Марья Ивановна. Жили же мы так, и очень хорошо жили. (Замечает
выражение досады.) Ну, хорошо, ну, я слушаю.
Этот человек огромного роста, широкий в плечах, с кудлатою, тронутой ранней проседью головою, казавшийся атлетом, давно уже следил за приютками, с самого начала их появления в зале, и на его подвижном, выразительном лице поминутно сменялось
выражение досады, жалости, сочувствия и какой-то почти женственной грусти.
Неточные совпадения
Не одни сестры, приятельницы и родные следили за всеми подробностями священнодействия; посторонние женщины, зрительницы, с волнением, захватывающим дыхание, следили, боясь упустить каждое движение,
выражение лица жениха и невесты и с
досадой не отвечали и часто не слыхали речей равнодушных мужчин, делавших шутливые или посторонние замечания.
Как-то в жарком разговоре, а может быть, несколько и выпивши, Чичиков назвал другого чиновника поповичем, а тот, хотя действительно был попович, неизвестно почему обиделся жестоко и ответил ему тут же сильно и необыкновенно резко, именно вот как: «Нет, врешь, я статский советник, а не попович, а вот ты так попович!» И потом еще прибавил ему в пику для большей
досады: «Да вот, мол, что!» Хотя он отбрил таким образом его кругом, обратив на него им же приданное название, и хотя
выражение «вот, мол, что!» могло быть сильно, но, недовольный сим, он послал еще на него тайный донос.
— Знаю, знаю! — проговорил вдруг Раскольников с
выражением самой нетерпеливой
досады. — Это вы? Жених? Ну, знаю!.. и довольно!
Прошло несколько дней, и вражда между двумя соседами не унималась. Андрей Гаврилович не возвращался в Покровское, Кирила Петрович без него скучал, и
досада его громко изливалась в самых оскорбительных
выражениях, которые благодаря усердию тамошних дворян доходили до Дубровского исправленные и дополненные. Новое обстоятельство уничтожило и последнюю надежду на примирение.
Было похоже, как будто он не может одолеть это первое слово, чтобы продолжать молитву. Заметив, что я смотрю на него с невольным удивлением, он отвернулся с
выражением легкой
досады и, с трудом опустившись на колени, молился некоторое время, почти лежа на полу. Когда он опять поднялся, лицо его уже было, спокойно, губы ровно шептали слова, а влажные глаза светились и точно вглядывались во что-то в озаренном сумраке под куполом.