Неточные совпадения
— Я нахожу, что это очень благородно, — говорила про это Бетси с княгиней Мягкою. — Зачем выдавать на
почтовых лошадей, когда все знают, что везде теперь железные
дороги?
По обеим сторонам
дороги торчали голые, черные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один сухой листок не шевелился, и весело было слышать среди этого мертвого сна природы фырканье усталой
почтовой тройки и неровное побрякивание русского колокольчика.
Зато зимы порой холодной
Езда приятна и легка.
Как стих без мысли в песне модной
Дорога зимняя гладка.
Автомедоны наши бойки,
Неутомимы наши тройки,
И версты, теша праздный взор,
В глазах мелькают как забор.
К несчастью, Ларина тащилась,
Боясь прогонов
дорогих,
Не на
почтовых, на своих,
И наша дева насладилась
Дорожной скукою вполне:
Семь суток ехали оне.
Отговорка-то какая капитальная: „уж такой, дескать, деловой человек Петр Петрович, такой деловой человек, что и жениться-то иначе не может как на
почтовых, чуть не на железной
дороге“.
Любаша часто получала длинные письма от Кутузова; Самгин называл их «апостольскими посланиями». Получая эти письма, Сомова чувствовала себя именинницей, и все понимали, что эти листочки тонкой
почтовой бумаги, плотно исписанные мелким, четким почерком, — самое
дорогое и радостное в жизни этой девушки. Самгин с трудом верил, что именно Кутузов, тяжелой рукой своей, мог нанизать строчки маленьких, острых букв.
Недели через три Самгин сидел в
почтовой бричке, ее катила по
дороге, размытой вешними водами, пара шершавых, рыженьких лошадей, механически, точно заводные игрушки, перебирая ногами. Ехали мимо пашен, скудно покрытых всходами озими; неплодородная тверская земля усеяна каким-то щебнем, вымытым добела.
— Выдумал тарантас! До границы мы поедем в
почтовом экипаже или на пароходе до Любека, как будет удобнее; а там во многих местах железные
дороги есть.
Мы отлично уснули и отдохнули. Можно бы ехать и ночью, но не было готового хлеба, надо ждать до утра, иначе нам, в числе семи человек, трудно будет продовольствоваться по станциям на берегах Маи. Теперь предстоит ехать шестьсот верст рекой, а потом опять сто восемьдесят верст верхом по болотам. Есть и
почтовые тарантасы, но все предпочитают ехать верхом по этой
дороге, а потом до Якутска на колесах, всего тысячу верст. Всего!
Здесь идет правильный
почтовый тракт, и весьма исправный, но
дорога не торная, по причине малой езды.
В Узел Привалов вернулся ночью, в страшную осеннюю слякоть, когда в двух шагах хоть глаз выколи. Не успел он умыться после
дороги, как в кабинет вошел доктор, бледный и взволнованный. Привалова удивил и даже испугал этот полуночный визит, но доктор предупредил его вопрос, подавая небольшую записку, торопливо набросанную на розовом
почтовом листке.
От села Осиновки Захаров поехал на
почтовых лошадях, заглядывая в каждую фанзу и расспрашивая встречных, не видел ли кто-нибудь старика гольда из рода Узала. Немного не доезжая урочища Анучино, в фанзочке на краю
дороги он застал какого-то гольда-охотника, который увязывал котомку и разговаривал сам с собою. На вопрос, не знает ли он гольда Дерсу Узала, охотник отвечал...
Лет пять тому назад, осенью, на
дороге из Москвы в Тулу, пришлось мне просидеть почти целый день в
почтовом доме за недостатком лошадей.
Я часто замечал эту непоколебимую твердость характера у
почтовых экспедиторов, у продавцов театральных мест, билетов на железной
дороге, у людей, которых беспрестанно тормошат и которым ежеминутно мешают; они умеют не видеть человека, глядя на него, и не слушают его, стоя возле.
Между тем Долгорукий, довольный тем, что ловко подшутил над приятелями, ехал торжественно в Верхотурье. Третья повозка везла целый курятник, — курятник, едущий на
почтовых! По
дороге он увез с нескольких станций приходные книги, перемешал их, поправил в них цифры и чуть не свел с ума
почтовое ведомство, которое и с книгами не всегда ловко сводило концы с концами.
Этот ряд селений составляет главную суть южного округа, его физиономию, а
дорога служит началом того самого магистрального
почтового тракта, которым хотят соединить Сев<ерный> Сахалин с Южным.
Еще южнее, по линии проектированного
почтового тракта, есть селение Вальзы, основанное в 1889 г. Тут 40 мужчин и ни одной женщины. За неделю до моего приезда, из Рыковского были посланы три семьи еще южнее, для основания селения Лонгари, на одном из притоков реки Пороная. Эти два селения, в которых жизнь едва только начинается, я оставлю на долю того автора, который будет иметь возможность проехать к ним по хорошей
дороге и видеть их близко.
Обеспокоен дурною
дорогою, я, встав из кибитки, вошел в
почтовую избу, в намерении отдохнуть.
Я очень тому порадовался и хотел было ему сказать, может быть, неприятное на стихи его возражение, но колокольчик возвестил мне, что в
дороге складнее поспешать на
почтовых клячах, нежели карабкаться на Пегаса, когда он с норовом.
Сей день путешествие мое было неудачно; лошади были худы, выпрягались поминутно; наконец, спускаяся с небольшой горы, ось у кибитки переломилась, и я далее ехать не мог. — Пешком ходить мне в привычку. Взяв посошок, отправился я вперед к
почтовому стану. Но прогулка по большой
дороге не очень приятна для петербургского жителя, не похожа на гулянье в Летнем саду или в Баба, скоро она меня утомила, и я принужден был сесть.
Тут мне объяснили, что, проехав две с половиной станции, мы своротили с большой
дороги и едем теперь уже не на тройке
почтовых лошадей в ряд, а тащимся гусем по проселку на обывательских подводах.
На другой день к обеду действительно все сборы были кончены, возок и кибитка уложены, дожидались только отцова отпуска. Его принесли часу в третьем. Мы должны были проехать несколько станций по большой Казанской
дороге, а потому нам привели
почтовых лошадей, и вечером мы выехали.
На другой день, с
почтовым поездом, я возвращался в Петербург.
Дорогой я опять слышал «благонамеренные речи» и мчался дальше и дальше, с твердою надеждой, что и впредь, где бы я ни был, куда бы ни кинула меня судьба, всегда и везде будут преследовать меня благонамеренные речи…
В «
почтовой гостинице», когда-то бойкой и оживленной, с проведением железной
дороги все напоминало о запустении.
— Вы поезжайте! — негромко посоветовал Николай. — Наймите
почтовых лошадей и, пожалуйста, другой
дорогой, через Никольскую волость…
На рассвете мать тряслась в
почтовой бричке по размытой осенним дождем
дороге. Дул сырой ветер, летели брызги грязи, а ямщик, сидя на облучке вполоборота к ней, задумчиво и гнусаво жаловался...
На этот раз постоялый двор стоит не на
почтовом тракте и не среди большого и богатого села, а на боковой, малопроезжей
дороге, в небольшой и весьма некрасиво выстроенной деревне.
Или, быть может, в слезах этих высказывается сожаление о напрасно прожитых лучших годах моей жизни? Быть может, ржавчина привычки до того пронизала мое сердце, что я боюсь, я трушу перемены жизни, которая предстоит мне? И в самом деле, что ждет меня впереди? новые борьбы, новые хлопоты, новые искательства! а я так устал уж, так разбит жизнью, как разбита
почтовая лошадь ежечасною ездою по каменистой твердой
дороге!
— В
дорогу, должно быть, на
почтовых… Письмо там на вашем столе оставлено, — отвечал лакей совсем уж бледный.
Расчет производился на старинный образец: хотя теперь все губернские и уездные большие города давно уже были объединены друг с другом железной
дорогой, но прогоны платились, как за
почтовую езду, по три лошади на персону с надбавкой на харчи, разница между почтой и вагоном давала довольно большую сумму.
— Право, на
почтовых! Ничего, всю
дорогу лежал благополучным манером; живой-то, бывало, часто ругался, а тут нишкнет, смирнехонек.
— Я прошу вас, — продолжал Пилецкий, — об одном лишь: мне предстоит проезжать невдалеке усадьбы одного моего друга, Егора Егорыча Марфина, то не дозволите ли вы свернуть
почтовым лошадям с большой
дороги и завезти меня к нему на именины? Расстояние всего десять верст, за каковые я готов заплатить хотя бы двойные прогоны.
Сложена она была как богиня; бюст не представлял ни без толку наваленных груд, ни той удручающей скатертью
дороги, которая благоприятна только для скорой езды на
почтовых.
Порой казалось что вот-вот сейчас все это кончится, и откроется даль, с шоссейной
дорогой, которая бежит по полям, с одним рядом телеграфных столбов, с одинокой
почтовой тележкой и с морем спелых хлебов по сторонам, до самого горизонта.
Как
почтовый возок на избитой
дороге, прыгает он на воде.
В чемодане шесть колод карт и портреты вождей. Спасибо
дорогим вождям, ежели бы не они, я бы прямо с голоду издох. Шутка сказать, в
почтовом поезде от Баку до Москвы. Понимаешь, захватил в культотделе в Баку на память пятьдесят экземпляров вождей. Продавал их по двугривенному.
Погонин почему-то привез ящик
дорогих сигар, хотя знал, что я не курю, а нюхаю табак; мать Гаевской — домашний паштет с курицей и целую корзину печенья, а Гаевская — коробку
почтовой бумаги, карандаш и кожаную записную книжку с золотой подковой, Давыдов и Далматов — огромную корзину с водкой, винами и закусками от всей труппы.
А когда он вернулся в гостиницу и спустя несколько времени осведомился о своих дамах, ему ответили, что они тотчас после его ухода велели отвезти себя на железную
дорогу и отправились с
почтовым поездом неизвестно куда.
Вдоль
дороги от Петербурга, расстилая направо и налево густые облака пыли, неслась на лихой шестерне
почтовых открытая коляска, за которою едва успевали скакать дрожки, запряженные щегольской парою разношерстных лошадей.
Размытая проливными дождями проселочная
дорога, по которой ехал Рославлев вместе с своим слугою, становилась час от часу тяжелее, и, несмотря на то, что они ехали в легкой
почтовой тележке, усталые лошади с трудом тащились шагом.
Глаза Домны Осиповны, хоть все еще в слезах, загорелись решимостью. Она подошла к своему письменному столу, взяла лист
почтовой бумаги и начала писать: «Мой
дорогой Александр Иванович, вы меня еще любите, сегодня я убедилась в этом, но разлюбите; забудьте меня, несчастную, я не стою больше вашей любви…» Написав эти строки, Домна Осиповна остановилась. Падавшие обильно из глаз ее слезы мгновенно иссякли.
Но подъезжая на паре
почтовых лошадей к монастырю, разбитый тряской по просёлочной
дороге, он думал...
В это время барон ушел к себе в кабинет, из которого вынес и передал мне рекомендательное письмо к своему дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и, вернувшись в гостиницу, тотчас же ночью отправились на
почтовых в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие
дороги глубокими ухабами. В Киеве мы поместились в небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена была комната, предназначавшаяся для Васи.
Вечер я провел над путеводителем по железным
дорогам. Добраться до Горелова можно было таким образом: завтра выехать в два часа дня с московским
почтовым поездом, проехать тридцать верст по железной
дороге, высадиться на станции N, а от нее двадцать две версты проехать на санях до Гореловской больницы.
Аксинья вошла в долю с Хрымиными, и их фабрика теперь называется так: «Хрымины Младшие и K°». Открыли около станции трактир, и уже играют на
дорогой гармонике не на фабрике, а в этом трактире, и сюда часто ходит начальник
почтового отделения, который тоже завел какую-то торговлю, и начальник станции тоже. Глухому Степану Хрымины Младшие подарили золотые часы, и он то и дело вынимает их из кармана и подносит к уху.
Он жил от нас всего в шести верстах, «на разновилье», то есть там, где большой
почтовый тракт разветвлялся на два: одна, новая
дорога шла на Киев, а другая, старая, с дуплистыми ракитами «екатерининского насаждения», вела на Фатеж.
Это не было нынешнее спокойное путешествие в
почтовых экипажах или по железным
дорогам с остановками в благоустроенных гостиницах, где есть все нужное, И за сходную цену.
А как стало солнце всходить, мы уж верст десяток тайгой отмахали и стали опять к
дороге держать. Тут вдруг слышим — колокольчик позванивает. Прилегли мы тут за кусточком, смотрим, бежит
почтовая тройка, и в телеге исправник, закрывшись шинелью, дремлет.
А под вечер того же дня по
дороге из города опять послышался колокольчик. День был не
почтовый: значит, ехало начальство. Зачем? Этот вопрос всегда вызывал в слободе некоторую тревогу. Природные слобожане ждали какой-нибудь новой раскладки, татары в несколько саней потянулись зачем-то к лесу, верховой якут поскакал за старостой… Через полчаса вся слобода была готова к приему начальства…
Толстая барыня. Да нет, позвольте! Я в двух словах. Вы говорите, что трата сил? И я хотела сказать, когда я ездила на
почтовых…
Дороги тогда были ужасные, вы этого не помните, а я замечала, и, как хотите, наша нервность вся от железных
дорог. Я, например, в
дороге спать не могу, — хоть убейте, а не засну.
— Эх, батюшка, Иван Семеныч! — уговаривал меня
почтовый смотритель, толстый добряк, с которым во время частых переездов я успел завязать приятельские отношения. — Ей-богу, мой вам совет: плюньте, не ездите к ночи. Ну их и с делами! Своя-то жизнь
дороже чужих денег. Ведь тут теперь на сто верст кругом только и толков, что о вашем процессе да об этих деньжищах. Бакланишки, поди, уже заметались… Ночуйте!..