Неточные совпадения
«Бабенка, а умней тебя! —
Помещик вдруг осклабился
И начал хохотать. —
Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха!
Дурак! дурак! дурак!
Придумали: господский срок!
Ха-ха… дурак! ха-ха-ха-ха!
Господский срок — вся жизнь раба!
Забыли, что ли, вы:
Я Божиею милостью,
И
древней царской грамотой,
И
родом и заслугами
Над вами господин...
Свалил его значнейший из панов, красивейший и
древнего княжеского
роду рыцарь.
Я оставлена отцом моим с детства; мы, Версиловы,
древний, высокий русский
род, мы — проходимцы, я ем чужой хлеб из милости.
Наместником в то время был молодой, красивый и щеголеватый архимандрит. Говорили о нем, что он из
древнего княжеского
рода, но правда ли это — не знаю. Но что был он великий щеголь — вот это правда, и от него печать щегольства и даже светскости перешла и на простых монахов.
В
древней стихии
рода не была сознана не только личность человека, но не было сознано и единство человечества, обладающее соборной душой и общим назначением.
Наш
род был богатый и
древний,
Но пуще отец мой возвысил его:
Заманчивей славы героя,
Дороже отчизны — не знал ничего
Боец, не любивший покоя.
Генеральша была из княжеского
рода Мышкиных,
рода хотя и не блестящего, но весьма
древнего, и за свое происхождение весьма уважала себя.
В статье «Об эпиграмме и надписи у
древних» (из Ла Гарпа) читаем: «В новейшие времена эпиграмма, в обыкновенном смысле, означает такой
род стихотворения, который особенно сходен с сатирою по насмешке или по критике; даже в простом разговоре колкая шутка называется эпиграммою; но в особенности сим словом означается острая мысль или натуральная простота, которая часто составляет предмет легкого стихотворения.
Вообще я знаю очень много примеров подобного
рода логики. Есть у меня приятель судья, очень хороший человек. Пришла к нему экономка с жалобой, что такой-то писец ее изобидел: встретившись с ней на улице, картуза не снял. Экономка — бабенка здоровая, кровь с молоком; судья человек
древний и экономок любит до смерти. Подать сюда писца.
— Репетилов? мне? Помилуйте! да он меня от купели воспринимал! Но, кроме того, и еще чем-то приходится. Наш
род очень
древний! Мы — пронские — Прокопа Ляпунова помните? — ну, так мы все по женской линии от него. Молчалины, Репетиловы, Балалайкины, Фамусовы — все! А Чацкий Александр Андреич — тот на границе с скопинским уездом!
Оставался у тебя из верных слуг твоих еще один,
древнего, боярского
рода; его ты откладывал казнить, потому ли, что страшился божьего гнева или что не придумал еще достойной казни ему.
Все опричники с завистью посмотрели на Серебряного; они уже видели в нем новое возникающее светило, и стоявшие подале от Иоанна уже стали шептаться между собою и выказывать свое неудовольствие, что царь, без внимания к их заслугам, ставит им на голову опального пришельца, столбового боярина,
древнего княжеского
рода.
В одну минуту запрягли двое длинных дрог: на одних сел дедушка с бабушкой, посадив промеж себя единственного своего наследника, драгоценную отрасль
древнего своего дворянского
рода; на других дрогах поместились три тетки и парень Николашка Рузан, взятый для того, чтоб нарыть в плотине червяков и насаживать ими удочки у барышень.
Большинству здесь присутствующих обстоятельно известно, что я происхожу из довольно
древнего русского дворянского
рода.
Семейство это состояло из матери, происходящей от
древнего русского княжеского
рода, сына — молодого человека, очень умного и непомерно строгого, да дочери, которая под Новый год была в магазине «M-me Annette» и вызвалась передать ее поклон Даше и Долинскому.
Софья Сергеевна, конечно, сознавала, что она не сделала никакого mésalliance, [Брак, неравный в социальном отношении (франц.).] выйдя замуж за Якова Львовича, потому что
род Протозановых, хотя и не княжеский, был гораздо
древнее и почетнее ее предков, пришлых азиатских князьков Делибашевых, но зато она была непоколебимо убеждена во всех иных своих превосходствах над дядею.
Разъяснения всех этих негодований и пророчеств впереди; их место далеко в хронике событий, которые я должна записать на память измельчавшим и едва ли самих себя не позабывшим потомкам
древнего и доброго
рода нашего. Сделав несколько несвоевременный скачок вперед, я снова возвращаюсь «во время уно», к событию, которым завершился период тихого вдовьего житья княгини с маленькими детьми в селе Протозанове и одновременно с тем открылась новая фаза течения моего светила среди окружавших его туч и туманов.
Трудно было бы решить, к какому ордену архитектуры принадлежало это чудное здание: все
роды,
древние и новейшие, были в нем перемешаны, как языки при вавилонском столпотворении, Низенькие и толстые колонны, похожие на египетские, поддерживали греческой фронтон; четырехугольные готические башни, прилепленные ко всем углам дома, прорезаны были широкими итальянскими окнами; а из средины кровли подымалась высокая каланча, которую Ижорской называл своим бельведером.
— Отец-то? Вопрос не легкий.
Род наш, Колесниковых, знаменитый и
древний, по одной дороге с Рюриком идет, и в гербе у нас колесо и лапоть, того-этого. Но, по историческому недоразумению, дедушка с бабушкой наши были крепостными, а отец в городе лавку и трактир открыл, блеск
рода, того-этого, восстановляет. И герб у нас теперь такой: на зеленом бильярдном поле наклоненная бутылка с девизом: «Свидания друзей»…
Теперь должен я благосклонного читателя познакомить с Гаврилою Афанасьевичем Ржевским. Он происходил от
древнего, боярского
рода, владел огромным имением, был хлебосол, любил соколиную охоту; дворня его была многочисленна. Словом, он был коренной русской барин; по его выражению, не терпел немецкого духу и старался в домашнем быту сохранить обычаи любезной ему старины.
— А я так полагаю, — продолжал сановник, — что
род ваш гораздо
древнее и восходит даже до времен допотопных, когда водились еще мастодонты и мегалотерии…
— Может быть, — брякнул он, — наш
род точно оченно
древний; в то время как мой пращур в Москву прибыл, сказывают, жил в ней дурак не хуже вашего превосходительства, а такие дураки нарождаются только раз в тысячу лет.
Здесь находим, между прочим, несколько черт, обнаруживающих, что автор «Записок» заметил права старшего в
роде, какие существовали в
древней Руси.
Такого
рода системе воспитания хотел подвергнуть почтенный профессор и сироту Бахтиарова; но, к несчастию, увидел, что это почти невозможно, потому что ребенок был уже четырнадцати лет и не знал еще ни одного
древнего языка и, кроме того, оказывал решительную неспособность выучивать длинные уроки, а лет в пятнадцать, ровно тремя годами ранее против системы немца, начал обнаруживать явное присутствие страстей, потому что, несмотря на все предпринимаемые немцем меры, каждый почти вечер присутствовал за театральными кулисами, бегал по бульварам, знакомился со всеми соседними гризетками и, наконец, в один прекрасный вечер пойман был наставником в довольно двусмысленной сцене с молоденькой экономкой, взятою почтенным профессором в дом для собственного комфорта.
Систему воспитания он имел свою, и довольно правильную: он полагал, что всякий человек до десяти лет должен быть на руках матери и воспитываться материально, то есть спать часов по двадцати в сутки, поедать неимоверное количество картофеля и для укрепления тела поиграть полчаса в сутки мячиком или в кегли, на одиннадцатом году поступить к родителю или наставнику, под ферулой которого обязан выучить полупудовые грамматики и лексиконы
древнего мира и десятка три всякого
рода учебников; после этого, лет в восемнадцать, с появлением страстей, поступить в какой-нибудь германский университет, для того чтобы приобресть факультетское воспитание и насладиться жизнию.
Скажу признательно, то есть по совести: брак этот казался мне унизительным для текущей во мне знаменитой крови
древнего благородства
рода Халявских.
Вот какого
рода проделки совершались в
древней Руси, вот до какой виртуозности доходили эти простодушные, патриархальные тиуны, дьяки и подьячие, которыми так восхищаются славянофилы, подобные г. Жеребцову.
Неугомонный
род людей, который называется авторами, тревожит священный прах Нум, Аврелиев, Альфредов, Карломанов и, пользуясь исстари присвоенным себе правом (едва ли правым), вызывает
древних героев из их тесного домика (как говорит Оссиан), чтобы они, вышедши на сцену, забавляли нас своими рассказами.
Наш
род древней испанского — и их
Пророк рожден в Ерусалиме!
Были тут и комнатные иконы старых царей, и наследственные святыни знатных допетровских
родов, и драгоценные рукописи, и всякого
рода древняя церковная и домашняя утварь.
Это все тоже было «нормально»!.. И дело тут не в том, что «цивилизация» сделала
роды труднее: в тяжелых муках женщины рожали всегда, и уж
древний человек был поражен этой странностью и не мог объяснить ее иначе, как проклятьем бога.
— А это вот, — продолжала Лидинька, указывая по очереди на заседавших господ, — Благоприобретов, Малгоржан-Казаладзе, Фрумкин и князь Сапово-Неплохово, в некотором
роде благородная отрасль
древнего аристократического
рода, хотя нам на это наплевать!
Он имеет, стало быть, известный образ и форму, но все-таки не позволяет себя (в своем подлиннейшем существе) распознать настолько, что он есть нечто в таком
роде, как старец старцев,
древний древних, сокровенный сокровенных.
Да-с,
род господ Луповицких старинный и даже весьма
древний.
Верстах в тридцати от села Бодростина в больших имениях одного из князей
древнего русского
рода жил оригинальный человек, Светозар Владенович Водопьянов.
Ждали великолепного спектакля, и спектакль действительно был представлен чесменским героем, но совершенно в другом
роде, чем тот, за который он удостоился сравнения с величайшим героем
древнего мира.
Веления
рода и его запреты воспринимались
древним человеком как веления Божества.
Древнее насилие клана и
рода над человеком, установившее неисчислимое количество табу, запретов и вызывающее страхи и ужасы, из нравственного закона, каким оно было в
древние времена, переходит в атавистические инстинкты, с которыми должно бороться более высокое нравственное сознание.
Оскорбление личности не может смываться кровью, кровью смывается лишь родовое оскорбление, кровь всегда связана с
родом, и она есть восстание
древних родовых, бессознательных инстинктов, которые сознание личности еще не победило.
Проклятие
рода преследовало
древнего человека, и в нем чувствовалось преломление в природной языческой стихии проклятия первородного греха.
Столетние дубы и вязы «старого парка» были одни немыми свидетелями тайного союза потомка немецкого жида с отпрыском
древнего русского княжеского
рода.
Боярский
род Обносковых был не из
древних.
Баснословный богач, или по крайней мере считаемый таковым, представитель
древнего княжеского
рода, чуть не потомок Рюрика, князь Шестов был завидным женихом в той среде, где богатством и происхождением исчерпывается весь человек.
Ему же поручено было обучение придворного клира духовному пению — как говорит историк не наших времен: «На разные
роды древнего доброгласия».
Детей банкиров постановлено было не принимать в число рыцарей, хотя бы эти банкиры и были бы
древнего, незапятнаного неравными браками
рода.
Мы знаем, что в
древней истории нашей не Иоанн III был творцом величия России, но что это величие было подготовлено для него в печальное время княжеских усобиц и борьбы с татарами, мы знаем, что Петр Великий не приводил Россию из небытия в бытие; что так называемое преобразование было естественным и необходимым явлением народного роста, народного развития, и великое значение Петра состоит в том, что он силою своего гения помог своему народу совершить тяжелый переход, сопряженный со всякого
рода опасностями.
Конечно, в этих письмах будет много недостатков и всякого
рода несовершенств, но… господа отцы и братья, оже ся где буду описал, или переписал, или не дописал, чтите, исправливая бога для, а не клените, занеже книги ветшаны, а ум молод, не дотел, — скажу я с
древним нашим летописцем, мнихом Лаврентием.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы всё еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого
рода не имеет смысла.