Неточные совпадения
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо в
детскую. В первой
детской Сережа, лежа
грудью на столе и положив ноги на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
Сзади экипажа, на высокой узенькой скамейке, качается, скрестив руки на
груди, маленький негр, весь в белом, в смешной шапочке на курчавой голове, с
детским личиком и важно или обиженно надутыми губами.
Старцеву представили Екатерину Ивановну, восемнадцатилетнюю девушку, очень похожую на мать, такую же худощавую и миловидную. Выражение у нее было еще
детское и талия тонкая, нежная; и девственная, уже развитая
грудь, красивая, здоровая, говорила о весне, настоящей весне. Потом пили чай с вареньем, с медом, с конфетами и с очень вкусными печеньями, которые таяли во рту. С наступлением вечера, мало-помалу, сходились гости, и к каждому из них Иван Петрович обращал свои смеющиеся глаза и говорил...
Маленькая статуя мадонны [Мадонна — с древних времен слово мадонна в Италии обозначало живописное или скульптурное изображение молодой матери с младенцем.] с почти
детским лицом и красным сердцем на
груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей.
Хочу любить — но слов любви не знаю,
И чувства нет в
груди; начну ласкаться, —
Услышу брань, насмешки и укоры
За
детскую застенчивость, за сердце
Холодное.
Любовь Андреевна(глядит в окно на сад). О, мое детство, чистота моя! В этой
детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя… Если бы снять с
груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!
В облитой бледно-розовым полусветом, полусумраком
детской, как привидение, сложив руки на
груди, стояла Лиза в своем черном капоре и черной атласной шубке, с обрывком какого-то шарфа на шее. Она стояла молча и не шевелясь.
Сестре госпожи Мечниковой шел только семнадцатый год. Она принадлежала к натурам, не рано складывающимся и формирующимся. Фигура ее была еще совершенно
детская, талия прямая и узенькая, руки длинные, в плечах не было еще той приятной округлости, которая составляет их манящую прелесть,
грудь едва обозначалась, губы довольны бледны, и в глазах преобладающее выражение наивного
детского любопытства.
От этого
детского лепета у ней точно что оборвалось и растаяло в
груди.
И теперь часто, в глухую полночь, я просыпался, полный любви, которая теснилась в
груди, переполняя
детское сердце, — просыпался с улыбкой счастия, в блаженном неведении, навеянном розовыми снами детства.
Пошли на скотный двор, вывели бычка — красавец!
грудь широкая, ноги крепкие и, несмотря на
детский возраст (всего шесть месяцев), — уж сердится.
Представлял себе
груди её, спелые плоды, призванные питать новую жизнь, и вспоминал розовые соски Палагиных
грудей, жалобно поднятые вверх, точно просившие
детских уст. Потом эти чувства темнели, становились тяжелей, он сжимал кулаки, шёл быстрее, обливаясь потом, и ложился где-нибудь у дороги на пыльную траву усталый, задыхающийся.
Детскую веселость и живой характер проявляет он и ночью, когда встает затем, чтобы помолиться Богу, то есть постучать себя кулаками по
груди и поковырять пальцем в дверях.
Но когда совсем облаченный архиерей, взойдя на амвон, повернулся лицом к народу и с словами «призри, виждь и посети» осенил людей пылающими свечами, скромный белый чепец Ольги Федотовны вдруг очутился вровень с нашими
детскими головами. Она стояла на коленях и, скрестив на
груди свои маленькие ручки, глазами ангела глядела в небо и шептала...
По уходе его, Елена велела подать себе малютку, чтобы покормить его
грудью. Мальчик, в самом деле, был прехорошенький, с большими, черными, как спелая вишня, глазами, с густыми черными волосами; он еще захлебывался, глотая своим маленьким ротиком воздух, который в комнате у Елены был несколько посвежее, чем у него в
детской.
Колесников улыбнулся. Снова появились на лице землистые тени, кто-то тяжелый сидел на
груди и душил за горло, — с трудом прорывалось хриплое дыхание, и толчками, неровно дергалась
грудь. В черном озарении ужаса подходила смерть. Колесников заметался и застонал, и склонившийся Саша увидел в широко открытых глазах мольбу о помощи и страх, наивный, почти
детский.
И страшный приступ отчаяния овладел ею: вопль вырвался из измученной
груди, и жалкие,
детские рыдания огласили комнату.
В пятом часу утра, уступая неудержимому стремлению к фантастическому миру сказок, я вскакивал в затемненной ставешками
детской с кроватки и направлялся к яркой черте просвета между половинками дверей, босиком, в длинной ночной сорочке с расстегнутой
грудью.
— А ну скорее; держи ровно, чтоб не бился! Сергей взял Федю за ноги и за руки, а Катерина Львовна одним движением закрыла
детское личико страдальца большою пуховою подушкою и сама навалилась на нее крепкой, упругой
грудью.
— Садитесь, — пригласил Вельчанинов, — но молодой человек успел усесться еще и до приглашения. Несмотря на возраставшую боль в
груди, Вельчанинов интересовался этим маленьким нахалом. В хорошеньком,
детском и румяном его личике померещилось ему какое-то отдаленное сходство с Надей.
Покрытый пеной до ушей,
Здесь начал конь дышать вольней
И
детских лет воспоминанья
Перед черкесом пронеслись,
В
груди проснулися желанья,
Во взорах слезы родились.
А когда она умывалась, остаток давнего
детского чувства, — радость, что сегодня Рождество, вдруг шевельнулась в ее
груди, и после этого стало легко, свободно и чисто на душе, как будто и душа умылась или окунулась в белый снег.
Рот у нее тоже
детский — маленький и пухлый, а расплывшийся, жирный подбородок упирается в мощную, уродливо приподнятую
грудь ожиревшей женщины.
Ах, как мучил его временами этот
детский голос… И он его больше не услышит на яву, а только во сне. Половецкого охватила смертная тоска, и он едва сдерживал накипавшие в
груди слезы.
Размеренно лопалась в
груди землемера тонкая перепонка, жалобно билась о стекло муха, и часто, часто, как маленькие паровозики, дышали
детские грудки.
Проносимся по узкой, по-утреннему оживленной улице, что упирается в мечеть, и выбегаем за селение, на крутой обрыв над самой бездной. Гуль-Гуль останавливается, тяжело переводя дух. Она очень хорошенькая сейчас, Гуль-Гуль — с ее разгоревшимся от бега
детским личиком. Голубой, из тончайшего сукна бешмет ловко охватывает гибкую девичью фигурку. Густые, черные, как вороново крыло, волосы десятками косичек струятся вдоль
груди и спины. Гуль-Гуль смеется, но в ее красивых глазах — прежняя печаль.
«И Наташа уходила в
детскую кормить своего единственного мальчика Петю. Никто ничего не мог ей сказать столько успокоительного, разумного, сколько это трехмесячное маленькое существо, когда оно лежало у ее
груди, и она чувствовала его движение и сопение носиком. Существо это говорило: «Ты сердишься, ты ревнуешь, ты хотела бы ему отомстить, ты боишься, а я вот он. А я вот он»… И отвечать нечего было. Это было больше, чем правда».
А вот у самых ваших ног растет здесь благовонный девясил, он утоляет боли
груди; подальше два шага от вас, я вижу огневой жабник, который лечит черную немочь; вон там на камнях растет верхоцветный исоп, от удушья; вон ароматная марь, против нервов; рвотный капытень; сон-трава от прострела; кустистый дрок; крепящая расслабленных алиела; вон болдырян, от
детского родилища и мадрагары, от которых спят убитые тоской и страданием.
Поминутно то на одной, то на другой постели поднимались небольшие
детские фигурки, укутанные до пояса в синие нанковые одеяла и, сложив на
груди руки, набожно молились, кладя поклоны.
Лениво цепляя фразу к фразе и подделываясь под
детский язык, Быковский стал объяснять сыну, что значит собственность. Сережа глядел ему в
грудь и внимательно слушал (он любил по вечерам беседовать с отцом), потом облокотился о край стола и начал щурить свои близорукие глаза на бумаги и чернильницу. Взгляд его поблуждал по столу и остановился на флаконе с гуммиарабиком.
Георгий Дмитриевич. Пусти, тебе говорю. Руки прочь! — как ты смеешь мешать. И что это вы, господа, воображаете, кто вам дал право здесь распоряжаться? Этот дом мой, слышишь? И
детские пустые — мои, и вот это пустое (бьет себя в
грудь) — мое. А, мама! Ты это откуда? Что это ты тащишь? Смотрите, она что-то тащит.
— Не пропускай! Не пропускай! — кричу я, почуяв в
груди прилив какого-то необузданного
детского веселья. — Не позволяй им перегонять, Ефим!..
— Да уж позвольте и мне слово вставить, когда на то дело пошло… — тонким, почти
детским голоском сказал необыкновенно большой и толстый купец, весь состоящий из шаров и полушарий: круглый живот, женская округлая
грудь, надутые, как у купидона, щеки и стянутые к центру кружочком розовые губы.
Я выполнил точно волю своего благодетеля, потому что хранить тайну умел с
детских лет. Ах! почему не мог я назвать тогда своею матерью пригожую женщину, посещавшую меня тайком, в которой узнал я со временем Кропотову, жену Семена Ивановича? Она кормила меня своею
грудью, любила меня, как сына, и, может статься, была настоящая моя… Нет, не хочу обманывать себя этою приятною мечтою. Скольких бедствий избавился бы я тогда!
В ее отсутствие Николай позволил себе галопом прокатить дочь вокруг комнаты. Запыхавшись, он быстро скинул смеющуюся девочку и прижал ее к
груди. Его прыжки напомнили ему танцы, и он, глядя на
детское круглое счастливое личико, думал о том, какою она будет, когда он начнет вывозить ее старичком и, как бывало покойник отец танцовывал с дочерью Данилу Купора, пройдется с нею мазурку.
Генерал по доброте и простоте тоже был не хуже француза, но, кроме того, он был и человек могущественный и устроил всех четырех ребятишек Зинаиды Павловны, а зато и его дитя было прекрасно выкормлено, но незадолго перед тем временем, когда ребенка надо было отнимать от
груди, генеральша уехала в Ниццу к больному отцу, а генерал сам наблюдал за порядком в
детской, и результатом этого вышло, что бедная Зинаида Павловна опять пострадала, подпав своей ужасной судьбе, которая не хотела дозволить, чтобы ей хоть что-нибудь сошло без последствий.
Духовное око дитяти увидело, что все окружающее его «добро зело», что все это стоит песни, любви и живого участья, впервые почуянной силой вздрогнули его
детские мышцы, и он вскрикнул всей
грудью, как будто от сладостной боли; ручонками всплеснул и смело пополз по меже, далеко, далеко, гоняясь за черною птицей, свежим червем подкреплявшей зимой отощавшее тело.
— Да, да, согласен, — и с сияющею
детскою улыбкой, с открытою, жирною
грудью, неровно и робко шагая одною разутою и одною обутою ногой, пошел вперед с приставленною Вилларским к его обнаженной
груди шпагой.