Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей
великое чудо:
«Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась, чем только пожелаю.
Не посмел я взять с нее выкуп;
Так пустил ее в синее море».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с нее корыто,
Наше-то совсем раскололось...
Неточные совпадения
Она приближалась к слову о величайшем и неслыханном
чуде, и чувство
великого торжества охватило ее.
Петру Валерьянычу я, однако, не признался, что еще допреж сего, с лишком тридцать пять лет тому, это самое
чудо видел, потому вижу от
великого удовольствия показывает человек, и стал я, напротив, дивиться и ужасаться.
«Я понял бы ваши слезы, если б это были слезы зависти, — сказал я, — если б вам было жаль, что на мою, а не на вашу долю выпадает быть там, где из нас почти никто не бывает, видеть
чудеса, о которых здесь и мечтать трудно, что мне открывается вся
великая книга, из которой едва кое-кому удается прочесть первую страницу…» Я говорил ей хорошим слогом.
Вот почему
великое известие о новом «
чуде», совершенном старцем Зосимою, повергло его в чрезвычайное недоумение.
Такие прямо говорили, не совсем, впрочем, вслух, что он святой, что в этом нет уже и сомнения, и, предвидя близкую кончину его, ожидали немедленных даже
чудес и
великой славы в самом ближайшем будущем от почившего монастырю.
От него есть избавленье только в двух крайних сортах нравственного достоинства: или в том, когда человек уже трансцендентальный негодяй, восьмое
чудо света плутовской виртуозности, вроде Aли-паши Янинского, Джеззар — паши Сирийского, Мегемет — Али Египетского, которые проводили европейских дипломатов и (Джеззар) самого Наполеона
Великого так легко, как детей, когда мошенничество наросло на человеке такою абсолютно прочною бронею, сквозь которую нельзя пробраться ни до какой человеческой слабости: ни до амбиции, ни до честолюбия, ни до властолюбия, ни до самолюбия, ни до чего; но таких героев мошенничества чрезвычайно мало, почти что не попадается в европейских землях, где виртуозность негодяйства уже портится многими человеческими слабостями.
Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное
чудо почесться может); к женскому же полу имел он
великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая. [Следует анекдот, коего мы не помещаем, полагая его излишним; впрочем, уверяем читателя, что он ничего предосудительного памяти Ивана Петровича Белкина в себе не заключает. (Прим. А. С. Пушкина.)]
Знаете ли вы, как дороги нам эти „
чудеса“ и как любим и чтим, более чем братски любим и чтим мы
великие племена, населяющие ее, и все
великое и прекрасное, совершенное ими?
В этом ожидании
чуда, требовании
чуда от поверившего, чтобы самому поверить, скрыт
великий соблазн, дьявольская хитрость.
Человек рожден для
великой радости, для беспрестанного творчества, в котором он — бог, для широкой, свободной, ничем не стесненной любви ко всему; к дереву, к небу, к человеку, к собаке, к милой, кроткой, прекрасной земле, ах, особенно к земле с ее блаженным материнством, с ее утрами и ночами, с ее прекрасными ежедневными
чудесами.
Сад, впрочем, был хотя довольно
велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно моей сестрице, которая не знала ни гор, ни полей, ни лесов; я же изъездил, как говорили, более пятисот верст: несмотря на мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно рассказывал моей сестре, как человек бывалый, о разных
чудесах, мною виденных; она слушала с любопытством, устремив на меня полные напряженного внимания свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
Да и страшен был зверь лесной,
чудо морское: руки кривые, на руках когти звериные, ноги лошадиные, спереди-сзади горбы
великие верблюжие, весь мохнатый от верху до низу, изо рта торчали кабаньи клыки, нос крючком, как у беркута, а глаза были совиные.
Словом, мистики признают, что все
великие идеи —
чудо, озаряющее головы людей, по преимуществу наклонных к созерцательному мышлению.
— Аскетов ваших, Егор Егорыч, я прежде не признавал, — вмешался в разговор Сверстов, — но теперь, повидав Андреюшку, которого тоже надобно отнести к разряду аскетов, должен сказать, что, по-моему, он — или плут
великий, или представляет собою
чудо.
— Где нам, малым людям, такие
чудеса видеть! — сказал он, смиренно пожимая плечами. — Нам и во сне такой лепоты не снилось,
великий государь! Живем на Волге по-мужицки, про Москву только слухом слышим, а в этом краю отродясь не бывывали!
— С этих пор точно благодетельный ангел снизошел в нашу семью. Все переменилось. В начале января отец отыскал место, Машутка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казенный счет. Просто
чудо совершил этот святой человек. А мы нашего чудесного доктора только раз видели с тех пор — это когда его перевозили мертвого в его собственное имение Вишню. Да и то не его видели, потому что то
великое, мощное и святое, что жило и горело в чудесном докторе при его жизни, угасло невозвратимо.
Великое дело, с малым и необученным войском устоять против бесчисленных врагов… но господь укрепит десницу рабов своих, хотя, по тяжким грехам нашим, мы недостойны, чтоб свершилось над нами сие
чудо, и поистине не должны надеяться… но милосердие всевышнего неистощимо.
Это величайшее торжество и апофеоз той
великой силы, которая неудержимо льется с голубого неба, каким-то
чудом претворяясь в зелень, цветы, аромат, звуки птичьих песен, и все кругом наполняет удесятеренной, кипучей деятельностью.
«Мы, Божиею милостью, Димитрий
Иванович, царь и
великий князь
Всея Руси, ко всем русийским людям:
Господним неким превеликим
чудомСохранены и спасены…» Гм, гм!
И на тех-де праздниках старицы Шарпанской обители поставляют кормы
великие, а во время-де кормов читают народу про
чудеса, от той иконы бываемые.
— Братец Григорьюшка! Лучше всех ты знаешь сказанья про дивные
чудеса, в старые годы содеянные. Изрони златое слово из уст твоих… Поведай собору про богатого богатину Данила Филиппыча, про
великого учителя людей праведных Ивана Тимофеича.
Дионисическое состояние знает единый свой, безбрежный миг, в себе несущий свое вечное
чудо: каждое мгновение для Ницше — восходящая и посредствующая ступень, шаг приближения к
великой грядущей године.
Первый нумер!.. Я была твердо убеждена, что тут произошло
чудо —
чудо благодаря образку Николая Чудотворца… Вот она,
великая сила детской веры!
Великий Инквизитор говорит, что «человек ищет не столько Бога, сколько
чудес».
— Нина, милая! Нельзя быть без просвета. Надо верить в
чудо вселенной. Особенно в наши лета, когда молодость прошла! Il faut la grande synthèse!.. [Нужен
великий синтез!.. (фр.).]
Павел горько и печально улыбался. Он не умел поступать так, как Петров, и целовал этих женщин. Его губы касались их холодного тела, и было однажды, — и это страшно вспомнить, — он, со странным вызовом самому себе, целовал вялую руку, пахнувшую духами и пивом. Он целовал, точно казнил себя; он целовал, точно губы его могли произвести
чудо и превратить продажную женщину в чистую, прекрасную, достойную
великой любви, жаждою которой сгорало его сердце. А она сказала...
К земле ль наклонит взор —
великий ряд
чудес:
Борьба за честь; народ, покрытый блеском славным;
И мир, воскреснувший по манию небес,
Спокойный под щитом державным.