Неточные совпадения
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава
Богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных
появлялся он;
Ни сплетни света, ни бостон,
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.
— Наконец-то ты собрался, — весело проговорила Марья Степановна,
появляясь в дверях. — Вижу, вижу; ну, что же,
бог тебя благословит…
— Вот уж сорочины скоро, как Катю мою застрелили, — заговорила Павла Ивановна,
появляясь опять в комнате. — Панихиды по ней служу, да вот собираюсь как-нибудь летом съездить к ней на могилку поплакать… Как жива-то была, сердилась я на нее, а теперь вот жаль! Вспомнишь, и горько сделается, поплачешь. А все-таки я благодарю
бога, что он не забыл ее: прибрал от сраму да от позору.
Часто это не удавалось: ощущение живого личного
бога ускользало, а иной раз усилия бывали так мучительны, что на лбу у меня
появлялся пот, а на глазах — слезы.
— Верите ли вы, — вдруг обратилась капитанша к князю, — верите ли вы, что этот бесстыдный человек не пощадил моих сиротских детей! Всё ограбил, всё перетаскал, всё продал и заложил, ничего не оставил. Что я с твоими заемными письмами делать буду, хитрый и бессовестный ты человек? Отвечай, хитрец, отвечай мне, ненасытное сердце: чем, чем я накормлю моих сиротских детей? Вот
появляется пьяный и на ногах не стоит… Чем прогневала я господа
бога, гнусный и безобразный хитрец, отвечай?
— Что делать! Вам тяжкий крест
богом назначен! — проговорил Еспер Иваныч, и у него тоже
появились на глазах слезы.
— Послушайте, — начала Фатеева (на глазах ее
появились слезы), — вы можете теперь меня не уважать, но я, клянусь вам
богом, полюбила вас первого еще настоящим образом. В прежнем моем несчастном увлечении я больше обманывала самое себя, чем истинно что-нибудь чувствовала.
Переночевав, кому и как
бог привел, путники мои, едва только
появилось солнце, отправились в обратный путь. День опять был ясный и теплый. Верстах в двадцати от города доктор, увидав из окна кареты стоявшую на горе и весьма недалеко от большой дороги помещичью усадьбу, попросил кучера, чтобы тот остановился, и затем, выскочив из кареты, подбежал к бричке Егора Егорыча...
Перстень,
появившись в последний раз в Слободе в день судного поединка, исчез
бог весть куда...
Изобрел ли Биндасов на месте это последнее наименование, перешло ли оно к нему из других рук, только оно, по-видимому, очень понравилось двум тут же стоявшим благороднейшим молодым людям, изучавшим естественные науки, ибо несколько дней спустя оно уже
появилось в русском периодическом листке, издававшемся в то время в Гейдельберге под заглавием:"А toyt venant je crache!" — или:"
Бог не выдаст, свинья не съест".
— Нет, странный, странный, — подтвердила она. —
Появились бог знает откуда… ничего не говорите, не отвечаете на вопросы.
— Где социалист? Какой социалист? — спрашивал Карнаухов,
появляясь в дверях. Заметив Ароматова, он, пошатываясь, подошел к нему и поцеловал в лысину. — Да ты как сюда попал, черт ты этакой?.. Ароматов… тебя ли я вижу?! Господа, рекомендую! Это — Шекспир… Ей-богу!.. Ароматов, не обращай на них, дураков, внимания, ибо ни один пророк не признается в своем отечестве… Блаженни чистии сердцем… Дай приложиться еще к твоей многоученейшей лысине!..
Пришли люди, прикосновенные к постройке храма Христа спасителя, пришел адвокат, выигравший какое-то волшебное дело и сейчас же поспешивший сделаться «барином»; наконец,
появился грек, который, поселившись в версте от меня, влез в нашу скромную сельскую церковь и выстроил себе что-то вроде горнего места, дабы все видели как он, Самсон Дюбекович, своего
бога почитает.
— Дура! Противу солнца тени быть не может, оно всякую тень прободеет. Раз! А
бог — утверждается — светлый, — какая от него тень? Два! Кроме того — в небе везде пустота одна, — откуда в пустоте тень
появится? Три. Дура она неповитая…
Озадаченный люд толковал,
Где пожар и причина какая?
Вдруг еще
появился сигнал,
И промчалась команда другая.
Постепенно во многих местах
Небо вспыхнуло заревом красным,
Топот, грохот! Народ впопыхах
Разбежался по улицам разным,
Каждый в свой торопился квартал,
«Не у нас ли горит? — помышляя, —
Бог помилуй!» Огонь не дремал,
Лавки, церкви, дома пожирая….
«Государь мой! куда вы бежите?»
— «В канцелярию; что за вопрос?
Я не знаю вас!» — «Трите же, трите
Поскорей,
бога ради, ваш нос!
Побелел!» — «А! весьма благодарен!»
— «Ну, а мой-то?» — «Да ваш лучезарен!»
— «То-то принял я меры…» — «Чего-с?»
— «Ничего. Пейте водку в морозы —
Сбережете наверно ваш нос,
На щеках же
появятся розы...
Здесь начинается возможность богопознания и богообщения; открывается область «положительного богословия» (θεολογία καταφατική);
появляется необходимость догмата и мифа; наконец, возникает, как религиозно-философская проблема, критическое установление понятия о
Боге.
Рядом со сверхбытийно сущим Абсолютным
появляется бытие, в котором Абсолютное обнаруживает себя как Творец, открывается в нем, осуществляется в нем, само приобщается к бытию, и в этом смысле мир есть становящийся
Бог.
В душе человеческой
появляется сознание неабсолютности и внебожественности, а следовательно, относительности и греховности своего бытия, но одновременно зарождается и стремление освободиться от «мира», преодолеть его в
Боге; другими словами, вместе с религиозным самосознанием в человеке родится и чувство зла, вины, греха, отторженности от
Бога, а равно и потребность спасения и искупления.
В абсолютном Ничто
появляется мир и
бог.
Тем самым вносится двойственность в единстве неразличимости, и в нем воцаряется coincidentia oppositorum: в Абсолютном
появляется различение
Бога и мира, оно становится соотносительно самому себе как относительному, ибо
Бог соотносителен миру, Deus est vox relativa [
Бог есть понятие соотносительное (лат.).] [Цит. Schelling. Darstellung des philophischen Empirismus, Ausgew. Werke, Bd.
Темные силуэты кустов и бурелом, нанесенный
бог знает откуда водою, один за другим
появлялись из темноты и бесшумно, словно привидения, проходили, скрываясь снова за поворотом протоки.
— Да; но
бог с ними, эти тайны, они не уйдут, между тем как vous devenez rare comme le beau jour. [вы
появляетесь так же редко, как ясный день (франц.).] Мы с вами ведь не видались сто лет и сто зим!
Нередко он вдруг
появлялся, прежде невхожий, в домах людей, очень мало ему знакомых и отдаленных:
появлялся Бог знает для чего, а через короткое время снова уезжал.
— Мила… Детка, родная! Что ты говоришь, голубчик ты мой? Оставить тебя одну, раненую, без помощи, когда каждую минуту могут
появиться, нагрянуть сюда австрийские разъезды, те самые, может быть, что сыплят теперь в нас этими ужасными пулями! Нет, Мила, проси и требуй от меня, чего хочешь, но только не этого, ради
Бога!
— Опять ревматизм
появился в ногах! — быстро проговорил Черкасов, начиная ежиться и двигаться на постели. — Аксинья! Три, ради
бога!.. Три скорей!
То, что
появилось в первое время в"Библиотеке", носило общее заглавие:"Велик
Бог земли русской". Подошел август 1864 года. Якушкин запросился со мною в Нижний на ярмарку.
Под старость у меня у самого постепенно
появилась нелюбовь к мясу и даже больше: вообще неохота к вкусной, разнообразной пище и особенное отвращение к тяжелой праздничной сытости. Если бы я был верующим человеком, я был бы убежден, что это я начинаю думать о душе, о
боге, об отходе от мира. Но теперь скажу: ничего такого нет. Просто потребность в какой-то телесной гармоничности.
Бог-Творец
появляется вместе с творением, и Он исчезает вместе с творением.
Любопытно отметить, что движение на Мукден входило в самый первоначальный план японцев, и тогда
появилась Бог весть кем построенная дорога, ведущая от Кореи на Гирин, откуда можно при удаче отрезать Ляоян от Мукдена.
Безверья — гидра
появилась,
Родил ее, взлелеял галл,
В груди, в душе его вселилась,
И весь чудовищем он стал.
Растет, и тысячью главами
С несчетных жал струит реками
Обманчивый по свету яд.
Народы, царства заразились
Развратом, буйством помрачились
И
Бога быть уже не мнят.
В конторе редакции одной из одесских газет, где он был постоянным сотрудником,
появилась в числе служащих барышень миловидная брюнетка, обратившая на него свое внимание; далее нежных слов и еще более нежных рукопожатий дело у них, видит
Бог, не зашло; но один из товарищей в шутку при жене рассказал о влюбленной в него конторщице, и этого было достаточно, чтобы его супруга явилась в редакцию, сделала там громадный скандал и категорически заявила, вернувшись, что они переезжают в Петербург.
Народ бросился в Кремль.
Бог знает откуда в руках народа
появилось оружие и орудия. Ружья и тесаки были взяты, впрочем, у убитых солдат.
— Нельзя взять ее за руку, чтобы не
появилась с другой стороны ее Кете: ну посуди, милая, прилично ли мне служить pendant [Под стать (фр.).] девчонке
бог знает какого рода и звания.
Когда Иван Кольцо и остальное посольство
появилось на крыльце царской палаты, их встретил гул народного восторга. Народу на площади и улицах,
бог весть откуда, было известно все, что произошло в царских палатах. Приветственный гул, вырвавшийся из тысячи грудей, лучше всего доказывал Ивану Кольцу великость подвига, задуманного и совершенного его другом и атаманом.
Этому долго все люди верили, но потом стали
появляться кое-какие вольнодумцы, которые начали говорить, что отец Прокоп не всегда будто говорит одну чистую правду и иногда таки, — прости его господи, — и препорядочно «брешет»; и от сего-де будто можно немножко сомневаться: правда ли, что старый Перегуд положил заклятие, или, может быть, это отец Прокоп, — поздравь ему боже, — сам от себя выдумал, чтобы быть ему одному за все село единственным у
бога печальником.