Неточные совпадения
Познание истины есть творческая активность человека, который несет в себе образ и подобие Божие, т. е. заключает в себе и
божественный элемент.
Истина, единая цельная Истина есть Бог, и
познание Истины есть вхождение в
божественную жизнь.
И лучи этой целостной,
божественной, логосной Истины падают и на научное, частичное
познание, обращенное к данной, объективной мировой деятельности.
Только гносеология не человеческого происхождения, только гносеология, открывающая действие Духа Божьего в философском
познании, только такая соборная, церковная гносеология, исходящая от изначальной данности
Божественного Логоса в нас, может возвыситься над антропологическим и психологическим релятивизмом.
Как раньше уже было установлено, мы исходим из того положения, что
познание совершается в церковном, соборном, вселенском,
божественном сознании и разуме.
Но
Божественный Логос живет, действует и сообщает дары благодатного
познания лишь в церкви, лишь в ее мистическом вселенском организме.
Оно есть испытание натуры вещей и чрез то приобретение себе силы и власти к моральному исправлению людей, власти к
познанию обновления нашего тела, к превращению металлов и к проявлению невидимого
божественного царства.
— Такая же, как между всякой философией и религией: первая учит познавать сущность вещей посредством разума, а религия преподает то, что сказано в
божественном откровении; но путь в достижении того и другого
познания в мистицизме иной, чем в других философских системах и в других вероучениях, или, лучше сказать, оба эти пути сближены у мистиков: они в своей философии ум с его постепенным ходом, с его логическими выводами ставят на вторую ступень и дают предпочтение чувству и фантазии, говоря, что этими духовными орудиями скорее и вернее человек может достигнуть
познания сущности мирового бытия и что путем ума человек идет черепашьим шагом, а чувством и созерцанием он возлетает, как орел.
«Множитеся» — сиречь умножайте
познание ваше о предметах
божественных.
Ибо
божественная сущность своею безмерностью превосходит всякую форму, постигаемую нашим умом; таким образом мы не можем постигнуть ее чрез
познание того, что она есть, но имеем о ней лишь некоторое понятие чрез
познание того, что она не есть» (Est autem via remotions utendum, praecipue in consideratione divinae substantiae.
«Гнозис», «духовное знание», вновь выставляется средством сделаться «богами», в сознании софийности своей и богонасыщенности всей софийной твари, причем ради
познания твари, под предлогом углубления в
божественную стихию мира, получается забвение о Боге.
В этом свете добрые ангелы имеют даже
познание чувственного (των αισθητών γνώσιν), каковое они познают не силою ощущения и не физической силою, но знают это силою
божественною, от которой совершенно не может скрыться ничто настоящее, прошедшее или будущее.
Поэтому-то нет и не может быть никакого «духовного знания», опирающегося на метод, для
познания Бога (а не одного лишь
божественного).
Для Евномия, как мы уже знаем, не представлялось сомнения в возможности адекватного, исчерпывающего
познания божественной сущности помощью понятий («имен»), и главным таким понятием являлась «нерожденность» [«Подобно малолетним и по-детски, попусту занимаясь невозможным, как бы в какой-нибудь детской ладони, заключают непостижимое естество Божие в немногих слогах слова: нерожденность, защищают эту глупость и думают, что Божество толико и таково, что может быть объято человеческим разумом одно наименование» (Творения иже во святых отца нашего св. Григория Нисского, т. VI. М., 1864, стр.299.
На пути оккультного
познания, как и всякого
познания вообще, при постоянном и бесконечном углублении в область
божественного, в мире нельзя, однако, встретить Бога, в этом
познании есть бесконечность — в религиозном смысле дурная, т. е. уводящая от Бога, ибо к Нему не приближающая.
Теория
познания, идущая от Канта, подменяет проблему человека и его силы познавать бытие проблемой трансцендентального сознания, гносеологического субъекта или мирового духа,
божественного разума.
Соединение
божественного и человеческого, религиозного и философского в окончательном
познании единой Истины совершается не внешним авторитетом и подчинением, а внутренно-свободным творческим актом.
Свобода не может быть рационализирована, она не поддается
познанию рассудочными категориями, но в ней живет
божественный разум.