Неточные совпадения
На другой день, дамы еще
не вставали, как охотничьи экипажи, катки и тележка стояли у подъезда, и Ласка, еще с утра
понявшая, что едут на охоту, навизжавшись и напрыгавшись досыта, сидела на катках подле кучера, взволнованно и неодобрительно за промедление глядя на дверь, из которой все еще
не выходили охотники.
Мармеладов был в последней агонии; он
не отводил своих глаз от лица Катерины Ивановны, склонившейся снова над ним. Ему все хотелось что-то ей сказать; он было и начал, с усилием шевеля языком и неясно выговаривая слова, но Катерина Ивановна,
понявшая, что он хочет просить у ней прощения, тотчас же повелительно крикнула на него...
Глядя на эти задумчивые, сосредоточенные и горячие взгляды, на это, как будто уснувшее, под непроницаемым покровом волос, суровое, неподвижное лицо, особенно когда он, с палитрой пред мольбертом, в своей темной артистической келье, вонзит дикий и острый, как гвоздь, взгляд в лик изображаемого им святого,
не подумаешь, что это вольный, как птица, художник мира, ищущий светлых сторон жизни, а примешь его самого за мученика, за монаха искусства, возненавидевшего радости и
понявшего только скорби.
— Ах! Он очень старинный! Вы, однако,
не видали его всего. Хотите взглянуть? — подхватила m-me Фатеева,
понявшая его мысль.
В отношении к сыну старик Буеракин являлся в шкуре старого грешника, внезапно
понявшего, что грешить и
не время и
не к лицу.
— Вы хотите сказать, что за ваши старые к нему отношения? — перебила ее Петицкая, очень хорошо
понявшая, что хочет сказать княгиня последними словами. — Но вот видите, он все это вам простил и даже поэтому еще более вас ценит; отказать ему вам, по-моему,
не только что
не умно, но даже неблагородно и нечестно!
— Серьезного ж нет ничего! — подтвердил Жуквич, очень хорошо
понявший, что Елена желает, чтобы ничего серьезного
не было.
Домна Осиповна, привыкшая замечать малейший оттенок на его лице и
не совсем
понявшая, что ему, собственно,
не понравилось, продолжала уж несколько робким голосом...
Преобразования же Петра давно уже сделались у нас достоянием народной жизни, и это одно уже должно заставить нас смотреть на Петра как на великого исторического деятеля,
понявшего и осуществившего действительные потребности своего времени и народа, а
не как на какой-то внезапный скачок в нашей истории, ничем
не связанный с предыдущим развитием народа.
Наука, сказали мы прежде, провозгласила всеобщее примирение в сфере мышления, и жаждавшие примирения раздвоились: одни отвергли примирение науки,
не обсудив его, другие приняли поверхностно и буквально; были и есть, само собою разумеется, истинно
понявшие науку, — они составляют македонскую фалангу ее, о которой мы
не предположили себе говорить в ряде этих статей.
Из
понявших же, вероятно,
не более, опять, как десятина приняла на себя труд приложить писанные мудрости к делу, да из них, дай бог, чтобы хоть десятая часть имела успех.
Даже Петя, малютка Петя,
не совсем
понявший, что сделалось с добрым Васей, зашел в угол, закрылся ручонками и зарыдал во сколько стало его детского сердца.
И потому человек,
понявший это, направив свою деятельность на причину зла, на искоренение заблуждений в себе и других и посвятив на это свои силы, увидит перед собой такую огромную и плодотворную деятельность, что никак
не поймет даже, зачем ему для его деятельности выдумка о разбойнике.
— Конечно, я космополит в сущности! — поспешил объясниться Фрумкин, подметивший иронию приятеля и, как еврей,
понявший, куда она метит. — Но ведь космополитизм
не враг идей о национальности, если только эта идея подымается во имя революционного начала, в смысле общеевропейской революции.
Основное положение этики,
понявшей парадокс добра и зла, может быть так формулировано: поступай так, как будто бы ты слышишь Божий зов и призван в свободном и творческом акте соучаствовать в Божьем деле, раскрывай в себе чистую и оригинальную совесть, дисциплинируй свою личность, борись со злом в себе и вокруг себя, но
не для того, чтобы оттеснять злых и зло в ад и создавать адское царство, а для того, чтобы реально победить зло и способствовать просветлению и творческому преображению злых.
«Нет смерти», говорили все великие учители мира, и то же говорят, и жизнью своей свидетельствуют миллионы людей,
понявших смысл жизни. И то же чувствует в своей душе, в минуту прояснения сознания, и каждый живой человек. Но люди,
не понимающие жизни,
не могут
не бояться смерти. Они видят её и верят в неё.
Как ни удивительно кажется
понявшему учение Христа то заблуждение, по которому признается, что учение Христа очень хорошо для людей, но неисполнимо; но заблуждение, по которому признается, что человек, желающий
не на словах, а на деле исполнять учение Христа, должен уйти из мира, — еще удивительнее.
А кто знает истину, нужную для его блага, тот
не может
не верить в нее, и потому человек,
понявший, что он истинно тонет,
не может
не взяться за веревку спасения.
Одна старая графиня, материнским чутьем
понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа (как она,
не столько шутя, сколько взаправду, кричала в Отрадном) — одна мать удивлялась удивлению людей
не понимавших Наташи и повторяла, что она всегда знала, что Наташа будет примерною женой и матерью.
Для того, чтобы иметь веру,
не нужно никаких обещаний наград. Нужно понять, что единственное спасение от неизбежной погибели жизни есть жизнь общая по воле хозяина. Всякий,
понявший это,
не будет искать утверждения, а будет спасаться без всяких увещаний.
Так что для восприятия христианского учения в его истинном значении людям христианского мира, более или менее
понявшим истину христианства, нужно освободиться
не только от веры в ложные формы извращенного христианского учения, но еще и от веры в необходимость, неизбежность того государственного устройства, которое установилось на этой ложной церковной вере.