Неточные совпадения
Не одни сестры, приятельницы и родные следили за всеми подробностями священнодействия; посторонние женщины, зрительницы, с волнением, захватывающим дыхание, следили, боясь упустить каждое движение,
выражение лица жениха и невесты и с
досадой не отвечали и часто не слыхали речей равнодушных мужчин, делавших шутливые или посторонние замечания.
Как-то в жарком разговоре, а может быть, несколько и выпивши, Чичиков назвал другого чиновника поповичем, а тот, хотя действительно был попович, неизвестно почему обиделся жестоко и ответил ему тут же сильно и необыкновенно резко, именно вот как: «Нет, врешь, я статский советник, а не попович, а вот ты так попович!» И потом еще прибавил ему в пику для большей
досады: «Да вот, мол, что!» Хотя он отбрил таким образом его кругом, обратив на него им же приданное название, и хотя
выражение «вот, мол, что!» могло быть сильно, но, недовольный сим, он послал еще на него тайный донос.
— Знаю, знаю! — проговорил вдруг Раскольников с
выражением самой нетерпеливой
досады. — Это вы? Жених? Ну, знаю!.. и довольно!
Прошло несколько дней, и вражда между двумя соседами не унималась. Андрей Гаврилович не возвращался в Покровское, Кирила Петрович без него скучал, и
досада его громко изливалась в самых оскорбительных
выражениях, которые благодаря усердию тамошних дворян доходили до Дубровского исправленные и дополненные. Новое обстоятельство уничтожило и последнюю надежду на примирение.
Было похоже, как будто он не может одолеть это первое слово, чтобы продолжать молитву. Заметив, что я смотрю на него с невольным удивлением, он отвернулся с
выражением легкой
досады и, с трудом опустившись на колени, молился некоторое время, почти лежа на полу. Когда он опять поднялся, лицо его уже было, спокойно, губы ровно шептали слова, а влажные глаза светились и точно вглядывались во что-то в озаренном сумраке под куполом.
Калинович слушал Петра Михайлыча полувнимательно, но зато очень пристально взглядывал на Настеньку, которая сидела с
выражением скуки и
досады в лице. Петр Михайлыч по крайней мере в миллионный раз рассказывал при ней о Мерзлякове и о своем желании побывать в Москве. Стараясь, впрочем, скрыть это, она то начинала смотреть в окно, то опускала черные глаза на развернутые перед ней «Отечественные записки» и, надобно сказать, в эти минуты была прехорошенькая.
— Позволь, я тебе помогу, Николай, — сказал я, стараясь дать своему голосу самое кроткое
выражение; и мысль, что я поступаю хорошо, подавив свою
досаду и помогая ему, еще более усилила во мне это кроткое настроение духа.
Оставшись одна, она действительно принялась сочинять ответ мужу, но оказалось, что в ответе этом наговорила ему гораздо более резких
выражений, чем было в письме Тулузова: она назвала даже Ченцова человеком негодным, погубившим себя и ее, уличала его, что об Аксюте он говорил все неправду; затем так запуталась в изложении своих мыслей и начала писать столь неразборчивым почерком, что сама не могла ни понять, ни разобрать того, что написала, а потому, разорвав с
досадой свое сочинение, сказала потом Тулузову...
Gnadige Frau с великою
досадою на себя чувствовала, что у нее наполовину убавилось прежней твердости характера; Сусанна Николаевна старалась об одном, чтобы муж не видел
выражения ее лица...
— Поди сюда! — крикнул барин с детски-раздосадованным
выражением в лице и чуть не с слезами
досады и злобы в голосе. — Чтò, эта лошадь старая?
Он поймал; она бросила ему другую конфетку с громким смехом, потом третью, а он все ловил и клал себе в рот, глядя на нее умоляющими глазами, и ей казалось, что в его лице, в чертах и в
выражении много женского и детского. И когда она, запыхавшись, села на диван и продолжала смотреть на него со смехом, он двумя пальцами дотронулся до ее щеки и проговорил как бы с
досадой...
Яличник скоро начал уставать; его удалое
выражение лица сменилось вялым и скучным. Он стал зевать и один раз даже утер рукавом лицо, для чего ему нужно было наклониться головою к веслу. Складки рубахи совсем пропали. Такая
досада! Терпеть не могу, когда натура шевелится.
— Eh, се n’est pas за, [Да нет, не так (фр.).] — с
досадой и презрением перебил Де-Грие. (Решительно, он всем заправлял!) — Mon cher monsieur, notre cher general se trompe, [Дорогой мой, наш любезный генерал ошибается (фр.).] впадая в такой тон (продолжаю его речь по-русски), — но он хотел вам сказать… то есть вас предупредить или, лучше сказать, просить вас убедительнейше, чтобы вы не губили его, — ну да, не губили! Я употребляю именно это
выражение…
Отставной майор забился в угол, — ни дать ни взять провинившийся школьник;
выражение его лица являло смесь смущения и
досады; глаза его покраснели…
Бессеменов(с удивлением и
досадой). Смотрю я на тебя, Терентий Хрисанфович, и дивуюсь. Человек ты… извини за
выражение, совсем… никудышный… никчемный, но гордость в тебе — чисто барская. Откуда бы?
Нынешнее — или теперешнее, не знаю, как правильнее сказать поколение, уже внуки мои, имея своих Галушкинских в другом формате, то есть костюме, с другими
выражениями о тех же понятиях, с другими поступками по прежним правилам, от них-то, новых реверендиссимов наслушавшись, говорят уже, что любовь есть приятное занятие, что для него можно пожертвовать свободным получасом; часто необходимость при заботах тяжелых для головы, стакан лимонаду жаждущему, а не в спокойном состоянии находящемуся, недостойная малейшего размышления, не только позволения владеть душою, недостойная и не могущая причинять человеку малейшей
досады и тем менее горести.
Досада, радость, бессильная ненависть, бессильная любовь, имеют у них одно
выражение: Вера Дмитриевна сама не могла дать отчета, какое из этих чувств было главною причиною ее слез.
Проговоря это, старик утомился и замолчал, и только по
выражению его лица можно было догадаться о волновавшей его глубокой
досаде на то, что все шло и делалось не так, как рассчитывала и желала госпожа его и он.
Голова моя идет кругом, сердце так преисполнено горести,
досады, негодования, что я не приберу для них
выражений.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это
выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то
выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от
досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
— Ах, какая
досада! — сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. — Вы знаете, я очень рад сделать всё, что́ от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. — Он еще раз пожал руку Бориса с
выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. — Но вы видите… до другого раза!