Неточные совпадения
— Ну-ка, барин, моей тюрьки, — сказал он,
присаживаясь на колени
перед чашкой.
Освободясь от пробки влажной,
Бутылка хлопнула; вино
Шипит; и вот с осанкой важной,
Куплетом мучимый давно,
Трике встает; пред ним собранье
Хранит глубокое молчанье.
Татьяна чуть жива; Трике,
К ней обратясь с листком в руке,
Запел, фальшивя. Плески, клики
Его приветствуют. Она
Певцу
присесть принуждена;
Поэт же скромный, хоть великий,
Ее здоровье первый пьет
И ей куплет
передает.
— Ну, сыны, все готово! нечего мешкать! — произнес наконец Бульба. — Теперь, по обычаю христианскому, нужно
перед дорогою всем
присесть.
Я был у ней доселе всего лишь один раз, в начале моего приезда из Москвы, по какому-то поручению от матери, и помню: зайдя и
передав порученное, ушел через минуту, даже и не
присев, а она и не попросила.
Присев перед адмиралом, он уж искал вокруг глазами, как бы сшалить что-нибудь.
Оппер-баниос Ойе-Саброски захохотал, частью от удовольствия, частью от глупости, опять увидя всех нас. Кичибе по-прежнему
приседал, кряхтел и заливался истерическим смехом,
передавая нам просьбу нагасакского губернатора не подъезжать на шлюпках к батареям. Он также, на вопрос наш, не имеет ли губернатор объявить нам чего-нибудь от своего начальства, сказал, что «из Едо… ответа… nicht erhalten, не получено».
Потом она зарыдала, начала причитать, и старик вежливо вывел ее из комнаты. Галактион
присел к письменному столу и схватился за голову. У него все ходило ходенем
перед глазами, точно шатался весь дом. Старик вернулся, обошел его неслышными шагами и сел напротив…
— И еще как, дедушка… А
перед самым концом как будто стишала и поманила к себе, чтобы я около нее
присел. Ну, я, значит, сел… Взяла она меня за руку, поглядела этак долго-долго на меня и заплакала. «Что ты, — говорю, — Окся: даст Бог, поправишься…» — «Я, — грит, — не о том, Матюшка. А тебя мне жаль…» Вон она какая была, Окся-то. Получше в десять раз другого умного понимала…
По обычаю,
присели перед отходом, а потом началось прощанье. Груздев поклонился в ноги обеим «сестрам», и Таисье и Аглаиде.
— Ну-с, мой милый, у меня всегда было священнейшим правилом, что с друзьями пить сколько угодно, а одному — ни капли. Au revoir! Успеем еще, спрыснем как-нибудь! — проговорил Петр Петрович и, поднявшись во весь свой огромный рост, потряс дружески у Вихрова руку, а затем он повернулся и на своих больных ногах
присел перед Грушей.
— Очень, очень приятно, — любезничал Петенька, между тем как Авдотья Григорьевна, стоя
перед ним с подносом в руках, кланялась и алела. — Да вы что ж это, Авдотья Григорьевна, с подносом стоите? Вы с нами
присядьте! поговорим-с.
Калинович вошел. Единственная стеариновая свечка, горевшая
перед зеркалом, слабо освещала комнату. Гардины на окнах были спущены, и, кроме того, на них стояли небольшие ширмочки, которые решительно не давали никакой возможности видеть с улицы то, что происходило внутри. Над маленьким роялино висела гравюра совершенно гологрудой женщины. Мебель была мягкая. Бархатом обитый диван, казалось Калиновичу, так и манил
присесть на него с хорошенькой женщиной.
У нее не было ни гувернантки-француженки, способной
передать ей тайну хорошего произношения; ее не выпрямляли и не учили
приседать в пансионе; при ней даже не было никакой практической тетушки или сестрицы, которая хлопотала бы о ее наружности и набила бы ее, как говорит Гоголь, всяким бабьем.
Народу было еще мало; он постоял
перед беседкой, в которой помещался оркестр, прослушал попурри из «Роберта-Дьявола» и, напившись кофе, отправился в боковую, уединенную аллею,
присел на лавочку — и задумался.
— Потому что у вас нет белых перчаток!.. Вы их раньше меня другим роздали! — ответила Людмила и грациозно
присела перед Ченцовым.
Однако же дьякон,
присев и выпив поданную ему на тарелке рюмку водки, с мельчайшими подробностями
передал отцу Захарии всю свою историю с Данилкой и с отцом Туберозовым.
Клавдия завизжала и поплыла, пошевеливая плечами. Володин лихо завертелся
перед нею, —
приседал, повертывался, подскакивал, хлопал в ладоши. Особенно лихо выходило у него, когда он подымал колено и под коленом ударял в ладоши. Пол ходенем ходил под их каблуками. Клавдия радовалась тому, что у нее такой ловкий молодец.
В зале Передонов
присел на корточки
перед печкою, свалил книги на железный лист, — и Володин сделал то же, — и принялся с усилием запихивать книгу за книгою в неширокое отверстие. Володин сидел на корточках рядом с ним, немного позади, и подавал ему книги, сохраняя глубокомысленное и понимающее выражение на своем бараньем лице с выпяченными из важности губами и склоненным от избытка понимания крутым лбом. Варвара заглядывала на них через дверь. Со смехом сказала она...
— Что-о, Муругой, — сказал отец,
приседая на корточки
перед конурой собаки, — что, пёс, скушно, а? Скушно?
Инсаров
присел перед окном, но Елена не дала ему долго любоваться видом; у него вдруг показался жар, его охватила какая-то пожирающая слабость.
Зоя вошла и
присела перед Николаем Артемьевичем.
Беседа эта продолжалась «до появления детей здороваться; Алексей Абрамович протягивал им руку; с ними являлась миньятюрная француженка-мадам, которая как-то уничтожалась, уходя сама в себя,
приседая а la Pompadour; она извещала, что чай готов, и Алексей Абрамович отправлялся в диванную, где Глафира Львовна уже дожидалась его
перед самоваром.
А Литвинов пришел к себе в комнату и,
присев на стул
перед столом, взял голову в обе руки и долго оставался неподвижным.
Полина (
перед зеркалом). Вот шляпка, так шляпка, не то, что моя. (Поет.) «Матушка, голубушка, солнышко мое…» В этой и по улице-то пройдешь, все-таки кто-нибудь взглянет, скажет: ах, какая хорошенькая! Прощайте! (
Приседает и уходит.)
Когда Журавка взглянул в стоявшее
перед ним зеркало, он даже не ахнул, но только
присел книзу.
Домна Пантелевна. Да, уж
перед отъездом всем нужно
присесть. Матрена, и ты садись!
Жницы обливались потом и, распрямляясь по временам, держались руками за наболевшие от долгого гнутья поясницы. Настя гнала свою постать и ставила сноп за снопом. Рожь на ее постати лощинкою вышла густая, а серп притулился.
Перед сумерками, как уж солнцу садиться, Настя стала, повесила серп на руку, задумалась и глядит вдаль; а через два загона Степан оперся о косье и смотрит на Настю. Заметила Настя, что Степан на нее смотрит, покраснела и,
присев в рожь, начала спешно жать.
С этим Ничипоренко схватил спички и
присел перед печкою.
Владимир Сергеич встал, обернулся и увидал сперва двух девочек лет около десяти, в розовых ситцевых платьицах и больших шляпах, проворно взбегавших по ступеням террасы; вскоре за ними появилась девушка лет двадцати, высокого роста, полная и стройная, в темном платье. Все они вошли в комнату, девочки чинно
присели перед гостем.
Григорий махнул рукой и без дальних рассуждений пошел отхватывать по соседней ржи. Уж начали было мелькать
перед ним верхушки ветл, ограждавших барский сад, мелькнула вдалеке и колокольня, как вдруг рожь в стороне заколыхалась, и, отколе ни возьмись, глянула сначала одна шапка, потом другая и третья; не успел Григорий
присесть наземь, как уже увидел себя окруженного тремя мужиками.
Присев на корточки
перед костром, над которым висел закипавший котелок, сбрасывая пену в огонь, Василий задумался.
Взойдя за крыльцо своей кельи, Манефа
присела на скамейку под яркими лучами весеннего солнца. Матери стояли
перед ней.
— Мудрости Господни! — молвил в раздумье Патап Максимыч. Проговорив это, вдруг увидел он, что лесник Артемий,
присев на корточки
перед тепленкой и вынув уголек, положил его в носогрейку [Трубка, большею частью корневая, выложенная внутри жестью, на коротеньком деревянном чубучке.] и закурил свой тютюн. За ним Захар, потом другие, и вот все лесники, кроме Онуфрия да Петряя, усевшись вкруг огонька, задымили трубки.
Кончилась трапеза… Старицы и рабочие белицы разошлись по кельям, Манефа,
присев у растворенного окна на лавку, посадила возле себя Василья Борисыча. Мать Таифа, мать Аркадия, мать Назарета, еще три инокини из соборных стариц да вся певчая стая стояла
перед ними в глубоком молчаньи, внимательно слушая беседу игуменьи с московским послом…
Говорила она голосом ровным и без выражения. И, кончив, она
присела на полу, около старика, охватила колени руками и снизу вверх, не отрываясь, смотрела на машиниста. И то, чего не
передал голос, досказали глаза. В них было и доверие, и страх, и радость, что она видит живого, здорового человека.
Я люблю родину.
Я очень люблю родину!
Хоть есть в ней грусти ивовая ржавь.
Приятны мне свиней испачканные морды
И в тишине ночной звенящий голос жаб.
Я нежно болен вспоминаньем детства,
Апрельских вечеров мне снится хмарь и сырь.
Как будто бы на корточки погреться
Присел наш клён
перед костром зари.
О, сколько я на нём яиц из гнёзд вороньих,
Карабкаясь по сучьям, воровал!
Все тот же ль он теперь, с верхушкою зелёной?
По-прежнему ль крепка его кора?
Майор
присел на стул
перед кроватью, около столика, безотчетно поправил отвернувшийся край простыни, подпер руками голову и без думы, без мысли, с одною только болью в сердце, стал глядеть все на те же былые подушки да на тот же портрет, смотревший на него со стены добрыми, безмятежными глазами. Так застали его первые лучи солнца. Он спал теперь сном глухим и тяжелым.
И все они обступили нас, почтительно
приседая перед баронессой и с любопытством разглядывая меня.
Между тем Арно почтительно
присела перед баронессой.
И я с подобающей торжественностью выступила вперед, придерживая кончиками пальцев складки траурного платья и низко
приседая перед начальницей института, произнесла самым высокопарным тоном, какой только сумела изобразить, подражая бабушке и светским дамам нашего горийского общества...
— A ты что ж это кланяешься все, братец? Вишь ты, y нас он какой:
перед кажинной пулей
приседает, — насмешливо проронил Онуфриев по адресу молодого купеческого сынка Петровского, который, действительно, приникал к земле под пролетавшими над его головой пулями и снарядами.
Я подошла, неистово краснея, и молча
присела перед фрейлейн.
— Смотри, это к Ирочке, — воскликнула, вся вспыхнув, моя соседка, и, прежде чем я успела сказать что-либо, Ниночка
приседала перед высоким седым господином почтенного и важного вида.
Длинные коридоры потянулись передо мною. Всюду горели газовые рожки, ярко освещающие белые стены под мрамор, чисто отполированный паркетный пол и попадавшиеся мне по временам небольшие, в форменных зеленых платьях и белых передниках, фигурки институток. Они
приседали перед начальницей робко и почтительно, опустив глаза, и спешили дальше.
Тогда,
присев на краю обрыва и не спуская глаз с таинственного огонька, я
передала ему следующую историю, которую рассказывала мне Барбалэ.
Хрящев
присел на кончик скамьи и раза два потер руки, но уже не так, как он это делал, когда размечтался полчаса
перед тем.
Тася
присела на диван. Пробежала собачка. Две горничные доканчивали уставлять приборы. Было около одиннадцати часов. На столе
перед диваном, около лампы, лежал альбом. Она занялась альбомом.
Не выпуская фотографии из одной руки, Пятов подвел его к дивану, где сидел
перед тем немец, и сам
присел, повернувшись к нему всем своим жирным туловищем.
— Так я тебе
передам сверток для Арины.
Присядь пока здесь, на крылечке, велю и тебе вынести водочки и приедок. [Приедками в Сибири называют закуски, состоящие из пирожков, рыбы и прочего.]
Вскоре успокоился он,
присел на скамейку к пастору и с красноречием, ему свойственным, излил
перед ним оправдание своей политической жизни.