Неточные совпадения
И среди молчания, как несомненный ответ на вопрос матери, послышался
голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие
голоса в комнате. Это был смелый, дерзкий, ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого
существа.
— Итак, вы считаете меня спокойным, изнеженным, избалованным
существом, — продолжала она тем же
голосом, не спуская глаз с окна. — А я так знаю о себе, что я очень несчастлива.
Все это было не страшно, но, когда крик и свист примолкли, стало страшней. Кто-то заговорил певуче, как бы читая псалтырь над покойником, и этот
голос, укрощая шум, создал тишину, от которой и стало страшно. Десятки глаз разглядывали полицейского, сидевшего на лошади, как
существо необыкновенное, невиданное. Молодой парень, без шапки, черноволосый, сорвал шашку с городового, вытащил клинок из ножен и, деловито переломив его на колене, бросил под ноги лошади.
Она уже не шептала,
голос ее звучал довольно громко и был насыщен гневным пафосом. Лицо ее жестоко исказилось, напомнив Климу колдунью с картинки из сказок Андерсена. Сухой блеск глаз горячо щекотал его лицо, ему показалось, что в ее взгляде горит чувство злое и мстительное. Он опустил голову, ожидая, что это странное
существо в следующую минуту закричит отчаянным криком безумной докторши Сомовой...
— Presente! [Я здесь! (франц.)] — откликнулся из-за ширм дребезжащий женский
голос с парижским акцентом, и не более как через две минуты выскочила mademoiselle Alphonsine, наскоро одетая, в распашонке, только что с постели, — странное какое-то
существо, высокого роста и сухощавая, как щепка, девица, брюнетка, с длинной талией, с длинным лицом, с прыгающими глазами и с ввалившимися щеками, — страшно износившееся
существо!
— Да неужели только это? — вдруг вслух вскрикнул Нехлюдов, прочтя эти слова. И внутренний
голос всего
существа его говорил: «Да, только это».
Лицо, взгляд,
голос, каждое движенье — все
существо незнакомца дышало сумасбродной отвагой и гордостью непомерной, небывалой; его бледно-голубые, стеклянные глаза разбегались и косились, как у пьяного; он закидывал голову назад, надувал щеки, фыркал и вздрагивал всем телом, словно от избытка достоинства, — ни дать ни взять, как индейский петух.
«Итак, вот она, — начала она
голосом задумчивым и тронутым, — вот это доброе, ясное, благородное, святое
существо!
Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие
существа, неужели вы не слышите
голосов…
Эта Глафира была странное
существо: некрасивая, горбатая, худая, с широко раскрытыми строгими глазами и сжатым тонким ртом, она лицом,
голосом, угловатыми быстрыми движениями напоминала свою бабку, цыганку, жену Андрея.
«Это, брат ты мой, — воскликнул он со свойственною ему порывистой певучестью в
голосе, — эта девушка — изумительное, гениальное
существо, артистка в настоящем смысле слова, и притом предобрая».
Теперь только, когда этот
голос изобличил присутствие в комнате Помады еще одного живого
существа, можно было рассмотреть, что на постели Помады, преспокойно растянувшись, лежал человек в дубленом коротком полушубке и, закинув ногу на ногу, преспокойно курил довольно гадкую сигару.
— Все это прекрасно! — начал Павел спокойным, по наружности,
голосом, хотя в душе его и бушевал гнев: эти вопли невежества против его страсти к театру оскорбляли все
существо его. — Маша, подай сюда лавровишневых капель, — прибавил он.
— Вы имеете сказать что-нибудь по
существу? — повышая
голос, спросил старичок. У него дрожала рука, и матери было приятно видеть, что он сердится. Но поведение Андрея не нравилось ей — оно не сливалось с речью сына, — ей хотелось серьезного и строгого спора.
— Флибустьеры! — провопил он еще визгливее и нелепее, и
голос его пресекся. Он стал, еще не зная, что он будет делать, но зная и ощущая всем
существом своим, что непременно сейчас что-то сделает.
— Что такое с вами, мое прелестное
существо? — воскликнула испуганным
голосом сидевшая у нее в комнате gnadige Frau и бросилась к Сусанне Николаевне, чтобы поддержать ее.
— Вас заняло все это, мое прелестное
существо? — сказала она растроганным
голосом.
И как-то вдруг слышишь, что уже весь лес, за минуту важно задумчивый, налился сотнями птичьих
голосов, наполнен хлопотами живых
существ, чистейших на земле, — по образу их человек, отец красоты земной, создал в утешение себе эльфов, херувимов, серафимов и весь ангельский чин.
— Sa Majeste vient de rentrer, [Его величество только что вернулись (франц.).] — очевидно с удовольствием слушая звук своего
голоса, сказал флигель-адъютант и, мягко ступая, так плавно, что полный стакан воды, поставленный ему на голову, не пролился бы, подошел к беззвучно отворявшейся двери и, всем
существом своим выказывая почтение к тому месту, в которое он вступал, исчез за дверью.
С Надеждою Васильевною жила ее тетка,
существо безличное и дряхлое, не имевшее никакого
голоса в домашних делах. Знакомства вела Надежда Васильевна со строгим разбором. Передонов бывал у нее редко, и только малое знакомство его с нею могло быть причиною предположения, что эта барышня может выйти замуж за Володина.
Во всем ее
существе, в выражении лица, внимательном и немного пугливом, в ясном, но изменчивом взоре, в улыбке, как будто напряженной, в
голосе, тихом и неровном, было что-то нервическое, электрическое, что-то порывистое и торопливое, словом что-то такое, что не могло всем нравиться, что даже отталкивало иных.
Мне случалось быть в положении, требующем точного взгляда на свое состояние, и я никогда не мог установить, где подлинное начало этой мучительной приверженности, столь сильной, что нет даже стремления к обладанию; встреча, взгляд, рука,
голос, смех, шутка — уже являются облегчением, таким мощным среди остановившей всю жизнь одержимости единственным
существом, что радость равна спасению.
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все
существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к покойному мужу, от мужа к внучке, от внучки к Захару, от Захара к дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками
голос ее слабел или повышался, слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали, лицо изображало отчаяние или уныние, руки бессильно опускались или делали угрожающие жесты.
Атмосфера словно арестантским чем-то насыщена, света нет,
голосов не слыхать; сплошные сумерки, в которых витают какие-то вялые
существа.
А во-вторых — и это главное — попробуйте-ка в настоящую минуту заняться, например, воспроизведением"хвастунов","лжецов","лицемеров","мизантропов"и т. д. — ведь та же самая улица в один
голос возопит: об чем ты нам говоришь? оставь старые погудки и ответь на те вопросы, которые затрогивают нас по
существу: кто мы таковы? и отчего мы нравственно и материально оголтели?
Вдали, откуда-то из преисподней, послышались неясные, глухие
голоса. Они звучали так, как будто люди говорили, плотно зажавши рот руками. Среди нас отдавалось эхо этих
голосов. На душе стало как-то веселее. Почувствовалось, что мы не одни в этом подземелье, что есть еще живые
существа, еще люди. Раздавались мерные, глухие удары.
— Не знаю, — отвечала с небольшою досадой г-жа Петицкая, — я знаю только одно, — продолжала она каким-то шипящим
голосом, — что она развратнейшее
существо в мире!
— Дочь моя!.. Дочь моя!.. — воскликнул он фальшиво-трагическим
голосом; но, рассмотрев, наконец, что Елизавета Николаевна более походила на труп, чем на живое
существо, присовокупил искренно и с настоящими слезами...
— Будешь уверять во всем, как нужда заставит, — сказала невеселым
голосом Домна Осиповна. — Мы, женщины, такие несчастные
существа, что нам ничего не позволяют делать, и, если мы хлопочем немножко сами о себе, нас называют прозаичными, бессердечными, а если очень понадеемся на мужчин, нами тяготятся!
Можно судить, что сталось с ним: не говоря уже о потере дорогого ему
существа, он вообразил себя убийцей этой женщины, и только благодаря своему сильному организму он не сошел с ума и через год физически совершенно поправился; но нравственно, видимо, был сильно потрясен: заниматься чем-нибудь он совершенно не мог, и для него началась какая-то бессмысленная скитальческая жизнь: беспрерывные переезды из города в город, чтобы хоть чем-нибудь себя занять и развлечь; каждодневное читанье газетной болтовни; химическим способом приготовленные обеды в отелях; плохие театры с их несмешными комедиями и смешными драмами, с их высокоценными операми, в которых постоянно появлялись то какая-нибудь дива-примадонна с инструментальным
голосом, то необыкновенно складные станом тенора (последних, по большей части, женская половина публики года в три совсем порешала).
Раздражительность его доходила до ребячества; его смех, звук его
голоса, все его
существо казалось пропитанным желчью.
— Перестал. Девушка эта была предобренькое и прехорошенькое
существо, с веселыми, ясными глазками и звенящим
голосом.
Нельзя сомневаться, что есть люди, имеющие этот дар, но им воспользоваться может только
существо избранное,
существо, которого душа создана по образцу их души, которого судьба должна зависеть от их судьбы… и тогда эти два созданья, уже знакомые прежде рождения своего, читают свою участь в
голосе друг друга; в глазах, в улыбке… и не могут обмануться… и горе им, если они не вполне доверятся этому святому таинственному влечению… оно существует, должно существовать вопреки всем умствованиям людей ничтожных, иначе душа брошена в наше тело для того только, чтоб оно питалось и двигалось — что такое были бы все цели, все труды человечества без любви?
Весьма естественно, что какой-нибудь охотник, застигнутый ночью в лесу, охваченный чувством непреодолимого страха, который невольно внушает темнота и тишина ночи, услыхав дикие звуки, искаженно повторяемые эхом лесных оврагов, принял их за
голос сверхъестественного
существа, а шелест приближающихся прыжков зайца — за приближение этого
существа.
— Отчего вы испугались? Разве я такая страшная? — говорила она тонким, вздрагивающим
голосом и осторожно, медленно подвигалась ко мне, держась за стену, точно она шла не по твердому полу, а по зыбкому канату, натянутому в воздухе. Это неумение ходить еще больше уподобляло ее
существу иного мира. Она вся вздрагивала, как будто в ноги ей впивались иглы, а стена жгла ее детские пухлые руки. И пальцы рук были странно неподвижны.
Да и, наконец, если обвинение окажется несправедливым, что за беда; ей скажут: «Поди, голубушка, домой; видишь, какое счастие, что ты невинна!» А до какой степени все это вместе должно разбить, уничтожить оскорблением нежное
существо — этого рассказать не могу; для этого надобно было видеть игру Анеты, видеть, как она, испуганная, трепещущая и оскорбленная, стояла при допросе; ее
голос и вид были громкий протест — протест, раздирающий душу, обличающий много нелепого на свете и в то же время умягченный какой-то теплой, кроткой женственностию, разливающей свой характер нежной грации на все ее движения, на все слова.
И вдруг воззвал, не
голосом, ибо был недвижим, но всем
существом моим к Властителю всего того, что совершалось со мною...
Тут, стоя перед этим спящим дурачком, я был поражен мыслью, которая преследовала меня всю жизнь. С чего люди, окружающие его, воображают, что они лучше его, отчего считают себя вправе презирать, гнать это
существо, тихое, доброе, никому никогда не сделавшее вреда? И какой-то таинственный
голос шептал мне: «Оттого, что и все остальные — юродивые, только на свой лад, и сердятся, что Левка глуп по-своему, а не по их».
«Во всем ее
существе, в выражении лица, внимательном и немного пугливом, в ясном, но изменчивом взоре, в улыбке, как будто напряженной, в
голосе тихом и неровном, было что-то нервическое, электрическое, что-то порывистое и торопливое»…
Странно мне показалось и то, что Казначеев, говоривший о дяде заочно с благоговением, обращался с его личностью как-то слишком запросто;
голос же жены Шишкова (как я догадался), в котором не было заметно никакого уважения, а, напротив, слышалась привычка повелевать, поселил во мне сильное предубеждение против этой женщины, несмотря на то, что Казначеев уже успел сказать мне, что она добрейшее
существо в мире.
(непомерная пауза и — mit Nachdruck [Порыв (нем.).] всего
существа!) — похоже — (почти без
голоса)
Марья Петровна минуту целую ничего не могла отвечать; глаза ее были устремлены на лампадку, висевшую в углу перед образом, и, казалось, все
существо ее переселилось мысленно на кончик светильни. Наконец она обратила добродушное лицо свое к Фекле и сказала более твердым
голосом...
Не поднимай руки против брата твоего и не проливай крови никаких других
существ, населяющих землю, — ни людей, ни домашних животных, ни зверей, ни птицы; в глубине твоей души вещий
голос тебе запрещает ее проливать, ибо кровь — это жизнь, а жизнь ты не можешь вернуть.
Совесть это
голос того единого духовного
существа, которое живет во всех.
— В пары, mesdames! На молитву! Скорее, пожалуйста, скорее, — послышался с порога дортуара пронзительный резкий
голос, и я увидела худенькое, бесцветное
существо с мелкими, точно приклеенными ко лбу кудельками, в синем форменном платье. Безразличие и усталость навсегда, казалось, застыли в чертах ее невыразительного, словно бы вылинявшего лица.
В ту же минуту из зала, с эстрады, устроенной для военного оркестра, понеслись нежные, чарующие звуки модного вальса… Они наполнили все мое
существо, мое сердце, мою душу. Не помню, как я очутилась в зале, как заняла указанное место среди подруг, не слышала и не видела, что делалось вокруг… Из забытья меня вернул знакомый
голос Перской...
И средь молчания послышался
голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие
голоса в комнате. Это был смелый, дерзкий, ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого
существа».
«Смешной человек» оживает в могиле. «И я вдруг воззвал, — не
голосом, ибо был недвижим, но всем
существом моим к властителю всего того, что совершилось со мною...
Опять грянул ружейный выстрел над самой головой лошади. Гнедой красавец-конь испуганно шарахнулся в сторону. Тихий, медлительный стон вырвался снова из уст Милицы, стон, потрясший все
существо Игоря, наполнивший его сердце острой мукой жалости и страха. И опять слабый
голос Милицы зазвенел ему на ухо.
Задорный Пер-Гюнт схватывается в темноте с невидимым
существом и спрашивает его: «Кто ты?» И
голос Великой Кривой отвечает: «Я — я сама!