Неточные совпадения
…Неожиданное усекновение головы
майора Прыща не оказало почти никакого влияния на благополучие обывателей. Некоторое время, за оскудением градоначальников, городом управляли квартальные; но так как либерализм еще
продолжал давать тон жизни, то и они не бросались на жителей, но учтиво прогуливались по базару и умильно рассматривали, который кусок пожирнее. Но даже и эти скромные походы не всегда сопровождались для них удачею, потому что обыватели настолько осмелились, что охотно дарили только требухой.
Заварили майорский чай, и, несмотря на отвычку, все с удовольствием приняли участие в чаепитии.
Майор пил пунш за пуншем, так что Калерии Степановне сделалось даже жалко. Ведь он ни чаю, ни рому назад не возьмет — им бы осталось, — и вдруг, пожалуй, всю бутылку за раз выпьет! Хоть бы на гогель-могель оставил! А Клобутицын
продолжал пить и в то же время все больше и больше в упор смотрел на Машу и про себя рассуждал...
— Позвольте обратиться к вам, господин
майор, донесли бы вы или не донесли? —
продолжал Верховенский. — И заметьте, я нарочно к вам обращаюсь.
— Зачем же шампанского?.. Выпьем лучше чайку! —
продолжал новый
майор тем же тоном философа.
— Да, он карабинер и теперь уж
майор! —
продолжала Миропа Дмитриевна. — Он, бедный, последнее время был чрезвычайно болен и умоляет вас посетить его. «Если бы, говорит, доктор мне позволил выходить, я бы, говорит, сию же минуту явился к Егору Егорычу засвидетельствовать мое уважение».
— Людмила Николаевна все болеет? —
продолжал майор.
— Учиться мне надобно, — вот что-с! —
продолжал майор.
Случалось, и очень часто, что сейчас же после побоев
майор садился на стул и приказывал А-ву
продолжать портрет.
— «Я, говорит, —
продолжал Елпидифор Мартыныч, не отвечая на ее вопрос и как-то особенно торопливо, — в какие-нибудь тридцать лет сделаю его действительным статским советником, камергером, и если хочет Елена Николаевна, так и свиты его императорского величества генерал-майором!» У князя ведь прекрасные связи!.. — «Потом, говорит, я сделаю его наследником всего своего состояния, княгиня, говорит, заменит ему вторую мать».
Этого человека не презирали и не порицали, а, напротив, находили его шишиморский поступок очень забавным и
продолжали всюду принимать Алымова и кормить его. Но мы теперь оставим
майора путешествовать из дома в дом, а сами посмотрим, как обходились и что выдумывали те, кому было предоставлено: «как-нибудь перебиваться».
— За старичка тут одного… за
майора Лубянского, — пояснил ему владыка. — Тем более, ваше превосходительство, —
продолжал он, — что в этом деле, как мне достоверно известно, вы были даже в обман введены, а это, полагаю, дает мне тем более добрую возможность раскрыть пред вами истину. Вы, конечно, не посетуете на меня за это?
— Оставаться здесь тоже не по сердцу мне как-то, —
продолжал майор.
Майор ответил, что он в этом даже уверен, но
продолжал все выслушивать и замечать у себя в книжечке, находившейся при просаленном и пустом бумажнике.
Майор перестал закусывать и с удивлением смотрел на сидевшую у стола с подпертым на руку подбородочком попадью; но ту это нимало не смутило, и она спокойно
продолжала...
И
майор отходил от жены с явным нежеланием
продолжать подобные разговоры.
И
майор взял жену за руку и потянул ее, но она не поднималась: она
продолжала сетовать, что ей до сих пор не куплены и не принесены те башмаки, обещание которых напоминало пожилой Катерине Астафьевне тоже не совсем молодое и уже давно минувшее время, предшествовавшее бесповоротному шагу в любви ее к
майору.
— Что-с, —
продолжал майор, — вас удивляет, что мне хорошие люди опротивели? Истинно, истинно говорю так-с, и потому я чувствую желание заступаться и за добрую барыню Глафиру Васильевну, и за господина Горданова. Да что, в самом деле, эти по крайней мере не дремлют, а мы сидим.
— Это прескверно-с, —
продолжал майор, — и если бы вы, выходя замуж, спросили старика-дядю, как вам счастливее жить с мужем, то я, по моей цинической философии, научил бы вас этому вернее всякой мадам Жанлис. Я бы вам сказал: не надейтесь, дитя мое, на свой ум, потому что, хоть это для вас, может быть, покажется и обидным, но я, оставаясь верным самому себе, имею очень невысокое мнение о женском уме вообще и о вашем в особенности.
— Да что-с? сижу бывало, глажу ее по головке да и реву вместе с нею. И даже что-с? —
продолжал он, понизив голос и отводя
майора к окну: — Я уже раз совсем порешил: уйди, говорю, коли со мной так жить тяжело; но она, услыхав от меня об этом, разрыдалась и вдруг улыбается: «Нет, — говорит, — Паинька, я никуда не хочу: я после этого теперь опять тебя больше люблю». Она влюбчива, да-с. Это один, один ее порок: восторженна и в восторге сейчас влюбляется.
— Видите, видите, какая бедовая моя Пайка! У-у-у-х, с ядовитостью женщина! —
продолжал он, тихонько с нежностью и восторгом трогая жену за ее свежий раздвоившийся подбородок, и в то же время, оборотясь к
майору, добавил: — Ужасно хитрая-с! Ужасно! Один я ее только постигаю, а вы о ней если сделаете заключение по этому первому свиданию, так непременно ошибетесь.
— Вот я так уж никогда туда не поеду, —
продолжал Тросенко, не обращая внимания на насупившегося
майора, — я и ходить и говорить-то по-русскому отвык. Скажут: что за чудо такая приехало? Сказано, Азия. Так, Николай Федорыч?.. Да u что мне в России! Все равно тут когда-нибудь подстрелят. Спросят: где Тросенко? — подстрелили. Что вы тогда с восьмой ротой сделаете… а? — прибавил он, обращаясь постоянно к
майору.
— Ну-с, так вот мы считали, что нужно офицеру, —
продолжал майор, со снисходительной улыбкой обращаясь к нам. — Давайте считать.
— Генерал-майор Милорадович! —
продолжал представлять Розенберг.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она
продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что
майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.