Неточные совпадения
— Нужды нет, что он парадов не
делает да с
полками на нас не ходит, — говорили они, — зато мы при нем, батюшке, свет у́зрили! Теперича, вышел ты за ворота: хошь — на месте сиди; хошь — куда хошь иди! А прежде сколько одних порядков было — и не приведи бог!
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его в немецкие штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не мог заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с
полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и
делала книксен.
— Лаврушка прикладом ударил нечаянно, — ответил он на вопрос Клима, пощупав ноготь и морщась. — Гости приехали, Семеновский
полк, — негромко сообщил он. — Что будем
делать — спрашиваете? Драться будем.
Хотелось
сделать еще что-нибудь, тогда он стал приводить в порядок книги на
полках шкафа.
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что в городе живет свыше миллиона людей, из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько
полков солдат, а рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено из них, говорят, не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь город в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому не
сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут убить. В любую минуту. Безнаказанно…
По приемам Анисьи, по тому, как она, вооруженная кочергой и тряпкой, с засученными рукавами, в пять минут привела полгода не топленную кухню в порядок, как смахнула щеткой разом пыль с
полок, со стен и со стола; какие широкие размахи
делала метлой по полу и по лавкам; как мгновенно выгребла из печки золу — Агафья Матвеевна оценила, что такое Анисья и какая бы она великая сподручница была ее хозяйственным распоряжениям. Она дала ей с той поры у себя место в сердце.
«Я теперь на Обуховский проспект, — думал я, — а потом поверну налево и выйду в Семеновский
полк,
сделаю крюку, это прекрасно, все прекрасно.
Он один приделал
полки, устроил кровать, вбил гвоздей,
сделал вешалку и потом принялся разбирать вещи по порядку, с тою только разницею, что сапоги положил уже не с книгами, как прежде, а выстроил их длинным рядом на комоде и бюро, а ваксу, мыло, щетки, чай и сахар разложил на книжной
полке.
Музыканты все тагалы: они очень способны к искусствам вообще. У них отличный слух: в
полках их учат будто бы без нот. Не знаю, сколько правды во всем этом, но знаю только, что игра их
сделала бы честь любому оркестру где бы то ни было — чистотой, отчетливостью и выразительностью.
Войдя в кабинет, он защелкнул дверь, достал из шкапа с бумагами с нижней
полки две галтеры (гири) и
сделал 20 движений вверх, вперед, вбок и вниз и потом три раза легко присел, держа галтеры над головой.
Накануне он с утра поехал с Полежаевым, который тогда был с своим
полком в Москве, —
делать покупки, накупил чашек и даже самовар, разных ненужных вещей и, наконец, вина и съестных припасов, то есть пастетов, фаршированных индеек и прочего.
В таком положении стояло дело, когда наступил конец скитаниям за
полком. Разлад между отцом и сыном становился все глубже и глубже. Старик и прежде мало давал сыну денег, а под конец и вовсе прекратил всякую денежную помощь, ссылаясь на недостатки. Сыну, собственно говоря, не было особенной нужды в этой помощи, потому что ротное хозяйство не только с избытком обеспечивало его существование, но и давало возможность
делать сбережения. Но он был жаден и негодовал на отца.
Решительно нет ничего; но я сам, рассуждающий теперь так спокойно и благоразумно, очень помню, что в старые годы страстно любил стрельбу в узерк и, несмотря на беспрерывный ненастный дождь, от которого часто сырел на
полке порох, несмотря на проклятые вспышки (ружья были тогда с кремнями), которые приводили меня в отчаяние, целые дни, правда очень короткие, от зари до зари, не пивши, не евши, мокрый до костей, десятки верст исхаживал за побелевшими зайцами… то же
делали и другие.
Для отысканья полного настоящего заряда я предлагаю следующий способ:
сделать мерку, которой внутренняя ширина равнялась бы внутренней ширине ружейного ствола, а глубина была бы в полтора раза против ширины; если ружье с кремнем, то надобно прибавить столько лишнего пороха, сколько может поместиться на
полке, для чего достаточно насыпать мерку пороху верхом, а дроби в гребло; если же ружье с пистоном, то насыпать мерку в гребло поровну и пороха и дроби.
— Это, брат, еще темна вода во облацех, что тебе министры скажут, — подхватил Кнопов, — а вот гораздо лучше по-нашему, по-офицерски, поступить; как к некоторым полковым командирам офицеры являлись: «Ваше превосходительство, или берите другой
полк, или выходите в отставку, а мы с вами служить не желаем; не
делайте ни себя, ни нас несчастными, потому что в противном случае кто-нибудь из нас, по жребию, должен будет вам дать в публичном месте оплеуху!» — и всегда ведь выходили; ни один не оставался.
— Ничего; даже похвалил. «Ты, говорит, дураком меня
сделал — так меня и надо. Потому ежели мы дураков учить не будем, так нам самим на
полку зубы класть придется».
— Это хорошо дуэль в гвардии — для разных там лоботрясов и фигель-миглей, — говорил грубо Арчаковский, — а у нас… Ну, хорошо, я холостой… положим, я с Василь Василичем Липским напился в собрании и в пьяном виде закатил ему в ухо. Что же нам
делать? Если он со мной не захочет стреляться — вон из
полка; спрашивается, что его дети будут жрать? А вышел он на поединок, я ему влеплю пулю в живот, и опять детям кусать нечего… Чепуха все…
— Гето… ты подожди… ты повремени, — перебил его старый и пьяный подполковник Лех, держа в одной руке рюмку, а кистью другой руки
делая слабые движения в воздухе, — ты понимаешь, что такое честь мундира?.. Гето, братец ты мой, такая штука… Честь, она. Вот, я помню, случай у нас был в Темрюкском
полку в тысячу восемьсот шестьдесят втором году.
«Не смейте никогда больше этого
делать. Нежности во вкусе Ромео и Джульетты смешны, особенно если они происходят в пехотном армейском
полку».
— Нехорошо-с, — начал командир рычащим басом, раздавшимся точно из глубины его живота, и
сделал длинную паузу. — Стыдно-с! — продолжал он, повышая голос. — Служите без году неделю, а начинаете хвостом крутить. Имею многие основания быть вами недовольным. Помилуйте, что же это такое? Командир
полка делает ему замечание, а он, несчастный прапорщик, фендрик, позволяет себе возражать какую-то ерундистику. Безобразие! — вдруг закричал полковник так оглушительно, что Ромашов вздрогнул. — Немысленно! Разврат!
Забиякин. Как же-с; служил шесть месяцев в Крапивенском егерском
полку; только в атаках быть не удостоился — что делать-с? всякому свое счастье!
Он стоял около одной из
полок и, как бы желая скрыть, что им никто не занимается,
делал вид, что будто бы сам был погружен в чтение развернутой перед ним газеты.
— Как не будет? напротив, генерал сейчас опять пошел на вышку. Еще
полк пришел. Да вот она, слышите? опять пошла ружейная. Вы не ходите. Зачем вам? — прибавил офицер, заметив движение, которое
сделал Калугин.
Бывало для иных юнкеров острым и жгучим наслаждением напариться в бане на
полке до отказа, до красного каления, до полного изнеможения и потом лететь со всех ног из бани, чтобы с разбегу бухнуться в студеную воду купальни,
сделавши сальто-мортале или нырнувши вертикально, головой вниз.
Идет
полк с музыкой — земля под ним дрожит и трясется, идет и бьет повсюду врагов отечества: турок, немцев, поляков, шведов, венгерцев и других инородцев. И все может понять и
сделать русский солдат: укрепление соорудить, мост построить, мельницу возвести, пекарню или баню смастерить.
Да, конечно же, нет в русской армии ни одного порочного
полка. Есть, может быть, бедные, загнанные в непроходимую глушь, забытые высшим начальством, огрубевшие
полки. Но все они не ниже прославленной гвардии. Да, наконец… и тут перед Александровым встает давно где-то вычитанный древний греческий анекдот: «Желая посрамить одного из знаменитых мудрецов, хозяева на званом обеде посадили его на самое отдаленное и неудобное место. Но мудрец сказал с кроткой улыбкой: „Вот средство
сделать последнее место первым“.
— Государь, — сказал он,
сделав усилие над собою, — благодарствую тебе за твою милость; но дозволь уж лучше и мне к сторожевому
полку примкнуться. Здесь мне
делать нечего, я к слободскому обычаю не привычен, а там я буду служить твоей милости, доколе сил хватит!
Рядом с
полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой пустоты и, если
сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд, в мертвой тишине, без шума, как тонет камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно, боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного конца жизни.
В кабинете его на
полках стояло много книг; из некоторых он
делал выписки.
Явившийся тогда подрядчик, оренбургских казаков сотник Алексей Углицкий, обязался той соли заготовлять и ставить в оренбургский магазин четыре года, на каждый год по пятидесяти тысяч пуд, а буде вознадобится, то и более, ценою по 6 коп. за пуд, своим коштом, а сверх того в будущий 1754 год, летом построить там своим же коштом, по указанию от Инженерной команды, небольшую защиту оплотом с батареями для пушек, тут же
сделать несколько покоев и казарм для гарнизону и провиантский магазин и на все жилые покои в осеннее и зимнее время ставить дрова, а провиант, сколько б там войсковой команды ни случилось, возить туда из Оренбурга на своих подводах, что всё и учинено, и гарнизоном определена туда из Алексеевского пехотного
полку одна рота в полном комплекте; а иногда по случаям и более военных людей командируемо бывает, для которых, яко же и для работающих в добывании той соли людей (коих человек ста по два и более бывает), имеется там церковь и священник с церковными служителями.
— 5 января того же году писал он к Философову: «Терпение мое час от часу становится короче в ожидании
полков, ибо ежечасно получаю страшные известия; с другой же стороны, что башкирцы с всякою сволочью партиями разъезжают, заводы и селения грабят и
делают убийства.
«Что бы я нашел сейчас на улице тысячу рублей?.. Оделся бы щеголем, квартирку бы нанял… Кабинет, чтобы выходил окнами на полдень… Шторы
сделаю, как у командира
полка, суровые, с синей отделкой… Непременно с синей…» Потом мысли его вдруг перескакивают: он в бою, бросается со взводом на дымящийся редут, захватывает неприятельское знамя…
Отец Николай
сделал серьезное лицо и даже поправил
полки своего подрясника из синего люстрина, точно хотел совсем закрыться от прозрачного намека Осипа Иваныча; будущий дьякон, рослый детина с черной гривой, только смиренно кашлянул в свою громаднейшую горсть и скромно передвинулся с одного кончика стула на другой.
— Не думаю, а уверен, что вам этой беды никак не миновать, если вы станете продолжать отыскивать ваш
полк. Кругом всей Москвы рассыпаны французы; я сам должен был выехать из города не в ту заставу, в которую въехал, и
сделать пребольшой крюк, чтоб не повстречаться с их разъездами.
Когда он разговаривал с нею таким образом, вдруг загремела музыка. Каштанка оглянулась и увидела, что по улице прямо на нее шел
полк солдат. Не вынося музыки, которая расстраивала ей нервы, она заметалась и завыла. К великому ее удивлению, столяр, вместо того чтобы испугаться, завизжать и залаять, широко улыбнулся, вытянулся во фрунт и всей пятерней
сделал под козырек. Видя, что хозяин не протестует, Каштанка еще громче завыла и, не помня себя, бросилась через дорогу на другой тротуар.
В декабре же,
сделавши распоряжение о заготовлении материалов для постройки судов в Воронеже, Петр занялся формированием морского региментпа, который и составился из 4000 человек, частию вновь набранных, частию переведенных из Семеновского и Преображенского
полков.
«Вот оно, какую передрягу наделал, — думал Иван Александрыч, —
делать нечего, побожился. Охо-хо-хо! Сам, бывало, в
полку жиду в ноги кланялся, чтобы не сказывал! Подсмотрел, проклятый Иуда, как на чердаке целовался. Заехать было к Уситковым, очень просили сказать, если граф к кому-нибудь поедет!» — заключил он и поехал рысцой.
Раздалась команда;
полк беззвучно
сделал на караул.
Я тем временем успел рассмотреть переднюю избу, которая была убрана с поразительной чистотой и как-то особенно уютно, как это умеют
делать только одни женские руки; эта изба была гостиной и рабочим кабинетом, в ней стоял рояль и письменный стол, в углу устроено было несколько
полок для книг; большая русская печь была замаскирована ситцевыми занавесками, а стены оклеены дешевенькими обоями с голубыми и розовыми цветочками по белому полю.
И действительно, немедленно по вступлении на престол Екатерина отменила разные обременительные положения, утвержденные Петром III относительно гвардейских
полков, увеличила жалованье и пайки солдатам некоторых
полков, велела понизить повсюду цену соли, объявила амнистию всем беглым, скрывавшимся в Польше и Литве, установила апелляционные сроки для тяжебных дел, издала подробный указ «о коммерции, торгах и откупах», в отмену указа Петра III от 28 марта, в котором оказались «многие неудобства, клонящиеся ко вреду и тягости общенародной» (П. С З., № 11630); повелела, «вместо бывших сыщиков,
сделать в губерниях и провинциях благопристойнейшее учреждение, как бы воров и разбойников искоренять» (П. С. З., № 11634); весьма резко и энергически восстала против лихоимства…
Все, что ни говорила Катерина Архиповна своему супругу, все была самая горькая истина: он ничего не
сделал и не приобрел для своего семейства, дурно присматривал за рабочими, потому что, вместо того чтобы заставлять их работать, он начинал им обыкновенно рассказывать, как он служил в
полку, какие у него были тогда славные лошади и тому подобное.
Бригадир. Без него! А без него нажила ты вот этого урода; не говаривал ли я тебе — жена! не балуй ребенка; запишем его в
полк; пусть он, служа в
полку, ума набирается, как то и я делывал; а ты всегда изволила болтать: ах, батюшка! нет, мой батюшка! что ты с младенцем
делать хочешь? не умори его, свет мой! Вот, мать моя, вот он здравствует! Вот за минуту применил меня к кобелю: не изволишь ли и ты послушать?
Остается одно: книгу поставить на
полку, золото спрятать, а незнакомца ждать. Я так и
сделал, и ждал его терпеливо, с надеждою, что авось он и совсем не придет. Так минул день, два, неделя и месяц, и наконец, когда я совсем перестал ждать, — он вдруг и явился.
— Человек он добрый, только слаб ужасно. В одном
полку со мной служил; полковник прямо ему предложил, чтобы он по своей слабости оставил службу. Товарищи стали обижаться, ремарку
делает на весь
полк.
Как в
полку он был не только безукоризненным офицером, но таким, который
делал больше того, что требовалось, и расширял рамки совершенства, так и монахом он старался быть совершенным: трудящимся всегда, воздержным, смиренным, кротким, чистым не только на деле, но и в мыслях, и послушным.
На десятке дуэлей, которые имел в
полку, я из троих моих противников
сделал решето: по мертвым стрелял несколько раз…
А узнал об этом прежде всех я, но только тоже уж слишком поздно, — когда вся моя военная карьера через эту гадость была испорчена, благодаря глупости моих товарищей. Господа же офицеры наши еще и обиделись моим поступком, нашли, что я будто поступил нечестно, — выдал, изволите видеть, тайну дамы ее мужу… Вот ведь какая глупость! Однако, потребовали, чтобы я из
полка вышел. Нечего было
делать — я вышел. Но при проезде через город жид мне все и открыл.
Люба. Борис поехал в
полк. Я боюсь, что он там
сделает, скажет что-нибудь. Как ты думаешь?
— Вы должны
делать не для меня, а для дела, которому служите, — строго заметила она; — но, впрочем, что же вас тут особенно беспокоит? Мой отъезд в Варшаву? Ну, поезжайте и вы туда! Определяйтесь в какой-нибудь
полк из тех, что стоят в самой Варшаве; вот вам и разрешение вашей трудной проблемы!
— Да ведь вы же уедете отсюда!.. Будь я свободен, — это другое дело! я повсюду пошел бы за вами, я
делал бы все, чего бы вы ни потребовали!.. Но приковать себя к службе, к
полку…