Неточные совпадения
Да, может быть, боязни тайной,
Чтоб муж иль свет не угадал
Проказы, слабости случайной…
Всего, что мой Онегин знал…
Надежды нет! Он уезжает,
Свое безумство проклинает —
И,
в нем глубоко погружен,
От света вновь отрекся он.
И
в молчаливом
кабинетеЕму припомнилась пора,
Когда жестокая хандра
За ним гналася
в шумном свете,
Поймала, за ворот взяла
И
в темный
угол заперла.
Кабинет его была комната ни большая, ни маленькая; стояли
в ней: большой письменный стол перед диваном, обитым клеенкой, бюро, шкаф
в углу и несколько стульев — всё казенной мебели, из желтого отполированного дерева.
Брат его сидел далеко за полночь
в своем
кабинете, на широком гамбсовом кресле, [Гамбсово кресло — кресло работы модного петербургского мебельного мастера Гамбса.] перед камином,
в котором слабо тлел каменный
уголь.
В светлом, о двух окнах,
кабинете было по-домашнему уютно, стоял запах хорошего табака; на подоконниках — горшки неестественно окрашенных бегоний, между окнами висел
в золоченой раме желто-зеленый пейзаж, из тех, которые прозваны «яичницей с луком»: сосны на песчаном обрыве над мутно-зеленой рекою. Ротмистр Попов сидел
в углу за столом, поставленным наискось от окна, курил папиросу, вставленную
в пенковый мундштук, на мундштуке — палец лайковой перчатки.
Райский ходил по
кабинету. Оба молчали, сознавая каждый про себя затруднительное положение дела. Общество заметило только внешне признаки какой-то драмы
в одном
углу. Отчуждение Веры, постоянное поклонение Тушина, независимость ее от авторитета бабушки — оно знало все это и привыкло.
Обстановка
кабинета была самая деловая: рабочий громадный стол занимал середину комнаты, у окна помещался верстак,
в углу — токарный станок, несколько шкафов занимали внутреннюю стену.
Из всей обстановки
кабинета Ляховского только это зеркало несколько напоминало об удобствах и известной привычке к роскоши; все остальное отличалось большой скромностью, даже некоторым убожеством: стены были покрыты полинялыми обоями, вероятно, синего цвета; потолок из белого превратился давно
в грязно-серый и был заткан по
углам паутиной; паркетный пол давно вытерся и был покрыт донельзя измызганным ковром, потерявшим все краски и представлявшимся издали большим грязным пятном.
«Недостает решительности! Все зависит от того, чтобы повести дело смелой, твердой рукой, — думал Половодов, ходя по
кабинету из
угла в угол. — Да еще этот дурак Ляховский тут торчит: дела не делает и другим мешает. Вот если бы освободиться от него…»
Мы вошли
в дом. Молодой малый,
в длинном кафтане из синего толстого сукна, встретил нас на крыльце. Радилов тотчас приказал ему поднести водки Ермолаю; мой охотник почтительно поклонился спине великодушного дателя. Из передней, заклеенной разными пестрыми картинами, завешенной клетками, вошли мы
в небольшую комнатку —
кабинет Радилова. Я снял свои охотничьи доспехи, поставил ружье
в угол; малый
в длиннополом сюртуке хлопотливо обчистил меня.
Он не пошел за ней, а прямо
в кабинет; холодно, медленно осмотрел стол, место подле стола; да, уж он несколько дней ждал чего-нибудь подобного, разговора или письма, ну, вот оно, письмо, без адреса, но ее печать; ну, конечно, ведь она или искала его, чтоб уничтожить, или только что бросила, нет, искала: бумаги
в беспорядке, но где ж ей било найти его, когда она, еще бросая его, была
в такой судорожной тревоге, что оно, порывисто брошенное, как
уголь, жегший руку, проскользнуло через весь стол и упало на окно за столом.
Летнее утро; девятый час
в начале. Федор Васильич
в синем шелковом халате появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат проходит
в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются;
в углах губ запеклась слюна. Он останавливается по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с вечера у него чесался нос.
Весь этот вечер проходил оживленно и весело, а для меня
в нем осталось несколько мелких, почти ничтожных эпизодов, значение которых выделилось даже не сразу, но которые остались
в памяти навсегда. Так, когда играли
в прятки, я наткнулся на кого-то из прятавшихся за дверью
в темноватом
углу отцовского
кабинета. Когда я приоткрыл дверь, — передо мной на полу сидела небольшая фигурка, отвернувшая голову. Нужно было еще угадать, кто это.
Он уже не мог снова сесть за бумаги от волнения и ожидания и стал бродить по
кабинету, из
угла в угол.
Скоро весь господский дом заснул, и только еще долго светился огонек
в кабинете Петра Елисеича. Он все ходил из
угла в угол и снова переживал неприятную сцену с Палачом. Сколько лет выдерживал, терпел, а тут соломинкой прорвало… Не следовало горячиться, конечно, а все-таки есть человеческое достоинство, черт возьми!..
Убедившись, что Нюрочка спит крепко, Петр Елисеич отправился к себе
в кабинет, где горел огонь и Сидор Карпыч гулял, по обыкновению, из
угла в угол.
В одном из таких
кабинетов сидело четверо — две дамы и двое мужчин: известная всей России артистка певица Ровинская, большая красивая женщина с длинными зелеными египетскими глазами и длинным, красным, чувственным ртом, на котором
углы губ хищно опускались книзу; баронесса Тефтинг, маленькая, изящная, бледная,ее повсюду видели вместе с артисткой; знаменитый адвокат Рязанов и Володя Чаплинский, богатый светский молодой человек, композитор-дилетант, автор нескольких маленьких романсов и многих злободневных острот, ходивших по городу.
Любку страшно морил сон, слипались глаза, и она с усилием таращила их, чтобы не заснуть, а на губах лежала та же наивная, детская, усталая улыбка, которую Лихонин заметил еще и там,
в кабинете. И из одного
угла ее рта слегка тянулась слюна.
У отца не было
кабинета и никакой отдельной комнаты;
в одном
углу залы стояло домашнее, Акимовой работы, ольховое бюро; отец все сидел за ним и что-то писал.
После этого нравоучения Родион Антоныч поднялся к себе наверх,
в кабинет, бережно снял камлотовую крылатку, повесил ее
в угол на гвоздик и посмотрел кругом взглядом человека, который что-то потерял и даже не может припомнить хорошенько, что именно.
Сын (ему было уже шесть лет) забился
в угол в кабинете и молчал, как придавленный, точно впервые понял, что перед ним происходит нечто не фантастическое, а вполне реальное. Он сосредоточенно смотрел
в одну точку: на раскрытую дверь спальни — и ждал.
Увы! он сидел у себя
в кабинете один, всеми оставленный (ибо прочие либералы тоже сидели, каждый
в своем
углу,
в ожидании возмездия), и тревожно прислушивался, как бы выжидая: вот-вот звякнет
в передней колокольчик.
Слово «казенная» было вычеркнуто, и номер задержан. Цензурный комитет помещался тогда на
углу Сивцева Вражка и Б. Власьевского переулка. Я вошел и попросил доложить о себе председателю цензурного комитета
В.
В. Назаревскому, которым и был приглашен
в кабинет. Я рассказал о моем противоцензурном поступке, за который
в те блаженные времена могло редактору серьезно достаться, так как «преступление» — выпуск номера без разрешения цензуры — было налицо.
Вставала поздно; затем, неодетая, нечесаная, с отяжелевшей головой, слонялась вплоть до обеда из
угла в угол и до того вымученно кашляла, что Порфирий Владимирыч, сидя у себя
в кабинете, всякий раз пугался и вздрагивал.
Перед вечерним чаем пришел Федор. Севши
в кабинете в угол, он раскрыл книгу и долго смотрел все
в одну страницу, по-видимому, не читая. Потом долго пил чай; лицо у него было красное.
В его присутствии Лаптев чувствовал на душе тяжесть; даже молчание его было ему неприятно.
Доктор Сергей Борисыч был дома; полный, красный,
в длинном ниже колен сюртуке и, как казалось, коротконогий, он ходил у себя
в кабинете из
угла в угол, засунув руки
в карманы, и напевал вполголоса: «Ру-ру-ру-ру». Седые бакены у него были растрепаны, голова не причесана, как будто он только что встал с постели. И
кабинет его с подушками на диванах, с кипами старых бумаг по
углам и с больным грязным пуделем под столом производил такое же растрепанное, шершавое впечатление, как он сам.
Все присмирели, замолчали. Из
кабинета вышел Ясногурский, его оттопыренные мясистые уши прилегли к затылку, и весь он казался скользким, точно кусок мыла. Расхаживая
в толпе шпионов, он пожимал им руки, ласково и смиренно кивал головой и вдруг, уйдя куда-то
в угол, заговорил оттуда плачущим голосом...
В другом
углу кабинета стоял туалетный столик Николя, с круглым серебряным, как у женщин, зеркалом, весь уставленный флаконами с духами, банками с помадой, фиксатуарами, щетками и гребенками.
Он не слышал, что ему сказали, попятился назад и не заметил, как очутился на улице. Ненависть к фон Корену и беспокойство — все исчезло из души. Идя домой, он неловко размахивал правой рукой и внимательно смотрел себе под ноги, стараясь идти по гладкому. Дома,
в кабинете, он, потирая руки и угловато поводя плечами и шеей, как будто ему было тесно
в пиджаке и сорочке, прошелся из
угла в угол, потом зажег свечу и сел за стол…
Придя к себе
в кабинет, он минут пять ходил из
угла в угол, искоса поглядывая на сапоги, потом сел на диван и пробормотал...
И наступила ночь. Панкрат выбежал из
кабинета почему-то на цыпочках, прибежал
в свою каморку, разрыл тряпье
в углу, вытащил из-под него початую бутылку русской горькой и разом выхлюпнул около чайного стакана. Закусил хлебом с солью, и глаза его несколько повеселели.
Одна из гостиных
в доме Сорина, обращенная Константином Треплевым
в рабочий
кабинет. Направо и налево двери, ведущие во внутренние покои. Прямо стеклянная дверь на террасу. Кроме обычной гостиной мебели,
в правом
углу письменный стол, возле левой двери турецкий диван, шкап с книгами, книги на окнах, на стульях. — Вечер. Горит одна лампа под колпаком. Полумрак. Слышно, как шумят деревья и воет ветер
в трубах.
Господин Голядкин уселся, наконец, не сводя глаз с Крестьяна Ивановича. Крестьян Иванович с крайне недовольным видом стал шагать из
угла в угол своего
кабинета. Последовало долгое молчание.
Я застал моего приятеля сидящим
в углу своего
кабинета, с понуренною головой и скрещенными на груди руками.
В залу, с окнами с двух противоположных концов, слева выходили двое дверей от двух симметрически расположенных по
углам комнат, из которых первая была
кабинетом хозяина, а вторая гостиною. Между этими комнатами с левой стороны
в ту же залу выходил альков без дверей. Днем он исполнен был приятного полумрака, а вечером освещался разноцветным китайским фонарем, озарявшим непрерывный по трем стенам турецкий диван.
Постояв на пороге генеральского
кабинета, я раздумал входить и вышел незамеченный. Поднявшись к себе и отворив дверь, я
в полутемноте заметил вдруг какую-то фигуру, сидевшую на стуле
в углу, у окна. Она не поднялась при моем появлении. Я быстро подошел, посмотрел, и — дух у меня захватило: это была Полина!
Кабинет этот оказался большой комнатой, неоштукатуренной и почти пустой; по стенам, на неровно вбитых гвоздях, висели две нагайки, трехугольная порыжелая шляпа, одноствольное ружье, сабля, какой-то странный хомут с бляхами и картина, изображающая горящую свечу под ветрами;
в одном
углу стоял деревянный диван, покрытый пестрым ковром. Сотни мух густо жужжали под потолком; впрочем,
в комнате было прохладно; только очень сильно разило тем особенным лесным запахом, который всюду сопровождал Мартына Петровича.
Я тем временем успел рассмотреть переднюю избу, которая была убрана с поразительной чистотой и как-то особенно уютно, как это умеют делать только одни женские руки; эта изба была гостиной и рабочим
кабинетом,
в ней стоял рояль и письменный стол,
в углу устроено было несколько полок для книг; большая русская печь была замаскирована ситцевыми занавесками, а стены оклеены дешевенькими обоями с голубыми и розовыми цветочками по белому полю.
Жилая комната купеческого дома, представляющая и семейную столовую, и
кабинет хозяина,
в ней же принимают и гостей запросто, то есть родных и близких знакомых; направо (от актеров) небольшой письменный стол, перед ним кресло, далее железный денежный сундук-шкаф, вделанный
в стену;
в углу дверь
в спальню; с левой стороны диван, перед ним круглый обеденный стол, покрытый цветной салфеткой, и несколько кресел; далее большая горка с серебром и фарфором;
в углу дверь
в парадные комнаты;
в глубине дверь
в переднюю; с правой стороны большой комод, с левой — буфет; вся мебель хотя не модная, но массивная, хорошей работы.
Им отвели большой, теплый
кабинет, красный с золотом, с толстым светло-зеленым ковром на полу, с канделябрами
в углах и на столе.
Мы вошли
в довольно большую комнату, которая, видно, действительно была некогда богатым
кабинетом, но
в настоящее время представляла страшный беспорядок: стены под мрамор
в некоторых местах были безбожно исколочены гвоздями,
в углу стоял красивый, но с изломанною переднею решеткою камин, на картине масляной работы висела шинель.
Петр Дмитрич, сердитый и на графа Алексея Петровича, и на гостей, и на самого себя, отводил теперь душу. Он бранил и графа, и гостей, и с досады на самого себя готов был высказывать и проповедовать, что угодно. Проводив гостя, он походил из
угла в угол по гостиной, прошелся по столовой, по коридору, по
кабинету, потом опять по гостиной, и вошел
в спальню. Ольга Михайловна лежала на спине, укрытая одеялом только по пояс (ей уже казалось жарко), и со злым лицом следила за мухой, которая стучала по потолку.
Судья, подобно комику, уселся
в углу и ни с кем не говорил ни слова. Трагик и Фанечка скрылись. По окончании «Женитьбы» следовала, как переименовал Рагузов, драматическая фантазия «Братья-разбойники». Через полчаса из
кабинета хозяина вышел Никон Семеныч
в известном уже нам костюме, то есть
в красных широких шальварах, перетянутый шелковым, изумрудного цвета, кушаком,
в каком-то легоньком казакине,
в ухарской шапочке, с усами, набеленный и нарумяненный.
Пошли
в кабинет. Поручик запер дверь и, прежде чем начать говорить, долго шагал из
угла в угол.
Папа хватает себя за волосы и убегает
в кабинет. Там он некоторое время мелькает из
угла в угол. Потом решительно бросает на пол недокуренную папиросу (за что ему всегда достается от мамы) и кричит горничной...
Театр представляет гостиную
в доме небогатого чиновника. Прямо дверь
в переднюю, направо —
в кабинет; налево два окна и дверь
в садик. Налево
в углу низенькие ширмы; спереди диван, два стула, столик и пяльцы; направо, на втором плане, небольшое фортепиано; спереди стол и стул.
В кабинете Алмазов простоял с минуту на одном месте, глядя куда-то
в угол.
То был старинный барский
кабинет, с глубокими вольтеровскими креслами, с пузатым бюро, с широкой оттоманкой от
угла в две стены.
Через несколько минут Ашанин уже сидел, по указанию адмирала, у круглого стола
в углу большой, светлой, роскошно убранной адмиральской каюты с диванами по бортам и большим столом посредине. Эта каюта была приемной и столовой. Рядом с нею были две каюты поменьше —
кабинет и спальня с ванной.
Иван Петрович Сомов шагает по своему
кабинету из
угла в угол и ворчит на погоду. Дождевые слезы на окнах и комнатные сумерки нагоняют на него тоску. Ему невыносимо скучно, а убить время нечем… Газет еще не привозили, на охоту идти нет возможности, обедать еще не скоро…
Когда потом я перешел
в кабинет, где сидели литераторы, случился такой инцидент: Лавров, войдя
в кабинет и не заметив меня, сидевшего
в углу, громко спросил Полонского своим картавым голосом...