Первый Встречный

Людмила Павловна Шигапова (2024)

Размеренная и устоявшаяся жизнь в имении князя Галицкого была нарушена требованием императрицы Екатерины полным семейством прибыть на предстоящий сезон в Петербург. Прознав, что у князя дочери на выданье, она решила самолично их просватать. Это немало удивило и насторожило сиятельного князя. Старшая княжна Ярослава ни о чем, кроме лошадей, и думать не желает, но ей первой предстоит выбрать мужа. На кого падет жребий?

Глава 11

Получив известие, что княгиня Александра уже на пути к Петербургу, Анна Алексеевна не стала спорить с Никитой, но и откладывать задуманное не собиралась. Требование Галицкого прекратить, как он выразился, балаган только сыграло на руку хитроумной графине.

— Что ж, пора запускать «ткацкий станок», — решила она, и на следующее утро по Санкт-Петербургу, самым невероятным образом переплетаясь, связываясь в невообразимые узлы, соединяясь в немыслимое полотно правды, смешанной с вымыслом, тягучим прядевом поползли сплетни. Как круги от брошенного в воду камня, расходились они по столице: от слуг — к водовозам, от водовозов — к извозчикам, от извозчиков — к лавочникам, служащим, нищим, от тех — обратно к слугам, пока, наконец, не достигали ушей благородных господ. Несколько доверенных слуг челноками сновали от дома к дому, от сплетника к сплетнику, встревали в разговоры, поддакивали, намекали, наводили туману — в общем, делали все, как велено, чтобы к полудню весь город наверняка знал: нынче же вечером сиятельный князь Никита Галицкий представит обществу свою дочь — княжну Ярославу Никитичну.

То самое общество изрядно всполошилось: статс-дама императорского двора графиня Остужева устраивает званый вечер для избранного круга. Счастливчики, загодя получившие ангажемент, придирчиво пересматривали гардероб, дабы явить себя в наилучшем свете. Те же, кому приглашения не досталось, спешно отправляли нарочных засвидетельствовать свое почтение Анне Алексеевне и уведомить о собственном присутствии в столице. Особо предприимчивые снаряжали посыльных с букетиками цветов, сладостями и затейливо оформленными визитными карточками в дом князя Галицкого, дабы их заметили, оценили, а, возможно, в качестве вежливого ответа пригласили в тот самый избранный круг. Были и те, кто маршрутом своего дневного променада избрал широкую, недавно крытую булыжником улицу, конец и начало которой приходились аккурат на окрестности княжеского дворца и графского особняка. Знать прогуливалась пешим ходом и верхом, передвигалась в открытых экипажах, при встрече друг с другом неизменно интересуясь, увидятся ли вечером на ожидаемом представлении.

«Подобным жаром воспаленный

Стекался здесь Российский род,

И, радостию восхищенный,

Теснясь взирал на Твой приход», — процитировала оду Ломоносова графиня, отходя от окна, в которое, несколько минут кряду наблюдала, посмеиваясь, как молодые дворяне, числом около десяти, в очередной раз проходят мимо, по всей вероятности, полагая, что кованые ворота падут пред их пылкими взорами.

— Однако, сколько суеты, сродни бедламу, прислуга с ног сбилась, — вздыхая заметила Ярослава.

— А вот это, милочка, не твоя забота. Балы графини Остужевой превыше всего ценятся изысканным великолепием, — надменно произнесла Анна Алексеевна, — знамениты, что немаловажно, небывалыми новинками да сюрпризами.

— И роль сюрприза вы уготовили мне.

— Хочу собственными глазами видеть, так ли ты хороша и привлекательна на балу, как твоя матушка. Это тебе не скачки, здесь особый аллюр требуется.

— Политесу царской фрейлиной обучена, — фыркнула Ярослава.

— Снова дерзишь!

— Коготочки оттачиваю, ваше сиятельство. Усвоила даденный вами урок: «Никогда не отказывайся от того, что заставляет тебя улыбаться», — а с вами я не скучаю. Напротив, с усердием постигаю искусство возвышенной пикировки. С вами можно спорить, можно не соглашаться, но восхищаться — всегда!

— Вот опять, — прикрыв веером довольную улыбку, остановила свою подопечную графиня, — то ли поблагодарила, то ли шпильку отпустила.

— О! Да я при вас сущая паинька: не смею позволить себе даже одного необдуманного слова.

— Довольно! Что за несносная! Отвлекаешь меня. Ты должна приглядеться к кавалерам, затуманить им головы, дабы насмерть бились за ласковый взгляд княжны Галицкой.

— Матерь божья, к чему все это?

— Заковать в брачные кандалы еще до конца сезона! Такова задача.

— Напрасный труд, графиня. За то время, что я в столице, побывала на трех вечерах; по вашему настоянию, Анна Алексеевна, Мария Бересдорф нанесла четыре утренних визита престарелым, но не потерявшим своего влияния матронам, ответила на бессчетное количество записок, целых два дня потратила на модные магазины и еще больше на бесконечные примерки и препирательства с модисткой. А получила удовольствие, лишь посетив конюшни графа Орлова да скачки Михаила Афанасьева.

— Похвальное усердие. К счастью, пока все обошлось без единого конфуза.

— Княжна Галицкая держит данное отцу слово. Вела себя безукоризненно. На удивление, даже не противилась вниманию кавалеров, — поспешила Ярослава продолжить свое недовольное излияние. — Но, выходит, зря старалась. Сердечко, как предполагал князь, так и не екнуло.

— Тебе, как я заметила, понравилось получать пти-комплиманы и корзиночки с пирожными, которые неизменно пересылала своему Осиванычу.

— То Марии понравилось! Но даже ее раздражало неуклюжее лобызание рук едва оперившимися юнцами, их слащавые и настойчивые ухаживания да солдатский юмор некоторых офицеров.

— Рано ропать! Еще козыри в ход не пошли! Вот, когда не будешь разочарована!

Ярослава намерено пропустила замечание графини мимо ушей:

— Одна надежда, что с приездом матушки-княгини и сестер все станет во сто крат лучше. Да и князь, наконец, успокоится. А пока…

Уловив печаль в голосе Ярославы, Анны Алексеевна остро почувствовала, что девушка нуждается в участии и добром совете, хотя сама этого не осознает.

— Ты отопри сердечко. Оно у тебя умное, гордое, страстное, не ошибется. Дай ему волю, — на удивление мягко, вполголоса сказала графиня.

— Может, я не созрела для замужества? — с надеждой прошептала Ярослава.

— Страсти господни! Да ты перезрела! — в свойственной грубоватой манере остановила ее графиня. — В твоем случае средство излечения одно — поощряй ухаживания. Обещаю тебе, чувства неминуемо проснутся.

Ярослава не нашлась с ответом.

— Наденешь платье, из-за которого вы с модисткой долго спорили. Его уже приготовили.

— Слишком помпезное, на нем с полпуда драгоценных каменьев.

— К случаю самое подходящее.

Парадный зал особняка графини Остужевой украшен был с присущим его хозяйке особым блеском и тайным умыслом: тяжелые изумрудного бархата, подхваченные золотыми шнурами, занавеси заменили на легкие индийские ткани, расшитые по карминному полю причудливыми разноцветными узорами. В самом центре на постаменте, увитом египетскими кораллами, возвышалась прозрачного стекла ваза, в которой невиданной диковинкой резвилась, поблескивая чешуей, стайка крошечных златоперых рыбок. Свисающие гирлянды из живых цветов, с искусно встроенными в них масляными лампадками, придавали всему помещению радужное мерцание, отражаясь в сверкающих драгоценными камнями украшениях собравшихся гостей, чинно прогуливающихся по залу. Слуги в парчовых черных с серебром ливреях разносили напитки и тщательно отобранные хозяйкой закуски: икру на ледяном ложе, перепелиные яйца в красном вине, томленого в сливках осетра, речных устриц. Все выглядело так, будто в своих чертогах на дне Ильмень-озера готовился владыка вод новгородских явить миру редчайшую жемчужину.

К назначенному времени прибыли почти все приглашенные и ожидали появления хозяйки. Эксцентричность ее натуры проявлялась и в том, что она, овдовев, никогда сама не выходила встречать гостей, для этого у нее был специально обученной мажордом с внушительной внешностью и безупречными манерами.

В зале царило привычное оживление. Завсегдатаи светских балов внимательно рассматривали публику: одни выискивали партнеров для карточной игры, другие стремились укрепить полезные знакомства, третьи старались умными речами привлечь к себе внимание, были и такие, что нетерпеливо поглядывали в сторону буфета. Почтенные матроны восседали на специально установленном помосте, именуемом амфитеатром, с высоты которого с пристрастием за всеми наблюдали, одобрительно кивали либо укоризненно качали головами, без оглядки на чины и фамилии делясь замечаниями. Группы девушек ловили на себе пылкие взоры кавалеров и скромно ожидали заполнения карне — бальных книжек.

Еще со времен Петра Великого незнание танцев считалось грубейшим недостатком воспитания, а отказываться от них было и вовсе недопустимым. Чтобы иметь успех при дворе, отпрыски знатных вельмож с детства заучивали наизусть «Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению» — свод правил, составленный самим царем.

Распорядитель, не заметив ни одного скучающего лица и не смея далее томить публику в ожидании, подал знак пригласить графиню.

Разговоры собравшихся стихли. В изысканном наряде из тафты цвета грозового неба, украшенном сверкающими бриллиантами и аметистами, Анна Алексеевна, кивком головы отвечая на приветствия, величественно прошествовала в центр зала и громко провозгласила:

— Желаю представить: мой особый гость — его сиятельство князь Никита Сергеевич Галицкий… с дочерью. Твердой поступью с гордо поднятой головой в зал ступил Галицкий.

По сигналу распорядителя прогремели литавры, а в след разлились звуки скрипки, одновременно торжественные и чарующие. Над залом пронесся возглас изумления — именно это с самого начала и было целью графини.

Никита Сергеевич вытянул руку, Ярослава вложила свою ладонь в его, и пара прошествовала вдоль рядов гостей. Описав полукруг, князь подвел дочь к графине, галантно поклонился Анне Алексеевне и, обращаясь к гостям, произнес:

— Почту за честь представить благородному собранию свою дочь. Княжна Ярослава! Счастлив, что свой сезон она начинает на балу непревзойденной графини Остужевой.

Ярослава выступила вперед и присела в глубоком реверансе.

При взгляде на ослепительную красавицу-княжну никто не смог бы и вообразить, что она и Мария Бересдорф — милая дальняя родственница графини Остужевой — одно лицо. Пожалуй, только необыкновенные васильковые глаза выдавали некую схожесть, но и они заиграли новыми красками, на не скрытом пудрой лице такого безупречного тона, какому могли позавидовать ангелы.

Длинные, расшитые тонкой золотой нитью рукава из тончайшего газа нижнего платья, были густо собраны на округлых плечах. Высокий ворот расходился кверху, открывая лебединую шею, украшенную византийской работы бусами из отполированных до идеальной формы розовых кораллов. Такого же оттенка кораллами было отделано верхнее платье из креп-шелка цвета слоновой кости, из них же состоял драгоценный венец в виде переплетенных между собой веточек, инкрустированных крупным морским жемчугом.

Обойдя с дочерью наиболее именитых гостей и представив ее по всей форме, Никита Сергеевич, после того, как были соблюдены все необходимые ритуалы, присоединился к группе генералов, которых знал еще по службе в Преображенском полку.

Ярослава осталась рядом с графиней.

Музыканты настраивали инструменты, распорядитель суетливо бегал по залу, готовясь объявить начало бальных увеселений. По правилам бал начинал полонез.

Окинув придирчивым взглядом компании молодежи, Анна Алексеевна заметно оживилась:

— Ага, вот уже движение наблюдается, словно беспокойные муравьи закопошились заядлые женихи. Слушай и запоминай: этот, с закрученными усами, принадлежит к сливкам общества, всегда имеет скучающее, будто прокисшее молоко, лицо. Вон тот с чудовищным жабо — неисправимый оболтус, в прошлом сезоне его почти не видели; белокурый, с мушкой над губой, способен только на флирт, который слишком быстро развивается и так же быстро заканчивается. Лунева не привечай, мелковат для тебя.

— Выходит, ни одного подходящего? Пора домой!

— Что за прыть такая? И половина народа не засвидетельствовала почтения. Ступай к невестам, вон как знатно выстроились! Которые из них второй и третий сезон выставляются.

— Утомительны их напыщенное жеманство и пустые разговоры. Выслушивать их представляется мне невыносимой повинностью. И сестры с матушкой никак не объявятся.

— Скоро прибудут. Из имения уже выехали. Разойдемся на этом: тебе девица Лунева знаки подает, а я — к своим матронам, пора в их книжонку заглянуть.

Ксения в силу своей помолвки не представляла угрозы для незамужних юниц на выданье, потому они, даже если и немного завидовали, относились к ней вполне дружески. Заметив приближающуюся Ярославу, три, щебетавшие до этого девицы, немедленно сложили веера и направились в сторону выхода из зала.

— Куда это твои курочки упорхнули? — не скрывая иронии, спросила Ярослава, подходя к Ксении.

— Прознали, что братец мой исключительного кавалера привести обещался, настоящего милорда.

— Эка невидаль! Я уж подумала, умом тронулись, посреди бала упорхнули.

— Поспешили перышки почисть.

— Нам, к счастью, это без надобности, прогуляемся по саду, там у Анны Алексеевны прелюбопытный зеленый лабиринт.

— Это чудо к нам из Англии пришло. Говорят, там можно заблудиться, и там девушкам назначают свидания.

. — Не надоело об одном и том же талдычить? Ведь ты просватана уже.

— Я ж о тебе пекусь, милая!

— Придется для начала обзавестись женихом, а уж потом обследовать лабиринт, — наигранно вздохнула Ярослава.

— Всем сердцем желаю тебе этого. Быть невестой — это такой замечательный статус, — зарделась Ксения. — Кавалеры уважительны в речах, незамужние девицы и их матушки любезны, и главное, родители спокойны и не тиранят попреками. По правде говоря, курочки мои, как ты их называешь, даже близко к тебе подойти не хотят, боятся, что ты их без женихов оставишь.

— Ой ли, — засмеялась Ярослава, — чего ж они Марию тогда привечали?

— А того и привечали, что Машенька была им ровня: с одного куста ягода, от одного деревца листочек. Это я в тебе подмены не вижу, и как стала ты мне дорога с первого дня знакомства, такой и осталась, только еще пуще тебя полюбила, когда тайну твою узнала да прикрыться на скачках помогла. А для них княжна Галицкая — птица совсем другого роду-племени. Она, если хочешь знать…

— Беркут… — выдохнула Ярослава, позабыв о подруге и устремляя взгляд на другой конец зала, где двое статных мужчин ловко лавировали между гостями.

Одним из них был Всеволод Лунев, а второй — уже знакомый ей иноземец. «Не он ли таинственный милорд, которого ожидают затрепыхавшиеся «курочки»?», — подумала она, рассматривая мужчину, который на сей раз одет был щегольски но в то же время сдержанно: темно-синий камзол рытого бархата с лазоревым ворсом оттенял мужественное лицо. Резкие правильные черты, квадратный подбородок, и синие, с зеленоватыми искрами глаза, в таинственной глубине которых плескалось море. На мгновение девушка встретилась с прожигающим взглядом иноземца, ей показалось, что он узнал ее, по телу пробежала едва заметная дрожь, она запаниковала, но в то же самое мгновение услышала вежливое:

— Окажите честь, княжна! Вы обещали мне первый танец!

Ярослава радостно улыбнулась и, протянув руку отцу, направилась в центр зала, где партнеры выстраивались на полонез.

Иноземец с волосами цвета беркутова крыла, не отрываясь, смотрел на танцующих:

— Какая величественная пара! — не сдержав восхищения, бросил он Луневу. — Рядом с внушительного вида вельможей само совершенство. Настоящая леди.

— Его сиятельство князь Галицкий с дочерью…

— Она кого-то мне напоминает, не могу понять.

— Вряд ли, дорогой виконт. Это ее первый сезон в Петербурге, она недавно в столице. По стечению обстоятельств, княжна — подруга моей сестрицы. Они познакомились в доме графини Остужевой, куда приехали после фатального проигрыша моего Зефира скакуну Анны Алексеевны. Никогда бы не подумал, что безусый малец на невзрачной лошадке так ловко обставит орловского рысака.

— В тех местах, откуда я родом, есть легенда о Келпи, водяных духах, принимающих облик лошадей. Управляют ими представители волшебного народа фейри. И никто не может победить чудесных животных и их наездников ни в скачке, ни на поле боя. Я следил за состязаниями: мальчишка буквально слился с конём. Да вы, должно быть, его помните. Это тот самый юнец, который в трактире вывел на чистую воду шулера.

— Удивительное дело, милорд, но, кажется, удачливый игрок был из благородных, а на скачках — простой жокей.

— В любом случае, он и там отличился. Я случайно услышал, как двое незнакомцев, скрытых в тени, замышляют недоброе против вашего Зефира. Времени искать вас не было, а этот загадочный парнишка подвернулся как раз вовремя, чтобы я успел его предупредить. В следующий раз я увидел его уже на коне, выбивающим из рук злоумышленника злосчастную табакерку.

— Да уж, мальчишка не так прост, как кажется, — присвистнул Всеволод, — подозреваю теперь, что это не просто слуга, а, возможно, отпрыск знатного рода развлекает себя, пока не начался сезон. Нынешние юнцы любят мнить себя поборниками справедливости, эдакими Робин Гудами.

Иноземец фыркнул в ответ:

— Шервудский стрелок — мошенник и плут! Кто настоящий герой, так это Роб Рой!

От дальнейших размышлений его вновь отвлек облик прекрасной девы магнетически притягивающий его взгляд поразительно синими всполохами, вырывающимися из глубины ее необыкновенных глаз. «Какое невероятное переплетение природной грации и утонченности, чувственности в движениях и мятежного вызова во взоре. Сладкий грех, который хочется испить». Мужчина почувствовал себя сбитым с толку одолевшими и волнующими ударами сердца, изумленный непреодолимым желанием удержать в нем чудесный образ. Повеяло свежестью и изысканным ароматом, шлейфом тянувшимся за дивным созданием… Никогда прежде он не испытывал ничего подобного, его разбушевавшаяся страсть грозила вырваться наружу.

— Вижу, прелестное видение не отпускает вас ни на минуту, дорогой друг, вы так поглощены созерцанием, что, пожалуй, впервые не стали с присущей вам горячностью втолковывать мне истории героев славного прошлого вашей страны. Право, я готов воспользоваться положением старшего брата и умолять Ксению представить нас обоих княжне.

— Только обставьте это как-нибудь без упоминания моего положения, — последовал сдержанный ответ.

— Ваш статус вряд ли ее удивит! По словам сестры, дочь Галицкого необыкновенная девушка, весьма прямолинейна, довольно остроумна, у нее на все есть собственное мнение, но при этом совершенно очаровательна, — заметил Лунев. — Они прекрасно провели время вчетвером с Ксенией, графиней и Марией Бересдорф, которую, кстати, не наблюдаю сегодня в зале, хотя барышня, несомненно заслуживает внимания.

Иноземец машинально пригладил волосы подбирая приличествующие русскому этикету приветственные фразы, как вдруг назойливый голос резко вмешался в его мысли и вытащил в реальность.

— Милорд! Планы меняются. Мне сообщили, что нас дожидаются во дворце.

— Очень кстати. Отправляемся немедля. — Иноземец с чувством сожаления (или облегчения?) устремился к выходу вслед за Всеволодом и передавшим им известие слугой, приказав себе не оборачиваться на предмет своего внезапного сумасшествия.

— Князь, вы великолепный кавалер!

— С такой прелестной партнершей и оловянные солдатики затанцуют!

— Как говорит наша неподражаемая Анна Алексеевна, не пойму: то ли похвалил, то ли уколол, — засмеялась Ярослава.

— Я горжусь тобой, княжна, и оставляю. Веселись!

— Я не прочь сбежать из этого преисполненного собственным величием общества, — шепнула она.

— Э, нет! Мы не нанесем подобного оскорбления графине. Она неспроста затеяла этот бедлам.

— Загладила перед грозным князем вину за маскарад.

— Что за дерзкие речи! Сущая крамола! Что-то я не припомню, чтобы ее сиятельство хотя бы раз признала себя виноватой, — беззлобно ухмыльнулся Никита Сергеевич.

— Князь! Галицкий, что ты себе позволяешь! Отойди, наконец, от дочери! — услышал Никита недовольное шипение за спиной. — Страшнее Цербера! Всех женихов отпугнул своим видом!

— Не кусайтесь, графиня, мой Цербер нынче на цепи, — миролюбиво ответил он. — Я воздержусь от рукопашной.

— Постоянно вертеться возле нее, душить своей заботой, просто глупо.

— Считаете меня досадной помехой счастью дочери? Это ужасно несправедливо, Анна Алексеевна!

— За ней без того три пары глаз моих кумушек наблюдают, надежнее охраны не сыскать!

— И я уже получила наставления, кто мне не подойдет, кого следует избегать, — со смехом выдавила Ярослава, умиляясь светской перепалкой взрослых аристократов.

— Тебя, княжна, ждет еще одна, как ты необдуманно выразилась, повинность — уважить достопочтенных матрон, иначе тебя объявят невоспитанной гордячкой, недостойной внимания. Не заслужить одобрения — это уже скандал для всей фамилии. Недопустимый. Я этого позволить, как ты понимаешь, не могу. Так что идем!

Ярослава безропотно подчинилась, не подав виду, что ужаснулась подобной вероятности.

Подходя к благородным дамам, графиня тихонько проговорила:

— И помни пословицу: «Ешь пироги с грибами — держи язык за зубами».

— Я помню только одно: воспитана царской фрейлиной.

Восседавшие на почетных местах «амфитеатра» великосветские дамы вели между собой оживленную беседу, не упуская возможности высказать уже составленное мнение о присутствующих.

— Слава богу, Петербург оживает. Знать покидает свои загородные имения и, наконец-то, съезжается в столицу.

— Сам Галицкий вышел в свет.

— Все в ожидании государыни-императрицы, ее возвращения из Царского села. Мне нашептали намедни, — Аполлинария Смирнова понизила голос, — она самолично призвала князя прибыть ко двору. Слышала, приехал нехотя. Вполне счастливо жил в своей деревне и, не скрывая, по сей день бравирует верностью жене.

— Не удивлюсь тому возмутительному факту, что у них и спальня общая, — съязвила Эллина Неплюева.

— Да, ретивого коня и время не берет. Согласитесь, подруги, не утратил Никита былого величия, достоин всяческих почестей и похвал. Не побоюсь утверждать, потеснит небывалый интерес к шотландскому виконту. Предвкушаю, этот сезон по накалу страстей превзойдет все мои фантазии!

— Заметили, как загорелись глазки записных столичных красавиц? А вот это уже любопытно, чуть не упустила, — всполошилась Эллада. — Где моя книжечка? Фрейлина Ф., не станем громко называть имени, в четвертый раз кругами дефилирует.

— Ах, какие коллизии мы наблюдаем! Приятно осознавать, что этот вечер не будет загублен, — поддержала ее сестра.

Многозначительное покашливание отвлекло почтенных матрон от перетирания косточек собравшимся.

— Хочу представить: княжна Ярослава Никитична Галицкая, — торжественно провозгласила графиня Остужева.

Ярослава под прицелом пытливых глаз присела в церемониальном реверансе и, опустив глазки, застенчиво улыбнулась. Щеки ее покрылись нежным румянцем.

«Надо же, сама кротость!», — подавила графиня готовое вырваться наружу изумление и добавила вслух:

— Это ее первый сезон в Санкт-Петербурге, и бальная книжка уже заполнена.

— Ду ю спик инглиш? — неожиданно задала единственный известный ей вопрос Аполлинария, приставив к глазам окуляры.

— Ес, оф коз, — вежливо ответила Ярослава.

— Ма шер, как вы находите Петербург? — не желая отставать от подруги, решила блеснуть французским Эллина.

— О, шарман! Он великолепен! Красотой и величием не уступает, а во многом и превосходит европейские монархии, — вспомнила княжна слова капитана Строева.

— Столь же умно и благородно здешнее общество, совершенно не терпит сплетен и пересудов, — высокопарно промолвила Эллада.

— Меня более всего покорила утонченность манер столичных дам, их глубокое понимание жизни, — едва сдерживая смех, польстила Ярослава.

— В этом вы правы, мадемуазель княжна.

— Когда мы будем иметь возможность лицезреть вашу матушку, княгиню Александру?

— С нетерпением с папенькой со дня на день ожидаем.

Матроны отвернулись от дебютантки и, обращаясь к графине, не преминули вынести свой вердикт:

— Чувствуется благородная кровь.

— У вас, Анна Алексеевна обе подопечные достойны похвалы, совершенно подобающе вышколены, милы, воспитаны. Иные вон как пыжатся, но где уж там.

— Кстати, не вижу Марии.

— О, вернулась в Псков — отец жениха ей подобрал, — не моргнув глазом, нашлась графиня.

— Оно и к лучшему. Со столичными невестами провинциальной барышне сложно тягаться.

— Ваша правда, любезная Аполлинария, согласилась графиня и, чуть повернув голову к Ярославе, милостиво разрешила: — Мы вас отпускаем, княжна. Дебют удался.

В знак подтверждения великосветские дамы важно кивнули.

Ярослава сделала книксен и поспешила присоединиться к поджидавшей ее Ксении. Немало развеселившись от беседы с кумушками графини и освободившись от пристального надзора князя, оставшуюся часть вечера она провела в прекрасном настроении.