Неточные совпадения
Досадуя на жену зa то, что сбывалось то, чего он ждал, именно то, что в минуту
приезда, тогда как у него сердце захватывало от волнения при мысли о том, что с
братом, ему приходилось заботиться о ней, вместо того чтобы бежать тотчас же к
брату, Левин ввел жену в отведенный им нумер.
В первый же день
приезда Вронский поехал к
брату.
— Да, очень, — отвечала она и стала рассказывать ему всё сначала: свое путешествие с Вронскою, свой
приезд, случай на железной дороге. Потом рассказала свое впечатление жалости к
брату сначала, потом к Долли.
Приезду гостей он обрадовался, как бог весть чему. Точно как бы увидел он
братьев, с которыми надолго расстался.
Не понимал я тогда ничего: я,
брат, до самого сюда
приезда, и даже до самых последних теперешних дней, и даже, может быть, до сегодня, не понимал ничего об этих всех наших с отцом денежных пререканиях.
Только впоследствии объяснилось, что Иван Федорович приезжал отчасти по просьбе и по делам своего старшего
брата, Дмитрия Федоровича, которого в первый раз отроду узнал и увидал тоже почти в это же самое время, в этот самый
приезд, но с которым, однако же, по одному важному случаю, касавшемуся более Дмитрия Федоровича, вступил еще до
приезда своего из Москвы в переписку.
Он выслушал историю о падении в погреб, затем о падучей,
приезде доктора, заботах Федора Павловича; с любопытством узнал и о том, что
брат Иван Федорович уже укатил давеча утром в Москву.
Кажется, что на Алешу произвел сильнейшее впечатление
приезд его обоих
братьев, которых он до того совершенно не знал.
И вот этот-то страшный человек должен был приехать к нам. С утра во всем доме было необыкновенное волнение: я никогда прежде не видал этого мифического «брата-врага», хотя и родился у него в доме, где жил мой отец после
приезда из чужих краев; мне очень хотелось его посмотреть и в то же время я боялся — не знаю чего, но очень боялся.
Слух о
приезде старшего
брата распространил ужас и беспокойство в нашем доме.
Казаков жил у своего друга, тамбовского помещика Ознобишина, двоюродного
брата Ильи Ознобишина, драматического писателя и прекрасного актера-любителя, останавливавшегося в этом номере во время своих
приездов в Москву на зимний сезон.
По
приезде моем в Тобольск в 1839 году я послал эти стихи к Плетневу; таким образом были они напечатаны; а в 1842
брат мой Михаил отыскал в Пскове самый подлинник Пушкина, который теперь хранится у меня в числе заветных моих сокровищ.
Инженер встретил меня с распростертыми объятиями. Старший Захаревский был уже у
брата и рассказал ему о моем
приезде.
Наконец и они приехали. Феденька, как соскочил с телеги, прежде всего обратился к Пашеньке с вопросом:"Ну, что, а слюняй твой где?"Петеньку же взял за голову и сряду три раза на ней показал, как следует ковырять масло. Но как ни спешил Сенечка, однако все-таки опоздал пятью минутами против младших
братьев, и Марья Петровна, в радостной суете, даже не заметила его
приезда. Без шума подъехал он к крыльцу, слез с перекладной, осыпал ямщика укоризнами и даже пригрозил отправить к становому.
Капитан действительно замышлял не совсем для него приятное: выйдя от
брата, он прошел к Лебедеву, который жил в Солдатской слободке, где никто уж из господ не жил, и происходило это, конечно, не от скупости, а вследствие одного несчастного случая, который постиг математика на самых первых порах
приезда его на службу: целомудренно воздерживаясь от всякого рода страстей, он попробовал раз у исправника поиграть в карты, выиграл немного — понравилось… и с этой минуты карты сделались для него какой-то ненасытимой страстью: он всюду начал шататься, где только затевались карточные вечеринки; схватывался с мещанами и даже с лакеями в горку — и не корысть его снедала в этом случае, но ощущения игрока были приятны для его мужественного сердца.
Она все утро объезжала чудотворные иконы и равные монастыри и везде со слезами благодарила бога, что он дал ей такого друга и
брата, с которым, по
приезде облобызавшись, прямо отправилась в свое отделение размещать и расставлять там вещи.
Александра Павловна тревожно посматривала на своего
брата, но не беспокоила его вопросами. Экипаж подъехал к крыльцу. «Ну, — подумала она, — слава Богу, Лежнев…» Слуга вошел и доложил о
приезде Рудина.
Пигасов язвительно улыбнулся. Лакей вошел и доложил о
приезде Александры Павловны и ее
брата.
Он не видел
брата уже четыре года; последнее свидание с Никитой было скучно, сухо: Петру показалось, что горбун смущён, недоволен его
приездом; он ёжился, сжимался, прячась, точно улитка в раковину; говорил кисленьким голосом не о боге, не о себе и родных, а только о нуждах монастыря, о богомольцах и бедности народа; говорил нехотя, с явной натугой. Когда Пётр предложил ему денег, он сказал тихо и небрежно...
К
приезду дедушки в дом съезжались ближайшие родные: два его племянника Петр и Иван Неофитовичи и родная племянница Анна Неофитовна. Любовь Неофитовна, по отдаленности места жительства, приезжала только крестить моих
братьев и сестер вместе с дядею Петром Неофитовичем.
Из кавалеров были лучшими два молоденькие
брата, мичманы Жигаловы, только что приехавшие к больной матери в отпуск и бывшие совершенно уверенными, в простоте юношеского сердца, что бал, собственно, и устроился по случаю
приезда их.
Он очень подозревал, что Бахтиаров неравнодушен к сестре и что она если и не любит, то когда-то очень любила этого человека: ему очень хотелось поговорить об этом с нею, но Лизавета Васильевна заметно уклонялась от искренних разговоров и даже по
приезде из собрания перестала говорить с
братом о его собственной любви.
Селиван, не ожидая, что Савка так хорошо вооружен, как раз к его
приезду выскочил петухом на застреху и начал вертеться, глазеть на все стороны да петь «ку-ка-реку!» Савка не сробел колдуна, а, напротив, сказал ему: «Э,
брат, врешь — не уйдешь», и с этим, недолго думая, ловко швырнул в него своим поленом, что тот даже не допел до конца своего «ку-ка-реку» и свалился мертвым.
Батенька, не добравшись хорошенько до настоящего смысла, очень довольны были таковым засвидетельствованием и, наравне с
братьями, по
приезде нашем домой, пожаловали и мне в гостинец свежее зимнее яблоко.
Другое обстоятельство: Болотова свихнула себе ногу оттого, что очень скоро побежала и как-то второпях неловко повернула ногу при вести о
приезде в дом ее
брата, который известен был крутым своим нравом.
— Очень помню: это было за день до внезапного
приезда ее
брата и Горданова.
Театр слишком меня притягивал к себе. Я попал как раз к
приезду нового директора, Л.Ф.Львова,
брата композитора, сочинившего музыку на"Боже, царя храни". Начальник репертуара был некто Пельт, из обруселой московской семьи французского рода, бывший учитель и гувернер, без всякого литературного прошлого, смесь светского человека с экс-воспитателем в хороших домах.
По-прежнему я был учителем и кумиром моей «девичьей команды». Она состояла из родных моих сестер, «белых Смидовичей» — Юли, Мани, Лизы, и «черных» — Ольги и Инны.
Брат этих последних, Витя Малый, убоялся бездны классической премудрости, вышел из шестого класса гимназии и учился в Казанском юнкерском училище. Дома бывал редко, и я его, при
приездах своих на каникулы, не встречал. Подросли и тоже вошли в мою команду гимназист-подросток Петр и тринадцати-четырнадцатилетняя гимназисточка Маруся — «черные».
Но Юрик не заболел и не простудился. Напротив, с этой злополучной ночи здоровье его быстро пошло на поправку. Он вскоре встал с постели и вместе с
братьями и Маей принялся деятельно приготовляться к встрече отца и Лидочки. Юрий Денисович с дочерью пробыли не неделю, а около двадцати дней в городе, и только по прошествии этого срока назначили письмом день своего
приезда.
По счастию для князя, царь в день его
приезда в слободу — со времени последней беседы с
братом князь Василий был уже там несколько раз — находился в редком за последнее время веселом и спокойном расположении духа.
Теплову и Ададурову поручен был
брат Алексея Григорьевича, Кирилл Григорьевич, по
приезде в Петербург, где до 1743 года начальным учением старался он, под их руководством, пополнять свое воспитание.
С мельчайшими подробностями рассказал он ей свою жизнь в Москве, свою любовь к Марье Валерьяновне Хвостовой,
брат которой служил в военных поселениях графа Аракчеева и пропал без вести, дуэль с Зыбиным, бегство Хвостовой из родительского дома, свой
приезд в Петербург и, наконец, роковое сознание участия в братоубийственном деле, охватившее его на Сенатской площади, его бегство и жизнь в полуразрушенной барке.
Там он обменялся своим сердцем с одной из сенных девушек молодой княжны — полногрудой белокурой и голубоокой Машей, той самой, если помнит читатель, которая, в день
приезда князя Никиты к
брату с невеселыми вестями из Александровской слободы, подшучивала над Танюшей, что она «не прочь бы от кокошника», и получила от цыганки достодолжный отпор.
— Вот ты какую песню запел… Нехорошо,
брат, нехорошо! — покачал он головой. — Нехорошо, потому что не искренно… Все, что ты сказал теперь, ты знал и в Москве, и здесь по
приезде, но это не мешало тебе торчать около нее ежедневно и нашептывать ей о своей любви… Я же, старый дурак, еще покровительствовал твоей любви, думая, что ты честный человек…
— За лекаря Антона ручается мне Аристотель: учился у
брата его; палатные мастера — фрязы, люди добрые, смирные… Однако… кто ведает?.. Мамон, вели подождать казнить до
приезда немчина-лекаря; да смотри, чтобы на злодеях железа не спали!..
Письмо
брата далеко не утешило князя Василия, хоть он, по правде сказать, и не ожидал от него особого утешения, тем не менее он не упал духом и приказал собираться в Москву. Послав гонца велеть приготовить хоромы, князь не оставил мысли — по
приезде, уже на словах посоветовавшись с
братом, явиться к царю с челобитьем, тем более, что
брат не отказался помочь ему, а только уведомлял, что, по его мнению, это будет трудно, а главное — опасно.
По
приезде моем в Лифляндию Фриц жил у моего
брата, стоявшего с полком в одной из отдаленных провинций Швеции; поступил же ко мне, когда начались мои несчастия.
У них были и поля, и луга, и берег озера, и кони, на которых зимою отец и
брат Груши приезжали в Петербург извозничать; но от всего этого Груше не становилось легче, — напротив, с
приездом отца и
брата ей было еще хуже.
Здесь он мог видеть из своих окон всех, кто приезжал к митрополиту, и когда замечал
приезд Муравьева с его «
братией», то впадал в гневность, и если на тот случай был еще «начитавшись этикетов», то не таился с своими чувствами, а открывал форточку и кричал...
Я получила письмо от
брата, который мне объявляет о своем
приезде с женой в Лысые Горы.