Неточные совпадения
Остановясь, она подняла голову и пошла к
дому, обойдя учителя, как столб фонаря. У постели Клима она встала с лицом необычно строгим, почти
незнакомым, и сердито начала упрекать...
Клим был уверен, что в
доме нет ничего
незнакомого ему, но вдруг являлось что-то новое, не замеченное раньше.
Дома, раздеваясь, он услыхал, что мать, в гостиной, разучивает какую-то
незнакомую ему пьесу.
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил в
дом, здоровался с Климом рассеянно и как с
незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной, смотрел в окна глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда в полдень, в жаркие часы, возвращался к вечеру, задумчиво склонив голову, сунув руки в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
— В какие
дома мы еще поедем? — горестно воскликнул Обломов. — К
незнакомым? Что выдумал! Я пойду лучше к Ивану Герасимовичу; дня три не был.
Это была длинная комната совсем без окон; человек,
незнакомый с расположением моленной, мог десять раз обойти весь
дом и не найти ее.
— Как вы смели, милостивый государь, как решились обеспокоить
незнакомую вам даму в ее
доме и в такой час… и явиться к ней говорить о человеке, который здесь же, в этой самой гостиной, всего три часа тому, приходил убить меня, стучал ногами и вышел как никто не выходит из порядочного
дома.
Тут, конечно, прямо представляется, что в решении молодого человека идти ночью, почти в одиннадцать часов, в
дом к совершенно
незнакомой ему светской барыне, поднять ее, может быть, с постели, с тем чтобы задать ей удивительный по своей обстановке вопрос, заключалось, может быть, гораздо еще больше шансов произвести скандал, чем идти к Федору Павловичу.
Наконец заметил он, что начало смеркаться; он встал и пошел искать дороги домой, но еще долго блуждал по
незнакомому лесу, пока не попал на тропинку, которая и привела его прямо к воротам его
дома.
Белинский был очень застенчив и вообще терялся в
незнакомом обществе или в очень многочисленном; он знал это и, желая скрыть, делал пресмешные вещи. К. уговорил его ехать к одной даме; по мере приближения к ее
дому Белинский все становился мрачнее, спрашивал, нельзя ли ехать в другой день, говорил о головной боли. К., зная его, не принимал никаких отговорок. Когда они приехали, Белинский, сходя с саней, пустился было бежать, но К. поймал его за шинель и повел представлять даме.
Она решается не видеть и удаляется в гостиную. Из залы доносятся звуки кадрили на мотив «Шли наши ребята»; около матушки сменяются дамы одна за другой и поздравляют ее с успехами дочери. Попадаются и совсем
незнакомые, которые тоже говорят о сестрице. Чтоб не слышать пересудов и не сделать какой-нибудь истории, матушка вынуждена беспрерывно переходить с места на место. Хозяйка
дома даже сочла нужным извиниться перед нею.
Дошли до конца съезда. На самом верху его, прислонясь к правому откосу и начиная собою улицу, стоял приземистый одноэтажный
дом, окрашенный грязно-розовой краской, с нахлобученной низкой крышей и выпученными окнами. С улицы он показался мне большим, но внутри его, в маленьких полутемных комнатах, было тесно; везде, как на пароходе перед пристанью, суетились сердитые люди, стаей вороватых воробьев метались ребятишки, и всюду стоял едкий,
незнакомый запах.
Завидев
незнакомую женщину, закрывавшуюся тулупом, Основа ушел в свою переднюю избу, а Таисья провела Аграфену в заднюю половину, где была как у себя
дома. Немного погодя пришел сам Основа с фонарем в руке. Оглядев гостью, он не подал и вида, что узнал ее.
Два Soldat с ружьями стояли за дверью, и в комнату вошел
незнакомый человек в сером Überrock, который сидел подле нас в кофейном
доме.
Мне, уединенно и трезво воспитанному мальчику, выросшему в барском степенном
доме, весь этот шум и гам, эта бесцеремонная, почти буйная веселость, эти небывалые сношения с
незнакомыми людьми так и бросились в голову.
Ромашов долго кружил в этот вечер по городу, держась все время теневых сторон, но почти не сознавая, по каким улицам он идет. Раз он остановился против
дома Николаевых, который ярко белел в лунном свете, холодно, глянцевито и странно сияя своей зеленой металлической крышей. Улица была мертвенно тиха, безлюдна и казалась
незнакомой. Прямые четкие тени от
домов и заборов резко делили мостовую пополам — одна половина была совсем черная, а другая масляно блестела гладким, круглым булыжником.
Ему отперла эта портниха,
незнакомая женщина, и заявила, не снимая с двери цепочки, что никого нет
дома.
— По какому же праву ты приедешь в
незнакомый тебе
дом? — сделала первый вопрос gnadige Frau.
Порою, сквозь форточки освещенных окон, в чистый воздух прольются какие-то особенные запахи — тонкие,
незнакомые, намекающие на иную жизнь, неведомую мне; стоишь под окном и, принюхиваясь, прислушиваясь, — догадываешься: какая это жизнь, что за люди живут в этом
доме? Всенощная, а они — весело шумят, смеются, играют на каких-то особенных гитарах, из форточки густо течет меднострунный звон.
Но только что он достал из подрясника остаток этих лепешек и хотел обдуть налипший к ним сор, как вдруг остолбенел и потом вскочил как ужаленный и бросился без всякого доклада по
незнакомым ему роскошным покоям
дома.
— Тэрти-файф, тэрти-файф (тридцать пятый), — сказал он ласково, и после этого, вполне уверенный, что с таким точным указанием нельзя уже сбиться, побежал по своему спешному делу, а Матвей подумал, оглянулся и, подойдя к ближайшему
дому, позвонил. Дверь отворила
незнакомая женщина с лицом в морщинах и с черными буклями по бокам головы. Она что-то сердито спросила — и захлопнула дверь.
Судья Дикинсон вышел в свою камеру, когда шум и говор раздались у его
дома, и в камеру ввалилась толпа.
Незнакомый великан кротко стоял посредине, а Джон Келли сиял торжеством.
Какая-то
незнакомая женщина долго объясняла ей и, видя, что она ничего не понимает, привела ее за руку к одноэтажному
дому с подъездом.
Напротив того, мысль, увидевшая свет в атмосфере съезжего
дома, прежде всего ищет скрыть свое происхождение и ищет этого по той же самой причине, по которой шулер, являясь в
незнакомое общество, непременно рекомендует себя: благородный человек такой-то!
Этого Никита Юрьич снести не мог. «Будет! — вскричал он, — будет!» — и через десять минут после высказанного ему отказа боярышня Байцурова, спеленутая, как ребенок, плодомасовскими людьми в охотничьи охобни и бурки, была увязана в торока у самого крыльца родительского
дома, а через другие десять минут она, в центре предводительствуемого Плодомасовым отряда, неслась во всю скачь в сторону
незнакомую, неведомую и во всяком случае страшную.
Находясь под влиянием таких чувств смятенья и страха, столпившиеся в боярышниной комнате жилицы плодомасовского
дома были еще более испуганы новым, непонятным явлением, потрясшим их последние силы. Они вдруг заметили посреди себя
незнакомые, никогда никем не виданные и неизвестно откуда пришедшие лица. Это были две какие-то удивительные женщины. Как они пришли и откуда взялись, это для всех было задачей.
— Да как же-с, отпустить так ребенка, и вдруг-с — положим, с таким искренним благоприятелем, как вы, я не про то-с, но все-таки в
дом незнакомый, и такого уж высшего общества-с, где я еще и не знаю, как примут.
В
доме любили, когда Анна Акимовна бывала в духе и дурачилась; это всякий раз напоминало, что старики уже умерли, а старухи в
доме не имеют уже никакой власти и каждый может жить как угодно, не боясь, что с него сурово взыщут. Только две
незнакомые старухи покосились на Анну Акимовну с недоумением: она напевала, а за столом грех петь.
Поручик уже не помнил, что он в чужом
доме, у
незнакомой дамы, и не стеснял себя приличием. Он шагал по комнате, хмурился и нервно теребил жилетку. Оттого, что еврейка своим бесчестным поступком уронила себя в его глазах, он чувствовал себя смелее и развязнее.
И опять Мишка остался один, ему хотелось есть, и
дом был страшно далек, и не было возле близких людей, — все это было так ужасно, что он поднялся, всхлипнул и, опустившись на четвереньки, пополз куда глаза глядят. Меркулов поднял его и понес; Мишка сразу успокоился и, покачиваясь на руках, сверху вниз, серьезно и самодовольно смотрел на страшную и теперь веселую улицу и ни разу до самого
дома не взглянул на
незнакомого человека, спасшего его.
— И я не признал бы тебя, Патап Максимыч, коли б не в
дому у тебя встретился, — сказал
незнакомый гость. — Постарели мы, брат, оба с тобой, ишь и тебя сединой, что инеем, подернуло… Здравствуйте, матушка Аксинья Захаровна!.. Не узнали?.. Да и я бы не узнал… Как последний раз виделись, цвела ты, как маков цвет, а теперь, гляди-ка, какая стала!.. Да… Время идет да идет, а годы человека не красят… Не узнаете?..
— Господин Полояров
дома? — спросил чей-то чужой,
незнакомый голос.
Старый
дом в Гори продавался. Слуги расходились. Веками насиженное гнездо Джаваховского
дома разорялось и переходило в чужие руки. Люда не могла даже проводить меня к бабушке. Она лежала больная вследствие пережитых роковых событий. Доставить меня к чужой,
незнакомой княгине Джавахе взялся Доуров.
Совершая этот безумный поступок, я находил его прекрасным и не видал никакой неловкости в том, что пишу в неизвестный мне
дом, к совершенно почти
незнакомой мне девушке.
— Иоле, милый Иоле. Это ты? — сквозь сон спрашивает девушка, позабыв о времени и месте, спросонья. И внезапно открывает глаза. Перед ней
незнакомая крошечная комнатка. Масса солнца и света. В окно смотрит с крыши труба соседнего
дома и кусок голубого неба над ней. A в дверь все стучат и стучат упорно…
Один экзамен сбыли. Оставалось еще целых пять, и в том числе география, которая ужасно смущала меня. География мне не давалась почему-то: бесчисленные наименования
незнакомых рек, морей и гор не укладывались в моей голове. К географии, к тому же, меня не подготовили
дома, между тем как все остальные предметы я прошла с мамой. Экзамен географии был назначен по расписанию четвертым, и я старалась не волноваться. А пока я усердно занялась следующим по порядку русским языком.
Это днем и вечером. А ночью, когда я, вернувшись домой, ложусь спать и в потемках спрашиваю себя, отчего же это в самом деле мне так мучительно скучно, в груди моей беспокойно поворачивается какая-то тяжесть, — и я припоминаю, как неделю тому назад в одном
доме, когда я стал спрашивать, что мне делать от скуки, какой-то
незнакомый господин, очевидно не москвич, вдруг повернулся ко мне и сказал раздраженно...
Потом я долго метался по
незнакомым улицам, на которых не было фонарей, среди черных, точно вымерших
домов, и никак не мог выбраться из их немого лабиринта.
— Я для него стесняюсь, держу у себя в
доме это грязное существо, так что утром принять не могу
незнакомого человека, хлопочу, бегаю, а он на меня смотрит, как на какого-то злодея, который из своего удовольствия запер его в клетку.
— Уж не сам ли король королей тут живет!» Десять башен поставь рядом, разве выйдет такой
дом: посмотришь на трубы, шапка валится, а войдешь в него — запутаешься, как в
незнакомом лесу.
Убедившись по первым шагам его в новом для него
доме, среди
незнакомых ему совершенно людей, в его уме и такте, она, страдая слабостью к быстрым и, по ее мнению, непогрешимым выводам, сразу причислила его к людям выдающимся, далеко недюжинным.
Дом перестал быть для них загадкой. Он потерял половину интереса. Девочки перестали заглядывать в окна. Это не только детское, но общечеловеческое свойство — все
незнакомое, неизвестное и неразгаданное имеет для людей свою прелесть, начиная с заморских земель и кончая женщиной.
— Кто бы это такой был? — спрашивает себя Луиза. Сердце ее необыкновенно бьется. — Маменьки нет
дома: как принять без нее
незнакомого мужчину?
Высшее общество Петербурга, в описываемое нами время, отличалось широким гостеприимством, и каждый небогатый дворянин мог весь год не иметь своего стола, каждый день меняя
дома знакомых и
незнакомых. Таких открытых
домов, не считая в гвардейских полках, находилось множество.
Дом стариков Суворовых, несмотря на их средний достаток, был открытый, и гости из соседних помещиков, тогда в значительном числе живших по деревням, собирались часто. Это обстоятельство составляло самую мучительную сторону жизни для маленького Александра Суворова. «Дикарь», как называл его дядька Степан, не мог выносить общества посторонних вообще, а большого общества
незнакомых людей в особенности.
Так быстро решенный переезд Кузьмы в
дом Салтыковой застал ее врасплох. Особенно странно ей казалось поведение в этом деле Дарьи Николаевны, так быстро согласившейся принять к себе во двор
незнакомого ей парня да притом еще участника в добывании ядовитого снадобья, предназначенного для отравления генеральши Глафиры Петровны.
Обойдя по саду круг, который привел ее опять к
дому, она увидала идущих к ней навстречу m-lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и
незнакомого мужчину.
Из-за двери слышен был в это время оживленно-недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим,
незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки, и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном
дома, — по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что-нибудь важное и несчастливое.