Неточные совпадения
Алексей Александрович рос сиротой. Их было два брата. Отца они не помнили,
мать умерла, когда Алексею Александровичу было десять лет. Состояние было маленькое. Дядя Каренин, важный чиновник и когда-то любимец
покойного императора, воспитал их.
Здесь с ним обедывал зимою
Покойный Ленский, наш сосед.
Сюда пожалуйте, за мною.
Вот это барский кабинет;
Здесь почивал он, кофей кушал,
Приказчика доклады слушал
И книжку поутру читал…
И старый барин здесь живал;
Со мной, бывало, в воскресенье,
Здесь под окном, надев очки,
Играть изволил в дурачки.
Дай Бог душе его спасенье,
А косточкам его покой
В могиле, в мать-земле сырой...
Разговаривая однажды с отцом, он узнал, что у Николая Петровича находилось несколько писем, довольно интересных, писанных некогда
матерью Одинцовой к
покойной его жене, и не отстал от него до тех пор, пока не получил этих писем, за которыми Николай Петрович принужден был рыться в двадцати различных ящиках и сундуках.
Софья Андреева (эта восемнадцатилетняя дворовая, то есть
мать моя) была круглою сиротою уже несколько лет;
покойный же отец ее, чрезвычайно уважавший Макара Долгорукого и ему чем-то обязанный, тоже дворовый, шесть лет перед тем, помирая, на одре смерти, говорят даже, за четверть часа до последнего издыхания, так что за нужду можно бы было принять и за бред, если бы он и без того не был неправоспособен, как крепостной, подозвав Макара Долгорукого, при всей дворне и при присутствовавшем священнике, завещал ему вслух и настоятельно, указывая на дочь: «Взрасти и возьми за себя».
Взволнован я был неожиданным посещением Настасьи Егоровны,
матери покойной Оли.
— Это ты про Эмс. Слушай, Аркадий, ты внизу позволил себе эту же выходку, указывая на меня пальцем, при
матери. Знай же, что именно тут ты наиболее промахнулся. Из истории с
покойной Лидией Ахмаковой ты не знаешь ровно ничего. Не знаешь и того, насколько в этой истории сама твоя
мать участвовала, да, несмотря на то что ее там со мною не было; и если я когда видел добрую женщину, то тогда, смотря на
мать твою. Но довольно; это все пока еще тайна, а ты — ты говоришь неизвестно что и с чужого голоса.
Но
мать, сестра, Татьяна Павловна и все семейство
покойного Андроникова (одного месяца три перед тем умершего начальника отделения и с тем вместе заправлявшего делами Версилова), состоявшее из бесчисленных женщин, благоговели перед ним, как перед фетишем.
Это была горничная
покойной, недавно в этой самой квартире умершей
матери Нехлюдова, Аграфена Петровна, оставшаяся теперь при сыне в качестве экономки.
Приезд Алеши как бы подействовал на него даже с нравственной стороны, как бы что-то проснулось в этом безвременном старике из того, что давно уже заглохло в душе его: «Знаешь ли ты, — стал он часто говорить Алеше, приглядываясь к нему, — что ты на нее похож, на кликушу-то?» Так называл он свою
покойную жену,
мать Алеши.
Сын действительно сейчас же приехал, пробыл у
матери менее суток и исчез обратно в Москву. Этот эпизод, разумеется, послужил подтверждением слухов о капиталах
покойного Савельцева, будто бы переданных Улите.
— Не об том я. Не нравится мне, что она все одна да одна, живет с срамной
матерью да хиреет. Посмотри, на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все на грудь жалуется. Боюсь я, что и у ней та же болезнь, что у
покойного отца. У Бога милостей много. Мужа отнял, меня разума лишил — пожалуй, и дочку к себе возьмет. Живи, скажет, подлая, одна в кромешном аду!
Как теперь помню —
покойная старуха,
мать моя, была еще жива, — как в долгий зимний вечер, когда на дворе трещал мороз и замуровывал наглухо узенькое стекло нашей хаты, сидела она перед гребнем, выводя рукою длинную нитку, колыша ногою люльку и напевая песню, которая как будто теперь слышится мне.
С этой почтой было письмо от родных
покойного Вильгельма, по которому можно надеяться, что они будут просить о детях. Я уверен, что им не откажут взять к себе сирот, а может быть, и
мать пустят в Россию. Покамест Миша учится в приходском училище. Тиночка милая и забавная девочка. Я их навещаю часто и к себе иногда зазываю, когда чувствую себя способным слушать шум и с ними возиться.
Последние известия о Марье Александровне заключаются в том, что она едет в Петербург искать места. Значит, не осуществилась ее фантастическая мысль ухаживать за
матерью покойного своего жениха. Я ей это предсказывал, но она ничего не хотела слушать. Добрая женщина, но вся на ходулях. От души желаю ей найти приют. Жаль, что она не умела остаться в институте…
Это было, когда он получил от старого друга своей
матери письмо за черной печатью, а тяжелой посылкой образок Остробрамской Божией
матери, которой его поручала, умирая,
покойная страдалица.
Мать Екатерины Борисовны, старушка Марья Михайловна Мертваго, которую и
покойный дедушка, как мне сказывали, уважал, имела славу необыкновенно тонкой и умной женщины.
Мать, расстроенная душевно, потому что очень любила
покойного дедушку, и очень утомленная, пролежала почти целый день, не занимаясь нами.
У нас в доме была огромная зала, из которой две двери вели в две небольшие горницы, довольно темные, потому что окна из них выходили в длинные сени, служившие коридором; в одной из них помещался буфет, а другая была заперта; она некогда служила рабочим кабинетом
покойному отцу моей
матери; там были собраны все его вещи: письменный стол, кресло, шкаф с книгами и проч.
Вниманье и попеченье было вот какое: постоянно нуждаясь в деньгах, перебиваясь, как говорится, с копейки на копейку, моя
мать доставала старый рейнвейн в Казани, почти за пятьсот верст, через старинного приятеля своего
покойного отца, кажется доктора Рейслейна, за вино платилась неслыханная тогда цена, и я пил его понемногу, несколько раз в день.
Она с большим чувством и нежностью вспоминала о
покойной бабушке и говорила моему отцу: «Ты можешь утешаться тем, что был всегда к
матери самым почтительным сыном, никогда не огорчал ее и всегда свято исполнял все ее желания.
Потом она стала сама мне рассказывать про себя: как ее отец и
мать жили в бедности, в нужде, и оба померли; как ее взял было к себе в Багрово
покойный мой и ее родной дедушка Степан Михайлович, как приехала Прасковья Ивановна и увезла ее к себе в Чурасово и как живет она у ней вместо приемыша уже шестнадцать лет.
Возвращаясь с семейных совещаний, отец рассказывал
матери, что
покойный дедушка еще до нашего приезда отдал разные приказанья бабушке: назначил каждой дочери, кроме крестной
матери моей, доброй Аксиньи Степановны, по одному семейству из дворовых, а для Татьяны Степановны приказал купить сторгованную землю у башкирцев и перевести туда двадцать пять душ крестьян, которых назвал поименно; сверх того, роздал дочерям много хлеба и всякой домашней рухляди.
— Так! — сказал Павел. Он совершенно понимал все, что говорил ему дядя. — А отчего, скажи, дядя, чем день иногда бывает ясней и светлей и чем больше я смотрю на солнце, тем мне тошней становится и кажется, что между солнцем и мною все мелькает тень
покойной моей
матери?
— Долгов, слышь, наделал. Какой-то мадаме две тысячи задолжал да фруктовщику тысячу. Уж приятель какой-то
покойного Саввы Силыча из Петербурга написал: скорее деньги присылайте, не то из заведения выключат. Марья-то Петровна три дня словно безумная ходила, все шептала:"Три тысячи! три тысячи! три тысячи!"Она трех-то тысяч здесь в год не проживет, а он, поди, в одну минуту эти три тысячи
матери в шею наколотил!
На колокольне, завидев их экипаж, начали благовест. Священник и дьякон служили в самых лучших ризах, положенных еще покровом на
покойную княгиню,
мать князя. Дьячок и пономарь, с распущенными косами и в стихарях, составили нечто вроде хора с двумя отпускными семинаристами: философом-басом и грамматиком-дискантом. При окончании литургии имениннику вынесена была целая просфора, а Калиновичу половина.
— Ну, успокойся, Александр! — сказал Петр Иваныч, — таких чудовищ много. Увлекся глупостью и на время забыл о
матери — это естественно; любовь к
матери — чувство
покойное. У ней на свете одно — ты: оттого ей естественно огорчаться. Казнить тебя тут еще не за что; скажу только словами любимого твоего автора...
Тут кстати Адуев вспомнил, как, семнадцать лет назад,
покойный брат и та же Анна Павловна отправляли его самого. Они, конечно, не могли ничего сделать для него в Петербурге, он сам нашел себе дорогу… но он вспомнил ее слезы при прощанье, ее благословения, как
матери, ее ласки, ее пироги и, наконец, ее последние слова: «Вот, когда вырастет Сашенька — тогда еще трехлетний ребенок, — может быть, и вы, братец, приласкаете его…» Тут Петр Иваныч встал и скорыми шагами пошел в переднюю…
—
Мать твоя правду пишет, — сказал он, — ты живой портрет
покойного брата: я бы узнал тебя на улице. Но ты лучше его. Ну, я без церемонии буду продолжать бриться, а ты садись вот сюда — напротив, чтобы я мог видеть тебя, и давай беседовать.
— Да, в деревню: там ты увидишься с
матерью, утешишь ее. Ты же ищешь
покойной жизни: здесь вон тебя все волнует; а где
покойнее, как не там, на озере, с теткой… Право, поезжай! А кто знает? может быть, ты и того… Ох!
Мать давным-давно подарила Александрову копилку со старой малоинтересной коллекцией монет, которую когда-то начал собирать ее
покойный муж.
— Она урожденная Буксгевден, и
мать ее была нянькой при маленькой княжне, дочери
покойного государя Александра Павловича; а когда девочка умерла, то в память ее Буксгевден была, кажется, сделана статс-дамой, и ей дозволено было жить в Михайловском замке…
То рыжичков в Погорелке не родилось, то огурчики от дождей вышли с пятнышками, то индюшки, по нынешнему вольному времени, переколели, «да приказал бы ты, сердечный друг, карасиков в Дубровине половить, в коих и
покойный сын Павел старухе
матери никогда не отказывал».
Софья Николавна неусыпно занималась приготовлением всего, что только может придумать заботливая
мать для будущего своего дитяти; но всего важнее было то, что нашлась для него чудесная кормилица в одной из деревушек
покойного ее отца, в Касимовке.
У
матери были дела с дядею: ей надлежала от него значительная сумма денег. Таких гостей обыкновенные люди принимают вообще нерадостно, но дядя мой был не таков: он встретил нас с
матерью приветливо, но поместил не в доме, а во флигеле. В обширном и почти пустом доме у него для нас места недостало. Это очень обидело
покойную матушку. Она мне не сказала ничего, но я при всей молодости моих тогдашних лет видел, как ее передернуло.
Войницкий. Какие слезы? Ничего нет… вздор… Ты сейчас взглянула на меня, как
покойная твоя
мать. Милая моя… (Жадно целует ее руки и лицо.) Сестра моя… милая сестра моя… где она теперь? Если бы она знала! Ах, если бы она знала!
Аня решительно не понимала, чем ее
мать оскорбила
покойного Михайлушку и зачем тут при этой смете приходился белокурый швейцарец Трапп; она только радовалась, что у нее есть очень маленькая сестрица, которую, верно, можно купать, пеленать, нянчить и производить над ней другие подобные интересные операции.
Сыновья бросились собирать себе на головы горящие уголья: посоветовавшись между собою и не найдя никаких поводов к несогласному действию, они объявили
матери, что ее добрая воля была награждать их сестру свыше законной меры, да еще второй раз давать зятю на разживу и поручаться за его долги; что они во всем этом неповинны и отвечать последними остатками состояния не желают, а берут их себе, так как эта малая частица их собственными трудами заработана, а
матери предоставляют ведаться с кредиторами
покойного зятя, как она знает.
Потапыч. Она, сударь, мне сродственница доводится, племянница. Ее отец еще
покойным барином был на волю отпущен; он в Москве при кондитерской должности находился. Как
мать у нее померла, ее барыня и взяли на воспитание и оченно любят. А потом у ней и отец теперича помер, значит сирота теперича выходит. Девушка хорошая.
У той в это время сидел Миклаков, и они разговаривали о князе, который, после объяснения с княгиней, решительно осыпал ее благодеяниями: сначала он прислал княгине с управляющим брильянты
покойной своей
матери, по крайней мере, тысяч на сто; потом — купчую крепость на имение, приносящее около пятнадцати тысяч годового дохода.
Даже
мать, о которой он думал долго, соображая, что она делает теперь, даже Женя Эгмонт, даже
покойный отец: видится ясно, но не волнует и не открывает своего истинного смысла.
«Она» между детьми называлась
мать, а
покойный и наполовину забытый отец назывался, по примеру
матери, «генералом».
На этот раз мои каникулы были особенно удачны. Я застал сестру Лину не только вполне освоившеюся в семействе, но и успевшею заслужить всеобщую симпатию, начиная с главных лиц, то есть нашего отца и дяди Петра Неофитовича. Старушка Вера Александровна Борисова, узнав от
матери нашей, что Лина есть сокращенное — Каролина и что
покойного Фета звали Петром, сейчас же переделала имя сестры на русский лад, назвав ее Каролиной Петровной.
Мы даже обменялись кольцами, так как я носил подаренное мне
матерью кольцо, а у нее тоже было обручальное кольцо ее
покойного отца.
Если бы проезжал теперь по улице кто-нибудь не здешний, живущий в центре города, то он заметил бы только грязных, пьяных и ругателей, но Анна Акимовна, жившая с детства в этих краях, узнавала теперь в толпе то своего
покойного отца, то
мать, то дядю.
Скоро отдали Леону ключ от желтого шкапа, в котором хранилась библиотека
покойной его
матери и где на двух полках стояли романы, а на третьей несколько духовных книг: важная эпоха в образовании его ума и сердца!
Вспомнила она почему-то, что ее
мать не любила своего
покойного мужа и теперь ничего не имела, жила в полной зависимости от своей свекрови, бабули.
Но часто нежная Лиза не могла удержать собственных слез своих — ах! она помнила, что у нее был отец и что его не стало, но для успокоения
матери старалась таить печаль сердца своего и казаться
покойною и веселою.
Отец Степана Касатского, отставной полковник гвардии, умер, когда сыну было двенадцать лет. Как ни жаль было
матери отдавать сына из дома, она не решилась не исполнить воли
покойного мужа, который в случае своей смерти завещал не держать сына дома, а отдать в корпус, и отдала его в корпус. Сама же вдова с дочерью Варварой переехала в Петербург, чтобы жить там же, где сын, и брать его на праздники.
Доктор Шевырев односложно успокаивал ее, а писатель, высокий, мрачный, черноволосый, немного похожий на
покойного брата, раздраженно прохаживался по комнате, пощипывал бороду, посматривал в окно и всем поведением своим показывал, что рассказ
матери ему не нравится.
— Таковую дней долготу даровал ему Господь, чтоб успел замолить он кровавые грехи свои, — набожно сказала
мать Таисея. — Говорили по народу, что
покойный твой прадедушка, хоть и был муж кровей, но от юности святую милостыню возлюбил и, будучи в разбое и после того живучи в Казани, не переставал ее творить.