Неточные совпадения
Стояли стогны
озерами,
И
в них широкими реками
Вливались улицы.
Этот день мы употребили на переход к знакомой нам грибной фанзе около
озера Благодати. Опять нам пришлось мучиться
в болотах, которые после дождей стали еще непроходимее. Чтобы миновать их, мы сделали большой обход, но и это не помогло. Мы рубили деревья, кусты, устраивали гати, и все-таки наши вьючные животные вязли на каждом шагу чуть не по брюхо. Большого труда
стоило нам перейти через зыбуны и только к сумеркам удалось выбраться на твердую почву.
Раньше всех проснулись бакланы. Они медленно, не торопясь, летели над морем куда-то
в одну сторону, вероятно, на корм. Над
озером, заросшим травой, носились табуны уток.
В море, на земле и
в воздухе
стояла глубокая тишина.
В тех местах, где болот мало или они бывают залиты полою водою и
стоят сплошными лужами, как большие
озера, — дупел и, бекасы и гаршнепы очень любят держаться большими высыпками на широко разлившихся весенних потоках с гор, которые, разбегаясь по отлогим долинам или ровным скатам, едва перебираются по траве, отчего луговина размокает, как болото.
Кожин сам отворил и провел гостя не
в избу, а
в огород, где под березой, на самом берегу
озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил из кармана бутылку с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и место очень уж было хорошее. Берег спускался крутым откосом, а за ним расстилалось
озеро, горевшее на солнце, как расплавленное. У самой воды
стояла каменная кожевня,
в которой летом работы было совсем мало.
Вода
в озере стояла, как зеркало.
— Ну, это не
в Беловодье, а на расейской стороне. Такое
озеро есть, а на берегу
стоял святый град Китиш. И жители
в нем были все благочестивые, а когда началась никонианская пестрота — святой град и ушел
в воду. Слышен и звон и церковная служба. А мы уйдем на Кавказ, сестрица. Там места нежилые и всякое приволье. Всякая гонимая вера там сошлась: и молоканы, и субботники, и хлысты… Тепло там круглый год, произрастание всякое, наших братьев и сестер найдется тоже достаточно… виноград…
По дороге из Мурмоса
в Ключевской завод шли, не торопясь, два путника, одетые разночинцами.
Стояло так называемое «отзимье», то есть та весенняя слякоть, когда ни с того ни с сего валится мокрый снег. Так было и теперь. Дорога пролегала по самому берегу
озера Черчеж, с которого всегда дул ветер, а весенний ветер с
озера особенно донимал.
Угодник, по преданию, сам выбирал это место для поселения своего; монастырь
стоял на обрыве крутой горы, подошва которой уходила
в озеро, раскидывающееся от монастыря верст на пятнадцать кругом.
Вся картина, которая рождается при этом
в воображении автора, носит на себе чисто уж исторический характер: от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только развалины; вместо сада,
в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются группы бестолково растущих деревьев;
в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас»,
в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его
стоял без окон и без дверей — словом, все, что было делом рук человеческих,
в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и один только созданный богом вид на подгородное
озеро, на самый городок, на идущие по другую сторону
озера луга, — на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
— Это действительно довольно приятная охота, — принялся объяснять ей Вихров. — Едут по
озеру в лодке, у которой на носу горит смола и освещает таким образом внутренность воды,
в которой и видно, где
стоит рыба
в ней и спит; ее и бьют острогой.
— Месяца два или даже больше, — отвечала с какой-то досадой Фатеева, — и главное, меня
в деревню не пускают; ну, здесь какой уж воздух! Во-первых — город, потом —
стоит на
озере, вредные испарения разные, и я чувствую, что мне дышать здесь нечем!..
Над
озером и над монастырем,
в воздухе,
стояла как бы сетка какая облачная.
Заозерный завод, раскидавший свои домики по берегу
озера, был самым красивым
в Кукарском округе. Ряды крепких изб облепили низкий берег
в несколько рядов; крайние
стояли совсем
в лесу. Выдавшийся
в средине
озера крутой и лесистый мыс образовал широкий залив;
в глубине
озера зелеными пятнами выделялись три острова. Обступившие кругом лесистые горы образовали рельефную зеленую раму. Рассыпной Камень лежал массивной синевато-зеленой глыбой на противоположном берегу, как отдыхавший великан.
Расплавленный чугун огненным
озером лежал на земле, кругом
стояли черные здания, черные люди бродили, как нечистые духи, черный дым уходил
в темное мглистое небо, и колокола паровозов все звонили среди ночи, однообразно и тревожно…
Угол отражения дроби (всегда равный углу падения) будет зависеть от того, как высок берег, на котором
стоит охотник.] но даже бьют, или, правильнее сказать, глушат, дубинами, как глушат всякую рыбу по тонкому льду; [Как только вода
в пруде или
озере покроется первым тонким и прозрачным льдом, способным поднять человека, ходят с дубинками по местам не очень глубоким.
Когда вы
стоите над синею глубью речного омута или
озера и солнце сзади освещает поверхность воды, то непременно увидите на довольно значительной глубине сверканье синевато-серебряных полос, кругловатыми линиями,
в разных направлениях, пронзающих воду, — это уклейки.
Пойдем на
озеро, переговорим еще… а то и домой пора! — заключил Глеб, проходя с соседом
в дверь и не замечая Дуни, которая
стояла, притаившись за занавеской.
Озеро находилось всего
в двух верстах от площадки, занимаемой Глебом:
стоило только переехать Оку, пройти четверть версты песками, усеянными кустами ивняка, и еще три четверти версты лугами.
Что же касается до имения, ей принадлежавшего, то ни она сама, ни муж ее ничего с ним сделать не сумели: оно было давно запущено, но многоземельно, с разными угодьями, лесами и
озером, на котором когда-то
стояла большая фабрика, заведенная ревностным, но безалаберным барином, процветавшая
в руках плута-купца и окончательно погибшая под управлением честного антрепренера из немцев.
— Эх! — глубоко вздохнул Терентий и с тоской заговорил: — Рос бы ты поскорее! Будь-ка ты побольше — охо-хо! Ушёл бы я… А то — как якорь ты мне, — из-за тебя
стою я
в гнилом
озере этом… Ушёл бы я ко святым угодникам… Сказал бы им. — «Угодники божий! Милостивцы и заступники! Согрешил я, окаянный!»
Еще реки не вошли
в берега, и полноводными, как
озера,
стояли пустынные болота и вязкие топи; еще не обсохли поля, и
в лесных оврагах дотаивал закрупевший, прокаленный ночными морозами снег; еще не завершила круга своего весна — а уж вышел на волю огонь, полоненный зимою, и бросил
в небо светочи ночных пожаров.
Стоял я на пригорке над
озером и смотрел: всё вокруг залито народом, и течёт тёмными волнами тело народное к воротам обители, бьётся, плещется о стены её. Нисходит солнце, и ярко красны его осенние лучи. Колокола трепещут, как птицы, готовые лететь вслед за песнью своей, и везде — обнажённые головы людей краснеют
в лучах солнца, подобно махровым макам.
Вечером — солнце еще не садилось — я уже
стоял шагах
в пятидесяти от калитки сада,
в высоком и густом лознике на берегу
озера.
Не разобрав,
в чем дело, я проворно вскочил и сел на лавке. Перед образником горела тоненькая восковая свеча, и отец Прохор
в одном белье
стоял на коленях и молился. Страшный удар грома, с грохотом раскатившийся над
озером и загудевший по лесу, объяснил причину тревоги. Муха, значит, недаром лезла
в рожу отцу Прохору.
Между тем вершины деревьев
в это время изредка стали поколыхиваться, хотя поверхность
озера еще
стояла спокойною, как застывающий свинец.
Обернулся Опанас
в одну сторону,
в другую… видит — никого
в церкви нет. Влез он на лесенку и протянул руку. И ледве он доторкнулся рукой до намиста, — загремел гром, заблискала блискавица и вся церковь, как
стояла, так и провалилась скризь землю… Сбежались из села люди, смотрят, а на месте церкви
стоит великое
озеро, а
в озере колокол звонит…
Стоит там глубокое
озеро да большое, ровно как море какое, а зовут то
озеро Лопонским [Лоп-Нор, на островах которого и по берегам, говорят, живет несколько забеглых раскольников.] и течет
в него с запада река Беловодье [Ак-су — что значит по-русски белая вода.].
Я взял шляпу и не простясь вышел. Впоследствии Ольга рассказывала мне, что тотчас же после моего ухода, как только шум от моих шагов смешался с шумом ветра и сада, пьяный граф сжимал уже ее
в своих объятиях. А она, закрыв глаза, зажав себе рот и ноздри, едва
стояла на ногах от чувства отвращения. Была даже минута, когда она чуть было не вырвалась из его объятий и не убежала
в озеро. Были минуты, когда она рвала волосы на голове, плакала. Нелегко продаваться.
И попадись он князю на другой день за балаганами, а тут песок сыпучий, за песком
озеро, дно ровное да покатое, от берега мелко, а на середке дна не достанешь; зато ни ям, ни уступов нет ни единого. Завидевши купчину, князь остановился, пальцем манит его к себе: поди-ка, мол, сюда. Купчина смекнул, зачем зовет, нейдет, да,
стоя саженях
в двадцати от князя, говорит ему...
В третьем часу ночи
в черной мгле
озера загудел протяжный свисток, ледокол «Байкал» подошел к берегу. По бесконечной платформе мы пошли вдоль рельсов к пристани. Было холодно. Возле шпал тянулась выстроенная попарно «малиновая команда». Обвешанные мешками, с винтовками к ноге, солдаты неподвижно
стояли с угрюмыми, сосредоточенными лицами; слышался незнакомый, гортанный говор.
Совсем рассвело. Над тусклым
озером бежали тяжелые, свинцовые тучи. От пристани мы перешли на станцию. По путям, угрожающе посвистывая, маневрировали паровозы. Было ужасно холодно. Ноги стыли. Обогреться было негде. Солдаты
стояли и сидели, прижавшись друг к другу, с теми же угрюмыми, ушедшими
в себя, готовыми на муку лицами.
Апрель
стоит горячий. Жарко, точно
в июне. Тянет на лоно природы,
в сосновые леса Финляндии, к прохладным
озерам. Но уехать нельзя — у нас экзамены. Сижу целыми днями у открытого окна и занимаюсь. А
в душе печаль по Саше. Все так живо напоминает ее и — брошенный на окне кокошник, и бусы, которыми играет маленький принц, а главное, ее голос и песни, которые
стоят в моих ушах с утра до вечера.
Поприща [Тогда считали расстояние поприщами, полагая
в каждом сто двадцать шагов.] за два от деревни,
в мелкорослом, тщедушном бору, на песчаных буграх, то смело вдающихся языком
в воды Чудского
озера, то уступающих этим водам и образующих для них залив, а для рыбачьих лодок безопасную пристань,
стояло сотни две гробов, новеньких, только что из-под топора.
Обильная рыбой река, на которой
стоит губернский город Т., конечно, не ускользнула от его внимания, как не ускользнуло и славящееся своими карасями
озеро, на берегу которого раскинулся ближайший
в Т. мужской монастырь.
Развалины замка, образующие неправильный шестиугольник,
стоят на небольшом острове овальной фигуры,
в южном заливе мариенбургского
озера.
Стоял конец июля. Ягодный сезон был
в самом разгаре. Это особенно было заметно
в Москве, красовавшейся
в то время своими рощами и садами. Прямо перед «очами векового Кремля» лежали «Садовники», многие столетия смотрел на них Кремль, любуясь их зеленью; оттуда, по ветру к нему навевался сладкий запах цветов и трав; там целые слободы заселены были садоводами; к Кремлю же примыкала цветущая поляна (нынешная Полянка), с прудами, рыбными сажалками и с заливными
озерами.
Был одиннадцатый час утра. Солнце ярко светило с безоблачного неба, отражавшегося
в гладкой поверхности чудного
озера, на берегу которого
стоял монастырь. Свежая травка и листва деревьев блестели как-то особенно ярко.
В маленькой ближайшей роще, по направлению к которой шла княжна, пели пташки.
В эту самую минуту среди замка вспыхнул огненный язык, который, казалось, хотел слизать ходившие над ним тучи; дробный, сухой треск разорвал воздух, повторился
в окрестности тысячными перекатами и наконец превратился
в глухой, продолжительный стон, подобный тому, когда ураган гулит океан, качая его
в своих объятиях; остров обхватило облако густого дыма, испещренного черными пятнами, представлявшими неясные образы людей, оружий, камней; земля задрожала; воды, закипев, отхлынули от берегов острова и, показав на миг дно свое, обрисовали около него вспененную окрайницу; по
озеру начали ходить белые косы; мост разлетелся — и вскоре, когда этот ад закрылся, на месте, где
стояли замок, кирка, дом коменданта и прочие здания, курились только груды щебня, разорванные стены и надломанные башни.