Неточные совпадения
Следует ли обвинять его за этот недостаток? или, напротив того, следует видеть в этом обстоятельстве тайную наклонность к конституционализму? — разрешение этого
вопроса предоставляется
современным исследователям отечественной старины, которых издатель и отсылает к подлинному документу.
Была издана замечательная «Программа домашнего чтения», организовано издание классиков
современной радикально-демократической мысли, именитые профессора ездили по провинции, читая лекции по
вопросам культуры.
—
Современный немец-социалист, например, — Бебель, еще храбрее. Мне кажется, вы плохо разбираетесь в
вопросе о простоте. Есть простота Франциска Ассизского, деревенской бабы и негра Центральной Африки. И простота анархиста Нечаева, неприемлемая для Бебеля.
Появление Обломова в доме не возбудило никаких
вопросов, никакого особенного внимания ни в тетке, ни в бароне, ни даже в Штольце. Последний хотел познакомить своего приятеля в таком доме, где все было немного чопорно, где не только не предложат соснуть после обеда, но где даже неудобно класть ногу на ногу, где надо быть свежеодетым, помнить, о чем говоришь, — словом, нельзя ни задремать, ни опуститься, и где постоянно шел живой,
современный разговор.
Он не навязывал ей ученой техники, чтоб потом, с глупейшею из хвастливостей, гордиться «ученой женой». Если б у ней вырвалось в речи одно слово, даже намек на эту претензию, он покраснел бы пуще, чем когда бы она ответила тупым взглядом неведения на обыкновенный, в области знания, но еще недоступный для женского
современного воспитания
вопрос. Ему только хотелось, а ей вдвое, чтоб не было ничего недоступного — не ведению, а ее пониманию.
— В вашем
вопросе есть и ответ: «жило», — сказали вы, и — отжило, прибавлю я. А эти, — он указал на улицу, — живут! Как живут — рассказать этого нельзя, кузина. Это значит рассказать вам жизнь вообще, и
современную в особенности. Я вот сколько времени рассказываю вам всячески: в спорах, в примерах, читаю… а все не расскажу.
Весь
вопрос в том, отстаиваются ли в войне какие-нибудь ценности, более высокие, чем человеческое благополучие, чем покой и удовлетворенность
современного поколения?
Точно так же если бы он порешил, что бессмертия и Бога нет, то сейчас бы пошел в атеисты и в социалисты (ибо социализм есть не только рабочий
вопрос, или так называемого четвертого сословия, но по преимуществу есть атеистический
вопрос,
вопрос современного воплощения атеизма,
вопрос Вавилонской башни, строящейся именно без Бога, не для достижения небес с земли, а для сведения небес на землю).
— Оставьте все, Дмитрий Федорович! — самым решительным тоном перебила госпожа Хохлакова. — Оставьте, и особенно женщин. Ваша цель — прииски, а женщин туда незачем везти. Потом, когда вы возвратитесь в богатстве и славе, вы найдете себе подругу сердца в самом высшем обществе. Это будет девушка
современная, с познаниями и без предрассудков. К тому времени, как раз созреет теперь начавшийся женский
вопрос, и явится новая женщина…
Гегель во время своего профессората в Берлине, долею от старости, а вдвое от довольства местом и почетом, намеренно взвинтил свою философию над земным уровнем и держался в среде, где все
современные интересы и страсти становятся довольно безразличны, как здания и села с воздушного шара; он не любил зацепляться за эти проклятые практические
вопросы, с которыми трудно ладить и на которые надобно было отвечать положительно.
И что же они подвергнули суду всех голосов при
современном состоянии общества?
Вопрос о существовании республики. Они хотели ее убить народом, сделать из нее пустое слово, потому что они не любили ее. Кто уважает истину — пойдет ли тот спрашивать мнение встречного-поперечного? Что, если б Колумб или Коперник пустили Америку и движение земли на голоса?
Гегель держался в кругу отвлечений для того, чтоб не быть в необходимости касаться эмпирических выводов и практических приложений, для них он избрал очень ловко тихое и безбурное море эстетики; редко выходил он на воздух, и то на минуту, закутавшись, как больной, но и тогда оставлял в диалектической запутанности именно те
вопросы, которые всего более занимали
современного человека.
Новым у него был исключительный интерес к
вопросу об отношении православия к современности, так и называется одна из его книг [См. его книги «Об отношении православия к современности» и «О
современных потребностях мысли и жизни, особенно русской».].
Вопрос о свободе религиозной, о свободе совести, такой жгучий и больной
вопрос, ставится коренным образом ложно в
современном мире.
Это вселенское религиозное миропонимание и мироощущение, к которому
современный мир идет разными путями и с разных концов, прежде всего остро ставит
вопрос о смысле мировой истории, о религиозном соединении судьбы личности и судьбы вселенной.
Третий, дуалистический тип решения
вопроса о взаимоотношении знания и веры нужно признать господствующим, наиболее соответствующим
современному переходному состоянию человечества и разорванному его сознанию.
«Так он писал — темно и вяло» — и нимало не разъяснял
вопроса об особенностях таланта Островского и о значении его в
современной литературе.
К этому прибавляли, в виде
современной характеристики нравов, что бестолковый молодой человек действительно любил свою невесту, генеральскую дочь, но отказался от нее единственно из нигилизма и ради предстоящего скандала, чтобы не отказать себе в удовольствии жениться пред всем светом на потерянной женщине и тем доказать, что в его убеждении нет ни потерянных, ни добродетельных женщин, а есть только одна свободная женщина; что он в светское и старое разделение не верит, а верует в один только «женский
вопрос».
— Но своего, своего! — лепетал он князю, — на собственное иждивение, чтобы прославить и поздравить, и угощение будет, закуска, и об этом дочь хлопочет; но, князь, если бы вы знали, какая тема в ходу. Помните у Гамлета: «Быть или не быть?»
Современная тема-с,
современная!
Вопросы и ответы… И господин Терентьев в высшей степени… спать не хочет! А шампанского он только глотнул, глотнул, не повредит… Приближьтесь, князь, и решите! Все вас ждали, все только и ждали вашего счастливого ума…
Он был снаряжен и отправлен в Петербург с целию специально служить камергерше и открыть себе при ее посредстве служебную дорогу, но он всем рассказывал и даже сам был глубоко убежден, что едет в Петербург для того, чтобы представиться министру и получить от него инструкцию по некоторым весьма затруднительным
вопросам, возникающим из
современных дворянских дел.
Дипломат отвечал на какой-то
вопрос графини о
современном положении дел, о начинающихся реформах и о том, следует ли их бояться или нет?
Освободиться от «лгунов» — вот насущная потребность
современного общества, потребность, во всяком случае, не менее настоятельная, как и потребность в правильном разрешении
вопроса о дешевейших способах околки льда на волжских пристанях.
Это до такой степени вздор, что даже мы,
современные практики и дельцы, отмаливающиеся от общих
вопросов, как от проказы, — даже мы, сами того не понимая, действуем не иначе, как во имя тех общечеловеческих определений, которые продолжают теплиться в нас, несмотря на компактный слой наносного практического хлама, стремящегося заглушить их!
Разноречие это, впрочем, имеет и свою хорошую сторону, потому что позволяет нам, в свободное от забот о служебной карьере время, разнообразить наши беседы живою полемикой по поводу бесчисленных
вопросов, которыми так богата
современная русская жизнь.
Чем же отвечает на эту бесшабашность общее течение жизни? Отворачивается ли оно от нее или идет ей навстречу? На этот
вопрос я не могу дать вполне определенного ответа. Думаю, однако ж, что
современная жизнь настолько заражена тлением всякого рода крох, что одно лишнее зловоние не составляет счета. Мелочи до такой степени переполнили ее и перепутались между собою, что критическое отношение к ним сделалось трудным. Приходится принимать их — только и всего.
Одним словом,
вопрос, для чего нужен Берлин? — оказывается вовсе нестоль праздным, как это может представиться с первого взгляда. Да и ответ на него не особенно затруднителен, так как вся суть
современного Берлина, все мировое значение его сосредоточены в настоящую минуту в здании, возвышающемся в виду Королевской площади и носящем название: Главный штаб…
Вот, если это quibus auxiliis как следует выяснить, тогда сам собою разрешится и другой
вопрос: что такое
современная русская община и кого она наипаче обеспечивает, общинников или Колупаевых?
Книга эта посвящена тому же
вопросу и разъясняет его по случаю требования американским правительством от своих граждан военной службы во время междоусобной войны. И тоже имеет самое
современное значение, разъясняя
вопрос о том, как, при каких условиях люди должны и могут отказываться от военной службы. В вступлении автор говорит...
Что я за бессовестный человек, что осмелюсь лечить больного при
современной разноголосице во всех физиологических
вопросах.
— Нет, я в
вопросах этого рода редко иду путем умозаключений, хотя и люблю искусную и ловкую игру этим орудием, как, например, у Лаврентия Стерна, которого у нас, впрочем, невежды считают своим братом скотом, между тем как он в своем «Коране» приводит очень усердно и тончайшие фибры Левенхука, и песчинку, покрывающую сто двадцать пять орифисов, через которые мы дышим, и другое многое множество
современных ему открытий в доказательство, что вещи и явления, которых мы не можем постигать нашим рассудком, вовсе не невозможны от этого, — но все это в сторону.
В этом-то и заключается горечь
современного положения, что жить обязательно. А как жить — ответа на этот
вопрос ниоткуда нет. Чиновники только предписания посылают да донесений ждут; а излюбленные люди — изрекают истрепанные дореформенные слова да рукава засучивают…
— И это называется воспроизведением
современного быта, — продолжал неугомонный Пигасов, — глубоким сочувствием к общественным
вопросам и еще как-то… Ох, уж эти мне громкие слова!
Они поняли ужасный холод безучастья и стоят теперь с словами черного проклятья веку на устах — печальные и бледные, видят, как рушатся замки, где обитало их милое воззрение, видят, как новое поколение попирает мимоходом эти развалины, как не обращает внимания на них, проливающих слезы; слышат с содроганием веселую песню жизни
современной, которая стала не их песнью, и с скрежетом зубов смотрят на век суетный, занимающийся материальными улучшениями, общественными
вопросами, наукой, и страшно подчас становится встретить среди кипящей, благоухающей жизни — этих мертвецов, укоряющих, озлобленных и не ведающих, что они умерли!
Несколько лет уже каждая статейка, претендующая на
современное значение, непременно начинается у нас словами: «В настоящее время, когда поднято столько общественных
вопросов» и т. д., следует изложение
вопросов.
Вместо фактического указания на то, что литература не имела у нас инициативы в общественных
вопросах, мы, принявши приведенное возражение, должны будем сказать: литература у нас не может иметь инициативы при
современной организации и степени развития русского общества…
Но ясно одно: что она не имеет ни малейшего права приписывать себе инициативы — ни в одном из
современных общественных
вопросов.
Мы чувствуем, что читатели уже недовольны нами за то, что мы так долго останавливаем их внимание на предмете, не имеющем ни малейшего соотношения ни с одним из животрепещущих
вопросов, волнующих
современное общество.
А говоря об ее исторических судьбах, что же могли бы мы сказать интересного для
современных читателей, когда общественные
вопросы до самого последнего времени были чужды нашей литературе, когда она держалась совершенно особняком и существовала «для немногих»?
Тут фигурировали и Славнобубенск, и Москва, и Петербург, и общие знакомые, и книги, и новые сочинения, и студенты, и кой-какие маленькие сплетни, к которым кто ж не питает маленькой слабости? — и театр, и
вопросы о жизни, о политике, о Лидиньке Затц, и музыка, и
современные события, и те особенные полунамеки, полувзгляды, полуулыбки, которые очень хорошо и очень тонко бывают понятны людям, когда у них, при встрече, при взгляде одного на другого сильней и порывистей начинает биться сердце, и в этом сердце сказывается какое-то особенное радостно-щемящее, хорошее и светлое чувство.
Увы!.. этот блестящий и в своем роде — как и большая часть молодых служащих людей того времени — даже модно-современный адъютант, даже фразисто-либеральный в мире светских гостиных и кабинетов, который там так легко, так хладнокровно и так административно-либерально решал иногда, при случае, все
вопросы и затруднения по крестьянским делам — здесь, перед этою толпою решительно не знал, что ему делать!
На последнем учительском совете Феликс Подвиляньский внес на всеобщее обсуждение
вопрос: не признает ли совет благопотребным и даже необходимым, для наиболее успешного умственного и нравственного развития учеников и для ознакомления их с ходом событий
современной жизни России, в которой им придется быть деятелями, допустить в гимназии беспрепятственное чтение «Колокола» и прочих заграничных изданий?
Современному философу, изощренному в «трансцендентальном методе», должен быть понятен смысл этого
вопроса, который, как ни странно, доселе, однако, почти не ставился в трансцендентализме.
Такое состояние
современного человечества, конечно, имеет свои духовные причины, но благодаря ему теперь трудно быть понятым и даже просто выслушанным в
вопросе о вере.
Родители столкнулись на
вопросе о судьбе сына только при выборе заведения, где младший Грегуар должен был получить образование. Отец, разумеется, желал видеть в сыне
современного реалиста, руководясь теориями, к которым мать питала отвращение. Но мать восстала решительно и победила.
В терминологии
современной психологии и психопатологии
вопрос стоит о сублимации половой страсти.
Современное сознание до того испорчено историзмом и психологизмом, что ему очень трудно отличать
вопрос о самом добре от
вопроса о человеческих понятиях о добре от готтентота до Канта и Конта.
Когда при мне говорят, например, о театре и
современной драме, я ничего не понимаю, но когда ко мне обращаются с
вопросом, я не затрудняюсь ответом: «Так-то так, господа…
«Социализм есть не только рабочий
вопрос или так называемого четвертого сословия, но по преимуществу есть атеистический
вопрос,
вопрос современного воплощения атеизма,
вопрос Вавилонской башни, строящейся без Бога, не для достижения небес с земли, а для сведения небес к земле».
Кто он был, откуда явился в столицу, какие имеет средства к жизни? — все эти
вопросы, которыми не задается наше
современное общество при встрече с незнакомцем, если он элегантно одет, имеет внушительный вид и обладает всегда полным бумажником. Последние условия всецело подходили к Григорию Александровичу, и прием его в среду людей, считающих друг друга, а в особенности, самих себя порядочными, состоялся беспрепятственно.
Было ли это следствием его происхождения от колена Левитова (отец его, хотя и был лютеранином, но происходил из немецких евреев), или же он был просто продуктом
современного жидовствующего веяния времени? Решить этот
вопрос затруднительно. Отец его, бедный учитель музыки, упорно отрицал свое семитическое происхождение. Сын же, наоборот, громко заявлял, что с большим удовольствием готов причислить себя к потомкам Израиля, чем к утопающей в своем глубокомыслии немецкой нации.