Неточные совпадения
— И знаете, Павел Иванович! — сказал Манилов, явя в лице своем выражение не только сладкое, но даже приторное, подобное той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно, воображая ею обрадовать пациента. — Тогда
чувствуешь какое-то, в некотором
роде, духовное наслаждение… Вот как, например, теперь, когда случай мне доставил счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором…
Пульхерия Александровна, вся встревоженная мыслию о своем
Роде, хоть и
чувствовала, что молодой человек очень уж эксцентричен и слишком уж больно жмет ей руку, но так как в то же время он был для нее провидением, то и не хотела замечать всех этих эксцентрических подробностей.
Красавина. Как не любить! Только чтобы не торопясь, с прохладой. Ну, таким-то
родом, сударыня ты моя, от этакой-то жизни стала она толстеть и тоску
чувствовать. И даже так, я тебе скажу, тяжесть такая на нее напала, вроде как болезнь. Ну сейчас с докторами советоваться. Я была при одном докторе. Вот доктор ей и говорит: «Вам, говорит, лекарства никакого не нужно; только чтоб, говорит, развлечение и беспременно чтоб замуж шли».
— Да, может быть, — серьезно сказала она, — это что-нибудь в этом
роде, хотя я ничего не
чувствую. Ты видишь, как я ем, гуляю, сплю, работаю. Вдруг как будто найдет на меня что-нибудь, какая-то хандра… мне жизнь покажется… как будто не все в ней есть… Да нет, ты не слушай: это все пустое…
Без этих капризов он как-то не
чувствовал над собой барина; без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они покинули давно, и преданий об этом старинном доме, единственной хроники, веденной старыми слугами, няньками, мамками и передаваемой из
рода в
род.
И ведь почти она угадала: в сущности, я что-то в этом
роде тогда действительно
чувствовал.
Жара еще усилилась. Стены и камни точно дышали жарким воздухом. Ноги, казалось, обжигались о горячую мостовую, и Нехлюдов
почувствовал что-то в
роде обжога, когда он голой рукой дотронулся до лакированного крыла пролетки.
Он сказал то, что думал. Сначала было графиня Катерина Ивановна согласилась с племянником, но потом замолчала. Так же как и все, и Нехлюдов
чувствовал, что этим рассказом он сделал что-то в
роде неприличия.
Конечно, Хиония Алексеевна настолько
чувствовала себя опытной в делах подобного
рода, что не только не поддалась и не растаяла от любезных улыбок, а даже подумала про себя самым ядовитым образом: «Знаю, знаю, матушка…
— Пронзили-с. Прослезили меня и пронзили-с. Слишком наклонен
чувствовать. Позвольте же отрекомендоваться вполне: моя семья, мои две дочери и мой сын — мой помет-с. Умру я, кто-то их возлюбит-с? А пока живу я, кто-то меня, скверненького, кроме них, возлюбит? Великое это дело устроил Господь для каждого человека в моем роде-с. Ибо надобно, чтоб и человека в моем
роде мог хоть кто-нибудь возлюбить-с…
Он не поверхностно изучал, но не
чувствовал потребности переходить известную глубину, за которой и оканчивается все светлое и которая, в сущности, представляет своего
рода выход из действительности.
Но для матери новорожденный — старый знакомый, она давно
чувствовала его, между ними была физическая, химическая, нервная связь; сверх того, младенец для матери — выкуп за тяжесть беременности, за страдания
родов, без него мучения, лишенные цели, оскорбляют, без него ненужное молоко бросается в мозг.
Но стоит мне
почувствовать неистинность и неверность такого
рода веры, чтобы у меня укрепилась вера и уверенность, всякое сомнение исчезло.
После того, как я
почувствовал, что ослабляется интенсивность наших интерконфессиональных собраний с католиками и протестантами, я взял на себя инициативу другого
рода собраний, у нас на дому.
Но мне кажется, что я и тогда
чувствовал в них выдумку и своего
рода хвастовство.
Боевой период, когда она маялась с мужем, детьми и зятьями, миновал, и она начинала
чувствовать, что как будто уж и не нужна даже в своем дому, а в том
роде, как гостья.
Так или этак, а дело было решительное, окончательное. Нет, князь не считал Аглаю за барышню или за пансионерку; он
чувствовал теперь, что давно уже боялся, и именно чего-нибудь в этом
роде; но для чего она хочет ее видеть? Озноб проходил по всему телу его; опять он был в лихорадке.
Что же касается до возражений, до разговоров, вроде разговора с Евгением Павловичем, то тут он решительно бы ничего не мог ответить и
чувствовал себя вполне некомпетентным, а потому и удалялся от всякого разговора в этом
роде.
— Знаете, Афанасий Иванович, это, как говорят, у японцев в этом
роде бывает, — говорил Иван Петрович Птицын, — обиженный там будто бы идет к обидчику и говорит ему: «Ты меня обидел, за это я пришел распороть в твоих глазах свой живот», и с этими словами действительно распарывает в глазах обидчика свой живот и
чувствует, должно быть, чрезвычайное удовлетворение, точно и в самом деле отмстил. Странные бывают на свете характеры, Афанасий Иванович!
Но овладевшее им чувство робости скоро исчезло: в генерале врожденное всем русским добродушие еще усугублялось тою особенного
рода приветливостью, которая свойственна всем немного замаранным людям; генеральша как-то скоро стушевалась; что же касается до Варвары Павловны, то она так была спокойна и самоуверенно-ласкова, что всякий в ее присутствии тотчас
чувствовал себя как бы дома; притом от всего ее пленительного тела, от улыбавшихся глаз, от невинно-покатых плечей и бледно-розовых рук, от легкой и в то же время как бы усталой походки, от самого звука ее голоса, замедленного, сладкого, — веяло неуловимой, как тонкий запах, вкрадчивой прелестью, мягкой, пока еще стыдливой, негой, чем-то таким, что словами передать трудно, но что трогало и возбуждало, — и уже, конечно, возбуждало не робость.
Я
чувствовал никогда не испытанное мною, особого
рода волнение.
Всякая любовь, какая бы она ни была, счастливая или несчастливая, — все-таки есть некоторого
рода нравственные путы, но теперь Павел
почувствовал себя совершенно свободным от них.
Он даже избегает такого
рода собеседований, как будто
чувствует за собою вину. Он боится, что если обнаружится тайна осиявшего его ореола, то его станут дразнить. Он сам в основу своей литературно-публицистической деятельности всегда полагал дразнение и потому не без основания опасается, что та же система будет применена и к нему. Мелкодушный и легкомысленный, он только от мелкодушных и легкомысленных ждет возмездия и обуздания.
Впрочем, поездка в отдаленный край оказалась в этом случае пользительною. Связи с прежней жизнью разом порвались: редко кто обо мне вспомнил, да я и сам не
чувствовал потребности возвращаться к прошедшему. Новая жизнь со всех сторон обступила меня; сначала это было похоже на полное одиночество (тоже своего
рода существование), но впоследствии и люди нашлись… Ведь везде живут люди, как справедливо гласит пословица.
Странного
рода чувства его волновали: в продолжение всего предыдущего разговора ему ужасно хотелось поспорить с Белавиным и, если возможно, взять нотой выше его; но — увы! — при всем умственном напряжении, он
чувствовал, что не может даже стать на равную с ним высоту воззрения.
Г-н Клюбер начал с того, что отрекомендовался, причем так благородно наклонил стан, так приятно сдвинул ноги и так учтиво тронул каблуком о каблук, что всякий непременно должен был
почувствовать: «У этого человека и белье и душевные качества — первого сорта!» Отделка обнаженной правой руки (в левой, облеченной в шведскую перчатку, он держал до зеркальности вылощенную шляпу, на дне которой лежала другая перчатка) — отделка этой правой руки, которую он скромно, но с твердостью протянул Санину, превосходила всякое вероятие: каждый ноготь был в своем
роде совершенство!
Вследствие его и досады, порожденной им, напротив, я даже скоро нашел, что очень хорошо, что я не принадлежу ко всему этому обществу, что у меня должен быть свой кружок, людей порядочных, и уселся на третьей лавке, где сидели граф Б., барон З., князь Р., Ивин и другие господа в том же
роде, из которых я был знаком с Ивиным и графом Б. Но и эти господа смотрели на меня так, что я
чувствовал себя не совсем принадлежащим и к их обществу.
Я
чувствовал, что все смотрели на меня и ожидали того, что я скажу, хотя Варенька и притворялась, что смотрит работу тетки; я
чувствовал, что мне делают в некотором
роде экзамен и что надо показаться как можно выгодней.
Да, я
чувствую, что это, пожалуй, идея, quelque chose de très nouveau dans ce genre. [нечто совершенно новое в этом
роде (фр.).]
Одно было неприятно: оказывалось нужным заслуживать благосклонное внимание господина полицмейстера, который хотя и принадлежал к числу друзей Люлькина, но иногда любил дать
почувствовать, что он в некотором
роде власть.
Хотя последняя и не могла дать себе отчета, какого
рода боли вызвали в ней случайные разговоры с Аннинькой, но внутренно она
почувствовала себя совершенно взбудораженною.
Считал ли он меня недоросшим, неполным человеком,
чувствовал ли ко мне то особого
рода сострадание, которое инстинктивно ощущает всякое сильное существо к другому слабейшему, признав меня за такое… не знаю.
Но пред этим еще надлежало произойти чему-то, чего никто не ожидал. Много раз в жизнь свою всех удивлявший Ахилла
почувствовал необходимость еще раз удивить старогородцев, и притом удивить совсем в новом
роде. Бледный и помертвевший, он протянул руку к одному из державших холст могильщиков и, обратясь умиленными глазами к духовенству, воскликнул...
— Полусправедливый намек, говоришь ты?.. — Эти слова, резко произнесенные Шубиным, внезапно возбудили внимание Елены. — Помилуй, — продолжал он, — в этом-то самый вкус и есть. Справедливый намек возбуждает уныние — это не по-христиански; к несправедливому человек равнодушен — это глупо, а от полусправедливого он и досаду
чувствует и нетерпение. Например, если я скажу, что Елена Николаевна влюблена в одного из нас, какого
рода это будет намек, ась?
Второе поразившее его обстоятельство было такого
рода. Шел по базару полицейский унтер-офицер (даже не квартальный), — и все перед ним расступались, снимали шапки. Вскоре, вслед за унтер-офицером, прошел по тому же базару так называемый ябедник с томом законов под мышкой — и никто перед ним даже пальцем не пошевелил. Стало быть, и в законе нет того особливого вещества, которое заставляет держать руки по швам, ибо если б это вещество было, то оно, конечно, дало бы
почувствовать себя и под мышкой у ябедника.
Между тем, вскоре по возвращении в Уфу, Софья Николавна
почувствовала особенного
рода нездоровье, известие о котором привело Степана Михайлыча в великую радость.
— Нет, нет… Вы этого не можете понять, а я это
чувствую… Вот здесь, — она крепко притиснула руку к груди, — в душе
чувствую. Весь наш
род проклят во веки веков. Да вы посудите сами: кто же нам помогает, как не он? Разве может простой человек сделать то, что я могу? Вся наша сила от него идет.
— «Третье марта, да, третье марта», — отвечает другой, и его дума уж за восемь лет; он вспоминает первое свидание после разлуки, он вспоминает все подробности и с каким-то торжественным чувством прибавляет: «Ровно восемь лет!» И он боится осквернить этот день, и он
чувствует, что это праздник, и ему не приходит на мысль, что тринадцатого марта будет ровно восемь лет и десять дней и что всякий день своего
рода годовщина.
Вероятно ли, чтоб девушка, воспитанная в патриархальной семье Негрова, лет семнадцати от
роду, никуда не выезжавшая, мало читавшая, еще менее видевшая, так
чувствовала?
Я этому даже обрадовался; я
почувствовал влечение,
род недуга, увидеть Россию обновленную, мыслящую и серьезно устрояющую самое себя в долготу дней.
Он был
родом из воронежских купцов, но, еще будучи юношей,
почувствовал «божественный ужас»: бросил прилавок, родительский дом и пошел впроголодь странствовать с бродячей труппой, пока через много лет не получил наследство после родителей.
— Это, положим, верно, — бойка она — не в меру… Но это — пустое дело! Всякая ржавчина очищается, ежели руки приложить… А крестный твой — умный старик… Житье его было спокойное, сидячее, ну, он, сидя на одном-то месте, и думал обо всем… его, брат, стоит послушать, он во всяком житейском деле изнанку видит… Он у нас — ристократ — от матушки Екатерины! Много о себе понимает… И как
род его искоренился в Тарасе, то он и решил — тебя на место Тараса поставить,
чувствуешь?
Все их разговоры были в этом
роде, а разговоры в этом
роде могут быть вполне понятны только для того существа, которое, прочитав эти строчки, может наклонить к себе любимую головку и
почувствовать то, что
чувствовали Даша и Долинский.
Должно быть, идея у него была неясная, крайне спутанная, куцая; всякий раз, точно
чувствуя, что чего-то не хватает, он прибегал к разного
рода пристройкам, присаживая их одну к другой, и я, как сейчас, вижу узкие сенцы, узкие коридорчики, кривые лестнички, ведущие в антресоли, где можно стоять только согнувшись и где вместо пола — три громадных ступени вроде банных полок; а кухня непременно под домом, со сводами и с кирпичным полом.
В эти минуты я
чувствую то же самое: пока я писала о бабушке и других предках Протозановского дома, я не ощущала ничего подобного, но когда теперь мне приходится нарисовать на память ближайших бабушкиных друзей, которых княгиня избирала не по
роду и общественному положению, а по их внутренним, ей одной вполне известным преимуществам, я
чувствую в себе невольный трепет.
Услыхав, что ее сопернице угрожает это счастие, княгиня страшно и окончательно испугалась за самое себя; она, судя по собственным своим чувствам, твердо была убеждена, что как только родится у князя от Елены ребенок, так он весь и навсегда уйдет в эту новую семью; а потому, как ни добра она была и как ни
чувствовала отвращение от всякого
рода ссор и сцен, но опасность показалась ей слишком велика, так что она решилась поговорить по этому поводу с мужем серьезно.
На одно мгновение вопрос этот изумил меня; но Нескладин глядел на меня с такою ясною самоуверенностью, что мне даже, на мысль не пришло, что эта самоуверенность есть не что иное, как продукт известного
рода выработки, которая дозволяет человеку барахтаться и городить вздор даже тогда, когда он
чувствует себя окончательно уличенным и припертым к стене.
Страх есть дело невольное, и, без сомнения, эти несчастные
чувствуют нередко то, что я, за грехи мои, однажды в жизни испытал над самим собою; и если ужасные страдания возбуждают в нас не только жалость, но даже некоторый
род почтения к страдальцу, то знайте, господа! что трусы народ препочтенный: никто в целом мире не терпит такой муки и не страдает, как они.
Вошел действительно Янсутский, приехавший прямо от Бегушева и бывший очень не в духе. Несмотря на то, что Тюменев и Бегушев дали слово у него отобедать, он инстинктивно
чувствовал, что они весьма невысоко его третировали и почти что подсмеивались над ним, тогда как сам Янсутский, вследствие нахапанных всякого
рода проделками денег, считал себя чуть не гениальным человеком.
Он
чувствовал, что он для них
род какого-то редкого зверя, творенья особенного, чужого, случайно перенесенного в мир, не имеющий с ним ничего общего.