Неточные совпадения
Я схватил бумаги и поскорее унес их, боясь, чтоб штабс-капитан не раскаялся. Скоро пришли нам объявить, что через час тронется оказия; я велел закладывать. Штабс-капитан
вошел в комнату в то время, когда я уже надевал шапку; он, казалось, не готовился к отъезду; у него был какой-то принужденный, холодный вид.
За большим столом ужинала молодежь, и между ними Грушницкий. Когда я
вошел, все замолчали: видно, говорили обо мне. Многие с прошедшего бала на меня дуются, особенно драгунский
капитан, а теперь, кажется, решительно составляется против меня враждебная шайка под командой Грушницкого. У него такой гордый и храбрый вид…
Тень листвы подобралась ближе к стволам, а Грэй все еще сидел в той же малоудобной позе. Все спало на девушке: спали темные волосы, спало платье и складки платья; даже трава поблизости ее тела, казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление стало полным, Грэй
вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл с ней. Давно уже Летика кричал: «
Капитан, где вы?» — но
капитан не слышал его.
Извольте
войти в мое положение: офицеры удостоили меня доверенности, и я оправдывал…»
Капитан рассмеялся и дал ему шлюпку.
«Крепкий ветер, жестокий ветер! — говорил по временам
капитан,
входя в каюту и танцуя в ней.
Впрочем, всем другим нациям простительно не уметь наслаждаться хорошим чаем: надо знать, что значит чашка чаю, когда
войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую комнату и сядешь около самовара, чтоб оценить достоинство чая. С каким наслаждением пили мы чай, который привез нам в Нагасаки
капитан Фуругельм! Ящик стоит 16 испанских талеров; в нем около 70 русских фунтов; и какой чай! У нас он продается не менее 5 руб. сер. за фунт.
Вошла в него эта истина-с и пришибла его навеки-с, — горячо и опять как бы в исступлении произнес штабс-капитан и при этом ударил правым своим кулаком в левую ладонь, как бы желая наяву выразить, как пришибла его Илюшу «истина».
Но уже доктор
входил — важная фигура в медвежьей шубе, с длинными темными бакенбардами и с глянцевито выбритым подбородком. Ступив через порог, он вдруг остановился, как бы опешив: ему, верно, показалось, что он не туда зашел: «Что это? Где я?» — пробормотал он, не скидая с плеч шубы и не снимая котиковой фуражки с котиковым же козырьком с своей головы. Толпа, бедность комнаты, развешанное в углу на веревке белье сбили его с толку. Штабс-капитан согнулся перед ним в три погибели.
Я бросила взгляд на вас… то есть я думала — я не знаю, я как-то путаюсь, — видите, я хотела вас просить, Алексей Федорович, добрейший мой Алексей Федорович, сходить к нему, отыскать предлог,
войти к ним, то есть к этому штабс-капитану, — о Боже! как я сбиваюсь — и деликатно, осторожно — именно как только вы один сумеете сделать (Алеша вдруг покраснел) — суметь отдать ему это вспоможение, вот, двести рублей.
В середине спора со двора
вошел капитан. Некоторое время он молча слушал, затем… неожиданно для обеих сторон примкнул к «материалистам».
Тот
вошел, как всегда угрюмый, но смуглое лицо его было спокойно.
Капитан пощелкал несколько минут на счетах и затем протянул Ивану заработанные деньги. Тот взял, не интересуясь подробностями расчета, и молча вышел. Очевидно, оба понимали друг друга… Матери после этого случая на некоторое время запретили нам участвовать в возке снопов. Предлог был — дикость капитанских лошадей. Но чувствовалось не одно это.
«Сосланный в вверенную мне губернию и состоящий при мне чиновником особых поручений, коллежский секретарь Вихров дозволил себе при производстве им следствия по опекунскому управлению штабс-капитана Клыкова внушить крестьянам неповиновение и отбирал от них пристрастные показания; при производстве дознания об единоверцах
вошел через жену местного станового пристава в денежные сношения с раскольниками, и, наконец, посланный для поимки бегунов, захватил оных вместе с понятыми в количестве двух человек, но, по небрежности или из каких-либо иных целей, отпустил их и таким образом дал им возможность избежать кары закона.
На другой день сижу я и, как следует молодой женщине, горюю, как вдруг
входит ко мне ихней роты
капитан, и самое это заемное письмо в руке держит.
Настенька, по невольному любопытству, взглянула в окно;
капитан тоже привстал и посмотрел. Терка, желая на остатках потешить своего начальника, нахлестал лошадь, которая, не привыкнув бегать рысью, заскакала уродливым галопом; дрожки забренчали, засвистели, и все это так расходилось, что возница едва справил и попал в ворота. Калинович, все еще под влиянием неприятного впечатления, которое вынес из дома генеральши, принявшей его, как видели, свысока,
вошел нахмуренный.
— Нет! — повторила Настенька и пошла к дверям, так что
капитан едва успел отскочить от них и уйти в гостиную, где уже сидел Петр Михайлыч. Настенька
вошла вслед за ним: лицо ее горело, глаза блистали.
Вошли капитан и Михеич. Она села на прежнее свое место. Некоторое время продолжалось молчание.
Капитана на этот раз не было налицо: он отправился с Лебедевым верст за двадцать в болото за красной дичью.
Вошла Палагея Евграфовна.
— А вот я рад, что и вы здесь,
капитан, — сказал он морскому офицеру, в штаб-офицерской шинели, с большими усами и Георгием, который
вошел в это время в блиндаж и просил генерала дать ему рабочих, чтобы исправить на его батарее две амбразуры, которые были засыпаны. — Мне генерал приказал узнать, — продолжал Калугин, когда командир батареи перестал говорить с генералом, — могут ли ваши орудия стрелять по траншее картечью?
— Вот он, наш герой, является! — сказал
капитан в то время, как Краут, размахивая руками и побрякивая шпорами, весело
входил в комнату. — Чего хотите, Фридрих Крестьяныч: чаю или водки?
— Смотрите,
капитан, это прямо сюда, — сказал, подшучивая, Калугин и толкая Праскухина. Пройдя еще немного с ними, он повернул в траншею, ведущую к блиндажу. — «Нельзя сказать, чтобы он был очень храбр, — этот
капитан», — подумал он,
входя в двери блиндажа.
Марья Тимофеевна, конечно, ждала гостя, как и предварил
капитан; но когда Николай Всеволодович к ней
вошел, она спала, полулежа на диване, склонившись на гарусную подушку.
Капитан поклонился, шагнул два шага к дверям, вдруг остановился, приложил руку к сердцу, хотел было что-то сказать, не сказал и быстро побежал вон. Но в дверях как раз столкнулся с Николаем Всеволодовичем; тот посторонился;
капитан как-то весь вдруг съежился пред ним и так и замер на месте, не отрывая от него глаз, как кролик от удава. Подождав немного, Николай Всеволодович слегка отстранил его рукой и
вошел в гостиную.
Капитан тоже
вошел туда и все время службы не спускал глаз с молившейся усердно и даже со слезами Людмилы.
Вошел помощник
капитана, и вдруг ясное ощущение надвигающегося ужаса потрясло Елену. Голова у моряка была наклонена вниз, он не глядел на Елену, но у него двигались ноздри, и она даже услышала, как он коротко и глубоко дышал.
Когда немножко выпивший и приосанившийся дьякон
вошел в залу, где в это время стоял уже накрытый к ужину стол и тесно сдвинутые около него стулья,
капитан Повердовня взял Ахиллу за локоть и, отведя его к столику, у которого пили водку, сказал...
Женщины, взвизгнув, исчезли. Бутлер встал между мной и поверженным
капитаном, которого, приподняв под мышки, Синкрайт пытался прислонить к стенке. Наконец Гез открыл глаза и подобрал ногу; видя, что он жив, я
вошел в каюту и повернул ключ.
Первые персонажи были тогда еще тоже молодежь: В.П. Далматов, В.Н. Давыдов, уже начинавший
входить в славу, В.Н. Андреев-Бурлак, уже окончательно поступивший из
капитанов парохода в актеры, известность — Аркадий Большаков, драматическая А.А. Стрельская, затем Майорова, жена талантливого музыканта-дирижера А.С. Кондрашова, Очкина, Александрова.
Входят капитаны МАРЖЕРЕТ и Вальтер РОЗЕН.
У другого конца кровати сидел, заложив ногу на ногу, Дюрок, дон Эстебан стоял посредине спальни. У стола доктор возился с лекарствами.
Капитан Орсуна ходил из угла в угол, заложив за широкую спину обветренные, короткие руки. Молли была очень нервна, но улыбалась, когда я
вошел.
Он вышел в коридор, крикнул что-то прислуге, и через минуту явился сам
капитан. Это был крепкий, коренастый старик, очень свежий, с гладко выбритым лицом.
Войдя в комнату, он щегольски расшаркался и подал Гельфрейху руку, мне же сделал только безмолвный поклон.
Извините,
капитан,
Ответственность и служба мне велят
Немедленно
войти в молельню. Мне
Не можно ждать!
Гусар А-в, вдруг
войдя, громко при всех бывших тут офицерах и публике заговорил с двумя своими же гусарами об том, что в коридоре
капитан нашего полка Безумцев сейчас только наделал скандалу «и, кажется, пьяный».
Двенадцатого июля
капитан Хлопов, в эполетах и шашке — форма, в которой со времени моего приезда на Кавказ я еще не видал его, —
вошел в низкую дверь моей землянки.
Суеверные купеческие моряки,
входя в пределы Индийского океана, бросают, как говорят, для его умилостивления золотые монеты, а как только «Коршун» влетел, словно белоснежная чайка, во владения грозного старика, под всеми парусами, имея брамсели на верхушках своих мачт, так отдано было
капитаном приказание отслужить молебен.
Но однажды, когда Ашанин
вошел в капитанскую каюту, чтобы возвратить книгу и взять другую из библиотеки
капитана, он застал Василия Федоровича с таким грустным, страдальческим выражением лица, что подумал, не болен ли
капитан.
— Между этим мысом и берегом самый узкий проход… Защита его — защита Сайгона, который в 50 милях от устья… А в другие рукава Доная нельзя
войти: устья их мелки… Англичане не сунутся никогда сюда! — прибавил
капитан, видимо не расположенный к англичанам.
Еще все сидели в кают-компании за чтением весточек с родины, и пачки газет еще не были тронуты, как
вошел капитан с веселым, сияющим лицом и проговорил...
Офицер, привезший Последнего Новика,
вошел в эту лодку и объяснил говорившему с ним
капитану (ибо он его так называл), что нашел какого-то подозрительного человека, который, сколько мог различить в темноте, должен быть раскольник, и что он, для всякой предосторожности, почел нужным связать его и привезти с собою.
Нумерной с целковым в руках пошел исполнять ее приказание и, дорогой повторяя имя Чертоплясовой, чуть не прыснул от смеха. Через три минуты он воротился к даме под вуалем с докладом, что
капитан велел ее просить.
Капитан догадался о мистификации. Провожаемая слугой, она у двери нумера объявила ему, что он далее не нужен, и,
войдя в нумер, затворила за собой дверь.
Вследствие такого бесцеремонного приглашения, Аракчеев, будучи и сам артиллеристом, заинтересовался личностью
капитана,
вошел к нему, подсел к столику и у них завязалась оживленная беседа. На вопрос графа, зачем
капитан едет в Петербург, тот, не подозревая, что видит перед собою Аракчеева, брякнул, что едет объясниться с таким-сяким Аракчеевым и спросить, за что он, растакой-то сын, преследует его, причем рассказал все свое горе.
Да женский пол давно уже не
входил в расчеты
капитана, так как полковых дам, с которыми ему приходилось резаться в стуколку […резаться в стуколку.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что-то,
вошел в комнату.
—
Входите сейчас в комнату, почтенный
капитан, или я выйду и захлопну мою дверь перед самым вашим высокопочтенным красным носом.
Но в сиплом голосе звучали новые, незнакомые ноты. Кукушкин зашевелился и после нового крика, осторожно стукая каблуками,
вошел в комнату. Потупив голову, он стал у порога и замер. И на этого жалкого человека
капитан мог сердиться!
Красноносый
капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко
вошел в сарай. За ним
вошли адъютант и казначей полка.
Когда французский офицер вместе с Пьером
вошли в комнаты, Пьер счел своим долгом опять уверить
капитана, что он был не француз и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом.