекочевывать к
западу.
Бикин обходит ее
с юга и затем вновь поворачивает на
запад.
Посеребренная луна склонилась к
западу.
С восточной стороны на небе появились новые созвездия. Находящаяся в воздухе влага опустилась на землю и тонким серебристым инеем покрыла все предметы. Это были верные признаки приближения рассвета.
Дальше направление течения Алчана определяет невысокий, расплывшийся в ширину горный кряж, идущий в направлении
с северо-северо-востока на юго-юго-запад. Оконечность его подходит к Бикину и называется Даютай [Тау-да-хе — первая большая река.].
Он долгое время течет к северу, потом на северо-запад и, обойдя справа невысокий, сильно размытый хребет Самур (слева гранитные горы Гуми и Бакумана
с вершиной Десидинза — большая западная вершина), круто поворачивает на
запад.
По наблюдениям староверов, если на
западе в горах небо чистое — погода будет тихая, но если
с утра там поднимаются кучевые облака — это верный признак сильного северо-западного ветра.
Немного дальше камней Сангасу тропа оставляет морское побережье и идет вверх через перевал на реке Квандагоу (приток Амагу). Эта река длиной около 30 км. Истоки ее находятся там же, где и истоки Найны. Квандагоу течет сначала тоже в глубоком ущелье, заваленном каменными глыбами, но потом долина ее расширяется. Верхняя половина течения имеет направление
с северо-запада, а затем река круто поворачивает к северо-востоку и течет вдоль берега моря, будучи отделена от него горным кряжем Чанготыкалани.
27 сентября было посвящено осмотру реки Найны, почему-то названной на морских картах Яходеи-Санка. Река эта длиной 20 км; истоки ее находятся в горах Карту, о которых будет сказано ниже. Сначала Найна течет
с севера на юг, потом поворачивает к юго-востоку и последние 10 км течет к морю в широтном направлении. В углу, где река делает поворот, находится зверовая фанза. Отсюда прямо на
запад идет та тропа, по которой прошел А.И. Мерзляков со своим отрядом.
На этом протяжении Бикин имеет направление к западо-северо-западу и принимает в себя справа речки: Мангу, Дунги (по-китайски Днудегоу — падь семьи Дун)
с притоком Ябкэ, Нуньето и вышеупомянутую Катэта-бауни. Последняя длиною километров 10. Здесь будет самый близкий перевал на реку Хор. Немного выше речки Гуньето можно видеть скалы Сигонку-Гуляни — излюбленное место удэгейских шаманов. Слева Бикин принимает в себя речку Дунгоузу (восточная долина) и ключи Кайлю и Суйдогау (долины выдр).
Ночь обещала быть холодной. По небу, усеянному звездами, широкой полосой протянулся Млечный Путь. Резкий, холодный ветер тянул
с северо-запада. Я озяб и пошел в фанзу, а китаец остался один у огня.
Отсюда, сверху, открывался великолепный вид во все стороны. На северо-западе виднелся низкий и болотистый перевал
с реки Нахтоху на Бикин. В другую сторону, насколько хватал глаз, тянулись какие-то другие горы. Словно гигантские волны
с белыми гребнями, они шли куда-то на север и пропадали в туманной мгле. На северо-востоке виднелась Нахтоху, а вдали на юге — синее море.
С утра погода стояла хмурая; небо было: туман или тучи. Один раз сквозь них прорвался было солнечный луч, скользнул по воде, словно прожектором, осветил сопку на берегу и скрылся опять в облаках. Вслед за тем пошел мелкий снег. Опасаясь пурги, я хотел было остаться дома, но просвет на
западе и движение туч к юго-востоку служили гарантией, что погода разгуляется. Дерсу тоже так думал, и мы бодро пошли вперед. Часа через 2 снег перестал идти, мгла рассеялась, и день выдался на славу — теплый и тихий.
Утром 17 декабря состояние погоды не изменилось к лучшему. Ветер дул
с прежней силой: анемометр показывал 220, термометр — 30°
С. Несмотря на это, мы все-таки пошли дальше. Заметно, что к
западу от Сихотэ-Алиня снегу было значительно больше, чем в прибрежном районе.
Километрах в 10 от реки Соен тропа оставляет берег и через небольшой перевал, состоящий из роговообманкового андезита, выходит к реке Витухэ — первому правому притоку Кусуна. Она течет в направлении
с юго-запада на северо-восток и по пути принимает в себя один только безымянный ключик. Окрестные горы покрыты березняком, порослью дуба и сибирской пихтой.
На следующий день, 8 сентября, мы распрощались
с Такемой и пошли вверх по Такунчи. Река эта длиной немного более 40 км и течет по кривой
с северо-запада к востоку. Около устья она шириной до 6 и глубиной от 1 до 1,2 м по руслу. Вода в ней мутная,
с синим опаловым оттенком.
Слово «картун», вероятно «гао-ли-тунь», означает «корейский поселок». Рассказывают, что здесь в протоках раньше добывали много жемчуга. По другому толкованию «картун» означает «ворота». Действительно, на
западе за Картуном долина опять суживается.
С левой стороны к реке подходят горы Хынхуто [Хен-ху-дао — обычный тигровый путь.], а справа длинный отрог Вамбалазы.
В верхней части Тадушу течет
с северо-запада на юго-восток. Истоки ее состоят из мелких горных ключей, которые располагаются так:
с левой стороны — Царлкоуза [Ча-эр-гоу-дзы — разветвляющаяся долина.], Люденза-Янгоу [Люй-дянь-цзы-ян-гоу — зеленое козье пастбище.] и Сатенгоу [Ша-тянь-гоу — долина
с песчаными полями.], а
с правой — Безыменный и Салингоу [Са-лин-гоу — долина, идущая
с рассыпного хребта.]. Здесь находится самый низкий перевал через Сихотэ-Алинь.
Общее направление реки Вай-Фудзина юго-восточное. В одном месте она делает излом к югу, но затем выпрямляется вновь и уже сохраняет это направление до самого моря. На
западе ясно виднелся Сихотэ-Алинь. Я ожидал увидеть громаду гор и причудливые острые вершины, но передо мной был ровный хребет
с плоским гребнем и постепенным переходом от куполообразных вершин к широким седловинам. Время и вода сделали свое дело.
От устья реки Квандагоу Ли-Фудзин начинает понемногу склоняться к северо-западу. Дальше русло его становится извилистым. Обрывистые берега и отмели располагаются, чередуясь, то
с той, то
с другой стороны.
Предсказание Дерсу сбылось. В полдень начал дуть ветер
с юга. Он постепенно усиливался и в то же время менял направление к
западу. Гуси и утки снова поднялись в воздух и полетели низко над землей.
Река Тайцзибери длиной 100 км; она очень порожиста, завалена буреломом; в верхней части течет
с востока на
запад и только вблизи устья склоняется к югу.
По дороге Дерсу рассказал мне, что исстари к
западу от Сихотэ-Алиня жили гольды, а
с восточной стороны — удэгейцы, но потом там появились охотники-китайцы. Действительно, манзовские охотничьи шалаши встречались во множестве. Можно было так соразмерить свой путь, чтобы каждый раз ночевать в балагане.
Скоро пурпуровая полоса слилась
с красной зарей на
западе, и тогда наступила темная ночь.
От места нашего ночлега долина стала понемногу поворачивать на
запад. Левые склоны ее были крутые, правые — пологие.
С каждым километром тропа становилась шире и лучше. В одном месте лежало срубленное топором дерево. Дерсу подошел, осмотрел его и сказал...