Неточные совпадения
Андрей часто, отрываясь от дел или из
светской толпы, с вечера, с
бала ехал посидеть на широком диване Обломова и в ленивой беседе отвести и успокоить встревоженную или усталую душу, и всегда испытывал то успокоительное чувство, какое испытывает человек, приходя из великолепных зал под собственный скромный кров или возвратясь от красот южной природы в березовую рощу, где гулял еще ребенком.
Госпожа Татьяна эта, я уверен, в то время, как встретилась с Онегиным на
бале, была в замшевых башмаках — ну, и ему она могла показаться и
светской, и неприступной, но как же поэт-то не видел тут обмана и увлечения?
Все это, наконец, до того отвратило его от службы, что он, перестав совершенно ею заниматься, сделался исключительно
светским человеком и здесь, в благовонной «сфере
бала», встретил некую Наталью Сергеевну — прелесть женского ума, сердца, красоты, — так что всякий, кто приближался к ней, делался или, по крайней мере, старался сделаться возвышенней, благородней и умнее.
Рудин вышел. Он теперь знал по опыту, как
светские люди даже не бросают, а просто роняют человека, ставшего им ненужным: как перчатку после
бала, как бумажку с конфетки, как невыигравший билет лотереи-томболы.
Вот перед вами молодой человек, очень красивый, ловкий, образованный. Он выезжает в большой свет и имеет там успех; он ездит в театры,
балы и маскарады; он отлично одевается и обедает; читает книжки и пишет очень грамотно… Сердце его волнуется только ежедневностью
светской жизни, но он имеет понятие и о высших вопросах. Он любит потолковать о страстях...
Потом он задался мыслью достигнуть блестящего положения в высшем
светском обществе, выучился отлично танцовать и очень скоро достиг того, что был зван на все великосветские
балы и на некоторые вечера.
Я не люблю
балов, не умею танцевать и презираю
светское общество, но не хотела возражать ради папы, который желал как можно скорее показать обществу свою почти взрослую дочку.
Мы, русские студенты, мало проникали в домашнюю и
светскую жизнь немцев разных слоев общества. Сословные деления были такие же, как и в России, если еще не сильнее. Преобладал бюргерский класс немецкого и онемеченного происхождения. Жили домами и немало каксов, то есть дворян-балтов. Они имели свое сословное собрание «Ressource», давали
балы и вечеринки. Купечество собиралось в своем «Casino»; а мастеровые и мелкие лавочники в шустер-клубе — «Досуг горожанина».
На этом
балу я справлял как бы поминки по моей прошлогодней „
светской“ жизни. С перехода во второй курс я быстро охладел к выездам и городским знакомствам, и практические занятия химией направили мой интерес в более серьезную сторону. Программа второго курса стала гораздо интереснее. Лекции, лаборатория брали больше времени. И тогда же я задумал переводить немецкий учебник химии Лемана.
С этим путейцем-романистом мне тогда не случилось ни разу вступить в разговор. Я был для этого недостаточно боек; да он и не езжал к нам запросто, так, чтобы набраться смелости и заговорить с ним о его повести или вообще о литературе. В двух-трех более
светских и бойких домах, чем наш, он, как я помню, считался приятелем, а на
балах в собрании держал себя как
светский кавалер, танцевал и славился остротами и хорошим французским языком.
— Вся жизнь их, — говорил он, — проходит в кружении головы и сердца, в стрекозливом прыгании. Весь разговор их заключается в каком-то щебетанье, в болтовне о модных тряпках, о гуляньях и
балах. Живу я несколько месяцев в Москве, живал в ней и прежде, и должен признаться, ныне в первый раз слышу от русской
светской девушки твердую, одушевленную, завлекающую речь.
«Эти дамы», живущие очень роскошно и располагающие огромными деньгами, преподносимыми им многочисленными обожателями, задают у себя часто вечера,
балы и обеды и этим, конечно, отвлекают из скучных салонов Сан-Жерменского предместья большую часть молодежи, находящую, понятно, более развлечения в обществе этих милых и легко доступных женщин, чем у чопорных
светских львиц.
Публика для внимательного наблюдателя разделялась на две категории: одна пришла вынести из театра купленное ею эстетическое наслаждение, и по напряженному вниманию, отражавшемуся в ее глазах, устремленных на сцену, видно было, что она возвращала уплаченные ею в кассе трудовые деньги, другая категория приехала в театр, отдавая долг
светским обязанностям, себя показать и людей посмотреть; для них театр — место сборища, то же, что
бал, гулянье и даже церковная служба — они везде являются в полном сборе, чтобы скучать, лицезрея друг друга.
Она попадала на свою любимую зарубку. Муж мог бы давно получить какое-нибудь звание, дающее ей, как
светской даме, полный ход всюду. Положим, она и теперь особа"третьего класса"и может являться на больших
балах и выходах; но все-таки она чиновница, а не дама, принадлежащая к особому классу, имеющему доступ всюду и приезд"за кавалергардов".
Остальные дни недели были отданы ответным визитам, вечерам,
балам, концертам, публичным лекциям, защитам диссертаций и тому подобным исполнениям обязанностей
светской жизни. В вихре меняющихся впечатлений быстро летело время. Это была показная жизнь дома Шестовых.
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по-русски, однако Анна Павловна и другие оценили
светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем
бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.