Неточные совпадения
И с тем неуменьем, с тою нескладностью разговора, которые так знал Константин, он, опять оглядывая всех, стал
рассказывать брату историю Крицкого: как его выгнали из университета зa то, что он завел общество вспоможения бедным
студентам и воскресные школы, и как потом он поступил в народную школу учителем, и как его оттуда также выгнали, и как потом судили за что-то.
Он
рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи в руках;
рассказал подробно о том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы;
рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним
студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
— Владимир Васильевич, полицейский
рассказывал:
студенты министра убили.
Не угашая восторга, она
рассказала, что в петербургском университете организовалась группа
студентов под лозунгом «Университет — для науки, долой политику».
Направо от Самгина сидели, солидно кушая, трое: широкоплечая дама с коротенькой шеей в жирных складках, отлично причесанный, с подкрученными усиками,
студент в пенсне, очень похожий на переодетого парикмахера, и круглолицый барин с орденом на шее, с большими глазами в синеватых мешках; медленно и обиженно он
рассказывал...
Анекдоты отлично
рассказывал только что исключенный
студент Ерухимович, внук еврея-кантониста, юноша настолько волосатый, что, казалось, ему не меньше тридцати лет.
Студенты все влюблялись в нее, по очереди или по несколько в одно время. Она всех водила за нос и про любовь одного
рассказывала другому и смеялась над первым, потом с первым над вторым. Некоторые из-за нее перессорились.
Добродушный человек этот
рассказал Нехлюдову всю свою историю и хотел расспрашивать и его, когда их внимание отвлекли приехавшие на крупной породистой вороной лошади, в пролетке на резиновых шинах
студент с дамой под вуалью.
Она вспомнила, как посетившая ее в остроге Берта
рассказывала ей, что тот
студент, которого она любила, живя у Китаевой, приезжал к ним, спрашивал про нее и очень жалел.
С месяц спустя он признался мне, что знал меня и мою историю 1834 года,
рассказал, что он сам из
студентов Московского университета.
Вечером Скарятка вдруг вспомнил, что это день его именин,
рассказал историю, как он выгодно продал лошадь, и пригласил
студентов к себе, обещая дюжину шампанского. Все поехали. Шампанское явилось, и хозяин, покачиваясь, предложил еще раз спеть песню Соколовского. Середь пения отворилась дверь, и взошел Цынский с полицией. Все это было грубо, глупо, неловко и притом неудачно.
— Вот послушай ты его, — говорил Ставрученко Максиму, лукаво подталкивая его локтем, когда
студент ораторствовал с раскрасневшимся лицом и сверкающими глазами. — Вот, собачий сын, говорит, как пишет!.. Подумаешь, и в самом деле голова! А
расскажи ты нам, ученый человек, как тебя мой Нечипор надул, а?
Впоследствии, много, много спустя, она
рассказывала о том, что у нее был знакомый
студент, который делал при ней динамит.
Как я пришла домой, все мамаше и
рассказала. А мамаше все становилось хуже и хуже. К гробовщику ходил один
студент; он лечил мамашу и велел ей лекарства принимать. А я ходила к дедушке часто; мамаша так приказывала.
Так мне
рассказывала все это Анна Федоровна; сам же
студент Покровский никогда не любил говорить о своих семейных обстоятельствах.
Я так был убежден в этом, что на другой день на лекции меня чрезвычайно удивило то, что товарищи мои, бывшие на вечере барона З., не только не стыдились вспоминать о том, что они там делали, но
рассказывали про вечер так, чтобы другие
студенты могли слышать.
— Прощайте, monsieur Irteneff, — сказала мне Ивина, вдруг как-то гордо кивнув головой и так же, как сын, посмотрев мне в брови. Я поклонился еще раз и ей, и ее мужу, и опять на старого Ивина мой поклон подействовал так же, как ежели бы открыли или закрыли окошко.
Студент Ивин проводил меня, однако, до двери и дорогой
рассказал, что он переходит в Петербургский университет, потому что отец его получил там место (он назвал мне какое-то очень важное место).
Она
рассказала, что ее отец, известный на Дону педагог, теперь уже живущий на пенсии, еще будучи
студентом и учителем в станице, много работал по собиранию материала о Стеньке Разине, и если я позволю ей переписать это стихотворение для ее отца, то доставлю ему нескончаемое удовольствие.
Он
рассказал, что еще в Петербурге «увлекся спервоначалу, просто по дружбе, как верный
студент, хотя и не будучи
студентом», и, не зная ничего, «ни в чем не повинный», разбрасывал разные бумажки на лестницах, оставлял десятками у дверей, у звонков, засовывал вместо газет, в театр проносил, в шляпы совал, в карманы пропускал.
Секретарь с усмешкой сказал, что „бедному удобнее в царствие Божие внити“, чтό мы и без его благородия знали, а отец ключарь при сем
рассказали небезынтересный анекдот об одном академическом
студенте, который впоследствии был знаменитым святителем и проповедником.
Через неделю я
рассказал Пепке, что благодаря проискам немецкой матери мой роман кончился и что в довершение всего явился какой-то двоюродный брат —
студент из дерптских буршей.
— Разные. Иной в газете пишет, другой просто
студент, — ах, какой один хорошенький есть! Чернобровый, кудрявый, с усиками, зубы белые, ровные, весёлый-развесёлый. Недавно приехал из Сибири, всё про охоту
рассказывает…
— Я его знал года четыре тому назад! —
рассказывал Макаров. Теперь лицо у него как будто вдруг удлинилось, высохло, стали заметны кости, глаза раскрылись и, тёмные, твёрдо смотрели вдаль. — Он выдал одного
студента, который книжки нам давал читать, и рабочего Тихонова.
Студента сослали, а Тихонов просидел около года в тюрьме и помер от тифа…
— Вот что, — тут вчера Саша болтал… Ты не вздумай об этом
рассказывать, смотри! Он человек больной, пьющий, но он — сила. Ему ты не повредишь, а он тебя живо сгложет — запомни. Он, брат, сам был
студентом и все дела их знает на зубок, — даже в тюрьме сидел! А теперь получает сто рублей в месяц!
Однажды хозяин предложил ему книгу, принесённую Доримедонтом, и пока
студент молча перелистывал её — старик торопливым шёпотом
рассказывал ему что-то.
— Про нее, между прочим,
рассказывают, — продолжала г-жа Петицкая, — и это не то что выдумка, а настоящее происшествие было: раз она идет и встречает знакомого ей
студента с узелком, и этакая-то хорошенькая, прелестная собой, спрашивает его: «Куда вы идете?» — «В баню!» — говорит. — «Ну так, говорит, и я с вами!» Пошла с ним в номер и вымылась, и не то что между ними что-нибудь дурное произошло — ничего!.. Так только, чтобы показать, что стыдиться мужчин не следует.
Надежда Ивановна была очень довольна, что я сделан
студентом; с гордостию
рассказывала о том всякому гостю, наряжала меня в мундир и очень жалела, что у меня не было шпаги; даже подарила мне на книги десять рублей ассигнациями.
Нам
рассказали, что многие были тронуты до слез и что друг Дмитриева
студент Чеснов (самый добрый хохотун и пошляк) и
студент Д.
Про него же не раз
рассказывал мне,
студенту, проживавший на Якиманке в великолепном собственном доме старый Михаил Федорович Сухотин.
— Самый же непонятный народ — это, обязательно,
студенты академии, да, —
рассказывала она моим товарищам. — Они такое делают с девушками: велят помазать пол мылом, поставят голую девушку на четвереньки, руками-ногами на тарелки и толкают ее в зад — далеко ли уедет по полу? Так — одну, так и другую. Вот. Зачем это?
И, сладостно причмокивая, он
рассказывает отвратительные подробности о том, как
студенты ведут себя с девицами.
И Прошка
рассказал несколько случаев, хотя и относившихся к более или менее отдаленному прошлому, о том, как один
студент побил трех «ребят» на этом самом перекрестке, как другой вырвал нож голою рукой и при этом успел еще «накласть» нападавшему и свалить его еле живого в канаву, где тот пролежал, пока пришли дачные дворники, и т. д.
— Однако теперь они какие деньги-то гребут! Ай-ай-ай… страшно вымолвить… Мне племянник
студент летом
рассказывал. Рубль за строку, говорит. Как новая строка — рубль. Например: «В комнату вошел граф» — рубль. Или просто с новой строки «да» — и рубль. По полтиннику за букву. Или даже еще больше. Скажем, героя романа спрашивают: «Кто отец этого прелестного ребенка?» А он коротко отвечает с гордостью «Я» — И пожалуйте: рубль в кармане.
Рябинин. Минуточку. Товарищ Тятин, — листовку вы написали слишком мягко да и вычурно! Ведь это — не для
студентов. Надо писать так, чтоб малограмотный понял и безграмотному смог всё точно
рассказать. Чуете? И — вот что. Этот ваш — Любимов, что ли? — дрянь! Он — кто?
Студент?
Прежде всего я принялся хвалить Аракчеева и доказывать, что совершенно дурной человек не способен к такому поступку, а потом
рассказал Алехину, какую нравственную власть имел Балясников над
студентами, и в доказательство привел следующее происшествие, пришедшее мне на память.
Я мог бы сослаться также на польских
студентов, посылаемых ежегодно в русские университеты для удаления от родных влияний; пусть они
расскажут, как принимали их русские товарищи.
Студент любил девочку, девочка любила
студента… история слишком старая и обыкновенная, чтобы о ней столько много
рассказывать и придавать ей для нас с вами теперь какое бы то ни было значение…
Охотно
рассказывал он и о том, сколько скоплено у него денег для заграницы — двести двадцать рублей, и однажды он даже надоел всем
студентам с жалобою на то, как гнусно поступили с ним на одном уроке, обсчитав его на одиннадцать рублей. Так, взяли и спокойно обсчитали, а когда он стал требовать, то сперва посмеялись, а потом выгнали.
Отказавшись от отцовской сигары, он взял у
студента папиросу (у самого у него папирос не было) и приказал: «
Рассказывайте!»
А в гостиной Ниночка тихо
рассказывала студенту о том, что было семь лет тому назад. Тогда Николай за одну историю был уволен с несколькими товарищами из Технологического института, и только связи отца спасли его от большого наказания. При горячем объяснении с сыном вспыльчивый Александр Антонович ударил его, и в тот же вечер Николай ушел из дому и вернулся только сегодня. И оба — и рассказчица и слушатель — качали головами и понижали голос, и
студент для ободрения Ниночки даже взял ее руку в свою и гладил.
Узнав, что я — студент-медик, она сообщила мне, что ездила в Харьков лечиться, и стала
рассказывать о своей болезни; она уже четыре года страдает дисменорреей и лечится у разных профессоров; один из них определил у нее искривление матки, другой — сужение шейки; месяц назад ей делали разрез шейки.
— Зачем же? и с этих пор в
студенте Спиридонове сказался его хозяин, но, впрочем, его надо было бы узнать гораздо прежде. Спиридонов мне раз все
рассказал и сам над собой смеялся, хотя в его словах не было никакого смеха. Испанский дворянин ему являлся много раз.
Студент опять подумал, что если Василиса заплакала, а ее дочь смутилась, то, очевидно, то, о чем он только что
рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему обеим женщинам и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям.
Он
рассказал мне странную историю, в которой сам играл роль жалкую, а моя мать, по обыкновению, святую и миссионерскую: он был дерптский
студент, бурш, кутила и демократ; мать — христианка.
Про него недавно кто-то
рассказывал, будто бы он, когда был
студентом, жил в номерах, поближе к университету, и всякий раз, бывало, как постучишься к нему, то слышались за дверью его шаги и затем извинение вполголоса: «Pardon, je ne suis pas seul».
Водил он приятельство со своим товарищем по Парижской консерватории певцом Гассье, который незадолго перед тем пропел целый оперный сезон в Москве, когда там была еще императорская Итальянская опера. Этот южанин, живший в гражданском браке с красивой англичанкой, отличался большим добродушием и с юмором
рассказывал мне о своих успехах в Москве, передразнивая, как московские
студенты из райка выкрикивали его имя с русским произношением.
С ним — как я уже
рассказывал раньше — Балакирев познакомил меня еще в конце 50-х годов, когда я,
студентом, привез в Петербург свою первую комедию"Фразеры". На квартире Стасова я ее и читал. Там же, помню, были и какие-то художники.
У меня еще до университета, когда я уже подрос, было несколько приятельниц, старше меня на много лет. Они не довольствовались ролью конфиденток, которым я поверял свои сердечные тайны. Они давали мне книги, много
рассказывали о себе и о своих впечатлениях, переписывались со мною подолгу; даже и позднее, когда я поступил в
студенты.
Студенты постоянно издевались над ними, разумеется за глаза, и про одного, майора,
рассказывали, что он ходит с муфтой.
Усиленно
рассказывали, что у Рельмана всегда можно было себе обеспечить высшую отметку на экзамене: накануне экзамена
студент приходил к нему на домашний прием, жаловался, что во время подготовки к его экзамену испортил себе глаза, вручал на прощание пятьдесят — сто рублей — и на следующий день выдерживал экзамен с наилучшей отметкой.