Неточные совпадения
Но бригадир
был непоколебим. Он вообразил себе, что травы сделаются
зеленее и
цветы расцветут ярче, как только он выедет на выгон."Утучнятся поля, прольются многоводные реки, поплывут суда, процветет скотоводство, объявятся пути сообщения", — бормотал он про себя и лелеял свой план пуще зеницы ока."Прост он
был, — поясняет летописец, — так прост, что даже после стольких бедствий простоты своей не оставил".
Меж гор, лежащих полукругом,
Пойдем туда, где ручеек,
Виясь, бежит
зеленым лугом
К реке сквозь липовый лесок.
Там соловей, весны любовник,
Всю ночь
поет;
цветет шиповник,
И слышен говор ключевой, —
Там виден камень гробовой
В тени двух сосен устарелых.
Пришельцу надпись говорит:
«Владимир Ленской здесь лежит,
Погибший рано смертью смелых,
В такой-то год, таких-то лет.
Покойся, юноша-поэт...
Княгиня
была женщина лет сорока пяти, маленькая, тщедушная, сухая и желчная, с серо-зелеными неприятными глазками, выражение которых явно противоречило неестественно-умильно сложенному ротику. Из-под бархатной шляпки с страусовым пером виднелись светло-рыжеватые волосы; брови и ресницы казались еще светлее и рыжеватее на нездоровом
цвете ее лица. Несмотря на это, благодаря ее непринужденным движениям, крошечным рукам и особенной сухости во всех чертах общий вид ее имел что-то благородное и энергическое.
Все пестрое пространство ее охватывалось последним ярким отблеском солнца и постепенно темнело, так что видно
было, как тень перебегала по нем, и она становилась темно-зеленою; испарения подымались гуще, каждый
цветок, каждая травка испускала амбру, и вся степь курилась благовонием.
Летики не
было; он увлекся; он, вспотев, удил с увлечением азартного игрока. Грэй вышел из чащи в кустарник, разбросанный по скату холма. Дымилась и горела трава; влажные
цветы выглядели как дети, насильно умытые холодной водой.
Зеленый мир дышал бесчисленностью крошечных ртов, мешая проходить Грэю среди своей ликующей тесноты. Капитан выбрался на открытое место, заросшее пестрой травой, и увидел здесь спящую молодую девушку.
Дом
был трехэтажный, старый и
зеленого цвета.
Она даже вздрогнула, руки ее безжизненно сползли с плеч. Подняв к огню лампы маленькую и похожую на
цветок с длинным стеблем рюмку, она полюбовалась ядовито
зеленым цветом ликера,
выпила его и закашлялась, содрогаясь всем телом, приложив платок ко рту.
Она привела сына в маленькую комнату с мебелью в чехлах. Два окна
были занавешены кисеей
цвета чайной розы, извне их затеняла
зелень деревьев, мягкий сумрак
был наполнен крепким запахом яблок, лента солнца висела в воздухе и, упираясь в маленький круглый столик, освещала на нем хоровод семи слонов из кости и голубого стекла. Вера Петровна говорила тихо и поспешно...
Пышно украшенный
цветами,
зеленью, лентами, осененный красным знаменем гроб несли на плечах, и казалось, что несут его люди неестественно высокого роста. За гробом вели под руки черноволосую женщину, она тоже
была обвязана, крест-накрест, красными лентами; на черной ее одежде ленты выделялись резко, освещая бледное лицо, густые, нахмуренные брови.
Она
была вся в
зеленом, украшена травами из лент, чулки ее сплошь в серебряных блестках, на распущенных волосах — венок из трав и желтых
цветов; она — без маски, но искусно подгримирована: огромные, глубоко провалившиеся глаза, необыкновенно изогнутые брови, яркие губы, от этого лицо ее сделалось замученным, раздражающе и нечеловечески красивым.
Море, серебристо-зеленого
цвета, так же пустынно, незыблемо и беззвучно, как небо, и можно
было думать, что оно уже достигло совершенного покоя, к чему и стремились все его бури.
Ногою в
зеленой сафьяновой туфле она безжалостно затолкала под стол книги, свалившиеся на пол, сдвинула вещи со стола на один его край, к занавешенному темной тканью окну, делая все это очень быстро. Клим сел на кушетку, присматриваясь. Углы комнаты
были сглажены драпировками, треть ее отделялась китайской ширмой, из-за ширмы
был виден кусок кровати, окно в ногах ее занавешено толстым ковром тускло красного
цвета, такой же ковер покрывал пол. Теплый воздух комнаты густо напитан духами.
Вошла Лидия, одетая в необыкновенный халатик оранжевого
цвета, подпоясанный
зеленым кушаком. Волосы у нее
были влажные, но от этого шапка их не стала меньше. Смуглое лицо ярко разгорелось, в зубах дымилась папироса, она рядом с Алиной напоминала слишком яркую картинку не очень искусного художника. Морщась от дыма, она взяла чашку чая, вылила чай в полоскательницу и сказала...
— За городом! Ты уже представляешь себе, с понятием «за городом», — и
зелень, и ручьи, и пастушков, а может
быть, и пастушку… Ты артист! А ты представь себе загородное удовольствие без
зелени, без
цветов…
Полины Карповны не
было. Она сказалась больною, прислала Марфеньке
цветы и деревья с
зеленью. Райский заходил к ней утром сам, чтобы как-нибудь объяснить вчерашнюю свою сцену с ней и узнать, не заметила ли она чего-нибудь. Но она встретила его с худо скрываемым, под видом обидчивости, восторгом, хотя он прямо сказал ей, что обедал накануне не дома, в гостях — там много
пили — и он
выпил лишнюю рюмку — и вот «до чего дошел»!
Был уже полный вечер; в окно моей маленькой комнаты, сквозь
зелень стоявших на окне
цветов, прорывался пук косых лучей и обливал меня светом.
Я заметил не более пяти штофных, и то неярких, юбок у стариков; у прочих, у кого гладкая серая или дикого
цвета юбка, у других темно-синего,
цвета Adelaide, vert-de-gris, vert de pomme [медной ржавчины и яблочно-зеленый — фр.] — словом, все наши новейшие модные
цвета, couleurs fantaisie [фантазийные
цвета — фр.],
были тут.
Вот и сегодня то же: бледно-зеленый, чудесный, фантастический колорит, в котором
есть что-то грустное; чрез минуту
зеленый цвет перешел в фиолетовый; в вышине несутся клочки бурых и палевых облаков, и наконец весь горизонт облит пурпуром и золотом — последние следы солнца; очень похоже на тропики.
У одного
зелень была не
зеленая, а пепельного
цвета, у другого слишком
зеленая, как у молодого лимонного дерева, потом
были какие-то совсем голые деревья с иссохшим серым стволом, с иссохшими сучьями, как у проклятой смоковницы, но на этом сером стволе и сучьях росли другие, посторонние кусты самой свежей весенней
зелени.
Море… Здесь я в первый раз понял, что значит «синее» море, а до сих пор я знал об этом только от поэтов, в том числе и от вас. Синий
цвет там, у нас, на севере, — праздничный наряд моря. Там
есть у него другие
цвета, в Балтийском, например, желтый, в других морях
зеленый, так называемый аквамаринный. Вот наконец я вижу и синее море, какого вы не видали никогда.
Она не только
была необыкновенно оригинально нарядна, — что-то
было на ней накручено и бархатное, и шелковое, и ярко желтое, и
зеленое, — но и жидкие волосы ее
были подвиты, и она победительно влетела в приемную, сопутствуемая длинным улыбающимся человеком с земляным
цветом лица, в сюртуке с шелковыми отворотами и белом галстуке.
Остальное помещение клуба состояло из шести довольно больших комнат, отличавшихся большей роскошью сравнительно с обстановкой нижнего этажа и танцевального зала; в средней руки столичных трактирах можно встретить такую же вычурную мебель, такие же трюмо под орех, выцветшие драпировки на окнах и дверях. Одна комната
была отделана в красный
цвет, другая — в голубой, третья — в
зеленый и т. д. На диванчиках сидели дамы и мужчины, провожавшие Привалова любопытными взглядами.
А в зимний день ходить по высоким сугробам за зайцами, дышать морозным острым воздухом, невольно щуриться от ослепительного мелкого сверканья мягкого снега, любоваться
зеленым цветом неба над красноватым лесом!.. А первые весенние дни, когда кругом все блестит и обрушается, сквозь тяжелый пар талого снега уже пахнет согретой землей, на проталинках, под косым лучом солнца, доверчиво
поют жаворонки, и, с веселым шумом и ревом, из оврага в овраг клубятся потоки…
Цветов пропасть, убранство отличное, сама сидит в таких мудреных креслах и голову назад завалила на подушки; и родственница прежняя тут сидит, да еще какая-то барышня белобрысая, в
зеленом платье, криворотая, компаньонка должно
быть.
Кроме кедра, лиственницы, пихты,
ели, вяза, дуба, ясеня, ореха и пробкового дерева, здесь произрастают: желтая береза с желтовато-зеленой листвой и с желтой пушистой корой, не дающей бересты; особый вид клена — развесистое дерево с гладкой темно-серой корой, с желтоватыми молодыми ветвями и с глубоко рассеченными листьями; затем ильм — высокое стройное дерево, имеющее широкую развесистую крону и острые шершавые листья; граб, отличающийся от других деревьев темной корой и
цветами, висящими, как кисти; черемуха Максимовича с пригнутыми к земле ветвями, образующими непроходимую чащу, и наконец бересклет — небольшое тонкоствольное деревцо с корой, покрытой беловатыми чечевицами, располагающимися продольными рядками, и с листьями удлиненно-обратноовальными.
Дача, занимаемая В.,
была превосходна. Кабинет, в котором я дожидался,
был обширен, высок и au rez-de-chaussee, [в нижнем этаже (фр.).] огромная дверь вела на террасу и в сад. День
был жаркий, из сада пахло деревьями и
цветами, дети играли перед домом, звонко смеясь. Богатство, довольство, простор, солнце и тень,
цветы и
зелень… а в тюрьме-то узко, душно, темно. Не знаю, долго ли я сидел, погруженный в горькие мысли, как вдруг камердинер с каким-то странным одушевлением позвал меня с террасы.
Неугомонная супруга… но мы и позабыли, что и она тут же сидела на высоте воза, в нарядной шерстяной
зеленой кофте, по которой, будто по горностаевому меху, нашиты
были хвостики, красного только
цвета, в богатой плахте, пестревшей, как шахматная доска, и в ситцевом цветном очипке, придававшем какую-то особенную важность ее красному, полному лицу, по которому проскальзывало что-то столь неприятное, столь дикое, что каждый тотчас спешил перенести встревоженный взгляд свой на веселенькое личико дочки.
Едва ли где-нибудь в столице
был еще такой тихий и уютный уголок на чистом воздухе, среди
зелени и благоухающих
цветов, хотя тишина и благоухание иногда нарушались беспокойным соседом — двором и зданиями Тверской полицейской части, отделенной от садика низенькой стеной.
В доме Бетленга жили шумно и весело, в нем
было много красивых барынь, к ним ходили офицеры, студенты, всегда там смеялись, кричали и
пели, играла музыка. И самое лицо дома
было веселое, стекла окон блестели ясно,
зелень цветов за ними
была разнообразно ярка. Дедушка не любил этот дом.
Она
ест с утра до поздней ночи,
ест все что ни попало: щиплет растущую по берегам молодую гусиную травку, жрет немилосердно водяной мох или шелк,
зелень,
цвет и все водяные растения, жадно глотает мелкую рыбешку, рачат, лягушат и всяких водяных, воздушных и земляных насекомых; за недостатком же всего этого набивает полон зоб тиной и жидкою грязью и производит эту операцию несколько раз в день.
Один раз, в 1815 году, 29 апреля, я убил погоныша не темно-зеленого, а темно-кофейного
цвета: он
был очень красив; к сожалению, листок, на котором он
был описан подробно в моих записках, вырван и потерян и я не помню его особенностей.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии
были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость зимних морозов] Трав и
цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и
зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника; сырой запах грибов носится в воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
Ее называют курицей, а не курочкой в отличие от болотного коростелька, или погоныша, которого также иногда зовут болотною курочкой. — Болотная курица величиной
будет с молодого русского голубя. Она вполне заслуживает название курицы, потому что всем своим складом совершенно на нее похожа, особенно носом;
цветом она вся темно-зеленая, с весьма красивыми сизоватыми оттенками, испещрена мелкими белыми крапинками, особенно по нижней части шеи, по зобу и брюшку; спина и вообще верх гораздо темнее, а низ светлее.
Через минуту подъехала коляска, все вышли и, переступив через перелаз в плетне, пошли в леваду. Здесь в углу, заросшая травой и бурьяном, лежала широкая, почти вросшая в землю, каменная плита.
Зеленые листья репейника с пламенно-розовыми головками
цветов, широкий лопух, высокий куколь на тонких стеблях выделялись из травы и тихо качались от ветра, и Петру
был слышен их смутный шепот над заросшею могилой.
Дом этот
был большой, мрачный, в три этажа, без всякой архитектуры,
цвету грязно-зеленого.
День шел за днем с томительным однообразием, особенно зимой, а летом
было тяжелее, потому что скитницы изнывали в своем одиночестве, когда все кругом
зеленело,
цвело и ликовало.
Красавец
был одет безукоризненно и не снимал с рук тонких лайковых перчаток бледно-зеленого
цвета.
Гуляет он и любуется; на деревьях висят плоды спелые, румяные, сами в рот так и просятся, индо, глядя на них, слюнки текут;
цветы цветут распрекрасные, мохровые, пахучие, всякими красками расписанные; птицы летают невиданные: словно по бархату
зеленому и пунцовому золотом и серебром выложенные, песни
поют райские; фонтаны воды бьют высокие, индо глядеть на их вышину — голова запрокидывается; и бегут и шумят ключи родниковые по колодам хрустальныим.
Захотелось ей осмотреть весь дворец, и пошла она осматривать все его палаты высокие, и ходила она немало времени, на все диковинки любуючись; одна палата
была краше другой, и все краше того, как рассказывал честной купец, государь ее батюшка родимый; взяла она из кувшина золоченого любимый цветочик аленькой, сошла она в
зеленые сады, и запели ей птицы свои песни райские, а деревья, кусты и
цветы замахали своими верхушками и ровно перед ней преклонилися; выше забили фонтаны воды и громче зашумели ключи родниковые; и нашла она то место высокое, пригорок муравчатый, на котором сорвал честной купец цветочик аленькой, краше которого нет на белом свете.
Море иногда мелькало между деревьями, и тогда казалось, что, уходя вдаль, оно в то же время подымается вверх спокойной могучей стеной, и
цвет его
был еще синее, еще гуще в узорчатых прорезах, среди серебристо-зеленой листвы.
Весна. Из-за
Зеленой Стены, с диких невидимых равнин, ветер несет желтую медовую пыль каких-то
цветов. От этой сладкой пыли сохнут губы — ежеминутно проводишь по ним языком — и, должно
быть, сладкие губы у всех встречных женщин (и мужчин тоже, конечно). Это несколько мешает логически мыслить.
Вся она
была как-то по-особенному, законченно, упруго кругла. Руки, и чаши грудей, и все ее тело, такое мне знакомое, круглилось и натягивало юнифу: вот сейчас прорвет тонкую материю — и наружу, на солнце, на свет. Мне представляется: там, в
зеленых дебрях, весною так же упрямо пробиваются сквозь землю ростки — чтобы скорее выбросить ветки, листья, скорее
цвести.
Лодка выехала в тихую, тайную водяную прогалинку. Кругом тесно обступил ее круглой
зеленой стеной высокий и неподвижный камыш. Лодка
была точно отрезана, укрыта от всего мира. Над ней с криком носились чайки, иногда так близко, почти касаясь крыльями Ромашова, что он чувствовал дуновение от их сильного полета. Должно
быть, здесь, где-нибудь в чаще тростника, у них
были гнезда. Назанский лег на корму навзничь и долго глядел вверх на небо, где золотые неподвижные облака уже окрашивались в розовый
цвет.
Зато в парке
было весело; березы покрылись молодыми бледно-зелеными листьями и семенными сережками; почки липы надувались и трескались; около клумб возился садовник с рабочими; взрыхляли землю, сажали
цветы. Некоторые птицы уж вывели птенчиков; гнезда самых мелких пернатых, по большей части,
были свиты в дуплах дерев, и иногда так низко, что Ольга могла заглядывать в них. По вечерам весь воздух
был напоен душистым паром распустившейся березовой листвы.
Пришла осень. Желтые листья падали с деревьев и усеяли берега;
зелень полиняла; река приняла свинцовый
цвет; небо
было постоянно серо; дул холодный ветер с мелким дождем. Берега реки опустели: не слышно
было ни веселых песен, ни смеху, ни звонких голосов по берегам; лодки и барки перестали сновать взад и вперед. Ни одно насекомое не прожужжит в траве, ни одна птичка не защебечет на дереве; только галки и вороны криком наводили уныние на душу; и рыба перестала клевать.
В головной паре стояли, ожидая начала танца, директриса и граф Олсуфьев в темно-зеленом мундире (теперь на близком расстоянии Александров лучше различил
цвета) и малиновых рейтузах. Стоя, начальница
была еще выше, полнее и величественнее. Ее кавалер не достигал ей головой до плеча. Его худенькая фигура с заметно согбенной спиной, с осевшими тонкими ножками казалась еще более жалкой рядом с его чересчур представительной парой, похожей на столичный монумент.
Он нес в руках что-то очень большое и, должно
быть, весьма тяжелое, имеющее как бы форму треугольника, завернутое в толстое,
зеленого цвета сукно.
Прежде всего большой дом
был исправлен внутри: мраморные стены в зале, лопнувшие в некоторых местах,
были сделаны совершенно заново; гостиная оклеилась начавшими тогда входить в употребление насыпными суконными обоями
зеленого цвета; боскетная
была вновь расписана; но богаче всего, по желанию Катрин, украсилась их общая с супругом спальня: она вся
была обита в складку розовым штофом; мебель в ней имела таковую же обивку.
Море в гавани
было грязно-зеленого
цвета, а дальняя песчаная коса, которая врезалась в него на горизонте, казалась нежно-фиолетовой. На молу пахло тухлой рыбой и смоленым канатом.
Было шесть часов вечера.
Глазу
было ясно заметно то место, где спокойный, глубокий синий
цвет моря переходил в жидкую и грязную
зелень гавани.