Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Так верь же и
тому, что
я холопям потакать не намерена. Поди, сударь, и теперь же накажи…
Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени,
то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако,
я ей свойственница; а
я люблю, чтоб и чужие
меня слушали.
Скотинин. Это подлинно диковинка! Ну пусть, братец, Митрофан любит свиней для
того, что он мой племянник. Тут есть какое-нибудь сходство; да отчего же
я к свиньям-то так сильно пристрастился?
Правдин.
Я родился в Москве, ежели вам
то знать надобно, а деревни мои в здешнем наместничестве.
Правдин. Извините
меня, сударыня.
Я никогда не читаю писем без позволения
тех, к кому они писаны.
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя!
Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених.
Я,
я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю.
То —
то дядюшка! То-то отец родной!
Я и сама все-таки думала, что Бог его хранит, что он еще здравствует.
Милон. Не могу.
Мне велено и солдат вести без промедления… да, сверх
того,
я сам горю нетерпением быть в Москве.
Больше полугода, как
я в разлуке с
тою, которая
мне дороже всего на свете, и, что еще горестнее, ничего не слыхал
я о ней во все это время.
Милон. Вот
та, которая владеет моим сердцем. Любезная Софья! Скажи
мне, каким случаем здесь нахожу тебя?
Правдин. Мой друг! Не спрашивай о
том, что столько ей прискорбно… Ты узнаешь от
меня, какие грубости…
Скотинин.
Я никуда не шел, а брожу, задумавшись. У
меня такой обычай, как что заберу в голову,
то из нее гвоздем не выколотишь. У
меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. О
том вся и дума,
то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.
Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со
мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла
меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет
меня из своей деревни в мою,
то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил
я ни по что, привез ничего.
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со
мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да
я столько родясь и не видывал; да
я на них всех свиней со бела света выкуплю; да
я, слышь ты,
то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
Скотинин. Худой покой! ба! ба! ба! да разве светлиц у
меня мало? Для нее одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! коли у
меня теперь, ничего не видя, для каждой свинки клевок особливый,
то жене найду светелку.
Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску. Скажи всю правду; если б
я греха не побоялся,
я бы
те, не говоря еще ни слова, за ноги да об угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого.
Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино — гда, выпуча глаза, стоит битый час как вкопанный. Уж чего —
то я с ним не делала; чего только он у
меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк и попройдет,
то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка.
Правдин. А кого он невзлюбит,
тот дурной человек. (К Софье.)
Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх
того, от многих слышал об нем
то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью,
то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит,
меня нанимает
то счетец поверить,
то итоги подвести.
Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и
то правда, человек на человека не приходит.
Цыфиркин. Так.
Я его благородию докладывал, что в иного пня в десять лет не вдолбишь
того, что другой ловит на полете.
Митрофан. Да!
того и смотри, что от дядюшки таска; а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так
я, спасибо, уж один конец с собою!
Еремеевна. Ах, Создатель, спаси и помилуй! Да кабы братец в
ту ж минуту отойти не изволил,
то б
я с ним поломалась. Вот что б Бог не поставил. Притупились бы эти (указывая на ногти),
я б и клыков беречь не стала.
Еремеевна(в слезах). Нелегкая
меня не приберет! Сорок лет служу, а милость все
та же…
Правдин. Лишь только из-за стола встали, и
я, подошед к окну, увидел вашу карету,
то, не сказав никому, выбежал к вам навстречу обнять вас от всего сердца. Мое к вам душевное почтение…
Правдин. Ваша ко
мне дружба
тем лестнее, что вы не можете иметь ее к другим, кроме таких…
Стародум. В тогдашнем веке придворные были воины, да воины не были придворные. Воспитание дано
мне было отцом моим по
тому веку наилучшее. В
то время к научению мало было способов, да и не умели еще чужим умом набивать пустую голову.
Стародум. В одном. Отец мой непрестанно
мне твердил одно и
то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Стародум. Без нее просвещеннейшая умница — жалкая тварь. (С чувством.) Невежда без души — зверь. Самый мелкий подвиг ведет его во всякое преступление. Между
тем, что он делает, и
тем, для чего он делает, никаких весков у него нет. От таких-то животных пришел
я свободить…
Стародум. Опыты жизни моей
меня к
тому приучили. О, если б
я ранее умел владеть собою,
я имел бы удовольствие служить долее отечеству.
Я ни от кого их не таю для
того, чтоб другие в подобном положении нашлись
меня умнее.
Он был по службе
меня моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться
тому, что в наше воспитание еще и не входило.
Ни с чем нельзя сравнить презрения, которое ощутил
я к нему в
ту же минуту.
Стародум. О!
те не оставляют двора для
того, что они двору полезны, а прочие для
того, что двор им полезен.
Я не был в числе первых и не хотел быть в числе последних.
Стародум.
Тем для
меня лучше.
Я успел убраться без хлопот, а
то бы выжили ж
меня одним из двух манеров.
Стародум. От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят.
Я не стал дожидаться ни
того, ни другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя дома, нежели в чужой передней.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился
я удалиться на несколько лет в
ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит одни труды верно и щедро.
Г-жа Простакова. Пронозила!.. Нет, братец, ты должен образ выменить господина офицера; а кабы не он,
то б ты от
меня не заслонился. За сына вступлюсь. Не спущу отцу родному. (Стародуму.) Это, сударь, ничего и не смешно. Не прогневайся. У
меня материно сердце. Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала? Изволил пожаловать неведомо к кому, неведомо кто.
Г-жа Простакова.
Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У
меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог
тому заплатит, кто
меня, бедную, обижает.
Стародум. О! Когда же вы так ее любите,
то должен
я вас обрадовать.
Я везу ее в Москву для
того, чтоб сделать ее счастье.
Мне представлен в женихи ее некто молодой человек больших достоинств. За него ее и выдам.
Скотинин.
То ль еще увидишь, как опознаешь
меня покороче. Вишь ты, здесь содомно. Через час место приду к тебе один. Тут дело и сладим. Скажу, не похвалясь: каков
я, право, таких мало. (Отходит.)
Стародум.
Я худой
тому судья, сударыня.
Стародум. Признаюсь, что
я рад бы отдохнуть и от дороги, и от всего
того, что слышал и что видел.
Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч; да что ты станешь делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в
тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то
я боюсь.
Вральман(в сторону). Ай! ай! ай! ай! Што
я зафрал! (Вслух.) Ты, матушка, снаешь, што сматреть фсегта лофче зповыши. Так
я, пыфало, на снакому карету и сасел,
та и сматру польшой сфет с косел.
Цыфиркин. А мы
те и честь отдадим.
Я доскою…
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо.
Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака,
тот пером своим нравов развращать не станет.
Я боюсь для вас нынешних мудрецов.
Мне случилось читать из них все
то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Софья. Все мое старание употреблю заслужить доброе мнение людей достойных. Да как
мне избежать, чтоб
те, которые увидят, как от них
я удаляюсь, не стали на
меня злобиться? Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб
мне никто на свете зла не пожелал?
Стародум. Поверь
мне, всякий найдет в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать
того, за что б совесть угрызала.
Софья. Как это справедливо! Как наружность нас ослепляет!
Мне самой случалось видеть множество раз, как завидуют
тому, кто у двора ищет и значит…
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу.
Я еще
той веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на
то, что видим.
Софья. Дядюшка! Истинное мое счастье
то, что ты у
меня есть.
Я знаю цену…