Тот, кто живёт

Николай Галеев, 2018

Советский Союз, середина восьмидесятых годов XX века. Ярослава Майорова, самая молодая сотрудница Госкомконтакта, направлена в пионерский лагерь «Буревестник» для внедрения в среду воспитанников. Руководство уверено: пионеры попали в большую беду и боятся обратиться за помощью к взрослым. Задача Славы – раскрыть страшные тайны и спасти новых друзей. Роман является прямым продолжением видеокомикса «Тот, кто живёт» (художник М. Смолев, сценарий – Н. Галеев). Кроме того, он знакомит читателей с Полундравёрсом – миром, в котором происходит действие романов Н. Галеева: «Дьявольские ритмы», «Тяжёлая музыка» и «Эксперименты Лены».

Глава 2

КПП, автобус, лось, авария, почти часовая прогулка по шоссе, остановка.

На этот раз встреча как надо: Алиса вместо Ларисы. Попытка ударить ведром ― чуть не подрались. Это уже обычно и даже радует: значит, в этой реальности изменилось нечто иное, и можно попробовать отыграть по-своему.

Перепалка без отклонений от знакомого сценария, вёдра, Олимпиада, потом Алёна и Маша. Почему-то обе в полотенцах, зато их никто не запугал и не превратил в чудовищ раньше времени. Сам факт, что в полотенцах ОБЕ пионерки, а не только Маша, Славу, конечно же насторожил, однако лезть в их дела всё равно теперь не стоило. Горький опыт ― все дела. Тем более, осталось кое-что куда серьёзнее: в этой реальности Слава снова оказалась спящей. Вэшки уже во всю пытались просканировать ей мозги и установить канал телепатической связи, а сама младший лейтенант Майорова не то что ответить, а даже отбиваться толком не могла. Это страшно нервировало.

Попрощавшись с Алёной и Машей, Слава быстро нашла нужный кабинет (ещё бы ― столько раз уже тут была!), и, постучавшись для порядка, отворила дверь.

— Разрешите войти.

— Разрешаю. Майорова? Заходи, ― ответил высокий худощавый мужчина из-за своего большого письменного стола. Он как раз отложил в сторону какую-то толстую стопку бумаг и приготовился к серьёзной и обстоятельной беседе.

Слава оставила сумку на стуле около двери, после чего вышла на середину кабинета, отметив, что рядом с портретом Ильича на стене висит ещё и фотография незнакомого дядьки с азиатским разрезом глаз и в очках. В остальном кабинет оставался неизменным уже несколько сотен циклов. Те же странные жёлтые занавески, шкаф в углу и непонятный хлам между этим шкафом и стеной. У окна ― стол и за столом Вадим Борисович Цурюпа собственной персоной ― в синем костюме и при галстуке. Начальник лагеря и по совместительству завотделом по работе с особым контингентом. Заместитель директора Госкомконтакта.

«Особый контингент» ― это Пионеры.

— Присаживайся. Сразу предупреждаю: в лагере по уставу не обращаться. Почему, надеюсь, объяснять не надо?

— Спасибо. Нет, не надо, ― Слава приблизилась к столу и уселась на стул, что стоял боком.

— Предварительный инструктаж прошла? С документами ознакомилась?

— Там было не всё. Ни слова о сути проблемы и моей задаче.

— И что думаешь об этом?

«Так-так! ― шевельнулось в голове. ― Не предложил коротко объяснить».

— Думаю, что в лагере, где собралось столько Пионеров, не может всё быть гладко. Хвастаются друг перед другом или наоборот ― проводят научные опыты, подростки в любом случае могут напортачить, и тогда появляется работа для меня. Так что жду постановки задачи.

Вадим Борисович слегка улыбнулся.

Славе вспомнилось, как она в один из первых циклов сдуру взяла да и рассказала Цурюпе всё как на духу. В том числе сразу раскрыла карты о том, до чего доигрались вэшки из четвёртого отряда. Ничего хорошего из этого не получилось: директор сразу вызвал Орден, те спровоцировали бойню и реальность снова ушла в перезагрузку. После ещё нескольких попыток Слава отказалась от идеи сразу раскрывать все карты кому бы то ни было и старалась более-менее придерживаться знакомого сценария, рассчитывая понять, наконец, где была допущена фатальная ошибка. В том числе уже не одну сотню раз выслушать инструктаж. Сегодня, впрочем, Славе хотелось блеснуть компетентностью. Мысль состояла в том, чтобы постараться захватить инициативу и ведущую роль в операции, чтобы получить чуть большую свободу действий.

— Десять дней назад мы обратили внимание на значение Показателя Эхо на всей территории лагеря, ― сообщил тем временем Директор, и Слава приступила к исполнению своего плана:

— «Показатель Эхо»? Я правильно понимаю, что речь об условной величине уровня воздействия телепатов на психику окружающих? ― изобразила она деловую осведомлённость.

— Да, речь об этом.

— Вадим Борисович, наконец-то предложили методику вычисления? Подтвердилась гипотеза Смирнова, которую некоторые считали ненаучной?

— О, она ещё как научна. Раз канал передачи данных есть, значит, и измерить можно. Мы здесь, в «Буревестнике», используем систему датчиков, которые замеряют побочные эффекты, и на основании этих данных высчитываем «Показатель Эхо».

— Высчитываете? Я правильно понимаю, что у вас возникли подозрения в отношении вэшек, и именно в этой связи научная группа занялась расчётами ― чисто для проверки?

— Верно.

— И сколько сейчас?

— На всей территории лагеря держится уровень ноль шестьдесят один.

— То есть это довольно интенсивно? ― Слава продолжила изображать сверхкомпетентного знатока, так что Цурюпа лишь диву давался, глядя на курсантку, которая и офицерские погоны-то получила по большому кредиту доверия авансом.

— Это слабо сказано, ― кивнул мужчина. ― При значении «ноль» воздействие отсутствует, а при единице человек полностью теряет над собой контроль, лишается личности, превращается в марионетку. Так что текущий показатель ― сигнал весьма тревожный. Ещё настораживает стабильность показателя независимо от времени суток и точки замеров.

— Как будто кто-то специально держит его и внушает что-то всему лагерю, ― и для порядка надо было срочно удивиться, поэтому Слава округлила глаза и посмотрела на начальника. ― Такое вообще возможно?

— На сегодня не описано ни одного случая. Так что у тебя будет ряд вопросов, которые нужно разрешить. Кто, как и зачем это делает ― вот три главных приоритета. Впрочем, подозреваю, что ответ на вопрос «КТО?» очевиден, ― ручка, которую Вадим Борисович то и дело крутил пальцами, описала очередную петлю и стукнула по столешнице, после чего директор сделал голос ниже и чуточку тише, а его характерное мягкое «г» вдруг пропало:

— Тебе предстоит действовать очень деликатно и тонко. Искренне помогать им, стать им настоящим товарищем и даже другом. Именно тебе, потому что никого из взрослых они и близко не подпустят. Особо подчёркиваю, Слава: наша прямая задача и святая обязанность помогать им и защищать их. Учти это в своей работе. На секунду допустишь мысль, что играешь против них ― и это будет полный провал.

Повисла небольшая пауза. Директор подумал, что его слова поразили Славу, откуда ему было знать, что она просто ждала окончания монолога, зная его наизусть:

— Пойми, они не преступники, не заговорщики. Они не собственность государства, никто не заставляет их что-либо делать насильно. Происходящее беспокоит меня только в одном смысле: я чувствую, что они попали в беду.

— Поняла. Постараюсь оправдать доверие.

— Хорошо. Тогда по организационным моментам. Поскольку ты ― «спящий» тип В, я распределяю тебя в четвёртый отряд к другим вэшкам. Твоя вожатая Олимпиада Викторовна Сочинская, она должна была встречать тебя ― познакомились?

— Угу.

— Ну и славно. Бумаги уже оформлены, свой корпус найдёшь?

— Найду, спасибо.

— Оружие с собой не выдали?

«Внезапный вопрос, ― изумилась Слава, ― помнится, раньше это была целая проблема. Неужели в этой вариации у меня не будет болеть голова?»

— Вадим Борисович, мне зачем-то выдали пистолет, и я же не могла его оставить дома! ― и Слава сбегала за сумкой, откуда и извлекла маленький твёрдый футляр, внутри которого покоился импортный «Глок» с боекомплектом.

«Интересно! В прошлые разы выдавали другие модели и без футляров».

— Ничего себе! Совсем они там, в Управлении, ошалели, что ли? С кем тут воевать, с детьми?

«С демоническими голосами, например? С одержимыми?»

— У Вас нет сейфа, чтобы там его оставить?

— Есть-есть, ― ответил Вадим Борисович и тотчас отпер сейф, прилаженный к его столу вместо выдвижных ящиков. Туда он и убрал кейс, после чего захлопнул дверцу и сообщил:

— Здесь есть небольшая оружейная комната в научном корпусе. Потом туда унесу. А в следующий раз, когда будешь у меня здесь, подпишешь бумаги, что сдала.

— Есть.

— Вот и ладно. Теперь иди, знакомься со всеми. Вникай. А конкретные инструкции будут позже. Пока действуй по обстановке. Олимпиада Викторовна в курсе, кто ты и зачем прибыла, остальные вожатые ― нет. Все разговоры о твоей работе ― только здесь, в этом кабинете, поняла?

— Поняла.

— Всё тогда, давай.

Отсутствие оружия облегчило не только сумку, но и дыхание. Всё же такие вещи, как пистолет с боекомплектом в кейсе ― это слишком серьёзный риск. Тут и разоблачение, и опасность для жизни и здоровья самих пионеров ― в общем, полный набор неприятностей. А ещё ― сумку нигде толком не оставить. В общем, никакой пользы кроме вреда.

Опять же, если оружие будет в сейфе, это значит минус одна возможность, что кого-то из него застрелят. То есть минус одна возможность очередного перезапуска.

Славе очень нравились ветвления, когда удавалось избавиться от оружия. Даже несмотря на то, что это ещё ни разу не привело к благополучному исходу. А если нет толку, зачем тяжесть за собой таскать? Зато прогуляться по лагерю без дурацкого пистолета в сумке ― это практически удовольствие. Не нужно дёргаться, что найдут, не нужно переживать за возможность бросить сумку в любой момент и побежать куда-то, если понадобится. Лучше, чтобы не понадобилось, конечно. Идеально, если получится просто пройти по тенистым дорожкам к корпусу мозговиков. Мимо стадиона, где какие-то ашки прыгают, как будто у них ракетные двигатели в ногах. Мимо площадки, где бэшки играют гирей в пионербол. Там царят смех и беззаботная радость детства. Там есть старание, усилие. Осознанная решимость быть и быстрее, и выше, и сильнее, и ярче, и умнее. Счастье честного соревнования на равных, помноженное на безусловное товарищество Пионеров внутри своего сообщества и всамделишное стремление сделать мир вокруг себя лучше.

Слава знала, что каждое лето пионеры с боем и руганью отстаивали перед родителями право отправиться именно в «Буревестник». На все три месяца. Никакие другие планы им не были интересны, ничем нельзя было соблазнить: ни Крымскими горами и Чёрным морем, ни пальмами Сочи и Абхазскими персиками, ни гейзерами Камчатки. Вершины Кавказа? Фонтаны Петродворца? Московские рубиновые звёзды? Всё это было очень желанно, и тем не менее проигрывало возможности провести три смены среди таких же Пионеров. Среди СВОИХ. Три месяца в маленьком мире, где возможности не прячешь, а наоборот ― активно используешь, и тебе даже помогают развивать их. И не только специальные тренеры, а ещё и товарищи. Купание в озере, там, фрукты, лесной воздух ― это уже приятные дополнения. Главное ― это Пионеры. Те, кого помнишь по прошлым сменам и с кем на всю жизнь сохраняется неразрывная связь пионерского братства.

Размышляя об этом на ходу, Слава улыбнулась чему-то своему, и непроизвольно даже сделала ручкой играющим Пионерам, хоть они пока её знать не знали.

Сразу смутилась.

Можно было ещё как-то рассчитывать, что вовлечённые в пионербол с гирей бэшки не заметят нелепого жеста, но куда там! Гиря замерла над сеткой, а все взгляды обратились к смущённо удирающей пионерке. Кто такая? Почему помахала? А может знакомая?

Слава передохнула, лишь спрятавшись за большими бетонными буквами, из которых состояло слово «БУРЕВЕСТНИК».

«О, на этот раз рядом со стадионом?»

Неловкая ситуация с бэшками сразу забылась, и главными в мыслях стали буквы: с ними вечно творился какой-то цирк. Мало того, что во многих вариациях реальности они меняли место своего нахождения, так ещё и преображались сами. То они новые, выкрашенные белой краской, располагались прямо под окнами Цурюпы, то, как теперь ― около стадиона и при этом ветхие и обшарпанные. А однажды Слава их вообще не нашла. И так ― постоянно. Слава даже ощущала какой-то азарт, каждый раз отмечая нововведения. Вот и теперь, усмехнувшись про себя находке, она обошла букву Б кругом, задержавшись с тыльной стороны, где облицовка отвалилась и обнажила арматуру.

— Странно, почему бы в порядок не привести? ― зачем-то вслух молвила Слава.

И тут же услыхала, как вдали кто-то вопит и улюлюкает. Глянув через поле, она тут же заметила несущуюся по дорожке Машу, которая размахивала чем-то белым над головой, тогда как следом, грозя и ругаясь, неслась Алёна. Похоже, Маша утащила у неё рубашку.

«Неугомонные».

— Нравится им, что ли, голышом по лагерю бегать? ― знакомый голосок послышался позади, и, обернувшись, Слава увидела Ларису, которая сидела на ветке дуба чуть в стороне.

— О! Привет! Меня Слава зовут, а тебя?

— Физкульт-привет! Лариса, но все меня называют «Шурупом».

— Это из-за шурупа в некоторых местах, да?

— Ха! ― девочка легко соскочила на землю, в один прыжок оказалась рядом со Славой, и тут же вскочила на букву У, изобразив её зеркальное отражение.

— Видала, как могу!

— Здорово!

— Это потому, что я тип А. А ты какого типа?

— В ― спящая, ― Слава постаралась сделать голос максимально невозмутимым.

— Спящая? Так вот, почему ты нашим вэшкам не отзываешься! А я думала, что спящих в «Буревестник» не берут!

— Это почему?

— Потому что у вас свой лагерь, отдельный. Кажется, «Зеркальный». Это под Ленинградом, знаешь?

— Знаю. А ты там никогда не была? Не была спящей?

— У меня способности с пяти лет! ― Лариса гордо выпятила грудь и сложила губы уточкой, что, по её мнению, должно было придать ей значительности.

— А ты мне кого-то напоминаешь. У тебя сестры нет? ― задала Слава вопрос, который она обычно не поднимала при первой встрече.

— Есть ― Алиска. Она тут где-то лазает.

— У неё тоже с детства?

Лариса перепрыгнула на букву Р, уселась и свесила ноги. Она уже открыла было рот, чтобы ответить, когда осеклась, косо поглядела на Славу и осведомилась:

— А ты чего такая любопытная?

— Просто спросила.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Тут уже надо было как-то реагировать, и Слава, делая пальчиком, пожурила малявку:

— Это невежливо ― так разговаривать со старшими! Разве не знаешь: Пионер ― всем ребятам пример?!

Лариса спрыгнула на землю так, чтобы буква оказалась между ней и Славой. Потом шагнула вбок и, выглянув в букву Р, как в окошко, скорчила страшную рожицу:

— Всемь липятям плимел!

— Ещё и кривляешься! Фу, какая!

Лариска ожидаемо перемахнула через Р прямо к Славе.

— Ну ты что?! Обиделась? Ну, извини! Я не хотела! ― произнесла она, но довольная улыбка наглядно демонстрировала истинную степень раскаяния.

Что тут скажешь? Продолжать отчитывать эту егозу бесполезно, а хамить в ответ и вовсе не выход. Оставалось лишь придерживаться готового сценария и сказать, наконец, одну из фраз, что уже набили оскомину:

— То-то же! А то взяла моду незнакомым грубить!

Лариса поковыряла носком дорожку:

— Я больше не буду, честно. Хочешь, провожу к твоему корпусу?

«Не убегает? Новый нестандартный диалог?»

— А тебе совсем делать нечего? У вас разве тренировки нет?

— Есть, но я не пойду. Скучно там.

Слава округлила глаза.

— Типа, ты всё уже сама знаешь, так?

Девочка выпятила губу:

— Вообще-то! Я! Умею даже больше тренеров!

— Охотно верю! ― Слава не то чтобы верила ― она точно знала: Лариса действительно может и умеет куда больше тренеров Комитета. Как и её сестра, впрочем.

— Ладно, идём тогда. Покажешь, где у вас корпус мозговиков.

Услышав знакомое словечко, Лариска разулыбалась. Только вчера она лично нарисовала мелом человечка со светящимся видимым мозгом на двери того самого корпуса. И приписала для верности: «Мозговики».

— Только иди пешком по-нормальному, ― предостерегла Слава, ― если хочешь поговорить, конечно.

— Ладно!..

И они двинулись дальше по дорожке в сторону жилых корпусов.

— А ты хорошая, ― заявила вдруг Лариса после короткого молчания.

— И из чего ж это ты сделала такой вывод?

— А с того, что не ругаешься всё время, как сестра, и даже обижаться не стала.

Слава пожала плечами:

— А вы с сестрой часто ссоритесь?

— Да мы не то чтобы ссоримся, просто я б хотела, чтоб она потерялась куда-нибудь или исчезла.

— Ну-ну! Нельзя так говорить. Она же сестра твоя, вы самые близкие люди. Если не считать родителей. Вот у меня нет братьев и сестёр, так мне очень грустно жить на свете совсем одной.

— А ты сирота, что ли?

— В смысле, одной У РОДИТЕЛЕЙ.

— А… А мне вот грустно, что у меня сестра такая. Вечно надутая. Строит из себя!

— Только что поцапались так? Не надо сердиться, лучше поговорить и выяснить, в чём проблема. Может, ты тоже в чём-то не права или просто не поняла её, ― Слава вдруг почувствовала себя воспитательницей в детсаду. Странное ощущение.

— Между прочим, она тебя сегодня чуть ведром не прибила, ― подковырнула её Лариса. ― Так что не надо эту Алиску защищать тут.

— А я и не защищаю. Но и не злюсь, понимаешь?

— Неа.

— Ну, видишь ли, иногда мы все делаем такие вещи, о которых сами же потом жалеем. Алисе уже стыдно, что она напала на меня, она сама не знает, почему так поступила.

— Я знаю, почему. Потому что она противная вредина, и чтоб ей пусто было!

— Зря ты так.

Помолчали. Слава размышляла о том, что Лариске в этой реальности было очень нужно выговориться, и она поделилась с первым же человеком, кто проявил к ней симпатию и смог выслушать. Лариска тем временем прикидывала, о чём ещё можно поведать незнакомке, а что лучше придержать. И пока они обе размышляли, путь подошёл к концу.

— Тебе вон туда. А я побегу всё же на тренировку.

— Забежишь потом?

— Ты правда меня приглашаешь, что ли? Тогда прибегу. Обязательно! Ну пока. Ты хорошая.

И рыжая егоза взлетела на ближайшую берёзу, а оттуда перемахнула на дуб подальше, снова прыгнула и скрылась в листве.

«Здесь очень нежная Лариса, ― подумала Слава. ― Странно, что при этом у неё так и нет постоянной компании. И у неё какие-то неприятности с Алиской. Похоже, этой милой версии Ларисы не по душе характер сестры, и с общим языком настоящая проблема. Интересно, как это отклонение скажется на реальности?»

Для порядка Слава огляделась, отметив отсутствие отклонений в окружении. Те же осины кругом, берёза, на которую только что взлетала Лариса. Корпус ― деревянное строение с остеклённой верандой, на которую открываются двери палат, в стороне ― вход в комнату вожатых. Много зелёной и салатовой краски снаружи, внутри, как видно через окна, всё почему-то фиолетовое. Какую краску привезли ― такой и покрасили. А привезли такую, какая была на складе. А на складе была та, что не разобрали на другие нужды, то есть то, что даром никому не сдалось. По остаточному принципу.

На двери, разумеется ― художество младшей Двойкиной.

Вот сейчас откроется дверь и покажется Серёга Ивокуров с гитарой за спиной в компании любительниц Высоцкого, чьи песни он так мастерски исполняет.

Сама не зная чему, Слава по-дурацки улыбнулась, да так и осталась ждать перед дверью. Как-то слишком надолго.

«Ясно. Очередное отклонение от сценария. Значит, можно начинать беспокоиться уже по-крупному. Впрочем, пока в перезагрузку не ушли, и на том спасибо. Значит ― никто не умер».

Улыбочка сползла с губ, но настроение портиться всё не желало. В конце концов, этот вариант реальности вовсе не был таким уж плохим. Да, Алиса всё ещё попыталась драться, а Маша всё ещё бегала по лагерю в одних трусах, что в её возрасте уже не годится, зато с Цурюпой удалось поговорить очень хорошо, а ещё здешняя Лариса очень даже понравилась. Очень не хотелось снова вылететь в перезапуск, ведь в одну и ту же реальность она ещё ни разу не возвращалась. Всякий раз что-то да шло по-другому, и это исключало как возможность анализа, так и средства к исправлению собственных ошибок, не говоря уже об окружающих. Как следствие, в любой реальности что-то срывалось, кто-то погибал и Слава снова оказывалась в автобусе. Со всем опытом и воспоминаниями, но всякий раз в теле здешней версии самой себя. Куда при этом девалась сама здешняя версия, оставалось загадкой, но с учётом наличия памяти о прожитых годах, Слава подозревала, что никого не замещала, а лишь становилась частью очередного собственного клона.

«Для перемещений достаточно идентичности данных», ― прошипел в голове Голос, отвлекая от размышлений и рефлексии.

«Отстань!» ― мысленно отмахнулась девушка и потянула на себя дверь.

На веранде оказалось тихо, только из ленинской комнаты доносился девчачий голос, что-то монотонно читавший остальным. Слава отметила, что раньше этого голоса не слышала, но это вполне могло объясняться закрытой дверью.

Постояла ― послушала.

Какая-то девушка делала доклад о негативном взломе нижнего уровня сознания, его влиянии на общее состояние психики, подкрепляя замечаниями о собственном опыте нахождения под частичным высокоуровневым контролем. Из этого Слава сделала вывод, что докладчик не являлся вэшкой.

Приблизившись к двери и сумев различить слова, Слава отметила, что озвучиваются слишком продвинутые знания о возможностях изменений типа В и что такого рода выкладки весьма опасны, учитывая уровень владения способностями здешних ребят. Хотелось бы понять, как тренер позволяет такое.

— Кстати, Слава Майорова, входи, пожалуйста, мы все тебя давно ждём, ― неожиданно произнесла вслух уже совсем другая девушка, причём со вполне знакомым голосом.

«Поле информационного контроля», ― догадалась Слава и, наконец, отворила дверь ленинской комнаты.

Вошла ― и вскрикнула, точно привидение увидела. И было от чего, ведь помимо отряда за партами и Кати Комиссаровой с указкой у доски…

…прямо у двери Слава столкнулась нос к носу…

…с девочкой, которую раньше видела только висящей в бункере в столбе застывшей чёрной жижи. Ошибки быть не могло!

— Тоня?

От неожиданности Слава даже позабыла об осторожности.

Тишина стала такой густой, что при желании из неё можно было бы сварить кисель.

— Тоня! Ничего себе! Первый раз вижу тебя здоровой. Что ты здесь делаешь?

— Э-э? Не поняла…

Кровь прилила у Славы к щекам ― она только что выдала себя и сама же это поняла. В голове закрутились колёсики в режиме «Соображай быстрее!!!». Первое: Алёна и Маша были в полотенцах, значит, за кем-то по лесу они всё же гонялись. При этом ― второе ― Тоня не висит в бункере, то есть эксперимент прошёл без прорыва в пространство демонов. Откуда тогда Голос?

— Слава? ― Катя нахмурилась, возможно, видя какие-то процессы в её сознании, пусть и не проникая в их суть. ― Что-то не так?

Да, с формальной точки зрения, они встретились минуту назад. Тем не менее, все были вэшки, и это накладывало отпечаток. Имя они откуда-то узнали, его и Олимпиада могла сказать, а вот все действия Славы уже на территории эти Пионеры отслеживали сами через свою сеть, поэтому немудрено, что заочно с новенькой уже все познакомились. И с незначительными оговорками считали своей.

— Минуту, ― Слава поставила сумку на парту и села.

Все тут же повскакивали с мест и сгрудились вокруг, толкаясь. Ещё бы: новенькая только в дверь вошла, а уже началось что-то интересное! В предвкушении Пионеры замерли.

Помолчали. Слава лихорадочно соображала.

Тоня нервничала.

— Откуда ты меня знаешь? ― спросила она, наконец.

— Погоди, ей надо собраться, ― поняла Катя. ― Чую, сейчас будет что-то серьёзное в лучшем виде.

— Чутьё тебя не подводит, ― Слава, наконец, решилась. Кто-то навязал ей правила, не дав возможности хоть что-то отыграть, и всё-таки хотя бы в этих рамках следовало постараться.

Ах, как же хотелось не напортачить!

— В общем так, ― и офицер Госкомконтакта немедленно запротестовал где-то в глубине сознания, за что и был тут же задвинут ещё глубже, ― сейчас я вам расскажу совершенно невероятную историю и даже позволю проверить, правду ли я говорю.

И с этим словами Слава Майорова обвела всех присутствующих глазами, остановившись в конце на Кате.

— Ты спящая, поэтому доступ нам дать не сможешь, ― подметила та.

— Чёрт. И то правда, ― новенькая сокрушённо покачала головой. ― Как же я отвыкла быть спящей.

— То есть как это? ― не поняла Катя, и примерно то же самое вырвалось у всех столпившихся Пионеров.

— По порядку, хорошо? В общем, всё началось с того, как…. ― и Слава в красках пересказала всё. Начала с того, как её сняли со сборов и отправили в «Буревестник», чтобы выяснить, что за воздействие оказывают вэшки на весь лагерь. Тогда ей удалось выяснить, что пионеры под предводительством Кати прятали на заброшенной военной базе Тоню, которая застыла в состоянии, похожем на кому, и при этом висела в воздухе. Как оказалось, пионеры проводили эксперимент по открытию пространственного канала для быстрого перемещения, но попали в некий тёмный мир, откуда в лес и проникла какая-то злая сущность. Тогда-то Слава и узнала впервые о Том, кто живёт в лесу. Закончилась история трагически ― существо взяло под контроль практически всех Пионеров, превратило их в чудовищ, а Слава оказалась сама заперта между мирами вместе с пришельцем. Тут-то реальность и перезапустилась для неё впервые, и дальше пошло по накатанной: гибель любого из Пионеров «Буревестника» мгновенно перезапускала реальность, а личность Славы оказывалась в новом теле и сливалась с её местной версией. Поэтому иногда она оказывалась спящей, какой была и в условно-первый раз, но чаще получала полноценную способность и даже кое-какие навыки владения. К сожалению, это ни разу не помогло, и всякий раз кто-то снова погибал.

Закончив рассказ, Слава умолкла, и от наступившей тишины даже стало страшновато.

— Так которая уже эта перезагрузка? ― уточнила Тоня, словно она уже безоговорочно приняла всё без исключений.

— Я сбилась со счёта, но могу попробовать, ― пожала плечами Слава, ― Чисто в теории я помню все перезапуски. Это как-то связано с самой аномалией, в которую я попала: когда сливаюсь со своей новой личностью, память дополняется, а не переписывается. Каждая перезагрузка воспринимается мной, как вами ― вчерашние события. И причём вчерашние, а не позавчерашние или, скажем, годичной давности. Я даже приноровилась использовать что-то вроде архивов для более структурированного хранения, потому что у меня таких «вчера» слишком много.

— Научишь? ― серьёзно спросила Катя.

— Угу, ― кивнула Слава, после чего на секунду запнулась и выдала с таким видом, будто удивилась сама:

— Восемьсот девятнадцать?

— Ничего себе.

— Тот, кто живёт, прошёл уже более восьми миллионов перезапусков.

— Ты с ним разговариваешь?

— Стараюсь особо не общаться. Но иногда он особо активизируется и начинает вредить. Сам подстраивает сбросы. Если кто хочет пожалеть, не вздумайте. Он злой и с удовольствием убил бы нас всех. С особой жестокостью.

Снова повисла пауза. Слава задумалась, что кое-кого из присутствующих Голос действительно уже убивал, а некоторых и по несколько раз.

Катя в это время, казалось, что-то активно просчитывала.

— А ты точно не возвращаешься каждый раз назад во времени? Ну, как кино запускают сначала. Как у Кира Булычёва.

— У Булычёва будущее не корректировалось из-за изменений, которые вносили в прошлом. А я события вижу каждый раз разные, и даже я сама немного отличаюсь от себя из другой реальности.

— Тогда ― как у Бредбери. Или у Уэллса.

— Говорю же ― нет. Я каждый раз оказываюсь в полностью новом пространственно-временном континууме.

— А со старыми что же тогда?

— Не представляю даже. Может, продолжают жить. Или их съедает Тот, кто живёт. В конце концов, он же всегда побеждает, поэтому там в каждом случае конец света, наверное.

Пауза. Насчёт нескольких миллионов побед явного зла ― к этому Пионеры готовы не были. В их понимании побеждать могли только ДОБРО и ПРАВДА.

— А с нами то же самое будет? ― спросил зеленоглазый Пионер в матросском гюйсе. Саша Сыроежкин. Славный паренёк.

— Постараемся не допустить. Я каждый раз стараюсь.

— Так, ребятушки, давайте-ка все расcядемся по местам. Я понимаю, что всем нужно обдумать и пережить это, ― Катя чуть повысила голос, чтобы он звучал потвёрже. По её интонациям Слава прочла, что ей самой плоховато удаётся контролировать эмоции.

Как только все, включая Тоню, расселись и умолкли, Катя обратилась к новенькой.

— Слава, большое спасибо, что рассказала, и… в общем… мы понимаем, что тебе это было трудно. Я думаю, могу говорить сейчас от всех присутствующих, что мы тебе верим, и это означает, что наше дело плохо.

Катя перевела дыхание. Откуда-то Слава знала, что в горле у Комиссаровой стоит комок.

— По тому, что Тоня сейчас здесь, думаю, понятно, что у нас не случилось части тех событий, о которых ты рассказала.

— Я так этому удивилась, что выдала себя, поэтому и решила вам всё рассказать.

— Может, эта злая сущность в нашу реальность не попала?

Слава скривила губы:

— К сожалению, так это не работает. Я его здесь уже слышала.

Катя слегка помялась, потом заговорила:

— Понимаешь, мы пытались сделать такой эксперимент, как ты описала. Но у нас самый сильный бэшка и командир пятого отряда ― это Серёга Ивокуров.

Здесь Тоня покраснела и тихонечко подсказала:

— А я что-то вообще не очень и даже целыми днями сижу у вэшек, потому что в пятом от меня толку нет.

— Ну-ну, подружка! ― поддержала её Катя. ― Зато у тебя голова золотая! Смотри, как ты нам помогла с теорией! Где б мы были без тебя?

Тоня пожала плечами, а Слава нетерпеливо поёрзала на месте.

— А, ну да, ― опомнилась Катя. ― Так вот, об эксперименте. Короче, у нас всё получилось, и Серёга таки открыл небольшой тоннель.

Слава разинула рот. В её мире пространственные тоннели оставались непроверенной теорией.

— Да вы что! И как?

— Как видишь, ничего страшного из-за этого не случилось, чудищами мы не стали, монстры по лесам не бегают. Мы просто закончили эксперимент и пошли обедать.

— Прямо открылся тоннель?

— Угу. По нему Алёна и Маша пробежались даже туда и назад. В лучшем виде!

— Умереть и не жить! ― У Славы не было слов от восторга. ― А…

–…А если ты хочешь спросить про Комитет, то да, тут тоже всё иначе. Мы проводили этот опыт не в бункере, и вообще мы на ту базу не ходим. Там сейчас стройка: готовят новый научный объект от комитетского НИИ. Пространственное направление активно развивают, мы своё мероприятие согласовали с Цурюпой, с его подачи нам помогали учёные из здешней научной группы. Представляешь, они притащили тонны оборудования, всё документировали, снимали тремя кинокамерами! Организовали прямо на стадионе и днём, весь лагерь собрался на трибунах. Ну и прошло всё как по маслу: научный прорыв, готовятся публикации в серьёзных журналах, а до того соблюдаем режим секретности. И, в общем…

Катя снова помялась, как будто подбирала слова:

— Понимаешь, мы ведь ждали именно тебя, нам Олимпиада сказала, что ты приедешь. Поэтому когда ты подошла к двери, к тебе и обратились. Узнать имя новенького при простом отслеживании мы не смогли бы. А тут всё просто: мы заранее знали, кто ты.

— А почему она сказала вам моё имя? ― в душе у Славы уже заскреблись подозрения.

— Всё дело в методичке, по которой готовился эксперимент. Смотри, вот она:

Сашина близняшка ― Даша Сыроежкина ― протянула Славе небольшую брошюру.

«Открытие пространственных переходов», ― прочитала Слава и чуть не упала в обморок от имени автора: Майорова Я. А.

«Чего?!»

Слава забывая дышать открыла обложку. Введение от её научного руководителя, а дальше ― текст её курсовой с дополнительными графиками и расчётами. В этом мире её работе дали ход куда больше, чем в родной реальности. Здесь отнеслись серьёзнее и сразу развили бурную деятельность. Хотелось бы, правда, понять, зачем к экспериментам привлекли школьников. Не лучше ли такие серьёзные вещи проводить с опытными взрослыми Пионерами из специальных подразделений Комитета? Или…

Или эксперименты со взрослыми уже давно проведены, а эти пионеры просто пытались повторить? Слава порывисто заглянула на титульный лист. ПРОШЛЫЙ ГОД.

— И когда вы это получили?

— Весной, а издáли в декабре.

— Получается, я это написала… ― Слава попыталась вспомнить хронологию своей здешней жизни и не смогла. Что-то очень сильно не сходилось. Не было памяти о более раннем окончании школы. Не отпечаталось написание самой работы вне основного учебного плана! Откуда дополнительные расчёты ― это данные уже проведённых и задокументированных опытов? И если Катя и остальные знали её заочно по этой вот книжке ― как её рассчитывали внедрить ПОД ПРИКРЫТИЕМ? Зачем тогда конспирация? Почему Цурюпа инструктировал её как обычно? Ни одного ответа: история Славы в памяти оставалась как будто той же, что и в большинстве случаев с незначительными вариациями!

НЕ СХОДИЛОСЬ!

Неправильная реальность ― битая! События не вытекали одни из других? Нарушены причинно-следственные связи: Тот, кто живёт, не застрял в неправильном тоннеле, но при этом присутствовал в этом мире и, по-видимому, всё ещё оставался связанным? Может ли подобное оказаться ОСОБЕННОСТЬЮ данной реальности?

— Э-эй! Ты что задумалась, ― Катя привлекла Славино внимание щелчком пальцев.

— Так вы знали, что я курсант спец-института? ― осторожно спросила Слава.

— Знали, ― выдохнули, казалось, все присутствовавшие. Теперь уже Славе показалось, что все старались помалкивать именно из-за неё. Вроде как присутствие авторитета давило. «Какого авторитета, люди, вы чего? Впрочем, это ведь тоже кое-что объясняет…»

— Поэтому вы и приняли так легко факт, что это Комитет направил меня к вам.

— Да мы за это Комитету очень даже благодарны. Мы ПРОСИЛИ об этом! Сама Ярослава Майорова в нашем отряде ― это же просто с ума сойти. В лучшем виде! ― Катя показала большой палец. ― Мы тут готовились, девчонки для тебя каравай даже хотели испечь, хотели встретить с помпой! Правда, Олимпиада сказала, что лучше, если все займутся своими делами и не будут акцентировать внимание.

«Это точно!»

— Олимпиада права, кстати, ― кивнула Слава, ― я не люблю внимания к себе. И если бы меня встречали с караваем, сгорела бы от смущения. Так что всё хорошо. Ну и ещё подноготную вы теперь знаете.

Помолчали. Катя что-то напряжённо обдумывала.

— Да уж, ― протянула она наконец, ― в свете твоего рассказа придётся изменить нашу программу. Для начала выясним, что там касается Того, кто живёт. Если в нашем мире он всё-таки есть, то надо его для начала найти.

— Подожди, ― Слава встала с места. ― Может, если мы не будем нарываться, ничего плохого и не случится, понимаешь? Если никто не погибнет, то и сброса не будет.

— И ты тогда останешься в этой реальности?

— Думаю, да, но это не точно, ― Слава пожала плечами.

— Ясно. Тогда что, как пойдёт ― так пойдёт, просто ждать? А если прямо сейчас уже началась не касающаяся нас цепочка событий, которая приведёт к очередному… коллапсу? Если мир уйдёт в перезагрузку ― будет ли это только для тебя? Что будет с нами? Мы либо останемся здесь переживать катаклизм или даже конец света, либо вообще наша реальность перестанет существовать. Понимаешь, нам в любом случае будет плохо. Мы обязаны что-то делать, а не просто ждать.

«Вот этого я и боялась».

— Вот поэтому я стараюсь не рассказывать вам… Вы сейчас напортачите и сами приблизите… перезапуск. А перезапуск ― это всегда значит, что кто-то умер.

Среди вэшек пробежал шёпоток. Слава практически ощущала спиной напряжение в инфополе. Кстати!

— Катя. Для чего вы развернули поле информационного контроля?

— Какое поле? Мы не разворачивали.

Славе даже показалось, что в ленинской комнате стало темнее.

— То есть как не разворачивали? Научная группа регистрирует инфополе на всей территории с сильным воздействием на психику. Руководство обеспокоено, и все думают, что дело в Пионерах типа В.

— Они научились замерять воздействие?

— Не напрямую, по косвенным факторам.

Все снова умолкли, и даже стало слышно, как в стекло бьётся муха.

— Та-ак… ― Катя уселась на ближайший свободный стул. ― Допустим, кто-то развернул сеть, а мы не в курсе. Значит, с нашими каналами эта сеть не пересекается. Даша, Саша ― помогите!

Слава, Тоня и остальные отступили от Кати, освободив небольшой кружок. Близнецы Сыроежкины присели на корточки перед Катей, взяли её за руки. В ожидании результатов замерла даже муха на окне.

— Так… ― Катя и близнецы разомкнули веки и выпрямились. ― Ничего.

Слава принялась тереть подбородок и подняла глаза к потолку, словно там мог обнаружиться ответ:

— Вы же не заражены. Может, в этом дело?

— Мы не впустили обладателя голоса ― может, в этом дело? ― Даша переспросила без иронии или сарказма, но прозвучало всё равно как-то не очень.

— Не, так не годится, ― Катя тоже потёрла подбородок, потом сняла очки и потёрла переносицу. Прошлась взад-вперёд вдоль доски.

— Слава, ты уверена, что не упустила каких-нибудь важных деталей?

— Уверена.

— Тогда предлагаю следующий шаг. Вызовем сюда Серёгу Ивокурова. Только чтоб ни слова об истории Славы ― все поняли? Нам тут не нужно ни паники, ни излишнего внимания. И потом. Вдруг какой умник решит пойти в лес искать Того, кто там живёт. Нам только этого не хватало. Все поняли?

— Так точно! ― вразнобой ответили вэшки, а Тоня со словами «Я позову» скрылась в двери.

— Пока Тоня ходит, ― Даша обратилась к новенькой, ― давай повторим, по каким признакам ты определила, что Тот, кто живёт в лесу, всё-таки здесь.

«А правда, по каким?»

В пальцах точно сама собой появилась косичка, и Слава принялась нервно теребить кисточку на конце.

— К большому сожалению, ― сказала она наконец, ― у меня не признак. Я его слышала. Именно его самого. Он иногда отпускает в мой адрес ехидные или не очень замечания. Так что всякие там признаки ― это уже факультативно. Главное ― я слышала его самого. Причём прямо перед тем, как войти в корпус.

— Иными словами, он сейчас нас слышит.

— Он постоянно всё слышит.

— А обмануть его можно? Чтобы он не подслушивал?

— Зачем? Он застрял между мирами. Не может вернуться домой, не может выйти в наш мир полностью. Он сам бы и рад, чтобы всё закончилось, но не знает как.

— Затем, что твой выигрыш в этой игре это, условно говоря, чтобы никто не погиб. А когда кто-то погибает ― тогда он получает свободу действий, так? Ну, ты рассказывала, как он начал лавинообразно подчинять себе всех подряд, что вылилось в бойню. То есть цели у вас разные. И в идеале, если ты выиграешь, он навеки останется застрявшим.

— Поэтому он и не даёт мне выиграть, ― кивнула Слава. В этих выкладках Катя не открыла Америку, ― Но есть и ещё кое-что: он ищет вариант, при котором его можно будет отправить домой, но чтобы никто не погиб ― иначе новый перезапуск.

— Уф! ― Катя встряхнула головой. ― какой-то цирк. То есть он, если видит возможность так и остаться застрявшим…

–…Начинает убивать, чтобы вызвать перезапуск, ― кивнула Слава.

— А наоборот ― предотвращать смерти ― он не пробовал? Ну, вроде как специально так сделать, чтобы никто не погибал, и при этом все мы специально занялись бы решением его проблемы, чтобы ― ну, я не знаю, ― отправить его туда, откуда он пришёл?

Повисла пауза.

К сожалению, Слава даже знала ответ из первых уст. Катя задавала этот вопрос ей уже как минимум семь раз, и всякий раз ответ был одинаковым.

— Даже на моей памяти он около сотни раз пытался проводить относительно дружественную линию. Это ни к чему не привело. Он… он враждебен даже когда хочет казаться добреньким. Он злой, и его влияние на нас в любом случае злое. Ну и не забывай ещё, что я сегодня впервые увидела Тоню живой и здоровой. То есть в каждом случае раньше Тоня уже была захвачена, а вы уже мутировали и превращались в чудовищ.

— Значит, ― прищурилась Катя, ― именно у нас есть уникальный шанс. Интересно, а если попробовать ввести несколько переменных и попробовать рассчитать? Допустим, «А» ― это…

И, не договорив, Катя соскочила с места и метнулась к учительскому столу, из ящика которого извлекла большой блокнот и ручку. Тут же уселась и принялась покрывать листки ровными строчками записей. Пионеры потянулись к ней и вскоре обступили плотным кольцом. Слава при этом осталась на месте и молча ждала. Минут через десять за дверью послышался топот, и в комнату вбежала запыхавшаяся Тоня, и следом за нею ― рослый парень с комсомольским значком, но всё ещё в пионерском галстуке. Тёмные радужки, волевой подбородок, широченные плечи. Брови сдвинуты в одному ему свойственной манере.

— Физкульт-привет, ― обратился он к вэшкам, а те воззрились на него, оторвавшись от расчётов. ― Мне в общих чертах Тоня обрисовала, что у вас тут важный гость и вообще какой-то Бред… бери с Хайнлайном. Так что потрудитесь ещё раз и по порядку всё объяснить.

— О! Да ты остроумен, как сам Козьма Прутков, ― парировала Катя. ― Что же строем не ходишь?

Кто-то прыснул в ладошку.

— Строем хожу как положено. А кому-то сейчас с парохода современности пинка дам.

Снова сдавленный смешок.

— Хочу заметить, что без нас ты был бы в полном Шопенгауэр.

На этот раз, несмотря на несколько солёную шуточку (а может, именно из-за неё), кое-кто хохотнул уже открыто, а Катя и Серёга, наконец, закончили обмениваться дружескими колкостями:

— Без вас я б щас в футбол играл, так что шустрей давайте.

— Шустрей не получится, ― ответила Катя и указала на новенькую, ― Сергей Ивокуров, командир пятого отряда, наш лучший бэшка. Слава Майорова, автор нашей методички и самая светлая голова Комитета.

Поздоровались. Слава даже протянула руку, и Серёга аккуратно пожал её. Тем временем Катя поднялась из-за стола, оставив блокнот, который тут же оказался в руках Саши Сыроежкина.

— Как ты знаешь, на работе Славы был основан наш эксперимент. Поэтому она очень заинтересована в самом подробном рассказе о нашем опыте по открытию канала. Было ли что-нибудь необычное? Вообще что угодно. Может, что-то при этом слышал? Что угодно! ― Катя практически за руку подвела Серёгу к парте и усадила на соседнем со Славой ряду.

— Да ничего такого. Всё по расчётам. Составили звёздочку, сделали как обсудили, получили результат. В голове текли сплошные ваши расчёты, ну и сознание при этом совсем меняется. Ты думаешь абсолютно по-другому. Чтобы было понятнее, смотрите: мы когда просто о чём-то думаем, то как бы слова мысленно проговариваются прямо в голове. Когда мы спим, то размышления идут на уровне образов, звуков и других ощущений, которые мы хоть и не получаем извне, но мозг их имитирует. Так вот, во время эксперимента всё отключилось. А ваши расчёты были вместо моих мыслей, и при этом я всё равно видел их результаты, но уже как образы. Как если бы я что-то абстрактное пытался представить себе по очень-очень детальному описанию. То есть я прямо у себя в голове видел, как мы сворачивали пространство, как открывался тоннель. Но то, что я видел в голове, происходило наяву.

Серёга перевел дух после монолога, Слава усиленно тёрла переносицу, а две девочки стали что-то шептать Кате на ухо. Даша и Саша углубились в блокнот и даже что-то дописывали туда карандашом.

— Понимаю, что неожиданно, но можно я загляну, посмотрю, что там случилось? ― спросила Катя у Серёги, указав почему-то на свой висок пальцем. Слава отметила, что шушуканье у Кати за спиной стало несколько тише, а Серёга в задумчивости провёл ладонью по своей голове ото лба к затылку.

— Вообще, я б не хотел. Это неприятное дело, и вообще вы, мозговики, не очень-то деликатны. Так что без весомых причин я всё же откажусь.

И он поднялся на ноги.

— Если со мной всё, то я, пожалуй, пойду.

— Причины у нас веские, вообще-то, ― Катя осталась сидеть, а тон сделала нарочито таинственным и слегка высокомерным. Желала подчеркнуть, будто ей известно нечто важное, от чего Серёга сам отказывается.

Трюк сработал, и командир бэшек остался на месте. Однако подбоченился и, скорчив полную сарказма гримасу, тут же осведомился:

— И в чём же причина?

— Я смогу тебе рассказать после того, как загляну, и в зависимости от результатов.

— Я смогу тебя впустить в память после того, как ты всё расскажешь, ― отзеркалил фразу Серёга.

Катя закусила губу, стало слышно, как в Дашиной руке скрипит карандаш. Близнецы, потеряв связь с окружающими событиями, что-то сосредоточенно писали в блокнот.

— Да почему бы нет, собственно! ― решилась Слава и прежде, чем её удержали, начала.

Ещё какое-то время пришлось потратить на повтор всей истории. Серёга слушал, подняв брови, и лишь слегка нахмурился, когда речь коснулась лавинообразного обращения всех заражённых пионеров, когда Голос подобрал, наконец, нужный алгоритм для их взлома. Потом Слава заговорила о перезагрузках, и на лице Серёги вновь появился скепсис. Ему бы обратить внимание, что все вэшки слушали молча, стараясь как следует улавливать детали. Ему бы заметить, как сильно увлечены блокнотом близнецы Сыроежкины и вновь присоединившаяся к ним Катя. Но нет ― Ивокуров оказался слишком сосредоточен на собственных ощущениях.

— Я что, должен в это поверить? ― проговорил Серёга, оглядываясь, стоило Майоровой закончить.― Вы меня разыгрываете на такой детской теме? А дальше что? Создадите иллюзию и будете убеждать? Предъявите доказательства? А, у вас же сегодня занятия по воздействию, и даже кто-то доклад должен делать!

И командир пятого отряда сурово глянул на Тоню. Девушка выдержала его взгляд без видимых эмоций.

— Серёга. Она говорит правду, ― очень твёрдо проговорила со своего места за столом Даша Сыроежкина, и Катя кивнула.

— Ага. Не обижайтесь, у меня против вас ничего нет, но вы, мозговики, всё время себе на уме, так что когда вот ты говоришь, что она не врёт, где гарантия, что ты тоже не врёшь?

Вэшки загалдели, а у Славы точно само собой вырвалось:

— Фу ты, Фома неверующий. Ничего другого и ждать было нельзя.

— Это что ещё значит?! ― взвился парень.

— Что слышал. Дурак ты. И во всех реальностях такой.

— Ничего себе заявки на успех! Не, вы слышали, что она мне сказала!

— Слышали. Не кипятись. Если бы ты рассказывал правду, а тебя во лжи обвинили ― как бы себя повёл? Славе обидно, тем более она уже много раз безуспешно пыталась всех нас спасти. Ты вот можешь опровергнуть её рассказ?

— А вы подтвердить его не можете. Ваши слова против моих ― такие же слова, вот.

Серёга набычился.

— Хорошо. А что насчёт контролирующего поля в лагере?

— Это всё тоже только с ваших слов.

— Вот упёртый!

— От меня ещё что-нибудь требуется?

— Не требуется. Вали играй в свой мячик, ― огрызнулась Катя и тут же сама поняла, что вспылила. Серёга же, недолго думая, поднялся и вышел, придав себе вид обиженный, но гордый до невозможности.

Где-то вдалеке за окном радостно закричали какие-то пионеры. Мир продолжал жить по-своему.

Вэшки растерянно переглядывались.

— На воздух пойдёмте, ― предложила вдруг Даша, и все, как по команде, высыпали сперва в коридор, а оттуда наружу. Перешли на площадку и расселись на лесенках, брусьях и прочих спортивных конструкциях, и прежде чем продолжить обсуждения дел насущных, Даша подсела к Славе на скамеечку и тихонько проговорила:

— Серёга ещё одумается, так что не обращай внимания. Иногда он ведёт себя как дурачок, но всё же наш, Пионер.

За спиной, точно из воздуха, воплотился Саша Сыроежкин в бескозырке:

— Он о себе больно много мнит, потому что под гитару умеет петь. Немного вспыльчивый, как и все мы. Но я уверен, он ещё всё пересмотрит. Обдумает, взвесит ― и вернётся.

Слава слабо улыбнулась.

И тут вступила Катя, которая, как выяснилось, всё же обиделась:

— Вернётся ― я лично ему от ворот поворот дам! Он что ― обалдел так с новенькой? И вообще! Перед ним сама Майорова, а он повёл себя, как неотёсанная дубина. Стыдобища. Вот была бы ты, Тонька, командиром у бэшек, глядишь, всё было бы в лучшем виде!

Тоня молча пожала плечами. Она устроилась на брусьях и то и дело трогала юбку, проверяя, не видны ли трусы. Слава отметила, что Саша Сыроежкин и ещё один мальчик украдкой поглядывали на неё, воспользовавшись удачными ракурсами. В другой ситуации она бы обязательно сделала замечание, но… Нет, она бы в любом случае его сделала.

— Саша и ― Петя, да? ― мальчики, пересядьте вон туда, пожалуйста, ― произнесла она строго и показала пальчиком, куда именно следовало переместиться. Парни смущённо пересели, и хоть никто ничего постыдного не озвучил, Катя всё равно погрозила им и прибавила на словах:

— Ух, нету здесь Алиски Двойкиной.

Посыпались шуточки. Сценка получилась не самая красивая, прямо скажем, но она разрядила обстановку, и казалось, что даже Тоня не особо забивала себе голову. В конечном итоге она под общие взрывы хохота уже подбавляла в общий котёл смешных деталей о том, как бы повела себя Алиса.

И всем было невдомёк, что сама Алиса как раз приближалась к лагерю.

После неудачного знакомства с новенькой и дурацкой ситуации с вёдрами, она неслабо психанула и побежала в лес. Какое-то время сидела, набычившись, на приметной полянке, потом отправилась посмотреть старую военную базу. Понаблюдала за стройкой с высокого дуба. Наконец, когда надоело, девушка вернулась в лагерь, где утащила с кухни две котлеты и хлеб. Перекусив и избежав встречи с вожатыми, Алиса снова удрала с территории, проскочила насквозь небольшой березняк и отправилась на берег озера, чтобы искупаться в одиночестве ― по обыкновению голышом, чтобы не ходить потом в мокрых трусах. По задумке, после воды и обсыхания на солнышке настроение станет совсем другим, можно будет вернуться в лагерь и даже снова общаться с людьми.

Как же удивилась девушка, когда на берегу именно там, где тайно от взрослых купаются Пионеры, она обнаружила красные пятна. Что за пятна? Неприятных запах с нотками ржавого железа. Трава, песок ― следы рук на стволах берёз ― это что вообще такое? Внутри шевельнулся страх в сочетании с любопытством. Странно, но именно боязнь и непонимание заставили девушку позабыть о первоначальном плане и двинуться в лес, ориентируясь на перепачканные стволы и листву.

Через короткое время она обратила внимание, что по мере её продвижения прочь от озера, пятна становились больше и ярче, как если бы она постепенно приближалась к тому месту, где испачкался некто, оставивший следы. При этом чем дальше вглубь леса, тем запачканные стволы попадались всё реже. То есть кто-то перепачкался в лесу и пошёл к озеру. И пока топал ― всё чаще был вынужден хвататься за деревья. О них он потихоньку всё больше отирался, и потому пачкал с каждым разом всё меньше и меньше. Так…

А почему обнимался со стволами-то всё чаще? Поплохело ему, что ли?

Примерно определившись с направлением, Алиса обратила внимание, что иногда перепачканные деревья оказывались довольно далеко друг от друга, а иногда довольно близко. Могло ли это означать, что она шла в обратную сторону по следу сразу двоих?

Стараясь производить как можно меньше шуму, девушка продолжала идти по жутковатому следу, пока не пришла на поляну и не вскрикнула от неожиданности и жути.

На поляне между двух стволов был растянут лось.

Плохое состояние трупа можно было сопоставить разве что со степенью мерзости того, что с ним сделали: туша была практически вывернута наизнанку и висела между деревьями на высоте человеческого роста в подобии паутины, сделанной из непонятных розовых жгутов ― по виду, состоявших из плоти. В красной луже строго под трупом валялась требуха и чёрти что ещё. Вокруг ― черным-черно от полудохлых мух, которые копошились, но не взлетали и даже не гудели.

Запах стоял такой, что по тошнотворности затмевал даже само зрелище.

Подавив рвотные позывы, Алиса применила весь известный ей словарный запас для описания собственного отношения к открывшейся картине, не забыв охарактеризовать ещё и тех, кто это сделал, приплетая и их родственников в нескольких поколениях. Смотреть на лося было совершенно невыносимо, и девушка отвернулась. Как так, обычный же лес: солнце прошивает лучами кроны, ветер шелестит листвой, птицы горланят свои песенки, дятел стучит где-то близко. Благодать да и только. Знай себе гуляй да малинник ищи. Тут ни медведей в округе, ни волков ― не лес, а сказка! Если бы только за спиной не оказалась какая-то больная, сумасшедшая, невообразимая-кошмарная-мерзкая… страшная…

Картина?

Сцена?

Как это назвать-то, чтобы не замарать нормальное слово?

Чтобы оно потом не вызывало ассоциации с ЭТИМ?

Может, причудилось?

Ну не может же кто-то вот такое сделать, если он человек! А животное тоже не может, для такого руки нужны. Может, показалось? Или кто-то из вэшек такую дичь внушает? Не, Пионеры до такого не опустились бы.

Алиса повернулась, и кошмарное зрелище вновь предстало её глазам во всей своей мерзости.

Пришлось, точно заклинание, повторить всю недавнюю тираду в адрес учинивших этот ужас и самого их творения.

Может, всё ненастоящее?

Больная шутка, но, может, всё-таки шутка! Ух и задаст Алиса тому психованному, кто это придумал!

Борясь с собою, Алиса приблизилась и остановилась у самого края круга копошащихся мух.

Идти дальше по насекомым?

Нет уж! Они раздавятся, все подошвы будут в мерзости.

Да и зачем ― трогать пальцем эту тушу всё равно не было никакого желания.

Снова пришёл рвотный позыв, пришлось отскочить назад, чтобы запах так не сверлил нос.

Отдышавшись слегка, Алиса подумала, что делать тут в целом нечего, трогать ничего нельзя, даже её следы на самой полянке ― это уже очень плохо, и пусть с этим разбирается кто-нибудь компетентный. И вообще, сталкиваясь с подобными вещами, единственно верный подход ― это бежать прочь, кричать погромче и звонить в милицию.

Хоть это и не путь Пионера, разумеется.

Пионер ― это вам не просто напуганный обыватель. Пионер должен быть стойким, смелым и действовать ответственно!

Стойко и ответственно вызывать милицию, так точно!

Твёрдо решив, что нужно, во-первых, посмотреть, куда «кто-то» направился от озера, после чего доложить в лагерь, Алиса двинулась назад. И с первым же шагом угодила во что-то вязкое, скрытое до поры подо мхом. Кед утонул, пальцы ног ощутили влагу и почему-то лёгкое покалывание. Подняв и осмотрев ногу в почерневшем кеде, Алиса убедилась в своих самых неприятных подозрениях ― никакое не болото, не грунтовые воды, не ручей, там ― нога по щиколотку утонула в чём-то липком и очень чёрном. И довольно вонючем.

Алиса всё же не выдержала, и её вывернуло.

Ругаясь, она кинулась в обратный путь ― теперь уже к озеру, чтобы хотя бы смыть с ноги эту гадость (которая почему-то жжётся!), умыться и прополоскать рот.

«А заодно узнать, куда пошли те, кто оставлял кровавые следы на деревьях», ― шевельнулась осторожная мысль, но была тут же задавлена внутренними криками о том, как неприятно перепачканной ступне и как вся одежда пропиталась уже этим запахом, поэтому срочно нужно к воде!

Слегка припустив и дивясь тому, как легко находится путь, девушка быстро выскочила к озеру и первым делом сунула в воду испачканную ногу. Раздумывать не пришлось ― она судорожно развязала шнурок и сорвала кед, принялась смывать чёрное со ступни и пальцев. Потом выполоскала что могла из кеда, осталась недовольна результатом, потёрла зачерпнутым со дна илом. Сунула внутрь руку ― снова ощутила жжение ― тут же вынула и отмыла. Пришлось погрузить кед в воду и уже там выполаскивать изнутри всё, что туда успело затечь.

Наконец, с ногами, обувью разобралась.

Оставив кеды сохнуть на бережке, Алиса вернулась в воду.

«Бр! Холодная! До чего ж холодная-то!»

Алиса склонилась над водою, зачерпнула в пригоршню, умылась. Чёлка прилипла ко лбу. Рубашка развязалась и теперь свисала, как обычно.

Юбка в одном месте порвалась по шву.

Куда хуже было то, что она перемазала в крови руки: видимо, пока бежала назад, случайно хваталась за испачканные деревья. Теперь же, когда руки уже стали чистыми после возни с обувью, кровь пополам с какими-то соринками, оказалась у неё на лице: чиркнула рукой ещё до того, как отмыть. Девушку аж передёрнуло от омерзения. Она принялась тереть лицо усерднее. Даже подумала использовать ил, но потом отказалась от этой идеи и продолжила умываться просто водой, стоя в озере почти по колено.

Волосы промокли, ноги замёрзли. Окрасившаяся вода с лица стекла по шее на грудь.

— Чёрт!

Алиса быстро сорвала себя галстук, рубашку и майку. Последняя уже окрасилась розовым.

Ругаясь себе под нос, Алиса скомкала снятые вещи и попыталась докинуть их до берега.

Это удалось лишь частично ― майка попала в воду, рубашка и галстук единым комком долетели благополучно.

Продолжив тихонько ругаться ― теперь уже на собственную бестолковость и неуклюжесть ― Алиса всё же вернулась к берегу, попутно выловила из озера майку, вышла на песок и тут же уронила её. Мокрый трикотаж тут же стал таким грязным, что хоть вой. При этом даже мысль снова залезть в воду и прополоскать, показалась Алисе просто ужасной.

Да и вообще! Что за дело ― пытаться всё с себя смыть и отстирать здесь, в холодной грязной воде, если в лагере есть чудесная прачечная? И душ с тёплой водой. И чистая форма.

Алиса ощутила непонятное холодное спокойствие.

— Собственно, а чего это я так бешусь? ― сказала она себе вслух. ― Надо в лагерь! Вызвать кого следует на ту полянку. Пусть разыщут, кто это сделал.

Забыв кеды и майку на песке, держа в руках скомканную рубашку и галстук, Алиса спокойно потопала в лагерь. Прошла по кромке воды берегом, свернула на тропинку, обогнула небольшую заводь, по мостику перешла ручей, снова оказалась у воды. Здесь берег круто забирал в сторону, озеро делало изгиб, и становился виден лагерь, тогда как место всеобщего тайного купания осталось вне видимости.

— Хм. Странно, ― произнесла Алиса вслух, ни к кому не обращаясь.

Ногу и руку больше не щипало.

Виденное на поляне показалось чем-то вроде дурного сна ― не столь существенным.

Что, впрочем, не отменяло плана сообщить кому следует о находке. И вообще ― тот, кто это сделал, должен бы ответить.

Алиса сделала ещё несколько шагов и снова остановилась как вкопанная.

Ей бы вспомнить, что на ней из одежды только трусы и порванная юбка.

Но нет ― мысли ушли далеко. Оглянувшись, девушка обратила внимание на две дорожки следов на песке. Не сказать, чтобы кругом было гладко ― обычный песчаный берег. НО следы Алиса всё же различила:

— Это что, оттуда?

Мгновенно переключившись, девушка вернулась на мостик, оттуда на тропинку и снова на берег. Да, шли здесь! Обратно на ту сторону, вон там виден забор. Так что, тот, кто убил лося на поляне, пошёл в лагерь?

Алиса нахмурилась. Опустилась на четвереньки, склонилась к следам. Сама не зная, зачем, втянула ноздрями воздух.

Непонятно как, она ощутила еле различимую нотку того самого отвратительного запаха с поляны.

— Да, это они!

Алиса встала и пошла вдоль дорожек следов, не сводя с них глаз.

Те, кто оставил их, шагали бок о бок. Маленький размер стоп. Девчачий?

Алиса пошла быстрее.

Ещё метров триста, и будет уходящий в воду забор лагеря.

Двести.

Сто.

Пятьдесят.

Всё.

Здесь они просто перемахнули через забор. Тип А.

Надо бы как-то тоже перелезть. Стена небольшая ― метра два всего.

Обычно Алиса бы слегка разбежалась и ухватилась за верх руками, но сегодня…

Сегодня в руках оказалась скомканная рубашка и галстук.

— Зачем я ношу это в руке? ― проговорила девушка вслух, но вместо того, чтобы надеть, просто выронила. Посмотрела на свою правую (только что освободившуюся) руку, потом на забор.

Толкнула воздух перед собой ― и бетонная секция забора рухнула, выворотив землю.

Десять минут спустя Алису уже укутали в полотенце, прикрыв наготу, и привели в корпус ашек прямо к командиру Алёне Быстровой. Доложили, что пионерка из её отряда проломила забор и расхаживала по лагерю в одной юбке, твердя что-то про живодёров.

— Кто-нибудь! Сбегайте за мозговиками! ― приказала Алёна. ― А Алису в палату.

Несведущий человек мог бы подумать, что на девочку-подростка напал извращенец, и потому нужно срочно звать взрослых. Однако, во-первых, Пионерам любой извращенец ― это на одну ладонь положить, другой прихлопнуть. Та же Алиса хоть и считалась спящей ашкой, могла запросто сломать обычному человеку любую кость голыми руками. Ну а во-вторых, Алёна обо всём догадалась, стоило лишь приблизиться и вдохнуть.

Нюх не обманешь.

И бормотание про «живодёров» неспроста.

Поэтому Алису и увели прямиком в палату, где Алёна усадила её на кровать, а сама села напротив. И рядом встала Маша Старцева. Обе уставились на Алису, чего-то ожидая. А та глубоко вдохнула и вдруг прервала бормотание.

— Этот запах. Это… кровь?

— Алиса. Ты была в лесу? ― Алёна спросила это очень странным голосом, после чего взглядом попросила Машу пойти и подпереть дверную ручку стулом.

— Этот запах, ― Алиса чуть опустила лицо и посмотрела на Алёну исподлобья.

— Ты приняла его? Духа леса, а?

— Вы это так называете? ― голос Алисы звучал странно. Прилипшая ко лбу чёлка придавала лицу зловещий вид.

— Ты видела поляну? Ты что-то трогала на ней? ― спрашивала своё Алёна, но девушка напротив уже ничего не слышала. В её радужках пробежали голубоватые искры.

— Да нечего тут спрашивать, ― подала голос Маша, которая как раз управилась с дверью. ― Видно же, что лесной дух уже в ней.

— Ну да, ― согласилась Алёна. ― Слушай, Алиса. Мы сейчас расскажем тебе кое-что очень важное, только ты успокойся. Видишь ли, ты теперь такая же, как мы, и с этим надо научиться ужива…

Алёна не договорила. От невидимого толчка она пролетела через всю палату и впечаталась в стену. Удар пришёлся на голову.

Это был сто шестьдесят седьмой случай, когда Слава Майорова даже не узнала, от чего мир снова ушёл для неё в перезапуск.