Неточные совпадения
Судьба и
граф Бенкендорф
спасли меня от участия в подложном отчете, это случилось так.
— Да и где же, — говорит, — тебе это знать. Туда, в пропасть, и кони-то твои передовые заживо не долетели — расшиблись, а тебя это словно какая невидимая сила
спасла: как на глиняну глыбу сорвался, упал, так на ней вниз, как на салазках, и скатился. Думали, мертвый совсем, а глядим — ты дышишь, только воздухом дух оморило. Ну, а теперь, — говорит, — если можешь, вставай, поспешай скорее к угоднику:
граф деньги оставил, чтобы тебя, если умрешь, схоронить, а если жив будешь, к нему в Воронеж привезть.
С тех пор, как
граф явил ей веру свою во всем блеске, графиня только и думала о том, чтобы наградить его и в то же время
спасти его драгоценную душу присоединением ее от ереси Лютера ко греко-восточному православию.
— Надеюсь,
граф… но если мой друг жив, то я могу
спасти его.
— Да, ты, — продолжал
граф. — Ты видел, что жена твоего соседа гибнет, и не предуведомил мужа, чтобы тот мог и себя и ее
спасти. Тебе следует сказать, и сказать как можно скорее, Мановскому.
Мямлин. Непременно этим самым-с! Она женщина большого ума! Насквозь понимает людей! Хоть бы взять-с меня! Вуланд совершенно в грязь меня втоптал перед
графом… Она меня
спасла!
Впрочем,
граф Алексей Григорьевич тотчас же донес об этом письме императрице: «У нее есть и моей руки письмо на немецком языке, — писал он, — только без подписания имени моего, что я постараюсь выйти из-под караула, а после могу
спасти ее».
Нам говорили, что все люди равны, что сословные различия глупы, — смешно гордиться тем, что наши предки Рим
спасли. Однако мы знали, что наш род — старинный дворянский род, записанный в шестую часть родословной книги. А шестая часть — это самая важная и почетная; быть в ней записанным — даже почетнее, чем быть
графом.
—
Граф умер,
спасая от землетрясения жителей какого-то итальянского местечка, — пояснила Ольга.
— Разве бог и Елисавета — дщерь Великого Петра, а не Анна —
спасут Россию! — воскликнул, вздохнув,
граф Купшин.
Он знал, что Кузьма
спас ее, избитую Салтыковой, от жестоких рук этого изверга, что она нашла себе приют у
графа Бестужева-Рюмина, но дальнейшая ее судьба была ему неизвестна.
«Он, один он, и теперь может
спасти его… Он сумеет его образумить… Это волшебник… Это гений… — вспомнились ей слова
графа Сандомирского. — Поехать завтра к нему… Нет… Он взял с нее слово, что она напишет ему, когда он ей понадобится…» — мелькнула в ее голове мысль.
Получение наследства графиней
спасло ее почти от нищеты или, в лучшем случае, от зависимости от Корнилия Потаповича, потому что все ее состояние, составлявшее ее приданое, было проиграно и прожито
графом Петром Васильевичем, который ухитрился спустить и большое наследство, полученное им после смерти его отца,
графа Василия Сергеевича Вельского.
Прощайте,
граф, да
спасет вас Бог…
Ее положение при дворе
спасало ее от грустных последствий такого подчинения —
граф не смел воспользоваться им, боясь светского скандала.
Два года тому назад он
спас жизнь моему зятю,
графу Льву Ратицыну, когда он чуть было не утонул.
— Благодарю вас,
граф, — необычайной силой воли заставила прийти в себя Княгиня, — вы мне открытием оказали большую услугу… Я постараюсь
спасти его от этого рокового увлечения.
«
Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватым Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а ваше
спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы ваше время, а у меня удовольствия вас видеть. Пребываю к вам доброжелательным.
Граф, по его собственным словам,
спас от нее своего друга, удалив ее в Москву и пообещав от лица молодого Алфимова ей золотые горы.
— Я прошу вас
спасти моего мужа,
спасти нас, меня и мою дочь от разорения и, быть может, даже от позора… Я не прошу вернуть к нам его любовь…
Граф уже давно не живет семейной жизнью.
«Однако же и умница этот Савин! Приятно иметь дело с таким человеком!» — думал
граф Сигизмунд Владиславович, занимаясь своим туалетом и решив, действительно, в этот же день открыть глаза старику Алфимову и
спасти кассира Сиротинина.
Наступило 6 августа, день
Спаса Преображения — престольный праздник в Зиновьевской церкви. Весело провели князь Луговой и
граф Свиридов этот день в доме княгини Вассы Семеновны. Дворовые девушки были освобождены на этот день от работы и водили хороводы, причем их угощали брагой и наливкой. На деревне шло тоже веселье. В застольной стоял пир горой.
Записка была слишком прозрачна, чтобы Федор Дмитриевич не понял, что
граф хочет именно ввести его в тот омут, из которого он дал графине слово
спасти ее мужа.
Это было три года тому назад, в то самое время, когда, рискуя своею жизнью, он
спас чуть не утонувшего
графа Ратицына, которого лошадь сбросила в реку. Погибавший увлек было его за собою в воду. Произошла страшная борьба, полная ужаса, при которой присутствовала княжна Юлия.
— Насилу
спасли этого несчастного, — продолжала гостья. — И это сын
графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! — прибавила она. — А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот все воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
Та барыня, которая еще в июне месяце, с своими арапами и шутихами, поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтоб ее не остановили по приказанию
графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое
спасло Россию.