Неточные совпадения
— А что ж? ведь его на это станет. Вы знаете, он родного
отца хотел
продать или, еще лучше, проиграть в карты.
Из данной
отцом полтины не издержал ни копейки, напротив — в тот же год уже сделал к ней приращения, показав оборотливость почти необыкновенную: слепил из воску снегиря, выкрасил его и
продал очень выгодно.
— Право,
отец мой, никогда еще не случалось
продавать мне покойников. Живых-то я уступила, вот и третьего года протопопу двух девок, по сту рублей каждую, и очень благодарил, такие вышли славные работницы: сами салфетки ткут.
— А, так вы покупщик! Как же жаль, право, что я
продала мед купцам так дешево, а вот ты бы,
отец мой, у меня, верно, его купил.
Амалия Ивановна покраснела как рак и завизжала, что это, может быть, у Катерины Ивановны «совсем фатер не буль; а что у ней буль фатер аус Берлин, и таки длинны сюртук носиль и всё делаль: пуф, пуф, пуф!» Катерина Ивановна с презрением заметила, что ее происхождение всем известно и что в этом самом похвальном листе обозначено печатными буквами, что
отец ее полковник; а что
отец Амалии Ивановны (если только у ней был какой-нибудь
отец), наверно, какой-нибудь петербургский чухонец, молоко
продавал; а вернее всего, что и совсем
отца не было, потому что еще до сих пор неизвестно, как зовут Амалию Ивановну по батюшке: Ивановна или Людвиговна?
— Меня вы забудете, — начал он опять, — мертвый живому не товарищ.
Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет… Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось… вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать… Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник… мясо
продает… мясник… постойте, я путаюсь… Тут есть лес…
—
Отец мой несчастливо в карты играл, и когда, бывало, проиграется, приказывает маме разбавлять молоко водой, — у нас было две коровы. Мама
продавала молоко, она была честная, ее все любили, верили ей. Если б ты знал, как она мучилась, плакала, когда ей приходилось молоко разбавлять. Ну, вот, и мне тоже стыдно, когда я плохо пою, — понял?
— Так… бездельник, — сказала она полулежа на тахте, подняв руки и оправляя пышные волосы. Самгин отметил, что грудь у нее высокая. — Живет восторгами. Сын очень богатого
отца, который что-то
продает за границу. Дядя у него — член Думы. Они оба с Пыльниковым восторгами живут. Пыльников недавно привез из провинции жену, косую на правый глаз, и 25 тысяч приданого. Вы бываете в Думе?
Тут влюбится человек в какую-нибудь красоту, в тело женское, или даже только в часть одну тела женского (это сладострастник может понять), то и отдаст за нее собственных детей,
продаст отца и мать, Россию и отечество; будучи честен, пойдет и украдет; будучи кроток — зарежет, будучи верен — изменит.
Прочти им, а деткам особенно, о том, как братья
продали в рабство родного брата своего, отрока милого, Иосифа, сновидца и пророка великого, а
отцу сказали, что зверь растерзал его сына, показав окровавленную одежду его.
Когда коллежский секретарь Иванов уверяет коллежского советника Ивана Иваныча, что предан ему душою и телом, Иван Иваныч знает по себе, что преданности душою и телом нельзя ждать ни от кого, а тем больше знает, что в частности Иванов пять раз
продал отца родного за весьма сходную цену и тем даже превзошел его самого, Ивана Иваныча, который успел предать своего
отца только три раза, а все-таки Иван Иваныч верит, что Иванов предан ему, то есть и не верит ему, а благоволит к нему за это, и хоть не верит, а дает ему дурачить себя, — значит, все-таки верит, хоть и не верит.
По учинении ж ** земским судом по сему прошению исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного имения гвардии поручик Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение, состоящее в означенном сельце Кистеневке, ** душ с землею и угодьями, досталось ему по наследству после смерти
отца его, артиллерии подпоручика Гаврила Евграфова сына Дубровского, а ему дошедшее по покупке от
отца сего просителя, прежде бывшего провинциального секретаря, а потом коллежского асессора Троекурова, по доверенности, данной от него в 17… году августа 30 дня, засвидетельствованной в ** уездном суде, титулярному советнику Григорью Васильеву сыну Соболеву, по которой должна быть от него на имение сие
отцу его купчая, потому что во оной именно сказано, что он, Троекуров, все доставшееся ему по купчей от канцеляриста Спицына имение, ** душ с землею,
продал отцу его, Дубровского, и следующие по договору деньги, 3200 рублей, все сполна с
отца его без возврата получил и просил оного доверенного Соболева выдать
отцу его указную крепость.
Был ли Савелий Гаврилов раскольник или нет, я наверное не знаю; но семья крестьян, переведенная из Васильевского, когда
отец мой его
продал, вся состояла из старообрядцев.
После смерти
отца Химик дал отпускную несчастным одалискам, уменьшил наполовину тяжелый оброк, положенный
отцом на крестьян, простил недоимки и даром отдал рекрутские квитанции, которые
продавал им старик, отдавая дворовых в солдаты.
— Все равно, ежели и в старину
отцы продались, мы за их грех отвечать должны. Нет того греха тяжеле, коли кто волю свою
продал. Все равно что душу.
— От него пощады не жди! — говорила матушка, —
отец не
отец, сестра не сестра — он не посмотрит, всех за грош
продаст!
— Матушка прошлой весной померла, а
отец еще до нее помер. Матушкину деревню за долги
продали, а после
отца только ружье осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос, в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя не оставит».
Ведь я родилась здесь, здесь жили мои
отец и мать, мой дед, я люблю этот дом, без вишневого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно
продавать, то
продавайте и меня вместе с садом…
Один из гиляков показывал Бошняку зеркало, подаренное будто бы Кемцем его
отцу; гиляк не хотел
продать ни за что этого зеркала, говоря, что хранит его, как драгоценный памятник друга своего
отца.
Ему было за тридцать лет, когда он наследовал от
отца две тысячи душ в отличном порядке, но он скоро их распустил, частью
продал свое именье, дворню избаловал.
Не дождавшись еще отставки,
отец и мать совершенно собрались к переезду в Багрово. Вытребовали оттуда лошадей и отправили вперед большой обоз с разными вещами. Распростились со всеми в городе и, видя, что отставка все еще не приходит, решились ее не дожидаться. Губернатор дал
отцу отпуск, в продолжение которого должно было выйти увольнение от службы; дяди остались жить в нашем доме: им поручили
продать его.
— Мне есть повод съездить к нему. Я
продавал по поручению Александры Григорьевны Воздвиженское и кой-каких бумаг не передал его покойному
отцу; поеду теперь и передам самому.
— С Саловым ужасная вещь случилась; он там обыгрывал какого-то молодого купчика и научил его, чтобы он фальшивый вексель составил от
отца; тот составил. Салов пошел
продавать его, а на бирже уж было заявлено об этой фальши, так что их теперь обоих взяли в часть; но, вероятно, как прибавляет Марьеновский, и в острог скоро переведут.
— Так-то так, голубчик, только вот
отец говорит, что за одни Петухи можно было десять тысяч выручить, а вы там всего на четыре тысячи дров
продали.
— Ну, все-таки… Впрочем, это дело прошлое, я не об том… Скажите, неужели же у
отца совсем-совсем никакого лесу не осталось?.. Ну, понимаете, который бы
продать было можно?
— Обыкновенно —
продать. Чего вам еще? Главное, паныч у нас такой скаженный. Чего захотелось, так весь дом перебулгачит. Подавай — и все тут. Это еще без
отца, а при
отце… святители вы наши!.. все вверх ногами ходят. Барин у нас инженер, может быть, слышали, господин Обольянинов? По всей России железные дороги строят. Мельонер! А мальчишка-то у нас один. И озорует. Хочу поню живую — на тебе поню. Хочу лодку — на тебе всамделишную лодку. Как есть ни в чем, ни в чем отказу…
Не дозволяли дворовым вступать в браки и
продавали мужчин (особенно поваров, кучеров, выездных лакеев и вообще людей, обученных какому-нибудь мастерству) поодиночке, с придачею стариков,
отца и матери, — это называлось продажей целым семейством; выдавали девок замуж в чужие вотчины — это называлось:
продать девку на вывод.
Петр Иванович Адуев, дядя нашего героя, так же как и этот, двадцати лет был отправлен в Петербург старшим своим братом,
отцом Александра, и жил там безвыездно семнадцать лет. Он не переписывался с родными после смерти брата, и Анна Павловна ничего не знала о нем с тех пор, как он
продал свое небольшое имение, бывшее недалеко от ее деревни.
И вдруг теперь сынок извещал, что приедет сам
продать свои владения во что бы ни стало, а
отцу поручал неотлагательно позаботиться о продаже.
«Ба!» — воскликнул он вдруг, ударив себя по лбу и тем тоном, каким некогда Архимед произнес эврика! — и эврика Аггея Никитича состояла в том, что он вспомнил о тяжелейших карманных золотых часах покойного
отца, а также о дюжине столовых ложек и предположил часы
продать, а ложки заложить.
Что касается до имущественного вопроса, то хотя Тулузов и заграбастал все деньги Петра Григорьича в свои руки, однако недвижимые имения Екатерина Петровна сумела сберечь от него и делала это таким образом, что едва он заговаривал о пользе если не
продать, то, по крайней мере, заложить какую-нибудь из деревень, так как на деньги можно сделать выгодные обороты, она с ужасом восклицала: «Ах, нет, нет, покойный
отец мой никогда никому не был должен, и я не хочу должать!» Сообразив все это, Екатерина Петровна определила себе свой образ действия и не сочла более нужным скрывать перед мужем свое до того таимое от него чувство.
Маланья, не получившая от родителя ни копейки из денег, данных ему Ченцовым, и даже прибитая
отцом, задумала за все это отомстить Аксинье и барину, ради чего она набрала целое лукошко красной морошки и отправилась
продавать ее в Синьково, и так как Екатерина Петровна, мелочно-скупая, подобно покойному Петру Григорьичу, в хозяйстве, имела обыкновение сама покупать у приходящих крестьянок ягоды, то Маланья, вероятно, слышавшая об этом, смело и нагло вошла в девичью и потребовала, чтобы к ней вызвали барыню.
Борис Годунов, — этот и
отца и мать
продаст, да еще и детей даст в придачу, лишь бы повыше взобраться; всадит тебе нож в горло, да еще и поклонится.
Продай имение твое и иди за мной, и кто не оставит
отца или мать, и детей и братьев, и поля и дом, — тот не может быть моим учеником.
— Вот настоящий мужик — он за целковый
отца с матерью
продаст, да ещё попытается гнилых подложить!
— Знаешь ты, — спросил он Матвея, — что её
отца от семьи
продали?
Продали мужа, а жену с дочерью оставили себе. Хороший мужик был, слышь, родитель-то у ней, — за строптивость его на Урал угнали железо добывать. Напоследях, перед самой волей, сильно баре обозлились, множество народа извели!
Отец его — степной помещик, прикидывавшийся всегда разоренным, — ходил всю жизнь в нагольном тулупе, сам ездил
продавать в губернский город рожь, овес и гречиху, причем, как водится, обмеривал и был за это проучаем иногда.
— Эх, боярин! захотел ты совести в этих чертях запорожцах; они навряд и бога-то знают, окаянные! Станет запорожский казак помнить добро! Да он, прости господи,
отца родного
продаст за чарку горелки. Ну вот, кажется, и просека. Ай да лесок! Эка трущоба — зги божьей не видно! То-то приволье, боярин: есть где поохотиться!.. Чай, здесь медведей и всякого зверя тьма-тьмущая!
Ну, да ему полтину серебра пожертвовать, так он
отца родного
продаст.
— Да, убили… — сказал нехотя Дымов. — Купцы,
отец с сыном, ехали образа
продавать. Остановились тут недалече в постоялом дворе, что теперь Игнат Фомин держит. Старик выпил лишнее и стал хвалиться, что у него с собой денег много. Купцы, известно, народ хвастливый, не дай бог… Не утерпит, чтоб не показать себя перед нашим братом в лучшем виде. А в ту пору на постоялом дворе косари ночевали. Ну, услыхали это они, как купец хвастает, и взяли себе во внимание.
— Уж вы меня извините,
отец Христофор, а я собираюсь написать бумагу архиерею, что вы у купцов хлеб отбиваете. Возьму гербовую бумагу и напишу, что у
отца Христофора, значит, своих грошей мало, что он занялся коммерцией и стал шерсть
продавать.
У Литвинова налицо оказалась тысяча триста двадцать восемь гульденов, на французскую монету — две тысячи восемьсот пятьдесят пять франков, сумма незначительная; но на первые потребности хватит, а там надо тотчас написать
отцу, чтобы он выслал елико возможно;
продал бы лес, часть земли…
— Когда умер
отец — мне было тринадцать лет, — вы видите, какой я и теперь маленький? Но я был ловок и неутомим в работе — это всё, что оставил мне
отец в наследство, а землю нашу и дом
продали за долги. Так я и жил, с одним глазом и двумя руками, работая везде, где давали работу… Было трудно, но молодость не боится труда — так?
Где-то в дальней деревне он взял красавицу-сироту, а для того, чтоб сыграть свадьбу,
продал отцов пчельник.
Она сказала, что доктора можно заставить жениться на Клеопатре, — стоит только припугнуть его, и если хорошо написать прошение, то архиерей расторгнет его первый брак; что хорошо бы потихоньку от жены Дубечню
продать, а деньги положить в банк на мое имя; что если бы я и сестра поклонились
отцу в ноги и попросили хорошенько, то, быть может, он простил бы нас; что надо бы отслужить молебен царице небесной…
Душевные свойства обоих князей в это время обозначались уже в весьма определенных задатках;
отец мой, который был одним годом моложе дяди Якова, первенствовал над старшим братом по превосходству своих дарований, и князь Яков не
продал ему права своего первородства ни за какую чечевицу, а уступил ее безмездно как «достойнейшему».
Я знаю жребий мне готовый:
Меня
отец и брат суровый
Немилому
продать хотят
В чужой аул ценою злата...
Я помню мои путешествия с папенькой по присутственным местам, где у нас постоянно производились какие-то дела и где из-за решеток выглядывали какие-то воспаленные, изуродованные оспой и фистулой физиономии, которые, казалось, говорили: ко мне! сюда пожалуйте, здесь можно
отца родного купить и обратно его с барышом
продать!
И бог знает отчего в эту минуту он вспомнил свою молодость, и
отца, и дом родной, и высокие качели, и пруд, обсаженный ветлами… всё, всё… и
отец его представился его воображению, таков, каким он возвратился из Москвы, потеряв свое дело… и принужденный
продать всё, что у него осталось, дабы заплатить стряпчим и суду.
— Умный человек тёща; ловко она
отца держит. При ней он мягче с нами. Ей бы дом свой
продать да к нам перебраться.